Мифы древних скандинавов
В наши дни одной из самых популярных мифологий является скандинавская, стоящая в основе множества сюжетов и персонажей различных художественных произведений. На ее основе построен целый цикл комиксов Марвел и их сверхуспешной киновселенной, включающей в себя таких персонажей, как Тор и Локи. Она находит отражение в популярных играх вроде серии God of War, где герой, смачно порезав своих родных греческих богов, навострил лыжи на север и теперь глумится над богами северян, убивая их одного за другим из-за того, что Бальдр однажды недостаточно деликатно постучался в дверь его хижины.
Этой популярности в наши дни скандинавская мифология во многом обязана Сэмунду Мудрому Сигфуссону, исландскому священнику, писателю и ученому XII века. По легенде, он записал за своими предками сказания о богах и героях, известные нам теперь под именем «Старшей Эдды». Исландский скальд, прозаик, историограф и политик Снорри Стурлусон написал в качестве учебника скальдической поэзии «Младшую Эдду». Разумеется, до нас дошло еще великое множество источников, содержащих в себе сюжеты германо-скандинавской мифологии, однако эти две книги являются наиболее полным собранием сюжетов о богах и героях.
Таким образом, одна из важнейших причин популярности скандинавской мифологии и ее мотивов в массовой культуре – это факт того, что до нас дошло действительно много информации об этом культурном пласте. Множество имен, сюжетов, персонажей и локаций, взаимосвязанных друг с другом, пленяют умы людей до сих пор как огромный фэнтезийный мир, в который хочется погружаться снова и снова. А его вездесущие атрибуты, такие как руны Футарка, вороны Одина Хугин и Мунин, воинственные девы валькирии и многие другие запоминающиеся образы! Они настолько глубоко вошли в ткань культуры за прошедшие столетия, что волей-неволей возникают в современном культурном пространстве: то в произведениях Рихарда Вагнера второй половины XIX века, основанных на реконструкциях германской мифологии, исландских сагах и средневековой поэме «Песнь о Нибелунгах», то в игре Max Payne, вышедшей всего-навсего в 2001 году, в которой знакомые образы и имена из мифов перемещались в ночной Нью-Йорк, где становились частью до ужаса реалистичной в своей мрачности истории о подпольной наркоторговле.
Разумеется, не только европейские авторы заимствовали образы, сюжеты и имена из скандинавской мифологии. Со временем и японские творцы также окунулись в европеоидные сеттинги, нередко сводившиеся к классическому фэнтези с мечами, магией и драконами. Взять хотя бы мангу «Берсерк» с ее инфернальными чудовищами, будто бы вырванными из фильма в жанре боди-хоррор, или дилогию игр «Dragon’s Dogma», основанную во многом на европейской средневековой и даже античной мифологии, учитывая, что в числе прочих бестий там появляются циклоп, химера и сфинкс.
Но даже когда японские авторы помещают свои истории в европеоидные сеттинги, в произведениях этих остается толика японской культуры, которая и привносит в них тот незабываемо притягательный колорит, необычный для европейского зрителя. Возможно, причиной тому являются вкрапления японской мифологичности, ведь в японском фольклоре многие ёкаи воплощают собой пороки и страхи людей в несколько более персонифицированном ключе, нежели европейские чудовища. Достаточно вспомнить хотя бы грязевого призрака доро-та-бо с трехпалой рукой. Старик вел порочную жизнь, его рисовое поле досталось новым нерадивым хозяевам. Видя запустение своей земли, после смерти он воплотился из грязи в ёкая, желая, чтобы его поле вновь приносило урожай. По три пальца на его руках символизируют три главных буддийских порока, которым он подвластен: алчность, ненависть и невежество. И таких примеров еще великое множество.
Что же касается современного творчества японских авторов, также можно вспомнить вторую часть Silent Hill, где все чудовища, предстающие перед героем игры Джеймсом Сандерлендом, являют собой ужасающее воплощение его собственных кошмаров. Даже главный ужас этой истории – Пирамидоголовый – по сути своей воплощение тьмы в душе Джеймса.
Так что же делает японских монстров настолько непохожими на европейских? Может быть, они несколько более психологичны в отличие от европейских, а может быть, наши чудовища нам попросту более привычны и японские воспринимаются как экзотика. В любом случае к числу непривычных и метафоричных японских чудовищ можно отнести и титанов из «Атаки». Не только Титаномахия древних греков могла стать прообразом противостояния великанов и гигантов с людьми, но и скандинавская мифология. А именно – йотуны!
Йотуны – это ледяные великаны, населяющие один из девяти миров – Йотунхейм, расположенных на ветвях Иггдрасиля – мирового ясеня, о котором мы еще с вами поговорим. Мир Йотунхейм обычно демонстрируется в эддических произведениях как процветающий край, расположенный на севере и обычно отделенный от земель, населенных богами и людьми, барьерами, которые невозможно преодолеть обычными способами. Само слово «йотунхейм» означает «дом йотунов», а вот слово «йотун» имеет куда более интересный перевод. Российский лингвист, профессор и этимолог Владимир Орёл говорит о наличии семантических связей между словом etunaz («великан») и прагерманским etanan («есть, пожирать») [Orel, 86]. Из этого можно сделать вывод, что изначально йотуны назывались пожирателями или пожирающими, что очень сильно напоминает модель поведения титанов из «Атаки».
В «Эддах» йотуны – это существа, обычно обладающие силой, не уступающей богам. Нередко к ним применяются в качестве эпитетов слова «тролль» и «турс», что также означает великана. В более древних источниках они описываются как подобные людям, разве что парочка из них изображаются чудовищными и многоголовыми, но как бы… с кем не бывает. Но по мере того как влияние христианства росло, йотуны стали демонизироваться и начали изображаться как менее умные, которых легче перехитрить. Облик их становился все более пугающим и отвратительным, какими мы видим великанов в более поздних германских легендах и сказках.
Изначально же рост не был их характерной чертой, и американский филолог, почетный профессор древнескандинавского языка и фольклора Калифорнийского университета в Беркли Джон Линдоу говорит, что называть их великанами нельзя вовсе: «…Другая группа, те, кто стремится к разрушению космоса и нарушению порядка, конечно, не являются “гигантами” в том смысле, что они явно больше богов. Их обычно называют “йотунами”, и опять же, поскольку этот термин используется в мифологии, они больше похожи на племенную или родственную группу, чем на что-либо еще» [Lindow, 2]. Таким образом, основной характеристикой йотунов становится не их рост, а их сила, равная силе богов – асов. Именно поэтому асы сражались с йотунами на равных и боялись их грядущего вторжения в свои земли, которое и случилось в Рагнарёк. Именно поэтому для защиты Асгарда и Вальгаллы была выстроена высокая каменная стена, которая сумела бы защитить богов от набега горных и инеистых йотунов, и построил ее… безымянный йотун. Ничего не напоминает?
На всякий случай уточню, что в «Атаке титанов» для защиты уцелевшего после войны народа Имир (людей, которые могли обращаться в титанов) были воздвигнуты стены силой титана Прародителя. А защищали они не только от людей с континента, но также и от бродячих по острову Парадиз чистых титанов с незамутненным сознанием, которые могли сожрать любого, кто рискнул бы высунуться за стены.
В мифе же в древние времена, когда боги только возвели мир людей Мидгард и небесный чертог Вальгаллу, к ним явился неизвестный мастер. Он сказал, что сумеет построить за полтора года могучие стены, которые смогут устоять против горных и инеистых великанов, если те решат обрушить свою мощь на Асгард. В уплату своей работы он попросил асов отдать ему в жены не абы кого, а саму богиню любви Фрейю, а кроме того, солнце и в придачу месяц на воротник! Надо ли говорить, что Фрейя была богиней, связанной с любовью, красотой, плодородием, сексом, войной (где любовь, там и война, вы же понимаете, не без этого), золотом и сейдом (магией для вызыва видений и влияния на будущее). По-моему, здесь прослеживаются очевидные параллели с Хисторией, которую также персонажи называли богиней, влюблялись в нее и восхищались ее красотой. К тому же она была блондинкой, как и Фрейя, а Эрен с помощью прикосновения к ее руке прозрел будущее!
Но это мы отскочили за угол. Так вот, богам такая наглость строителя, разумеется, не понравилась, но, посовещавшись, они сказали, что контракт подпишут, только сроки сократят до одной зимы, и с условием, что мастеру не будет никто помогать. Почесал голову безымянный строитель, да и махнул рукой. Согласен. Разве что попросил об одном – чтобы позволили ему использовать при строительстве его жеребца по имени Свадильфари. На том асгардцы с ним руки пожали и клятвами обменялись.
Время шло, до лета оставалось три дня, а мастер вместе с могучим жеребчиком уже всю стену и построили! Одни ворота остались! Ясное дело, асы на такое не рассчитывали. Решили, что кому-то из своих надо за такой просчет административку впаять и лишить премии. Ну и, ясное дело, родственников в совете директоров не было только у Локи (Одину-то он хоть и был в мифах братом, но названным… и да… именно Одину, а не Тору, как у Марвел). Его наказать и решили. Все равно же он бог обмана, так что или будет наказан за антисоциальную профессию, или же придумает, как мастеру не дать работу закончить, и тогда его дело замнут.
Испугавшись такого поворота, Локи, ясное дело, поклялся, что проблему решит! В ту же ночь, когда мастер со своим жеребцом поехали за последними камнями, Локи в образе роскошной кобылы выплыл на дорогу, призывно размахивая непристойными частями крупа и ржа сквозь зубы топорные пошлости. Свадильфари, однако, оказался непривередлив и внутренним миром вульгарной особы интересоваться не стал, а сразу порвал упряжь и поскакал к ней с прямым предложением пройти в номера. Локи же, как приличная девушка, решил все же жеребчика немного помучить и поскакал прочь. За ними помчался и мастер. Так они и носились всю ночь по округе, пока под утро Свадильфари своего-таки не добился и не уестествил Локи, благодаря чему тот забеременел и позднее родил самого быстрого в мире коня с приводом на все восемь копыт – Слейпнира, которого, правда, сразу же экспроприировал Один, чтобы перед корешами хвастаться.
Что же до мастера, план его работы оказался разрушен, и из-за потери целой ночи ему не хватило времени, чтобы закончить работу в срок. Тут-то очень кстати всплыло его сомнительное происхождение, а именно тот факт, что мастер сам был йотуном. Ну а тогда на правах законного мщения Тор (как с ним часто случалось) размозжил мастеру голову, безо всяких сожалений, своим молотком. Ведь клятвы, данные йотуну, в расчет не берутся. Вот такая история! Кстати, тут интересно и то, что сразу по внешнему виду асы не поняли, что перед ними йотун. А узнали об этом только в конце, что говорит опять же в пользу того, что йотуны не были изначально в народном творчестве чем-то отличны от богов по внешнему виду.
Кстати, помимо Асгарда с его стеной, выстроенной великаном, города в «Атаке титанов» также напоминают одно местечко на западе Баварии, а именно город Нёрдлинген.
Фотография Нёрдлингена с высоты, Wolkenkratzer, 2016
Примечателен он тем, что, во‐первых, построен внутри метеоритного кратера, из-за чего выглядит как очень правильной формы круг, будто бы стена его была построена раньше самих домов; а во‐вторых, в нем сохранилось очень много фахверковых домов.
Фахверк переводится как «ящичная работа» – типичная для крестьянской застройки многих европейских стран техника, заключающаяся в создании деревянного каркаса, заполняемого камнем или кирпичом с цементным раствором. При этом выведенные на поверхность стены балки не белились в конце известью, а оставались темными, в отличие от самой стены.
И в манге, и в аниме отчетливо заметно сходство Сигансины, где родились и выросли главные герои, с Нёрдлингеном. И там и там очень много фахверковых домов, а также крыш с оранжевой черепицей. Кроме того, если посмотреть на Сигансину сверху, можно заметить, что густонаселенный город почти не распространяется за пределы внутренних стен, по крайней мере такой плотной застройкой. Даже подземный город бедняков и маргиналов, в котором вырос Леви, тоже был выстроен в форме круга. Точно то же самое мы видим на примере Нёрдлингена. Разумеется, в наше время город сильно разросся, но его исторический центр до сих пор стоит узнаваемым особняком, так что, вполне возможно, именно его обликом вдохновлялся Исаяма при создании архитектуры маленьких городков Парадиза.
Еще одной интереснейшей отсылкой к Йотунхейму стал замок Утгард, в котором держали оборону главные герои, окруженные титанами Звероподобного со всех сторон – там, где Имир раскрыла свою истинную личность, чтобы защитить свою подругу Кристу. Дело в том, что крепость Утгард в мифологии – очень непростая вещь. В первой части «Младшей Эдды», «Видении Гюльви», она описывается как город в Йотунхейме, но в мифе «Путешествие Тора в Утгард» предстает как мир отдельный, в котором отсутствуют корни Иггдрасиля, связывающие между собой другие миры, и даже боги-асы над Утгардом не имеют власти.
Вообще útgarðar переводится с древнеисландского как «внешнее отгороженное пространство; окраинная земля». То есть как нечто обособленное и самобытное, внешнее по отношению к Мидгарду – срединному отгороженному пространству, где живут люди. Как будто бы Исаяма дает читателю очередной намек на существование внешнего мира и человечества, обитающего там, причем не только названием замка, но и тем, что в его закромах герои находят рыбные консервы, подписанные этикеткой на непонятном языке. Пару раз в интернете я натыкался на мнение о том, что в тексте на этих баночках можно различить скандинавские руны, но нет. Ни в манге, ни в аниме на этой банке не было рун, а только самобытные знаки, не имеющие аналогов в реальности.
Слева: кадр из 4‐й серии 2‐го сезона. Справа: глава 38
Откуда в замке оказались эти консервы? Могли ли их принести с собой Райнер и компания, когда пытались пробраться на территорию стен? Или же это были запасы, сохранившиеся еще с тех времен, когда народу Парадиза не стер память титан Прародитель? Вопрос остается открытым, но в любом случае этот эпизод оставляет подсказку, что замок Утгард как-то связан с внешним миром, что соответствует скандинавской мифологии.
Интересный факт: Имир разоблачила себя перед Райнером согласно психологическому эффекту, принцип работы которого использовался в реальном мире в контрразведке. Называется он «эффект Струпа». Лица, жившие под прикрытием в другой стране, могли прекрасно знать свою легенду и быть чертовски аккуратными в своих действиях, но их выдавала неконтролируемая реакция на небольшой – казалось бы, несложный – тест. Человеку, которого подозревали в шпионаже в пользу другого государства, давали лист с перечислением цветов на его родном языке, который он, согласно легенде, знать не должен. Слова были написаны другими цветами, чем те, что назывались в тексте буквами. То есть слово «желтый», к примеру, могло быть написано красным цветом. Если озвучивание цветов, которыми были написаны слова, вызывало сложности, это, в свою очередь, выдавало знание шпионом языка.
Однако же вернемся к Утгарду. Этим замком в мифах правил Утгарда-Локи – великан, решивший подвергнуть испытаниям явившихся к нему в гости Тора, Локи, парня Тьяльви и девушку Рёскву. Кстати, имя хозяина замка буквально переводится как «Локи Внешних земель». Чтобы его не путали с асгардским Локи. Да, Локи, который бог обмана, оказался тезкой Локи, который «Утгарда» и правил одноименным замком. И это было бы забавной шуткой, если бы не было предметом глубочайших исследований скандинавоведов. Не углубляясь чрезмерно в материал, который еще не до конца изучен, должен сказать, что на данный момент ряд исследователей, например, Габриэль Турвиль-Петре, считает, что исландский скальд Снорри Стурлусон пересказывает народную сказку. Эта история претерпела изменения и потому отличается от первоначального мифа, в котором Утгарда-Локи был самим Локи, изгнанным из Асгарда в Утгард. Именно поэтому в мифе он ведет себя с гостями как бог обмана, но в изложении Снорри в числе спутников Тора есть и оригинальный Локи!
Сам же миф в исполнении Снорри довольно любопытен, ведь поначалу выглядит как бесконечное унижение зазнавшегося Тора, а оканчивается суровым панчлайном! Но по порядку. Во время путешествия на восток Тор, Локи, а также слуги Тора Тьяльви и Рёсква встречают великана Скрюмира, который просится пойти с ними. Исполин берется нести весь провиант попутчиков, ссыпанный в один его мешок, а когда приходит время встать на ночлег, Скрюмир заваливается спать и говорит, что он-то на диете, но остальные могут насладиться трапезой. Тор попробовал развязать узлы, но не смог, ведь мешок был завязан волшебной веревкой. И тогда он… нет, секундочку, мне просто интересно, вот как бы вы поступили в этой ситуации? Наверное, разбудили бы великана, спросили бы: «Эй, че за фигня?» – и попросили расколдовать мешок, правильно? Как поступил Тор? Ну разумеется, решил размозжить великану голову молотом! Он постоянно в мифах так решает все вопросы!!! Более того, в этот раз он заблаговременно натянул на себя пояс двойного урона Мегингъёрд, чтобы уж наверняка. И, взобравшись на скалу рядом с головой великана, три раза обрушил молоток на темечко. Но великан, проснувшись, подумал, что на него упал желудь, да и уснул обратно. Наутро он сообщил попутчикам, что их пути расходятся, но в замке Утгард им не стоит баловаться, ведь хозяин замка – парень хмурый и незатейливого Торова юморка не поймет. На том и распрощались.
Явились путники в замок, а там пиршество великое и на двух длинных лавках вдоль стола сидят люди «росту немалого». Подошел Тор к конунгу местному – Утгарда-Локи – и приветствовал его. Тот лишь посмеялся над гостем и сказал, что представлял Тора выше ростом. Также конунг говорит, что в его владениях каждый мастер в каком-то искусстве, и предлагает гостям проявить себя. Тогда Локи сказал, что быстрее всех на свете ест и пьет! Его противником в состязании выбирается Логи. Сели Локи и Логи напротив друг друга, а между ними поставили тазик оливье корыто с мясом. По команде оба начинают есть и вскоре встречаются носами ровно на середине тары, вот только Логи, кроме мяса, сожрал еще и кости, и даже само корыто, чем Локи похвастаться не сумел.
Утгарда-Локи лишь посмеялся над гостем и спросил у Торова слуги Тьяльви, в чем он считает себя лучшим. Парень ответил, что он бегает быстрее всех на свете, и тогда конунг вызвал ему в противники маленького худенького юношу по имени Хуги. Три раза пробегали они, и три раза Хуги с легкостью обгонял Тьяльви.
Тогда в соревнование вступил сам Тор, и ему предложено было для начала выпить из огромного рога конунга. Утгарда-Локи похвалялся, что здесь все выпивают его с одного глотка, разве что некоторые с двух, а уж три глотка никому не потребны, чтобы рог осушить! Прильнул к нему устами Тор, да сколько ни пил, так и не смог выпить. Рог все равно полным оставался. Тогда предложил хозяин замка Тору поднять его любимую черную кошку, с чем могут справиться в его стране даже дети. Кошка была огромной, и как ни старался Тор оторвать ее от земли, она только выгибала спину. В итоге он сумел поднять лишь одну ее лапу. И тут-то Тор… признал поражение с честью и… ох, о чем это я. Ну конечно же нет. Проиграв два раза подряд, Тор рассвирепел и вызвал хозяина и его людей на бой. Но Утгарда-Локи только посмеялся ему в лицо и сказал, что в победе над таким малюткой нет никакой чести. Разве что старая няня Элли станет для Тора достойным противником. И Тор… вступил в битву со… старушкой. М-да. Но даже ее он не смог одолеть и в конце битвы пал от усталости на одно колено.
Наутро Утгарда-Локи накормил гостей и проводил их по дороге из замка, но перед самым расставанием открыл им правду. «Теперь вы покинули мой замок, и никогда больше не войдете в него, и я никогда не впустил бы вас, если бы я знал вашу силу заранее», – сказал Утгарда-Локи. Признался он и в том, что сам скрывался под личиной Скрюмира, и не смог Тор развязать мешок, потому что не было у того шнура ни конца, ни начала. Признался, что три удара молота Тора едва не убили его, и лишь в последний момент успевал он уворачиваться, и показал три огромные ямы, оставленные в земле ударами Мьёльнира. Противником Локи же в состязании пожирания мяса был сам огонь, ибо «Логи» на древнескандинавском значит «пламя». Противником Тьяльви в скорости была мысль, ибо это и значит «Хуги». Конец рога, из которого пил Тор, Утгарда-Локи опустил в море, и даже несмотря на то, что Тор не сумел его выпить, он испил достаточно, чтобы создать приливы и отливы. Кошкой, которую он не сумел поднять, был сам мировой змей Ёрмунганд, и все были в ужасе, когда Тор смог поднять лапу, поскольку Тор на самом деле поднимал опоясывающего землю змея к самому небу. Имя же старухи, с которой Тор боролся, «Элли» значило «старость». А ее никому еще не удавалось побороть. В конце Утгарда-Локи говорит, что для всех будет лучше, если они больше никогда не встретятся. На что Тор пожимает руку и… о боже, что я говорю! Нет, Тор сразу же хватает молот и пытается проломить голову собеседнику! Опять!!! Но ему не удается, потому что таинственный чародей и мастер иллюзий растворяется в воздухе.
Сверху: глава 41. Снизу: кадр из 5‐й серии 2‐го сезона
И пусть события 38‐й главы «Замок Утгард» с первого взгляда не сильно похожи на сюжет этого мифа, но все же происходящее в замке сражение напоминает испытание персонажей. Вот только испытание заключается не в проверке силы и скорости. Испытание, которое придумал для героев Звероподобный титан, куда более психологическое, ведь он проверял, готовы ли они ради собственного выживания раскрыть карты раньше времени. Наслав на замок не засыпающих ночью титанов, он ждал, превратятся ли Райнер и Бертольд на глазах у своих мнимых товарищей с Парадиза. Именно поэтому он с таким любопытством оглядывается на замок, взобравшись на стену. Он следит за действиями героев пристально. Ждет, главным образом, превращения Бертольда, взрыв которого мог бы в одно мгновение решить проблему подступающих титанов, и, как мы узнаем из будущих событий, пережить взрыв его превращения способен был лишь Райнер из-за своей брони. Интересно, что Бертольд все-таки решился на превращение в этой ситуации, но только тогда, когда из-за действий Имир начала рушиться вся башня. За мгновение до ее появления на вершине башни для спасения своих друзей он подносит руку ко рту, в точности как Эрен, собирающийся пролить свою кровь и превратиться в титана. В самый последний момент именно он был готов избежать смерти ценой жизней всех своих друзей. Кстати, в аниме этот момент тоже не ушел от цепкого взора режиссера Араки Тэцуро, который едва ли не покадрово перенес его на экран.
Иггдрасиль
Разумеется, мы не можем не поговорить и о той отсылке, о которой сразу думают, когда говорят о заимствованиях из скандинавской мифологии. Вы готовы? Задние ряды, наберите воздуха в грудь. Верно, это Мировое древо aka Иггдрасиль!
В мире Исаямы существуют Пути, визуально напоминающие огромное светящееся древо, стоящее где-то в параллельной реальности посреди бесконечных барханов. Это «дерево» на самом деле является пучком определенных связей, подключающим всех потомков Имир к ней самой и этому самому измерению. Именно по этим Путям элдийцу, превращающемуся в титана, поставляется вместе со вспышкой света новое титаническое тело. Кости, плоть и сила приходят по этим Путям, формируя тело титана. Но это еще не все. Именно по этим Путям между когда-либо жившими потомками Имир устанавливается ментальная связь, позволяющая видеть воспоминания друг друга. Конечно, сильнее всего эта связь между родственниками (как Эрен и Гриша Йегеры) или же наследниками одного и того же титана (как Армин и Бертольд), но тем не менее и другие потомки Имир могут получить через Пути дополнительную информацию, чем особенно славился Атакующий титан. Его сила заключалась в том, чтобы видеть и прошлое, и будущее одновременно. Именно поэтому Филин говорит Грише Йегеру: «Если хочешь защитить Микасу и Армина…», хотя в то время они еще даже не родились, но информация о них передалась Филину в прошлое. Я уж не говорю о том, как Эрену удавалось именно при помощи Путей влиять в прошлом на чистых титанов и даже на предыдущего владельца силы Атакующего – своего отца.
Иггдрасиль тоже связывает, но только не людей, а целые миры, что располагаются вокруг него, в единое Творение! Сам же Иггдрасиль, согласно мифологии, – это самое большое и могучее из всех деревьев, его ветви простираются над всем миром и достигают небес. Корни дерева поддерживают его и также тянутся чрезвычайно далеко: «Три корня поддерживают дерево, и далеко расходятся эти корни. Один корень – у асов, другой – у инеистых великанов, там, где прежде была Мировая Бездна. Третий же тянется к Нифльхейму» [Младшая Эдда, 32]. Но не только этой транспортной функцией обладает Иггдрасиль. Для того чтобы подробнее разобраться в предназначении дерева, необходимо сначала выяснить этимологию его названия.
Дело в том, что многие наименования в скандинавской традиции являются кённингами, то есть иносказательно-поэтическими определениями отличительных черт объекта. Так вот слово yggdrasill зачастую переводится как «конь Одина». Такая интерпретация возникает потому, что drasill означает «лошадь», а Ygg(r) – одно из многих имен Одина, значащее «злодей». «Старшая Эдда» описывает, как Один принес себя в жертву, повесившись на дереве, – наиболее вероятно, что этим деревом и был мировой ясень. «Лошадь повешенного» – это часто используемый в других текстах кённинг виселицы, и поэтому «виселица Одина», возможно, превратилась в выражение «конь Одина», которое затем стало названием всего дерева [Simek].
Кённинг – это фигура речи в виде иносказательного оборота, составное слово, которое использует образный язык вместо более конкретного однословного существительного. Кённинги тесно связаны с древнескандинавско-исландским и древнеанглийским аллитерационным стихом. Кённинг состоит из двух частей: базового слова (также известного как заглавное слово) и детерминанта. Например, базовым словом кённинга íss rauðra randa («сосулька красных щитов», то есть меч) является íss («лед, сосулька»), а детерминантом – rnd («обод, ободок щита, щит»). Вещь, человек, место или существо, к которым относится кённинг, известны как его референт. Кённинги могли быть развиты в длинные, а иногда и яркие метафоры: tröddusk törgur fyr […] hjalta harðfótum – «щиты были повержены твердыми ногами рукоятей (лезвий меча)»; svarraði sárgymir á sverða nesi – «море ран (крови), брызнувшее на мыс мечей (щитов)».
Тут необходимо заметить, что Один, помимо прочего, почитался как бог мертвых. Недаром он собирал в своем личном чертоге Вальгалле лучших земных воинов после их погибели, чтобы те до самого Рагнарёка оставались при нем. Казнь через повешение считалась ритуальным убийством во славу Одина. Таким образом душа казненного напрямую попадала в чертоги этого бога. Одина также называли «Владыкой Виселиц» и еще более необычным титулом – «Бог Повешенных» [Jonsson, 94]. Из-за девятидневного повешения на Иггдрасиле его часто воспринимали скальдические поэты еще и как жертву. Одним из имен Одина было Ханги («повешенный») [Jonsson, 136]. Из всего этого можно заключить, что Иггдрасиль (как и другие деревья, на которых вешали людей, принося их в жертву Одину) является путем транспортировки душ, помогающим доставить их в загробные чертоги богов.
«Самопожертвование Одина», Уильям Гершом Коллингвуд, 1908
Многие знают, что в Вальгаллу викинги попадали, только если умирали с оружием в руках, но на самом деле это довольно-таки поздний конструкт. Изначально человек, проживший достойную могучего воина жизнь, мог рассчитывать на попадание в ряды небесного воинства эйнхериев Одина вне зависимости от того, как именно ему случилось погибнуть. Например, Рагнар Лодброк, брошенный англичанами в яму со змеями, умирает далеко не почетной смертью, но все равно уверен, что попадет в Вальгаллу, о чем и заявляет в своих последних словах: «Мы рубились мечами. Я пятьдесят раз был в великих побоищах с острыми мечами. Рано начал я воевать, и думаю, нет между народами конунга, более меня славного. Теперь боги меня зовут; не жалуюсь на смерть», «Поспешим прочь отсюда! Домой зовут Валькирии (девы воинские), посылаемые нам Одином на поле брани из палаты, убранной светлыми щитами. Весело буду я с богами пить мед на первом месте. Миновались часы жизни. Улыбаясь умру». Рагнар умер мужественно и славно – и после того был вытащен из змеиной ямы [Фрюкселль, 262].
В «Атаке титанов» мы видим, как даже давным-давно умершие владельцы силы титанов являются благодаря Путям на помощь героям, возвратив под свой контроль собственные титанические тела, воскрешенные Эреном. Это в очередной раз показывает, что связь с элдийцами не растворяется даже после смерти, а их отпечаток, или даже души, продолжают жить в том самом потустороннем мире Имир, где и сходятся все Пути. Судя по всему, именно благодаря этим Путям многие из разведкорпуса тоже ощущали на себе внимание павших товарищей, в том числе и в конце перед Леви, Жаном и Конни являются их бывшие сослуживцы – павшие друзья из разведкорпуса, включая Сашу, Ханджи и Эрвина Смита. Ведь все они также были элдийцами, а потому однозначно имели связь с Путями.
Помимо этого, сходство с Иггдрасилем есть и у огромных древ, под одним из которых в глубоком озере нашла Многоножку еще в юности Имир. Даже сама эта Многоножка напоминает уже упомянутого нами дракона Нидхёгга, который обитал в корнях мирового древа, согласно мифологии. Второй раз подобным древом становится уже в конце манги то самое, под которым был похоронен Эрен. Пережив катаклизмы, войны и гибель человеческой цивилизации, древо осталось могучим и высоким, а под ним в земле образовался точно такой же грот, который много веков назад обнаружила в лесу Имир. Учитывая идентичную рисовку, справедливо было бы полагать, что именно это создание, которое слилось с Имир, даровав столь желанную ею силу, и стало стимулятором роста дерева в обоих случаях.
Кроме того, Многоножка не погибла, даже когда сила титанов исчезла из этого мира. Это также доказывает тот факт, что в черновике 139‐й главы «К дереву на том холме» можно увидеть зачеркнутую Исаямой реплику Леви «Титаны исчезли», ведь мангака планировал вернуть Многоножку на последних страницах, закольцевав историю.
Этим автор намекает на то, что сама жизнь бессмертна, несмотря на все ужасы войны, которые обрушиваются на нее раз за разом.
Зик Йегер называет эту Многоножку самой жизнью: «Давным-давно, когда в мире ничего не существовало, кроме материи, из нее образовывалось бесчисленное множество неведомых существ, которым удалось выжить и развиться. Сейчас они известны нам как само понятие “жизни”».
Думаю, для вас не секрет, что и в скандинавской мифологии весь мир, а вместе с ним и все живое было создано из тела одноименного великана. В то же время сам Имир, он же Бримир или Аургельмир, произошел из холодных брызг Эливагар – реки, существовавшей в начале мира, в которой тепло зародило жизнь. Об этом в третьей песне «Старшей Эдды» говорит Вафтруднир: «Брызги холодные Эливагара йотуном стали; отсюда свой род исполины ведут, оттого мы жестоки» [Младшая Эдда, 22].
«Один, Вили и Ве создают мир», Лоренц Фрелих, 1908
Глава 122
Сходство как будто бы довольно очевидное. Девочка Имир из манги получает силу титана (то есть великана) после того, как объединяется с таинственной сущностью, являющейся источником жизни. Так же, как и Имир появился из капель реки, ставшей источником жизни на земле. Кроме того, потом великана Имира убивают три божественных брата, положив конец первобытному правлению расы гигантов, и становятся первыми из асов (по крайней мере, по версии Снорри, автора «Младшей Эдды») – это Один, Вили и Ве.
Слева: глава 122. Справа: глава 139.5
Именно они из его плоти создали землю, из его крови – море и озера, из его костей – скалы, и так далее вплоть до того, что из мозгов они сделали тучи. В «Атаке титанов» три дочери Имир – Мария, Роза и Сина – были вынуждены пожрать тело собственной матери после ее смерти, что и стало началом «нового мира». А именно мира, в котором появился целый народ титанов.
Набросок Хадзимэ Исаямы
Кстати, история Одина, Вили и Ве тесно переплетена с первыми людьми – Аском и Эмблой. Начинается она с того, что Вили и Ве вместе с Одином убивают Имира и создают из него мир. Это деяние положило конец первобытному правлению гигантов над людьми, за что Одина, Вили и Ве считают первыми из асов, как по фактическому старшинству, так и по иерархическому значению. Все они братья, и Один из них самый старший брат, Вили – средний, а Ве – младший. Первые же люди, Аск и Эмбла, как считают исследователи, появились в древнегерманских мифах из ясеня. Более того, в своем исследовании сравнительных доказательств происхождения человечества от деревьев в индоевропейском обществе Андерс Хултгорд отмечает, что «мифы о происхождении человечества от деревьев или древесины, по-видимому, особенно связаны с древней Европой, Индо-Европой и индо-европоязычными народами Малой Азии и Ирана, напротив, в культурах Ближнего Востока демонстрируется почти исключительно тип антропогонических историй, которые выводят происхождение человека из глины, земли или крови посредством божественного акта творения» [Hultgård, 62]. Именно этот ближневосточный вариант мы и видим в «Атаке титанов», где Имир формирует тела титанов из местного песка. Точно так же она восстанавливает тело пострадавшего в сражениях Зика. Но вернемся к Аску и Эмбле. Согласно девятой главе «Младшей Эдды», три брата – Вили, Ве и Один – однажды гуляли по пляжу и нашли там два дерева. Они взяли эти деревья и из них создали первых людей – Аска и Эмблу. Один дал им дыхание жизни, Вили дал им движение и разум, а Ве дал им внешний облик, речь, слух и зрение. Далее три бога дали им одежду и имена. После этого Аск и Эмбла стали прародителями всего человечества и получили дом в стенах Мидгарда [Скандинавские сказания]. Кстати, в Сёльвесборге, Швеция, есть даже статуя Аска и Эмблы, за авторством Стига Бломберга, установленная в 1948 году.
«Рагнарёк», Йоханнес Гертс, около 1888
Рагнарёк
Многие из нас знают, что такое Рагнарёк, ведь это событие было популяризировано еще композитором XIX века Рихардом Вагнером, который назвал «Гибелью богов» (1876) последнюю оперу из своей тетралогии «Кольцо нибелунгов». Именно так и переводится слово «Рагнарёк» с древнескандинавского. Это известное и пугающее событие было использовано в качестве референса во многих произведениях, и, разумеется, Исаяма, столь сильно любивший скандинавские мифы, не мог не закончить свое произведение тем же самым Рагнарёком – гибелью богов и их войной, беспощадным вихрем пронесшейся по всему свету и уничтожившей старый мир во имя освобождения места для нового. Но давайте же для начала разберемся в том, что такое Рагнарёк в мифологии.
Сам термин был упомянут впервые в одном стихотворении «Старшей Эдды» как Ragnarøkkr. Это древнескандинавское составное слово имеет долгую историю толкования. В семантике его первого элемента никто не сомневается, это ragna, родительный падеж множественного числа от regin, что значит «правящие силы» или «боги». Со значением второго элемента уже возникают сложности, так как он встречается в двух вариантах, – rök и – røkkr. Филолог Гейр Зоэга в начале XX века рассматривает эти две формы как два отдельных соединения, толкуя ragnarök как «гибель или уничтожение богов», а ragnarøkkr как «сумерки богов». Исследователь утверждает, что существительное во множественном числе rök имеет несколько значений, включая «развитие», «происхождение», «причина», «отношение», «судьба» [Zoëga, 345]. Слово ragnarök в целом обычно интерпретируется как «окончательная судьба богов».
«Лив и Ливтрасир», Лоренц Фрёлих, 1895
Так что же такое Рагнарёк? На самом деле это целая серия грядущих событий, неотвратимых, предсказанных еще провидицей Вёльвой в самом начале «Старшей Эдды». Она предрекает в числе прочего и великую битву, в которой погибнут многочисленные мифологические персонажи (включая богов Одина и Тора, Тюра и Фрейра, Хеймдаля и Локи). Это сражение повлечет за собой катастрофическую серию стихийных бедствий, включая сожжение мира, и завершится погружением всех земель под воду. После этих событий пройдет время, и мир снова поднимется, очищенный и плодородный, выжившие боги встретятся, и мир будет заново заселен двумя выжившими людьми: мужчиной Ливтрасиром и его женой Лив.
Концовка же «Атаки титанов» не была предсказана кем-то из персонажей, но функционально она полностью повторяет Рагнарёк. Точно так же в конце Эрен решает уничтожить устоявшийся мировой порядок, устроив геноцид. Присутствует также и война богов – ведь потомки Имир, наделенные могучей силой, являются для обычных людей своего рода богами. Ну, или же дьяволами, как их величали марлийцы. Так или иначе, сила титанов огромна, и потому человечество с древнейших времен относилось к ним как к существам высшего порядка. В финальной битве элдийцы встречаются в бою с титанами прошлых поколений. Зику и Армину удается переманить на свою сторону некоторых из них благодаря общению через Пути. Падшие в прошлом шифтеры, вернувшиеся, чтобы поучаствовать в последней битве. Вам ничего это не напоминает?
Разумеется, я говорю сейчас об эйнхериях Одина. В мифах скандинавов после смерти человек мог отправиться в разные миры. Недостойные отправлялись в мрачное и серое царство мертвых Хель, названное так по имени его хозяйки – богини мертвых, дочери Локи. Но павших доблестно в бою людей делили между собой Один и его жена Фрейя. Один забирает половину достойных людей в Вальгаллу – небесный чертог, где они пируют и сражаются в ожидании последней битвы богов – Рагнарёка. При этом каждый день они бьются друг с другом насмерть, после чего воскресают и продолжают пировать. Фрейя же забирает другую половину достойных людей к себе в Fólkvangr (что переводится как «Поле людей» или «Поле армии»). Фолькванг – это луг или поле, которым правит богиня, и, согласно «Младшей Эдде», там находится главный зал Фрейи Sessrúmnir (Сессрумнир).
Но вернемся к воинам Одина. Слово einherjar переводится буквально как «армия одного», «те, кто сражается в одиночку» [Simek]. Одно из имен Одина, которое произносят в двадцатой главе «Младшей Эдды», это «вальфёд», что переводится как «отец убитых», ибо «все, кто падают в битве, являются его приемными сыновьями». Похожими силами обладает титан Прародитель в «Атаке». Владеет же им Эрен, а потому может закрасться справедливый вопрос, не списан ли этот персонаж с Одина? Впрочем, об этом мы поговорим в следующей главе, а пока же давайте рассмотрим другого персонажа, чью роль на себя также берет Эрен к концу произведения. А именно роль огненного великана Сурта, спалившего мир дотла во время Рагнарёка.
В скандинавской мифологии Сурт является йотуном и величайшим из огненных великанов, а также хранителем мира Муспельхейма. Этот мир, наряду с Нифльхеймом, был единственным существовавшим до начала времен. И в «Старшей», и в «Младшей Эддах» Сурту предрекается важная роль во время событий Рагнарёка. Пророчество гласит, что, неся свой сияющий огненный меч, он отправится в битву против асов, где будет сражаться с богом Фрейром, а затем пламя, которое он призовет, поглотит всю Землю.
С древнескандинавского surtr переводится как «черный» или «смуглый». Ученый Джон Линдоу утверждает же, что имя Сурт может подразумевать обугленный вид великана [Lindow, 282].
Разумеется, эти описания сильно коррелируют с ролью Эрена в концовке произведения, где огненный меч великана заменяется Гулом Земли, направленным на весь остальной мир. Согласно «Прорицанию Вёльвы», Сурт в последней битве встретится с Фрейром, которого убьет пламенеющим мечом. Это сражение в том числе является и метафорой, ведь Фрейр был довольно интересной личностью. Автор Снорри в «Младшей Эдде» представляет Фрейра как одного из главных богов пантеона: «Фрейр – […] самый прославленный из асов. Он правит дождем, солнечным светом и плодами земли. У него следует просить добрых времен года и мира. Он также владычествует над людским богатством» [Торп, 42–42].
Сурт же, в свою очередь отождествляющий необузданную силу природы и, возможно, являющийся персонификацией вулканов Исландии, уничтожает в лице Фрейра процветание людей, полностью испепеляя надежду на светлое будущее. После того как Сурт сжигает мир своим пламенем, он погружается под воду и только после очищения кровью, огнем и водой восстает из пучины обновленным и плодородным. Точно так же поступает и Эрен, очистивший мир кровью и огнем, в результате чего «старые боги» уходят: сила титанов пропадает, и элдийцы становятся ничем не отличимы от марлийцев. С силой титанов умирает и «старый мир», но, как и сама жизнь, мир никогда не умрет, а лишь переродится. И новый порядок установят те, кто уцелел во время конца света.
Пятьдесят третья глава «Младшей Эдды» начинается с того, что путник Ганлери спрашивает, выживет ли кто-нибудь из богов и останется ли что-нибудь от земли или неба после Рагнарёка. Высокий (одно из имен Одина) отвечает ему, что земля снова появится из моря, прекрасная и зеленая, где растут самосевные культуры. Поле Идавёлль останется там, где когда-то стоял Асгард, и там, нетронутые пламенем Сурта, выживут сыновья Одина – Видар и Вали. Сыновья Тора Моди и Магни, завладевшие молотом отца, встретят Видара и Вали, и, возвратившись из царства Хель, Бальдр и Хёд также прибудут на поле Идавёлль. Эти боги и построят новый мир на руинах старого, а сожженное пепелище сделается удобрением для будущих древ и их плодов. Шесть богов – Видар и Вали, Моди и Магни, а также Бальдр и Хёд – восстановят мир [Скандинавские сказания].
Случайность или нет, но именно шесть персонажей были отправлены на Парадиз в качестве послов мира от лица союзных стран. Армин и Энни, Жан и Конни, Пик и Райнер.
Глава 139
Быть может, это действительно всего-навсего совпадение, и тот же Леви не смог отправиться на родину вместе с ними из-за состояния здоровья, но, учитывая глубину погружения Исаямы в тему Рагнарёка и скандинавской мифологии, думаю, это отнюдь не случайно, что именно шестерым персонажам была доверена миссия по восстановлению мира.