Женщины хихикнули. Мадам Сова опустила глаза и промолчала. Резко подалась на электроприводном кресле в другую часть аллеи, отрываясь от неблагодарных слушателей. Старый генерал, догнав процессию женщин, пристроился к ним в надежде поучаствовать в беседе.
— Дамы, активнее перебирайте ногами, — говорила серьезно мадам Конь. — Движения продлевают жизнь. Давайте, нам еще два круга осталось, — подбадривала она своих подопечных.
Генерал вклинился в ряд и начал деловито говорить о наболевшем, словно зачитывал рапорт:
— В первую очередь надо защищать детей. Это новорожденные. Это школьники. Это подростки. Они не должны страдать. Я военный человек. Я носил погоны. Я знаю, что говорю. У моей страны есть враги. Значит, и у меня. И враги эти опасные.
— Сегодня стоит прекрасная погода, — констатировала мадам Конь. — Мы устали от ваших военных речей. Генерал, найдите себе другие свободные уши.
— А-а-а! Не хотите слушать, — обиженно произнес Генерал. — Вот и министр тоже. Не слушал меня. А я его предупреждал. Говорил ему.
Видя безучастные взгляды дам, Генерал оглянулся и направился к Снегурочке, отставшей ото всех.
— Назревала война, — командным голосом произнес Генерал, пристроившись к ней.
— Да, — робко ответила Снегурочка.
— Все признаки указывали на войну.
— Да.
— Враг строил хранилища под боеприпасы. Приводил в порядок аэродромы. Железнодорожные пути. Отсюда следовало что? Шла активная подготовка. Значит, намечалась война.
— Да, — нерешительно проговорила Снегурочка.
— А меня слышать не хотели.
Снегурочка шла рядом с Генералом, который активно жестикулировал при разговоре, медленно перебирала ногами и кивала головой.
— Вы женщина. Готовить умеете? — спросил Генерал.
— Да, да, — уверенно ответила Снегурочка.
— Я приведу вам пример. Так будет понятнее. Хозяйка на кухне раскладывает продукты. Наливает воду в кастрюлю. Ставит ее на плиту. Чистит картошку. Что она делает?
— Я знаю, — обрадовалась Снегурочка. — Готовит суп.
— Верно! Она готовит. Вот и я говорил министру. Враг готовится к войне. А министр не хотел меня слушать. Я предупреждал. Мне не верили.
Снегурочке под ногу попался камушек, и она от неожиданности, потеряв равновесие, пошатнулась, чуть не упав.
— Аккуратно, мадам! — вовремя отреагировав, Генерал ловко поддержал даму за локоть. — Смотрите под ноги.
Снегурочка застыла, подняла глаза на высокого статного Генерала и нежно сказала:
— Алла.
Генерал опустил голову вниз, смотря прямо в глаза хрупкой женщине, постоял с полминуты.
— Володя, — расплылся он в улыбке. — Держитесь за меня, Алла. А то еще, не дай бог, упадете.
— Да, да. — Она одарила его в ответ скромной улыбкой.
Снегурочка взяла Генерала под руку. Они шли вдвоем по аллее, сильно отстав от основной группы женщин.
— В военном деле как… кхе, кхе, — откашлялся Генерал, подготавливаясь к длинной речи.
— Володечка, помедленнее, — перебила его Снегурочка. — Не поспеваю. Ноги болят.
— Пардон, — извинился старый Генерал и замедлил шаг. — Вы вдова?
— Да, — со вздохом произнесла Снегурочка.
— И я потерял свою любимую. А дети есть?
— Нет, — снова вздохнула Снегурочка. — Бог не дал.
— А мой мальчик погиб, отдавая долг своей стране, — склонив голову, с грустью и в то же время с гордостью произнес Генерал.
Вымеренные и неспешные шаги пожилых людей оставляли незримый след, словно отпечатки прошлого, несущие бесценный опыт и мудрость, накопленные годами.
Подходило время Лизиного перерыва, чтобы отдохнуть от напряженного рабочего дня. Но отдыхать ей не придется. Было запланировано важное дело, которое она хотела незамедлительно разрешить. В порыве все успеть она быстро перекусила, сделала пару глотков кофе и выбежала на улицу. Лиза торопилась на согласованную и долгожданную встречу, предвкушая ощущение маленького приключения, которое часто исчезало в рутине ее рабочих будней. Лиза не хотела опоздать и заставлять других ее ждать. Взволнованная от незнания, к какому дальнейшему витку приведут события, она шла по сосновому парку, быстро переставляя ноги. Сердце билось чаще, чем обычно.
Как того и желала, Лиза прибыла на место первой. Села на скамью, чтобы отдышаться и успокоиться. Взяла в руки сотовый телефон, собираясь его отключить, чтобы во время беседы ничто ее не отвлекало, как вдруг раздался звонок. Глаза Лизы широко раскрылись от удивления, когда она увидела имя подруги детства. Они поддерживали отношения, общались по телефону по вечерам, когда Лиза освобождалась от работы. Лежа в кровати в своей маленькой комнатке, она болтала без умолку с подругой, сама поражаясь, откуда берется столько тем для разговоров, когда они много лет не виделись. Подруга хорошо знала рабочий график Лизы и не беспокоила ее по пустякам посреди белого дня. Хоть Лиза была очень рада подруге, но сейчас ее звонок был некстати и к тому же насторожил.
— Говорить можешь? — с лету спросила подруга.
— Могу. Но только недолго. У тебя что-то случилось? — встревоженно спросила Лиза.
— Со мной все в порядке. У меня такая новость. Сейчас упадешь.
— Давай выкладывай. Только по-быстрому и по существу.
— Была сегодня в поликлинике. Брала справку в бассейн.
— Снова решила заняться плаванием?
— Видела там твоего бывшего с женой. Выглядела она ужасно.
— А что с ней?
— Не знаю. Но краше в гроб кладут.
— Сейчас мне некогда, — перебила подругу Лиза. Увидев приближающихся к ней людей, она намеривалась прервать диалог. — Потом поговорим.
Поначалу, как только Лиза сбежала от бесперспективных любовных отношений в «Райский уголок», она проводила уйму времени, просматривая страницы в социальных сетях жены своего бывшего любовника, которая любила выставлять семейную жизнь напоказ. Лиза входила в аккаунт под чужим именем, просматривала посты, фотки и чаты, оставаясь в курсе жизни бывшего возлюбленного, каждого его шага и нового события. Это был способ, позволявший незаметно соприкасаться с частичкой мира бывшего возлюбленного даже после их расставания. Ревность пожирала ее изнутри. Сердце болело, и на глаза наворачивались слезы. Она не могла удержаться от поиска подтверждений, что он был несчастлив без нее, что она оставила невосполнимую пустоту в его жизни. Но каждая находка, где бывший улыбался во весь рот и прекрасно проводил время в кругу семьи, лишь углубляла ее страдание. Лиза понимала, что такой путь не ведет ни к чему хорошему. Со временем она осознала, что это был бесполезный источник боли. Она попыталась отпустить прошлое, искоренить его и все, что с ним связано, из своей жизни. Приняла решение отказаться от вредной привычки и прекратить подавлять себя ненужными эмоциями. И хотя иногда эта волна ностальгии все же могла охватить Лизу, она твердо решила не погружаться в воспоминания, не давать им овладеть собой. Глупо было разменивать себя и тратить время на того, кто уже не принадлежал ее жизни. Лиза отказалась от желания возвращаться в прошлое и сосредоточилась на работе. Так постепенно в «Райском уголке» ее сердце заполнилось новыми целями, новыми людьми, новыми впечатлениями. Сейчас решалась судьба человека, который был ей небезразличен. Это было существеннее, чем события жизни человека, который за три года ни разу не поинтересовался, что с ней и где она.
В одной из беседок устроились трое: Лиза, сын Дирижера и небольшого роста энергичная пожилая женщина с короткой стрижкой. Многие ее знали как посудомойщицу из пищеблока. Облаченная в кухонную форму, несмотря на свой скромный статус, она вся светилась открытой добротой, которая притягивала людей. Обрусевшей кореянке с красивым именем Сонхи, живущей много лет в Москве, давно присвоили привычное на слух и созвучное русское имя Соня.
— Нет, нет, нет! — возмущалась посудомойщица. — Вы что, хотите, чтобы я обманывала больного человека. Я честная женщина, я так не могу.
— Соня, но поймите же, это ложь во благо! — уговаривала Лиза.
— Я в обиде вас не оставлю, — сказал сын старика. — Отблагодарю! Никаких денег не пожалею.
— Дело не в деньгах. Я не могу на это пойти, — упиралась Соня. — Если его тталь[1] не прощает и не хочет видеть, значит, так должно быть.
— Облегчите, пожалуйста, мучения моего отца, — уговаривал сын Дирижера. — Чтобы его душа могла отправиться на тот свет прощенной.
— Соня, он страдает, — молила глазами Лиза. — Вы его как увидите, сами поймете.
— Поговорите с ним, — настаивал сын старика. — Скажите ему, что вы его дочь Чонха. Он будет счастлив.
— Чонха — это значит река искренности. А я не Чонха. Я Сонхи. Луч света.
— Это не важно, — произнесла Лиза. — Важно, что он будет думать, что вы Чонха.
— Соня, пожалуйста! Станьте тем лучиком света, который озарит сердце моего отца. Подыграйте. Он кается, он признал свои ошибки.
— Ну не знаю, — вздохнула Соня.
— От вас многое не требуется, — разъяснял сын Дирижера. — Вас приведет Лиза, представит как дочь. Вам всего лишь надо сказать: «Здравствуй, папа, я твоя дочь Чонха».
— Я так не могу. У меня не получится так сказать: «Здравствуй, папа!» Потому что он не мой аппа[2], а я не его тталь.
— Представьте, что вы актриса, которая играет роль, — предложила Лиза.
— Мне надо подумать. Я вот так не могу принять решение.
— Не отказывайтесь сразу. Конечно, подумайте, — сказал сын старика.
— Только вот времени у нас мало, он совсем слаб.
Таинственный сосновый бор, будучи немым свидетелем, слушал доносящиеся разговоры прогуливающихся здесь людей и внимал им. Ветер шелестел по листьям, передавая истории жизни и тайны всех мастей, которые переплетались между собой самым неожиданным образом. В то же самое время на другом конце соснового парка, где солнечные лучи пробивались сквозь зеленую листву и создавали игру теней на тропинках, спряталась в уединении от посторонних глаз мадам Сова. Громкая мелодия сотового телефона, раздавшаяся внезапно, напугала голубей, которые вспорхнули, подняв пыль. Этому звонку мадам Сова не обрадовалась.