Пропаганда
Важное место в «Атаке титанов» играет пропаганда. Этот инструмент влияния на общество очень эффективно используется в произведении Исаямы как королем Карлом Фрицем и его последователями, так и разведкорпусом, а также, конечно, и империей Марли. Отметим, что пропаганда как таковая существовала столько же, сколько и само общество. Примитивные формы пропаганды были человеческой деятельностью еще с самых ранних пор, и о некоторых остались записанные свидетельства. Бехистунская надпись (около 515 года до н. э.) подробно описывает восхождение Дария I на персидский престол. Она рассматривается большинством историков как ранний пример пропаганды. Военный трактат «Артхашастра» древнеиндийского учителя из Такшашилы, который помог основать империю Маурья, – Чанакьи (около 350–283 годов до н. э.) – подробно рассматривает, как надлежит распространять пропаганду и как применять ее на войне. Ученик Чанакьи – Чандрагупта Маурья (около 340–293 годов до н. э.), основатель империи Маурьев, – использовал эти методы во время своего прихода к власти.
Даже знаменитые «Записки Цезаря о Галльской войне» по своей сути являются пропагандой. Ведь сам Гай Юлий Цезарь писал эти письма (из которых и составлена книга) на протяжении всего своего пребывания в Галлии, чтобы донести эту информацию до сената и людей Рима в той форме, которая была ему выгодна. В этих письмах он объясняет причины, по которым раз за разом начинал войну с галльскими племенами, чьи земли присоединял к своей провинции. Особого внимания заслуживают утверждения Цезаря о том, что римляне столкнулись с армией в 430 тысяч галлов, что победа римлян была сокрушительной, что римляне не потеряли при этом ни одного солдата и что после подобного разгрома галлы совершили массовые самоубийства. В конечном счете в своем труде «Он пришел, он увидел, мы подсчитали: историография и демография галльских чисел Цезаря» исследователь Дэвид Хениге рассматривает «Записки» как хорошо составленный образец пропаганды, созданный для того, чтобы Цезарь казался гораздо более величественным, чем был на самом деле. Хениге отмечает, что деловой тон Цезаря и легко читаемый стиль письма сделали принятие его нелепых заявлений еще более легким. Цезарь стремился изобразить свою борьбу как оправданную защиту от варварства галлов (что было важно, поскольку именно Цезарь на самом деле был агрессором, вопреки своим заявлениям). Создавая видимость того, что он победил превосходящие силы и понес минимальные потери, Цезарь еще больше усилил веру в то, что он и римляне были благочестивыми и им суждено победить безбожных варваров Галлии. В целом Хениге заключает, что «Юлия Цезаря следует считать одним из самых ранних – и наиболее долгосрочно успешных – “политтехнологов” в истории» [Henige, 215–242].
Глава 139
А вот в истории Исаямы были даже более прогрессивные методы. Ведь король Карл Фриц, преследуя похожие цели (убедить свой народ в правильности своих действий), воспользовался силой титана Прародителя и стер воспоминания о прошлом всем людям, загнав им в голову байку, что все человечество за пределами стен было уничтожено войной с титанами. Такая повестка продвигалась на территории его королевства сто лет сразу на двух уровнях – религии и образования. Духовенство, поклонявшееся стенам, правда, было осведомлено чуть больше, чем простые люди, но все равно преданно продолжало пропагандировать нужную для короны позицию. Учителя же истории в свою очередь рассказывали детям то, что было написано в учебниках, хотя умные люди вроде отца Эрвина догадывались, что не все было так просто с этой историей. Разумеется, пропаганда также подкреплялась ликвидированием забравшихся слишком далеко наглецов, в том числе и изобретателей, строивших летательные аппараты для путешествий за пределы стен, как, например, родители Армина Арлерта, спроектировавшие воздушный шар для того, чтобы выбраться из-за стен.
В то же самое время пропаганда в империи Марли также начинала свою работу с населением с самого детского возраста. Мы уже говорили о герое Гелосе, который, согласно мифу, одолел в битве титана Прародителя и изгнал «Короля-за-стеной» на его отдаленный остров вместе с остатками народа. Иронично, к слову, и то, что в конце произведения новым Гелосом становится Армин, говорящий марлийцам: «Я Армин Арлерт, элдиец с острова Парадиз. Я убил Эрена Йегера, Атакующего титана».
Очевидно, что после этих событий его и других элдийцев, которые принимали участие в битве на глазах у десятков свидетелей, будут почитать как героев. Однако, учитывая, что именно Армин в форме Колоссального титана дрался с Колоссальной формой Эрена, то как человека, уничтожившего главное зло этого мира, запомнят именно его. Разумеется, никто никогда не узнает, что именно по желанию Эрена сила титанов оставила этот мир. Люди будут думать, что эта сила исчезла сама собой со смертью титана Прародителя. И все это для того, чтобы люди перестали ненавидеть элдийцев. В конечном счете нам показывают, как прославленные герои (и непосредственно Армин Арлерт в их числе) отправляются на переговоры, становясь связующим звеном между по-прежнему агрессивно настроенным островом Парадиз и остальным миром. Теперь они стали знаменем мира, которое используется для урегулирования международных отношений.
Самый же яркий исторический пример случая, когда герой становился знаменем перемен, является, на мой взгляд, Орлеанская дева Жанна д’Арк. Девушка из деревеньки Домреми получила от дофина священное знамя Франции, орифламму, возглавила войска и сняла осаду Орлеана (чего не могли сделать опытные генералы долгие годы), после чего быстро стала популярной в народе и обрела славу среди войск. Жанна всегда была в первых рядах, но никогда не пользовалась в бою мечом: она несла священное знамя Франции и подбадривала солдат воодушевляющими кличами. Она отвоевала обратно Реймс, где и был коронован дофин Карл, ставший тогда наконец-то Карлом VII (ибо по традиции короли Франции могли короноваться только в Реймсском соборе). Ее популярность все возрастала, и Карл, уже обретший корону и вернувший огромное количество французских земель, потерял к Орлеанской деве всякий интерес и даже стал опасаться ее влияния, а потому урезал поддержку ее военной кампании. Попав из-за этого в плен после неудачной осады Парижа, Жанна была объявлена англичанами ведьмой и сожжена на костре. Вскоре французы оправдали ее и причислили к лику святых, и именно тогда она окончательно стала символом Франции. Для тех, кто пережил заключительный этап Столетней войны, Жанна д’Арк была живой легендой, воительницей, святой во плоти; и, что было особенно ободряюще, святой, которая олицетворяла дело Карла VII, побеждая его врагов и обещая приход объединенной Франции с божественного благословения. Это предоставило прекрасную возможность оправдать Карла VII, чем и воспользовалась средневековая писательница Кристина Пизанская, написавшая La Ditié de Jehanne D’Arc, или, в переводе, «Песнь о Жанне».
Кристина Пизанская (около 1364–1430) – французская писательница итальянского происхождения, придворная короля Франции Карла VI и нескольких французских королевских герцогов, писавшая как в прозе, так и в поэзии.
В «Песне о Жанне» следует отметить три основных элемента: поддержку дофина Карла, превознесение Жанны д’Арк и совет Кристины гражданам Парижа. Эта воодушевляющая поэма начинается с того, что Кристина открыто заявляет [Кристина Пизанская]:
Кристина я, проплакавшая годы.
Одиннадцать их было, тех годов,
Что провела под кельи сводом,
Когда мой Карл изменников гнездо,
Париж покинул, поспешив с уходом,
Был даже из страны бежать готов.
В данном случае имеется в виду предательство, которое заставило дофина Карла – будущего короля Карла VII – бежать из города. Карл VII описывается в воинственном великолепии:
Явился вдруг как признанный монарх,
Помазан будучи, короною блиставший,
И в шпорах рыцаря златых на сапогах.
Вокруг него народ, его признавший,
И войско, что врагам внушает страх.
Более того, Кристина утверждает, что он – предсказанный король Франции:
Владетелем всей Франции пусть станет
Мой Карл, сын также Карла – короля.
Через посредство змея-талисмана
Пророчество судьба ему дала,
Что сбудется с ним поздно или рано,
Досель судьба его к тому вела.
И он заступит место Карломана
И будет повелитель королям.
Используемый язык делает возвращение Карла VII и окончательное укрепление его власти неизбежными, а его внешность описывается в терминах, которые читатель может живо представить – и испытать благоговение.
Кристина, однако, старается подчеркнуть, что ни одно из завоеваний Карла не было бы возможным без руководства Жанны д’Арк, которую направляет Бог. Термины, в которых описывается Жанна, примечательны даже для Кристины Пизанской, которая была относительно прогрессивна в отношении роли женщин в обществе того времени. Жанне было дано «сердце больше, чем у любого мужчины», и ее пришествие было предвидено такими великими пророками, как Мерлин, Сивилла и Беда. Ее достижения в Орлеане представляли собой не что иное, как чудо, и она продолжала делать Божье дело:
Объединятся Жанной Церкви дети,
И христианства вострепещет в мире стяг.
Она ж изгонит сарацин негодных,
Через моря приплыв на корабле,
И с войском Франции свободной
Свободу принесет Святой земле.
Кристина завершает свою поэму, резко критикуя «злых жителей» Парижа и предупреждая, что дальнейшее неповиновение королю Карлу VII не будет терпимым, советуя гражданам «заключить мир с (своим) принцем». Она также осторожно упоминает, что в Париже есть много «хороших людей», которые поддерживают Карла, и они будут безжалостно убиты, если не попросят прощения за свои проступки. Упоминание этих хороших людей, которые «не осмеливаются высказаться», дает читателю шанс идентифицировать себя как одного из них. Она предлагает выбор, говоря, что читатели могут выбрать Карла и арманьяков и обрести мир или продолжать сражаться в нищете, оставаясь на стороне бургундцев и англичан. Разумеется, все произведение имело под собой пропагандистский мотив, хотя о конкретных целях написания исследователи спорят до сих пор.