Глава 3Гамбург в поле зрения
Кенгах расправила крылья, готовясь взлететь, но густая волна оказалась быстрее и полностью накрыла её. Когда она всплыла, дневной свет исчез, и, энергично сотрясая головой, она поняла, что проклятие морей затмевает ей зрение.
Кенгах, серебристая чайка, несколько раз опускала голову, пока вспышки света не достигли её покрытых нефтью зрачков. Слизистая пленка, чёрная чума, приклеила её крылья к телу, и она начала шевелить ногами, надеясь быстро плыть и вырваться из центра чёрного прилива.
Каждый мускул сводило судорогой, и она наконец добралась до края нефтяной пленки и прохладной чистой воды. Когда, моргая и опуская голову, ей удалось прочистить глаза и взглянуть на небо, она увидела лишь несколько облаков, стоящих между морем и необъятностью небесного свода. Её сородичи из стаи маяка Красные Пески улетели далеко-далеко.
Это был закон. Она также видела других чаек, попавших в смертоносные нефтяные пятна, и, несмотря на желание спуститься и предложить им помощь, столь же бесполезную, сколь и невозможную, она улетала прочь, уважая закон, запрещающий наблюдать за гибелью своих собратьев.
С обездвиженными крыльями, прижатыми к телу, чайки становились лёгкой добычей для крупных рыб или медленно умирали, задыхаясь от нефти, которая просачивалась в перья, закупоривая все поры. Такова была её судьба, и она надеялась вскоре исчезнуть в пасти крупной рыбы. Чёрное пятно. Чёрная чума. Ожидая фатального исхода, Кенгах проклинала людей.
– «Но не всех. Я не должна быть несправедлива», – слабо прохрипела она. Много раз сверху она видела, как большие нефтяные танкеры, пользуясь туманными днями у побережья, выходили в море, чтобы промыть свои танки. Они сбрасывали тысячи литров густой, дурно пахнущей субстанции в море, которую разносили волны. Но она также видела, как иногда к танкерам приближались небольшие лодки и мешали им опорожнять танки. К сожалению, эти разноцветные суда не всегда прибывали вовремя, чтобы предотвратить отравление моря.
Кенгах провела самые долгие часы своей жизни, сидя на воде, в ужасе, гадая, не ждёт ли её самая страшная смерть; хуже, чем быть съеденной рыбой, хуже, чем мучения от удушья, была смерть от голода.
Отчаявшись при мысли о медленной смерти, она забилась и, к своему изумлению, обнаружила, что масло не приклеило её крылья к телу. Перья пропитались густой субстанцией, но, по крайней мере, она смогла их расправить.
– «Может быть, у меня ещё есть шанс выбраться отсюда, и кто знает, может быть, если взлететь высоко-высоко, солнце растопит масло», – пронзительно прокричала Кенгах.
Ей вспомнилась история, услышанная от старой чайки с Фризских островов. В ней говорилось о человеке по имени Икар, который, чтобы осуществить свою мечту о полёте, сделал крылья из орлиных перьев. Он взлетел высоко, очень близко к солнцу, так высоко, что его жар расплавил воск, которым были склеены перья, и он упал.
Кенгах энергично захлопала крыльями, поджала ноги, поднялась на несколько футов, а затем упала лицом в воду. Прежде чем повторить попытку, она погрузилась под воду и взмахнула крыльями. На этот раз она поднялась больше чем на метр, прежде чем упасть. Проклятое масло прилипло к её перьям на хвосте, так что она не могла управлять своим взлётом. Она снова нырнула и клювом попробовала отчистить слой грязи, покрывавший её хвост. Пришлось терпеть боль от вырванных перьев, пока наконец ей не удалось немного очистить хвост.
С пятой попытки Кенгах удалось взлететь. Она отчаянно хлопала крыльями, потому что тяжесть слоя масла не позволяла ей планировать. Один небольшой отдых, и она бы упала. К счастью, она была молодой чайкой, и у неё были сильные мышцы.
Она набрала высоту. Не прекращая махать крыльями, она посмотрела вниз и увидела берег, едва очерченный белой линией. Она также увидела несколько лодок, двигающихся, словно крошечные объекты на синей ткани. Она набрала ещё высоту, но ожидаемое воздействие солнца её не достигало. Возможно, его лучи давали слишком мало тепла, или слой масла был слишком толстым. Кенгах поняла, что сил ей не хватит надолго, и, ища место для посадки, полетела вглубь острова, следуя за извилистой зелёной линией реки Эльбы.
Движения её крыльев становились всё более тяжёлыми и медленными. Она теряла силы. Она уже не могла лететь так высоко.
В отчаянной попытке набрать высоту она закрыл глаза и изо всех сил забила крыльями. Она не знал, как долго держала глаза закрытыми, но когда открыла их, то уже летела над высокой башней, украшенной золотым флюгером.
«Святой Михаил!» – прохрипела она, узнав башню гамбургской церкви. Крылья отказались продолжать полёт.
Глава 4Конец полёта
Большой, толстый, чёрный кот загорал на балконе, мурлыча и размышляя о том, как ему здесь хорошо. Он нежился в тёплых лучах солнца, лёжа на спине, поджав все четыре лапы и вытянув хвост. Лениво повернувшись, так чтобы солнце согрело его спину, он услышал жужжание какого-то летающего объекта. Кот не не смог опознать что это, но оно приближалось к нему на огромной скорости. Насторожившись, Зорбас подпрыгнул, встал на четвереньки и едва успел увернуться от чайки, которая села на балкон. Птица была очень грязной. Всё её тело было покрыто тёмной, вонючей субстанцией.
Зорбас приблизился, и чайка попыталась подняться, волоча крылья.
– «Приземлилась ты не очень изящно», – мяукнул кот.
– «Извини. Я ничего не могла с собой поделать», – призналась чайка.
– «Эй, ты ужасно выглядишь. Что это у тебя на теле? И как от тебя воняет»! – сказал Зорбас.
– «На меня обрушилась волна нефти. Чёрная смерть. Проклятие морей. Я умру», – жалобно прокричала чайка.
– «Умру? Не говори так. Ты устала и грязная. Вот и всё. Почему бы тебе не слетать в зоопарк? Это недалеко отсюда, и там есть ветеринары, которые могут тебе помочь», – ответил Зорбас.
– «Не могу. Нет сил. Это был мой последний полёт», – едва слышно ответила чайка, закрывая глаза.
– «Не умирай! Отдохни немного, и ты поправишься. Ты голодна? Я принесу тебе еды, но не умирай», – умолял Зорбас, приближаясь к теряющей сознание чайке. Превозмогая отвращение, кот лизнул её голову. Нефтяная пленка, покрывавшая птицу, была отвратительной на вкус. Проведя языком по шее птицы, он заметил, что её дыхание становится всё более поверхностным.
– «Послушай, друг, я хочу тебе помочь, но не знаю как. Постарайся отдохнуть, пока я пойду и узнаю, что делать с больной чайкой», – мяукнул Зорбас, прежде чем взобраться на крышу. Он уже двинулся к каштану, когда услышал, как чайка его зовёт.
– «Хочешь, я оставлю тебе немного еды?» – предложил он с некоторым облегчением.
– «Я снесу яйцо. Из последних сил я снесу яйцо. Кот, ты явно доброе животное с благородными чувствами. Поэтому я прошу тебя дать мне три обещания. Ты их сдержишь?» – прохрипела чайка, неуклюже дергая лапами в безуспешной попытке встать.
Зорбас подумал, что бедная чайка бредит, и что с птицей в таком жалком состоянии единственное, что он может сделать, – это проявить щедрость.
– «Я пообещаю тебе всё, что ты захочешь. А теперь отдыхай», – сочувственно промяукал он.
– «У меня нет времени на отдых. Обещай, что не съешь яйцо», – прохрипела чайка, открывая глаза.
– «Обещаю не есть яйцо», – повторил Зорбас.
– «Обещай, что будешь заботиться о нём, пока птенец не вылупится», – прохрипела она, вытягивая шею.
– «Обещаю, что буду заботиться о яйце, пока птенец не вылупится».
– «И обещай, что научишь его летать», – прохрипела Кенгах, глядя прямо в глаза коту.
Тут Зорбас понял, что несчастная чайка не просто бредит, а совершенно безумна.
– «Обещаю научить её летать. А теперь отдохни, пока я схожу за помощью», – мяукнул Зорбас, взбегая на крышу. Кенгах посмотрела на небо, поблагодарила все добрые ветры, которые сопровождали ее, и как раз когда она испустила последний вздох, маленькое белое яйцо с синими пятнами покатилось рядом с ее измазанным маслом телом.
Глава 5В поисках совета
Зорбас быстро спустился по стволу каштана, пробежал через двор, чтобы не попасться на глаза бродячим собакам, вышел на улицу, убедился, что машин нет, перебежал дорогу и побежал в сторону «Кунео», итальянского ресторана в порту. Два кота, обнюхивающие мусорный бак, увидели, как он проходит мимо.
– «О, дружище! Ты видишь то же, что и я? Он такой милый и пухлый», – мяукнул один.
– «Да, дружище. И какой он чёрный. Он больше похож на смоляной шарик. Куда ты идёшь, смоляной шарик?» – спросил другой.
Хотя Зорбас очень беспокоился за чайку, он не собирался оставлять провокации этих двух негодяев незамеченными. Поэтому он остановился, взъерошил шерсть и запрыгнул на мусорный бак.
Он медленно вытянул переднюю лапу, выпустил коготь длиной со спичку и поднёс его к лицу одного из задир.
– «Нравится? У меня есть ещё девять таких. Хочешь попробовать их на своей спине?» – спокойно промолвил он.
Увидев коготь перед глазами, кот сглотнул, прежде чем ответить.
– «Нет, босс. Какой прекрасный день! Не правда ли?» – мяукнул он, всё ещё глядя на коготь.
– «А ты? Что скажешь?» – бросил Зорбас вызов другому коту.
– «Я тоже говорю, что сегодня хороший день, приятно погулять, хотя и немного прохладно».
Поговорив с котами, Зорбас продолжил свой путь, пока не дошёл до двери ресторана. Внутри официанты расставляли столики для посетителей. Зорбас трижды мяукнул и стал ждать, сидя на лестничной площадке. Через несколько минут к нему подошёл Секретарь, очень тощий римский кот с двойными усами по бокам носа.
– «Нам очень жаль, но если вы не забронировали столик, мы не сможем вас обслужить. Всё занято», – мяукнул он в знак приветствия. Он собирался добавить что-то ещё, но Зорбас остановил его.
– «Мне нужно поговорить с Полковником. Это срочно».