В этот день Гринбаум был в самом чудесном расположении духа. Вернувшись в контору после обеда, он был доволен всем. На его лице играла улыбка, ставшая еще шире после того, как он просмотрел данные с биржи. Бумаги синдиката прочно стояли на ногах и активно торговались. «Во время этакого бума Шарп уж точно не заметит, что я сбыл акции, – подумал Гринбаум. – Я выкину на рынок всего две тысячи, чтобы подстраховаться». Он позвал клерка и распорядился:
Выдержке Шарпа можно было позавидовать.
Он ни словом, ни жестом не показывал, что планирует продавать. Члены пула встревожились: уж не поддался ли он жадности?
– Вот что, Айк, продайте-ка две… Нет, три тысячи акций. Хотя нет. Забудьте. Лучше пригласите ко мне мистера Эда Лазараса.
Потирая руки в предвкушении, он подумал: «Да и пять тысяч рынок сейчас проглотит и не заметит».
– Эдди, – обратился он к сыну своего компаньона, – распорядитесь, чтобы какой-нибудь трейдер, допустим, Уилли Шифф, продал пять… э-э-э… шесть… да ладно, семь тысяч акций Turp «в шорт». Я не сбываю свою долю, не сомневайтесь, – хитро усмехнулся он. – Просто-напросто совершаю короткую продажу. Не так ли?
– Да, конечно. Прекрасно. Я все понял, – залебезил молодой Лазарас. Он решил, что сумеет замаскировать продажу Гринбаума так, что никому и невдомек будет. Даже такой грозной фигуре, как Сэмюэль Уимблтон Шарп. Молодой джентльмен был до того в этом убежден, что, передавая распоряжение своему приятелю по клубу Уилли Шиффу, он увеличил заказ до 10 тысяч акций. Так и вышло, что, решив отступить от обязательств на 2 тысячи акций, Гринбаум в пять раз превысил свое намерение. Все говорило, что это обычная короткая продажа. Ее умело провел молодой трейдер Шифф. Как говорится, комар носа не подточит. Продавать свои акции не должен был ни один участник пула. Шарп отследил бы это по запрошенным им у Гринбаума номерам сертификатов на акции. Более того, когда ценные бумаги продают «в шорт», понятно, что наступит момент, когда продавец обязан будет выкупить их обратно. Так короткие продажи запустили предстоящий спрос на акции.
В тот день, когда Гринбаум был на волне хорошего настроения, Айсидора Вехслера, имевшего на руках 14 тысяч акций, терзала печеночная колика. Но терзало его и еще кое-что. На днях на аукцион выставлялось известное собрание произведений искусства. И он не сомневался, что отвратительный Эйб Вольф приобретет пару-тройку шедевров Тройона и знаменитого Коро. Даже просто ради того, чтобы в газетах прозвучало его имя!
– Turp – 62, 7/8, – произнес его племянник, державший в руках телеграфную ленту. И тут старика Вехслера озарило. Если он потихоньку продаст пару тысяч этих акций по 62–63 доллара, у него на руках будет сумма, чтобы приобрести десяток лучших полотен на аукционе. Тогда уже его имя и его внесенные суммы появятся в прессе!
Подумаешь, 3–4 тысячи акций! Шарп ведь уже добился такого прогресса! «Почему бы не продать 5 тысяч? Что мне мешает? Да и Шарп уже слишком увлекся. А вот возьму и построю конюшню на Уайльдхерст (так называлась его деревня) и пусть именуется „Скипидарный отель для лошадей". Это будет в честь Шарпа». Это было очередным проявлением оригинального чувства юмора старого Вехслера, о котором отлично знали все на Уолл-стрит. Так, Э. Халфорд продал 5 тысяч его ценных бумаг, получив распоряжение об этом от Herzog, Wertheim & Сº, которому до того велел их продать сам Вехслер. Само собой, это было проведено короткой продажей. И вот уже договор с Шарпом участники пула нарушили на 15 тысяч акций.
Вечером того же дня милая супруга Боба Линд-хейма захотела новое ожерелье. И, естественно, оно необходимо было ей прямо сейчас. Бриллианты там предусматривались не мельче вишенок. Прекрасная миссис Линдхейм была наслышана об искусности Сэма Шарпа и знала, что ее супруг должен кое-что получить от его операций с акциями Turp. Она была в курсе новостей Уолл-стрит, поскольку любящий муж порой выделял ей долю в биржевых сделках. Дама умела высчитывать собственную бумажную прибыль, чтобы Боб не смог обвести ее вокруг пальца, если ему вдруг вздумается поступить с ней подобным образом. В этот злополучный вечер она высчитала его теоретическую прибыль, которая была немаленькой. И миссис Линдхейм ужасно захотелось «то самое ожерелье»! Она мечтала о нем не первый месяц, и стоило оно сущую безделицу – 17 тысяч. Правда, она приглядела себе еще очаровательный браслетик с бриллиантами и рубинами и.
Линдхейм все же попытался явить благоразумие и возразил супруге:
– Дорогая, вот-вот акции будут распроданы. Мне еще не известно, по какому курсу они уйдут – Шарп не затрудняет себя объяснениями. Но сомнений нет – мы сумеем на этом хорошо заработать. Я обещаю тебе прибыль с 500 акций!
– А мне хочется сейчас! – обиженно надула губки молодая жена.
– Прошу, дай мне неделю, – не сдавался Линд-хейм.
– Ну дай мне взаймы, а я верну тебе деньги, как только получу прибыль, – взмолилась прекрасная супруга. И, заметив тень сомнения в его глазах, молитвенно сложила руки. – Боб, милый, пожалуйста! Я отдам тебе все до цента. В этот раз точно!
– Я должен подумать, – пробурчал муж. Эта фраза означала, что он на грани капитуляции.
Линдхейм решил, что продаст тысячу акций. Но стоило провернуть все поскорее – кто знает, как события пойдут дальше. Эти мысли вертелись у него в голове, когда он восседал в своем удобном кресле в кабинете. Здесь жена не могла влиять на его решения. Поразмыслив еще, Боб понял, что не стоит продавать 1000 акций. Лучше продать 2500. Так он и поступил. Он был еще молод и не слишком дерзок. Двоюродная сестра его супруги провела эту сделку короткой продажей. И вот уже договор с великим манипулятором нарушен на 17,5 тысячи акций. Рынок проглотил эту порцию «скипидарных» бумаг, не моргнув и глазом. Шарп, вне всяких сомнений, творил чудеса.
Но тут Моррису Штайнфельдеру – младшему пришло в голову, что неплохо было бы продать полторы тысячи своих акций Американской скипидарной компании. Он не стал терять время даром и так и сделал. Ценные бумаги Turp после этого поднялись на 1,5 пункта. Тогда он продал еще столько же. И уж завершающим аккордом – еще 500. Сделки оформил для него неизвестный брокер. Теперь уже 21 тысяча акций нарушала договоренность с Шарпом.
И тут Вехслера озарило. Если он потихоньку продаст пару тысяч акций, у него на руках будет сумма, чтобы приобрести десяток лучших полотен на аукционе.
Рынок слегка заволновался. И тут Луис Рейс из Reis & Stern, Энди Фишель из Kohn, Fischel & Сº, Уго Земан из Zeman Bros и Джо Шафран из Rosental, Schaffran & Сº внесли свою лепту в нарушение договора. Им всего лишь хотелось на всякий случай подстраховаться, и они продали столько, что теперь уже правление синдиката нарушило обещание на 31,4 тысячи акций. Рынок решил, что это чересчур.
Шарп продолжал продуманную кампанию, как вдруг заметил, что кто-то опередил его в снятии урожая. Каждый день ему приносили список покупателей и продавцов «скипидарных» акций. Выяснить, что к чему, было делом нескольких минут. Только самые виртуозные операторы могут не оставить следов, сбывая крупный пакет акций. Сэм Шарп без труда вычислил всех восьмерых. Он работал на Уолл-стрит не первый год и знал, что такое короткие продажи и когда к ним прибегают. Для Шарпа не осталось в тайне, что такие солидные пакеты могли выбросить на рынок только его клиенты. Увидел он и то, что каждый из них продавал поодиночке. Договорись они между собой, продажа была бы более скромной. Иметь точное представление о том, где находится каждая акция, – было работой Шарпа.
– Хорошо. Я тоже поучаствую, – сказал он своему помощнику и вступил в игру. Он злорадно начал поднимать курс, проводя, на первый взгляд, опрометчивые и неразумные покупки. С 63 курс подскочил до 66. Четыре пункта за пару минут! Биржа забурлила. Рынок явственно «пропах скипидаром». Все бросились за бумагами Turp. В уме каждого, включая Гринбаума и его семерых подельников, метался вопрос: до каких высот подскочит цена? Казалось, что акции победоносно летят к намеченным вершинам. И тут Шарп запросил назад все ценные бумаги, выданные брокерами взаймы. И принялся занимать сам.
Помимо уже имевшегося немалого количества коротких позиций это спровоцировало большой спрос. Предложение уже настолько уменьшилось, что акции Американской скипидарной компании уже стали занимать под проценты. Сперва это была 1/64, затем – 1/32, после – 1/8, и под конец торгов – 1/4 премии. Сложившаяся ситуация требовала закрытия всех коротких позиций. В противном случае их владельцам пришлось бы отдавать 25 долларов в день на каждую сотню взятых в долг акций. Для 31 400 акций, которые заняли для продажи Гринбаум со товарищи, это грозило расходами в 8 тысяч за день. Добавьте к этому, что акции еще и стремительно дорожали. Короткие продавцы расставались с тысячами долларов каждую минуту. Никто не понимал, что привело к такому положению дел. Выглядело это чудовищно не только для реальных, но и для коротких продавцов. Тогда Шарп отправил в офис каждого члена фонда записки с одним и тем же текстом: «Немедленно отправьте мне все ценные бумаги Американской скипидарной компании!» В конторах Greenbaum, Lazarus & Сº, I. & S. Wechsler, Morris Steinfelder’s Sons, Reis & Stern, Kohn, Fischel & Сº, Silberman & Lindheim, Rosenthal, Shaffran & Сº и Zeman Bros возникла паника. Следом нагрянула радость от скорого триумфа. Но восемь партнеров Шарпа по пулу должны были выкупить те акции, что продали недавно. И предательство дорого обошлось им – в четверть миллиона. Они были уверены: если опытный манипулятор доведет кампанию до финала, фонд ждет колоссальный куш.
На рынке осталось несколько солидных пакетов, шедших по цене 66 долларов за акцию. Для брокеров Шарпа не составило никакого труда одним броском закинуть котировки высоко вверх. Этот маневр окончательно выбил почву из-под ног коротких продавцов. И в довершение всего на брокеров обрушились распоряжения о покупке 31 400 акций для закрытия коротких позиций от господ Гринбаума, Вехслера, Линдхейма, Штайнфельдера, Рейса, Фишеля, Шафрана и Земана. Цены, естественно, стали расти как на дрожжах. Первые 4 тысячи акций были куплены по 66, следующие 2200 – по 66,375. Дальше понеслось: 700 – за 67,525; 1200 – за 68; 3200 – за 69,5; 2000 – за 70; 5700 – за 70,5. И последние 1200 акций ушли за 72. Шарп продал эти 31 400 ценных бумаг своим же партнерам из «Шкурдиката». Тогда же он пристроил 41 700 собственных акций, 21 100 из которых купил накануне, чтобы вывести из игры «шортистов», а оставшиеся 17 800 ценных бумаг были набраны в ходе «бычьей» операции для наказания нарушителей договора. К концу рабочего дня Шарп увидел, что продал все купленные им «скипидарные» бумаги. И лично для себя великий манипулятор распорядился открыть короткую позицию на 2800 акций.