лежала старуха. Она повернулась к ним. От её взгляда Диме стало не по себе. Старуха с глубокими морщинами на лице и взъерошенными седыми волосами смотрела серыми глазами и взгляд у неё был злой:
– Вы двое, вон пошли из моего дома. А ты Ксюша, останься. Нам надо многое обсудить.
Отец Ксении развернулся и дёрнул за рукав парня, давая ему понять, что лучше выйти.
Ксения давно не виделась с бабушкой, с похорон её матери. В детстве девушка часто приезжала с мамой к бабке, а вот отец не любил ездить к старой Таисии, часто повторял, что это всё из-за вечного конфликта тёщи и зятя. А маленькой Ксюше нравилось в деревне. Бабушка часто угощала вкусными пирогами, брала внучку с собой в лес за ягодами и вообще она всегда была хорошей и доброй по отношению к внучке. Соседи, как казалось Ксении побаивались бабушку, хоть и всегда разговаривали с ней с уважением, всегда здоровались, но подруг у неё не было, так соседки иной раз зайдут и то старались на долго не задерживаться в доме Таисии. А сейчас перед ней на кровати лежала старая, растрёпанная и злая на весь белый свет старуха.
Когда папа и Дима вышли из дома, старая Таисия проговорила мягким голосом:
– Хорошо что ты приехала. Вот тебя я действительно рада видеть. Многое мне надо тебе рассказать, во многом покаяться. Но всё по порядку. Ты ведь останешься у меня на ночь? Чувствую я, что старуха с косой уже в изголовье у меня стоит. Не хочу я уходить вот так, не объяснив тебе всего. Иди на улицу, папашу своего и хахаля, отправь в город, пока жива, им тут делать не чего, а уж как помру, плевать мне будет. Там сама разберёшься.
Ксении не хотелось оставаться у бабушки, но её просящий тон, которого она пожалуй и вспомнить не сможет, ведь обычно бабушка разговаривала со всеми только властно, почти приказами. А тут словно как в детстве, когда бабушка называла Ксюшу внученькой и родной. Когда при смехе маленькой девчушки, она словно оттаивала и становилась хорошей и доброй бабушкой. Девушка кивнула и вышла из дома.
У калитки стояли отец и Дима. Она подошла и спокойно сказала:
– Бабушка попросила меня остаться с ней до завтра, а вы поезжайте в город. Если что, то я вам позвоню. Не хочу бабушку оставлять сейчас одну.
Отец хмыкнул, достал из кармана сигарету и прикурив, сказал:
– Оно конечно твоё дело. Но по-моему старая карга не заслужила такого доброго отношения. Старая ведьма у многих крови выпила.
Ксении не понравилось, что отец об умирающей старухе так отзывался, но учитывая их сложные отношения, возражать Ксения не стала. Дима подойдя обнял девушку за талию и тихо спросил:
– Если хочешь, я могу остаться?
Ксения замотала головой и ответила:
– Езжай, так будет лучше.
Дима кивнул и поцеловав девушку в щёку, отправился к машине. Отец Ксении тоже сел в машину и махнув дочери рукой, тронулся с места.
Ксения вернулась в дом, налила себе вкусного травяного чая, который всегда был заварен у бабушки и села на стул рядом с кроватью. Старуха посмотрела на внучку и Ксюша увидела в её глазах столько боли, что чуть чашку с чаем не выронила. Таисия покряхтев, сказала:
– Ты девчонка ещё совсем, а рассказать мне надо тебе вещи, к которым ты не готова, но видно Бог, или Дьявол решили, что время моё пришло.
При упоминании Дьявола, Ксения оглянулась по сторонам, ей показалось, что со стороны печи, повеяло жаром. И почему бабушка помянула не чистого? А ведь у бабки в доме не когда не было икон, в храм она не когда не ходила и не крестилась она не когда, как например бабки соседки, которые крестом себя осеняли по поводу и без. Ксения чуть улыбнулась и проговорила:
– Ну что ты. Ты просто приболела, ведь не молодая уже. Бог даст, ещё на ноги встанешь.
Бабка засмеялась, только смех её больше напоминал карканье вороны:
– Не даст. Ну и чёрт бы с ним. Ты внученька послушай меня и не перебивай. Мать твоя, моя единственная дочь, единственный человек, которого я действительно любила и на всё была готова ради неё, сейчас в могиле и поверь мне, райских садов, ей не видать, как своих ушей. Без отца я её воспитывала. Батя её, кобель паршивый, сбежал от меня, когда мамке твоей и годика не исполнилось, как и мой дед, и отец кстати. Так уж повелось, что в нашей семье рождаются только девочки и отцы с ними долго не живут. Сбегают, а потом пропадают. Пропадают кстати тоже не просто так. Не один и трёх лет не живёт. Когда мама твоя расцвела и стала красивой девушкой, я её в город послала учиться. Не в чём она не нуждалась, всё я для неё делала, да вот отца твоего она встретила и влюбилась в него. Как я ей тогда говорила, чтобы забыла она этого подлюку, но она и слушать не хотела. Папаша твой, он был сынком богатенькой семейки. Папка прокурорский, мать судья. И богатства они свои, не честным путём наживали. На крови и страданиях людей. Он кобель с молодости был, а мать твоя, как с ума сошла. Таскалась за ним, видела ведь всех шалав с которыми он спал, а всё ему готова простить была и ведь дура такая прощала. А однажды заявилась ко мне, вся в слезах, исхудавшая от нервов, руки трясутся и говорит мне, что если я ей не помогу, заполучить этого кобеля, то она на себя руки наложит. – Бабка закашлялась и Ксения принесла ей воды, попив, она продолжила. – В семье нашей не случайно рождаются только девочки. Ведьмы мы и передаётся это, по женской линии. Я уже тогда в полную силу вошла, много чего умела, да и умею. Смотрю я на дочь, а у самой сердце кровью обливается. Моя плоть от плоти, кровь от крови страдает. Ну и сделал я тогда, всё как она просила. Приворожила я твоего отца. Да вот условие мне было выставлено той стороной, что за шаг этот, я должна буду им. А долг они выставили страшный, за каждый год жизни дочери, чужую жизнь я должна отдать. Ты внучка не думай, что я старая из ума выжила и тебе сейчас враки рассказываю. Исправно я долг отдавала. Каждый год у нас в окрестностях деревни люди пропадали. То грибник, то рыбак, то ещё кто. Один раз даже ребёнка за долги отдала. Там мамка с папкой непутные, на нашей речке отдыхали и захотелось им друг другом на природе насладиться. Уединились они в кустах, а сынок на берегу сидел играл, я его и забрала. Они потом всю округу на уши поставили. В итоге решили, что утонул их мальчик. Без пригляда в воду зашёл и утонул. Понимаю я, что поверить в такое трудно, да только доказательства у меня есть. Спустись в погреб и сама посмотри.
Старуха замолчала. Ксюша встала, ноги плохо слушались и верить в такие рассказы совершенно не хотелось. Да вот только сейчас, она вдруг вспомнила, что из погреба бабка не когда не доставала не варенье, не солёности. Всё в сенях хранила, да в кладовой. И крышка погреба всегда на замке была. Бабка из-под подушке извлекла ключ и протянула его Ксении. Девушка взяла ключ и на негнущихся ногах прошла к клюку в прихожей, опустившись на колени, она трясущимися руками открыла замок, распахнула люк и спустилась по лестнице в глубокий погреб. На одной из ступеней стояла консервная банка, в которой была толстая свеча, а рядом коробок спичек. Ксения зажгла свечу и ступив на земляной пол, оглянулась. На полках, вместо банок с огурцами, помидорами и прочей консервацией, как бывает в погребах стояли человеческие черепа. Разных размеров, видимо мужские и женские и особенно выделался из них маленький череп ребёнка. Огонёк свечи заплясал в трясущихся руках Ксюши, которой вдруг показалось, что черепа эти смотрят пустыми глазницами на неё и смеются. Ксения задула огонёк и бросилась на верх. Она вернулась к кровати и выпалила:
– Да как ты могла так поступать?
Старуха горько усмехнулась:
– А какой у меня был выбор? Они сказали мне, что если жертву приносить не буду, то они мою дочь заберут. – Ксения опустилась на стул, сил стоять у неё просто не осталось, а бабка продолжила. – Я ведь приворот делала только на пять лет. Думала, что мать твоя перебеситься, дочку родит и наконец прозреет с каким человеком она живёт. Время приворота кончилось, ты родилась, и вот тут начался сущий кошмар для твоей матери. Папаша твой, гулять начал, да так, что и говорить не прилично. Баб в квартиру таскал, трахал их там, на супружеской постели. Болезней в дом таскал столько, что от него наверное врачи в подсобках прятались. Мать твою поколачивал, когда очередная пришмандовка ему не давала. Дошло до того, что он дочку мою, с тобой на руках из квартиры выгонял, когда пьяный домой с бабой приходил. Мать твоя терпела и во всём винила меня. Ты представляешь, меня? Упрекала, что это он из-за приворота таким стал, что я кляча старая не смогла нормально к ней мужика привязать. А ведь я ей ещё тогда говорила, что приворот на всегда, на всю жизнь сделать нельзя, что потом, когда приворот отпустит её жизнь в ад превратится. Не слушала она меня тогда, а потом я во всём виновата стала.
Ксения встала, пошарила в сумочке и извлекла тонкую сигарету. Хотела выйти на улицу покурить, но бабушка её остановила, сказав, что курить она может в избе. Ксюша прикурила, затянулась и выпустила дым в потолок. Осознать, что её бабушка оказалась реальной ведьмой было очень не просто, даже практически невозможно. Но оно было именно так. И с этим нужно смириться и принять. Но почему же тогда она позволила умереть маме? Вот этот вопрос Ксюшу сейчас волновал больше всего и она затянувшись его и задала:
– Но если всё так, то почему мама погибла? Или ты решила больше не приносить жертв?
Старуха закрыла глаза, минуту лежала без движения, а потом не открывая глаз ответила:
– Ты думаешь легко так жить? Каждый год убивать по одному человеку. Выискивать, охотиться, а потом ещё и ритуал соблюдать? Не чего в этом лёгкого нет. Но я это делала. Мать твоя, моя доченька, сама так решила. Твой папашка накануне, пока ты в институте была, трахал подругу твоей матери, а она пришла неожиданно домой. Переполнилась её чаша терпения. Я и сейчас чувствую её боль, её страдания, её обиду. Это тебе тогда сказали, что виноват водитель грузовика. Вот только не всё тебе рассказали. Водила выехал на зелёный, а она сама свою машину под его грузовик загнала. Не могла она так больше жить. А ведь я её предупреждала.