На протяжении всего разбирательства он молчал, но, услышав вердикт коллег, поднялся и взял слово.
– Для начала надо бы осмотреть мёртвую голову, поскольку до сих пор никто этого не сделал, – предложил он. – Если монах говорит правду, голова подтвердит или опровергнет его слова. Сейчас же принесите её!
Принесли голову, всё ещё сжимавшую зубами рукав коромо, и положили перед судьями. Старик внимательно осмотрел её, повернул и обнаружил на затылке несколько странных красных иероглифов. Он показал их остальным судьям, а затем попросил обратить внимание на то, что голова не была отрублена, так как нет никаких следов меча или ножа. Напротив, было похоже, что она отошла от тела, как лист отделяется от дерева, легко и естественно. Тогда старый судья сказал:
– Я убеждён в правдивости слов монаха. Перед нами голова рокуро-куби. В книге «Нан-хо-и-буцу-си» сказано, что на затылке настоящего рокуро-куби всегда присутствуют красные иероглифы. Вот, можете убедиться, что они не нарисованы краской. И мы с вами знаем, что рокуро-куби обитают в провинции Кай с давних пор. А вы, господин, – обратился он к Кувайрё, – оказались крепким монахом и проявили недюжинное мужество! Оно скорее присуще воину. Возможно ли, что до пострижения вы были самураем?
– Вы угадали, господин, – ответил ему Кувайрё. – Прежде чем стать монахом, я служил моему господину, но и тогда не боялся ни людей, ни демонов. В миру я носил имя Исогай Хэйдадзаэмон Такэцура. Возможно, кто-то из вас ещё помнит его.
При упоминании этого имени по залу суда прокатился восхищённый шёпот. Несколько человек вспомнили Кувайрё, и уже в следующую минуту он оказался не перед судьями, а в окружении друзей, которые стремились выказать ему своё почтение. Монаха торжественно проводили к дому местного даймё. Там его приняли со всей возможной любезностью, прекрасно накормили, и даймё преподнёс ему дорогой подарок. Покидая Суву, Кувайрё чувствовал себя настолько довольным, насколько это возможно для монаха, находящегося в этом мире. Что до головы, то он забрал её с собой, объяснив, что предназначил голову в качестве миягэ.
Что ж, история о голове подходит к концу, и нам осталось рассказать немногое.
Пару дней спустя в глухом месте Кувайрё остановил грабитель. Он потребовал, чтобы монах отдал ему свои вещи. Кувайрё тут же снял коромо и подал грабителю. Только тогда разбойник заметил то, что висело на рукаве. Он был храбрый человек, но тут опешил, выронил одежду и отпрянул, а потом закричал:
– Да что ж ты за монах! Ты же в тысячу раз хуже меня! Мне случалось убивать людей, но и в мыслях не было прогуливаться с чьей-нибудь головой на рукаве! Похоже, у нас с тобой одинаковое призвание, но ты меня переплюнул! Эта голова мне пригодится! Ею я буду людей пугать. Продай её, а? Я тебе предлагаю за эту голову свою одежду и ещё пять рё.
– Ну, если очень хочешь, – отвечал Кувайрё, – я с радостью отдам тебе голову вместе со своим коромо. Только я должен предупредить тебя. Это не человечья голова. При жизни её носил на плечах оборотень. Хочешь купить – покупай, только как бы потом у тебя неприятностей не было.
– Ну ты силён, монах! – восхитился грабитель. – Мало того что человека угробил, так теперь ещё и оборотнем его обзываешь! Ну ладно, я серьёзно. Вот тебе деньги, а здесь моя одежда. Забирай, а голову отдай мне. И нечего тут шутки шутить!
– Бери, бери! – ответил Кувайрё. – Только я говорю правду. Настоящая-то шутка в том, что ты дурак, братец, если платишь деньги за голову демона!
Кувайрё засмеялся и пошёл своей дорогой.
Итак, грабитель заполучил голову и монашеское коромо и некоторое время выдавал себя за монаха-оборотня, пугая людей на дорогах. Однако, добравшись до окрестностей Сувы, он услышал всю историю головы и очень испугался, подумав, что дух рокуро-куби вполне мог доставить ему немало неприятностей. Поэтому он решил отнести голову туда, откуда она взялась, и похоронить её вместе с телом. Разбойник с трудом добрался до хижины, одиноко стоящей в горах провинции Кай. Там никого не было, и тела, конечно же, тоже не нашлось. Так что пришлось ему похоронить одну голову в роще позади хижины. На могиле разбойник поставил надгробье, а по возвращении заказал службу сэгаки за упокой духа рокуро-куби.
Те, кто рассказывал мне эту историю, утверждают, что могильный камень рокуро-куби, как стали называть его в народе, стоит там и доныне.
Деревня у холма Кото
В городе Удзи, в провинции Ямасиро, около шестисот лет назад жил молодой самурай по имени Ито Норисукэ, чьи предки принадлежали к клану Хэйке. Это был красивый юноша с любезным характером, образованный и обученный обращению с оружием. Но его семья обеднела, а у юноши не оказалось покровителя среди военной знати, поэтому будущее Ито Норисукэ было туманно. Однако он жил себе спокойно, изучал литературу и имел, как говорит японский сказитель, «в друзьях только луну и ветер».
Однажды осенним вечером Ито Норисукэ прогуливался в одиночестве на холме Кото и встретил девочку лет одиннадцати-двенадцати в богатых одеждах. Ито Норисукэ подошёл к ней и заговорил:
– Скоро солнце сядет, юная госпожа, и это очень уединённое место. Не заблудились ли вы?
Она весело взглянула на него и смиренно отвечала:
– Вовсе нет! Я служу августейшему дому, который находится в окрестностях, просто зашла сегодня слишком далеко.
Ито Норисукэ легко поверил, что эта юная особа, несомненно, принадлежит к высокопоставленному кругу. Его удивило лишь то, что он не знал ни одной знатной семьи, поселившейся по соседству.
– Я иду в Удзи, там мой дом, – сказал он. – Возможно, вы позволите мне сопроводить вас, а то здесь уж больно пустынные места.
Она любезно поблагодарила юношу и с удовольствием приняла его предложение.
Дальше они шли, беспечно болтая. Девочка говорила о погоде, цветах, бабочках и птицах; рассказала о том, что однажды была в Удзи, и описала ему достопримечательности столицы, где родилась. Время летело незаметно. Ито Норисукэ с удовольствием вслушивался в нежный голосок.
Наконец за поворотом прямо в густой роще показалась деревня.
Молодые деревья отбрасывали на деревню густую тень так, что дома скрывала тьма[20]. Солнце уже скрылось за горизонтом.
– Теперь, господин, – сказала девочка, указывая на узкую тропинку, отходящую от главной дороги, – мне нужно туда.
– Тогда позвольте проводить вас домой, – предложил молодой человек.
Было так темно, что он шёл по тропинке на ощупь, но девочка остановилась перед небольшим решётчатым забором, за которым виднелись огни дома.
– Вот здесь, – сказала его новая знакомая, – и расположена та благородная обитель, в которой я служу. Раз уж вы так беспокоились за меня, господин, не соизволите ли зайти и немного отдохнуть?
Молодого самурая очаровала простота приглашения, и он согласился. Кроме того, ему было любопытно познакомиться с высокопоставленными людьми, которые выбрали столь заброшенную деревню своим местом обитания. Он знал, что иногда знатные семьи переселялись в провинцию, и это, естественно, не нравилось правительству, поскольку зачастую приводило к политическим неурядицам. Ито Норисукэ посчитал, что, вероятно, встретит здесь каких-то добровольных изгнанников, уехавших по схожим причинам.
Юная спутница открыла для него ворота, и самурай оказался в странном, но очень уж маленьком саду, по которому протекал извилистый ручей.
– Соблаговолите подождать минутку, – попросила девочка. – Я объявлю о том, что вы удостоили нас своим появлением.
И она поспешила к дому. Жилище было довольно большим и казалось очень старым на вид – таких домов не строили с давних времён. Раздвижные двери стояли нараспашку, но что за ними, разглядеть не удавалось, несмотря на свет, озаряющий комнату, – мешал великолепный бамбуковый занавес, закрывающий всю галерею. За ним двигались женские тени. Внезапно в ночи раздались звуки кото. Удивительно красивая музыка, лёгкая и прекрасная настолько, что самурай едва поверил своим ушам. Пока он слушал, его охватила странная смесь нежной радости и печали. Он недоумевал, как женщина могла так играть… Да и женщина ли то была? Быть может, эта музыка неземная? Самурай не знал ответа на этот вопрос, но чары мелодии, казалось, проникали в самое сердце.
Нежная музыка смолкла. Рядом с Ито Норисукэ опять появилась девочка.
– Господин, – пригласила она, – прошу вас войти.
Она подвела его к двери. Самурай разулся. За порогом его ждала пожилая женщина – наверное, рохо, хозяйка дома. Она провела его через множество комнат в большой хорошо освещённый зал. Затем весьма велеречиво предложила Ито занять место почётного гостя.
Зал поразил молодого самурая не только размерами, но и красивым богатым убранством. Вскоре одна из служанок принесла угощение. Он приметил, что чашки и блюдца отличались тонкой ручной работой. Их украшал сложный узор, говорящий о высоком положении владельцев.
Любопытство самурая нарастало. Какой же благородный человек избрал это уединённое обиталище и что побудило его стремиться к одиночеству? Но тут хозяйка прервала его мысли.
– Я не ошибусь, если скажу, что вижу перед собой Ито Норисукэ из Удзи?
Самурай поклонился. Странно. Он не называл своего имени девочке, поэтому, когда пожилая женщина задала вопрос, немного встревожился.
– Пожалуйста, не вините меня за нескромность, – продолжала она. – Старуха вроде меня может позволить себе задавать любые вопросы, не опасаясь прослыть излишне любопытной. Когда вы вошли в дом, мне показалось, что я вас узнала, вот и спросила, чтобы рассеять сомнения, прежде чем мы заговорим о другом. Я должна сказать вам нечто важное. Вы часто ходите через эту деревню, и наша хозяйка, госпожа Химегими[21], видела вас однажды утром. И с того момента не может забыть. Она даже заболела, столь усердно размышляя о вас, и мы все очень переживали. Вот почему я взяла на себя труд уточнить ваше имя и спросить, откуда вы родом. Я у