— У тебя… в кармане…. – Залившаяся краснотой до макушки Макгонагалл, это было эпично! И немного страшно от осознания возможных ситуаций, что могли повлечь за собой такое окрашивание.
Дамблдор цапнул себя за злосчастный карман. Какие-то розовые веревочки, стразики…. Что за муть? Дальнозорко, на вытянутых руках, отставил, рассматривая добычу. Повертел.
— Директор! Мы все, конечно, рады за вас. Вы еще ух-х! – Немного косноязычно вступил в странную беседу Северус, — но ведь дети же кругом.
Дамблдор еще раз всмотрелся в свою находку. Да, ведь это… женский лифчик. Хотелось завопить: «вы все не так поняли! Я, вообще, не по этой части!». Но, признание, что он играет за другую команду, в столь расширенном кругу было бы тоже весьма не к месту. Скомкал тряпочку, утрамбовал обратно в карман. Осознал: голоса стихли не только за преподавательским столом. Оглянулся на столы студентов. Весь зал во все глаза смотрел на него.
Внезапно, Пенни Кристал, староста Райвенкло, вскочила со своего места, метнулась к изголовью стола красно-золотых, залепила их старосте смачную оплеуху и, закрыв лицо руками, выбежала из класса. Последние секунды тишины и где-то за столом умников послышался первый негромкий женский смешок. Еще пару дней назад их староста хвасталась эксклюзивным комплектом нижнего белья «для любимого». Смешок послужил детонатором. Еще секунда и … здоровый гогот за столом гриффиндорцев. До парней, изнуренных прелестями пубертата, дошла связь блескучего предмета интимного женского гардероба в руках директора, Пенелопы Кристал и ее знака внимания в адрес их старосты. Под едкие комментарии со стороны слизеринцев из-за стола сбежал Перси. В сознании директора авторитет, нарабатываемый им десятилетиями, перечеркнула первая трещина.
Политик со стажем, Альбус за свою жизнь не раз сталкивался с компроматом, поэтому знал, что нет ничего хуже в данной ситуации, чем начать оправдываться. Самое лучшее, сделать вид, что вообще ничего не произошло. Строго в соответствии с этим, он достал свой ежедневник и взглянул, что же у него было намечено на сегодня по плану. По плану был намечен педсовет. Там планировалось дать установку для подчиненных. Мальчик со шрамом во весь лоб должен научиться стойко преодолевать тяготы и лишения воинской службы будущей героической жизни.
Сидя в очередном своем монументальном кресле руководителя (то есть, на возвышении, для наилучшей демонстрации своей исключительности для подчиненных), Дамблдор вдохновленно вещал в привычной манере о всеобщем благе, пути в свет и обязанностях каждого на этом пути, не замечая, что единорожки на его мантии прекратили привычные догонялки. Совсем уж было впавшая в транс под размеренный речитатив директора, Минерва Макгонагалл внезапно осознала, что проклятая анимированная скотина, кажется, начинает воплощать на практике идеи своего хозяина о силе всеобщей любви. Мало того, похоже, единорожки были не чужды новаторства, ну или пытались на практике освоить позы из Камасутры. А Дамблдор заливался соловьем. Единорожки, тем временем, вошли в раж. Сверкающие звездочки, до той поры, просто порхавшие вокруг прикольных зверушек, начали выстраиваться в выразительные слова и междометия типа «ОХ!», «ДА-А!», «БЫСТРЕЕ!», а потом и вовсе во что-то неприличное: «ТР…АЙ МЕНЯ!» и тому подобное. Помона Спраут не выдержала:
— Альбус! Единороги на твоей мантии….
— Правда, красиво! Сам зачаровывал! – Не обращая внимания на бесчинства, творимые его животинами, Дамблдор привычно попытался продемонстрировать свою эксцентричность. На многих противников она (эксцентричность) действовала обезоруживающе.
— Нет, я так больше не могу! Альбус, тебе лечиться надо! – Помона выскочила за дверь.
Единорожки – мальчики выстроились в колонну и вовсю демонстрировали остающимся в помещении членам педсовета всю силу суровой мужской любви. Звездочки писали матерные конструкции. Когда цепочка любвеобильных лошадок распалась, все ее участники повернулись мордами к зрителям: «Ты – Следующий!» — прочитали педагоги надпись над милыми лошадками.
— Директор! Я тут вспомнил… Мне срочно надо…. У меня молоко убежало, зелье там… это! – Северус Снейп выскользнул за дверь вслед за Спраут.
Дамблдор почуял некоторую напряженность во взглядах на его мантию и тоже полюбопытствовал: «Мы любим Вас!» — под этой надписью единорожки подпрыгивали и махали копытцами зрителям.
— Правда, они милые?
Минерва внезапно почувствовала неодолимый рвотный позыв и тоже выбежала за дверь.
В отсутствие большинства деканов, педсовет пришлось прервать. Указания о повышенной суровости по отношению к Избранному так и не были отданы.
Неизвестно, кто из педагогов проговорился о событиях на педсовете, но это явно произошло. Дети испуганно косились, когда в поле их зрения попадал добрый дедушка. Девчонки передвигались по коридорам числом не менее трех. Гарри успокаивал девочек:
— Вам-то чего бояться. Кто-нибудь может вспомнить имя хоть одной дамы директора? Во-от! А про его связи с молодым Гриндевальдом до сих пор слухи ходят… м-м-м…, нехорошие. А вспомните это его «мальчик мой». Если учесть, что директор – мастер ментальной магии, совсем страшно делается на свете жить. Хотя…. Вроде, я слышал от директора и «девочка моя»?
Девушки прониклись. Как и парни. Когда к Колину Криви подошел староста Перси и передал указание срочно прибыть в кабинет директора, Колин упал в обморок.
Дети боялись. Дети писали родителям. Родители сначала не верили. Потом до них докатилось известие, что семейство Кристал в срочном порядке забрали дочь из школы и, продав свой особняк за сущие гроши, уехали из Англии. Родители, те, что из аристократов, обратились к Главе Попечительского совета. Люциус Малфой, соответственно, вспомнил про своего лепшего другана Северуса. Снейп еще со времен мародеров и инцидента с оборотнем был под клятвой о неразглашении происходящего в школе, но корчил рожи столь выразительно, что Малфой всерьез начал опасаться за целомудренность своего отпрыска. Когда же он довел свои опасения до супруги…. Дни Драко в Хогвартсе были сочтены. Вслед за Малфоем школу начали покидать и другие аристократы.
Дамблдор справедливо заподозрил в исходе аристократов чей-то заговор. Ведь нет аристократов в Попечительском совете – нет и их денежек. Он почесал в затылке и выдал на гора законопроект, согласно которому все граждане магической Британии должны обучать своих детей на родной британщине. Каково же было его удивление, когда даже ближайшие сподвижники стыдливо отводили глаза и отказывались его поддержать. У них ведь тоже есть дети. И, дети тоже рассказывали…. Всякое. Авторитет Альбуса Дамблдора сплошь испещрили трещины.
Вместо принятия закона приняли постановление о создании комиссии. Ведь, бегут же! Может, есть причина?
Накануне приезда комиссии, чертенок Гарри решил добавить эмоций. Зря что ли, он морок тренировал? Если первоначально его умений с трудом хватало на несчастных единорожков, то теперь он, ух!
Вечер. Большинство гриффиндорцев в гостиной. Волнения со времен первого потрясения несколько поутихли, но мало ли…. Открывается дверь, в проеме двери стоит директор. Выждав мгновение, пока на него обратят внимание, директор распахивает полы своей мантии:
— Дети мои!
Секундная немая сцена. Визг! В суматохе чуть не затоптали Колина Криви. Плохо быть маленьким. Больше всех был удивлен Перси, который едва успел войти в родную гостиную, как все с визгом разбежались. Ему сильно повезло, что никто с испугу не швырнул в «Дамблдора» заклятием.
Следующий день. Время к ужину. Директор водит комиссию по школе. Распинается в стиле: «А вот здесь, наши милые детки кушают», «А вот здесь, наши милые детки учатся трансфигурации». Коридоры школы непривычно пусты. Члены комиссии просят дать им возможность пообщаться с учениками. Как по заказу, из коридора, ведущего к библиотеке, выруливает худенькая девичья фигурка. Что фигурка худенькая понятно из общего вида: огромная стопка книжек, из-под которых еле виднеются худенькие ножки.
— Девочка моя! – Окликает ее в спину Альбус. А голос такой добрый – добрый!
— Кья! – слышится истошный визг. Книги летят в одну сторону, директор в противоположную. Не зря Гермиона ходила на курсы самообороны. Коварно пораженному в самое святое Дамблдору вдруг явственно слышится негромкий хрустальный звон не то осколков его колокольчиков, не то, осколками навсегда осыпающегося авторитета.
— Простите, директор! Я думала, вы опять хотите распахнуть свою мантию!
Когда на следующий день был озвучен указ министра, отправляющий на пенсию победителя Гриндевальда, все, даже ближайшие его сподвижники, вздохнули с нескрываемым облегчением.
Чертенок 4
Этим летом чертенок по имени Гарри был самым несчастным чертенком на всем белом свете. Нет, сначала, в первую половину каникул было еще терпимо. Точнее привычно. Дурсли всем семейством привычно жили своей жизнью, в которой их бедному родственнику почти не было места. Так, помыть посуду после завтрака, да полить небольшой газон, совсем уж было загибающийся от засухи этого лета. Но, в целом, одиночество почти и не тяготило чертенка.
Жизнь кардинально испортилась, когда однажды ночью за ним прилетели рыжие засранцы из семейства Уизли на своем четырехколесном летающем драндулете. Вот этот-то драндулет и испортил жизнь одного знаменитого чертенка. Все дело было в том, что его поселили с Роном. А Рон несказанно гордился новеньким приобретением главы рыжего семейства. Настолько сильно гордился, что на дню пел хвалебные оды этой колымаге раз по триста, не меньше. И при этом не оставлял Гарри в покое ни на одну минуту.
Точнее, оставить-то он мог, но только на растерзание прочих членов семейства. Например, Перси, всюду по дому ходившего высоко задравши свой старостатный нос. Или старостиный? О великой значимости его должности, старосты факультета, старший детеныш Уизли вещал почти ничуть не реже, чем Рон об их пепелаце. Были еще двое одинаковых с лица, но это двухголовое чудище вообще проходило по теме изощренного членовредительства, настолько их идеи были опасны для окружающих. Самым же кошмаром была седьмая. Ее немигающий, голодный взгляд, обращенный на Гарри, не раз снился чертенку, отчего тот всегда просыпался в холодном поту. Но, все же Рон с его колымагой был похуже. Или седьмая? В общем, в целом, все было плохо – плохо – плохо! И, что самое плохое, ведь никуда от них не уйдешь, потому что (кролик – это нора) Уизли – это Дамблдор. А Дамблдор – это опекун Гарри и в его власти сделать жизнь ребенка и вовсе невыносимой.