Многие из этих вопросов приобрели актуальность уже на рубеже зимы и весны 1918 г., когда русская революция перекинулась в Финляндию. В стране разразилась непродолжительная, но кровавая гражданская война, закончившаяся победой буржуазных войск при поддержке германской армии. После поражения Германии в мировой войне в Финляндии установилась республиканская форма правления, которая оставалась неизменной вплоть до начала XXI в.
Как внутренняя, так и внешняя политика страны в 20-х и 30-х годах определялась в той или иной степени неустойчивым соседством с Советским Союзом. В середине 30-х годов в финляндском обществе был достигнут внутренний мир, ставший крайне важным для способности страны к сопротивлению в ходе Второй мировой войны, в которую Финляндия была быстро втянута и которая явилась для независимой нации настоящим испытанием на прочность. В сфере экономики разрыв с Россией отнюдь не стал катастрофой: финские товары вскоре нашли новые рынки сбыта в Европе и за океаном. На культурную жизнь немалое влияние оказал трагический опыт гражданской войны. В культуре ощущалось воздействие прогрессирующего во всех сферах модернизма.
Гражданская война
Поздно вечером в воскресенье 27 января 1918 г. финская Красная гвардия захватила власть на юге страны, учредив народный комиссариат в качестве нового правительства, а также издав приказ об аресте буржуазного Сената, члены которого, однако, успели бежать. Захват власти произошел почти без кровопролития, но в последующие дни кризис расширился и принял форму вооруженного конфликта между Белой и Красной гвардией Финляндии, в котором участвовали также германские и российские войска. Уже с самого начала эта конфронтация получила несколько конкурирующих друг с другом названий. В действительности она была следствием продолжающейся мировой войны. Революция в России явилась цепной реакцией на потери в войне с Германией. Летом 1917 г., по мере возрастания хаоса внутри империи, образовался вакуум власти, который распространился повсеместно и вызвал вооруженный конфликт, в частности, в Финляндии.
Как буржуазный, так и социалистический лагерь страны приступили летом 1917 г. к созданию гвардейских формирований для защиты от внутренней и внешней угрозы. Когда же осенью 1917 г. забастовки и демонстрации в Финляндии стали сопровождаться грабежами и убийствами, между двумя лагерями возникла гонка вооружений. Представители враждующих сторон обвиняли друг друга во втягивании страны в гражданскую войну. Провозглашение в Финляндии независимости 6 декабря 1917 г. диктовалось, прежде всего, опасениями буржуазного Сената по поводу возможности экспорта русской революции в Финляндию. В новогодний вечер на рубеже 1917 и 1918 гг. Ленин подписал декрет, в котором большевистское правительство признавало государственный суверенитет Финляндии. Это, однако, было предпринято не с целью поддержать финских граждан, а для ускорения революционного процесса в стране. В середине января сейм буржуазным большинством принял предложение Сената об усилении мер по поддержанию порядка. Пару дней спустя, когда белые шюцкоровцы[19] были объявлены подразделениями, поддерживающими порядок, в лагере социалистов это восприняли не только как попытку остановить революцию. В решении сейма видели также признак того, что буржуазия все менее склонна проводить социальные реформы.
Лидеры финской социал-демократии были почти сплошь реформистами, но когда ситуация приняла такой оборот, они вняли настойчивым требованиям русских большевиков и своих собственных радикалов осуществить в Финляндии революцию. Никаких альтернативных решений они не видели. Осенью 1917 г. буржуазные силы страны интенсифицировали контакты с Германией. Не было сомнений в том, что целью буржуазного Сената являлось укрепление достигнутой независимости при поддержке немцев. Финляндия стала пешкой в игре, возникшей во время мирных переговоров между большевистским правительством и Германией, проводившихся с 1917 г. Ленина вынуждали сдержать обещания о мире, в то время как немцы стремились положить конец изнурительной войне на два фронта. В то же время обе стороны осознавали стратегическое значение контроля над Финляндией: ведь она находилась так близко от Петрограда. Обе стороны были заинтересованы в том, чтобы именно их ставленники в Финляндии поскорее захватили власть.
Таким образом, гражданская война в Финляндии началась еще в то время, когда шли российско-германские переговоры о мире. Красную гвардию щедро снабжали оружием все еще находившиеся в Финляндии русские войска, в которых большинство солдат сочувствовали большевикам. К моменту начала войны в финскую Красную гвардию было мобилизовано 30 тыс. человек, в основном из местных рабочих союзов. При материальной и идейной поддержке российских войск, дислоцированных в гарнизонах вблизи железнодорожных узлов, красные военные формирования быстро овладели Южной Финляндией. Их численность возрастала, превысив к концу войны 70 тыс. человек.
В начале февраля в стране все еще находилось без малого 75 тыс. русских солдат. Однако они не испытывали особого желания браться за оружие. В военных действиях участвовало не более 10 тыс. из них — и то в первую очередь в качестве наставников, инструкторов по стрельбе, а также офицеров. Серьезным недочетом красных финнов уже с самого начала была нехватка компетентных командиров и слаженной военной организации. Ситуация еще более усугубилась после заключения российско-германского мира 3 марта 1918 г. в Брест-Литовске: по условиям договора большевики обязались, в частности, незамедлительно вывести из Финляндии русских солдат численностью 35 тыс. человек.
Силы финских белых в начале войны доходили до 38 тыс. человек. В апреле эта цифра с помощью призыва повысилась почти до 60 тыс. Хотя белым удалось разоружить русские войска в Эстерботнии и постепенно наладить импорт оружия из Швеции и Германии, они на протяжении всей войны страдали от нехватки боеприпасов. Это в какой-то мере компенсировалось профессионализмом их командиров, благодаря чему белые имели явный перевес в военных действиях. Генеральный штаб преимущественно состоял из финских офицеров, служивших в ныне распущенной императорской армии. Главнокомандующим стал генерал Густав Маннергейм, уроженец Финляндии. В личности Маннергейма причудливым образом переплелись качества профессионального военного, дальновидного политика в области безопасности, а также светского человека — дворянина с опытом пребывания при императорском дворе. В конце февраля 1918 г. младший командный состав получил важное подкрепление: из Германии вернулись получившие там образование егеря, которые тут же встали во главе нескольких формирований. Благодаря своей отваге егеря вскоре стали народными героями — в частности, потому, что они, в противоположность так называемым русским офицерам, [20] крайне негативно относились ко всему русскому и к тому же были завербованы из широких слоев населения.
В первые недели войны линия фронта проходила от Северного Тавастланда (Хяме) до Карельского перешейка. До середины марта она оставалась почти без изменений. Крупные населенные пункты и промышленные городки Южной Финляндии находились под контролем красных, в то время как главным оплотом белых стала Эстерботния. Там, в прибрежном городе Васа, находился политический штаб белых. В большой степени эта война велась непрофессионально, причем стороны были плохо вооружены либо не имели военной дисциплины. Поэтому четкие линии фронта возникли лишь вблизи крупных населенных пунктов, обладавших стратегическим значением, а также рядом с железнодорожными узлами и большими дорогами. Из-за этого вооруженный конфликт в Финляндии мало напоминал всеобъемлющую войну в Центральной Европе.
Поскольку война являлась следствием революции в России, ее классовый характер всячески подчеркивался красными, что, в свою очередь, оказывало воздействие на солдат, большинство из которых были пролетарского происхождения. Белые же старались представить войну как освободительную борьбу против русских, причем это стремление коренилось не только в их идеологических убеждениях. Силы белых набирались из самых различных слоев населения, и поэтому их надо было объединить под девизом освободительной войны. Основной костяк белой армии составляли крестьяне и молодежь из среднего класса. После введения всеобщей воинской повинности повысилась также доля торпарей [21] и рабочих. С возрастанием числа жертв войны увеличивалась озлобленность обеих воюющих сторон, следствием чего явился террор на местах. Более 11 800 человек было казнено за линией фронта — либо сразу после их капитуляции, либо по решению спешно созванных полевых судов. В начале войны преобладал красный террор, но, когда военная удача отвернулась от красных, белые отомстили с лихвой — жертвами белого террора стало более 10 тыс. красногвардейцев.
События получили новое направление после заключения Брест-Литовского мира. Германское военное командование решило положить конец финской гражданской войне, нанеся масштабный удар по красным войскам в Южной Финляндии. Третьего апреля на мысе Гангут (Хангё) в юго-западной части страны высадилась немецкая дивизия — и уже одиннадцать дней спустя она прошлась парадом по центральным улицам Гельсингфорса. По иронии судьбы эта блиц-операция была осуществлена благодаря железным дорогам, построенным в «русский период» для отражения возможного нападения на финское побережье. Сопротивление красных было сломлено также в других частях Финляндии. В тот же день, когда немцы высадились на юго-западе, белые финские войска начали захват промышленного города Таммерфорса (Тампере), куда красные стянули крупнейшие силы.
Таким образом, исход гражданской войны был предрешен, несмотря на то, что жестокие бои продолжались в Юго-Восточной Финляндии до начала мая. На этой войне погибло без малого 11 тыс. солдат (5300 красных, 3400 белых, 600 русских, 300 немцев). С учетом всех казненных, а также жертв террора и болезней, общее количество человеческих потерь доходило до 38 500 человек. Более четверти из них (13 500) умерло от эпидемий и истощения в лагерях, где содержались красные военнопленные. Повальная эпидемия гриппа — «испанки» обрушилась на Финляндию как раз после завершения гражданской войны, когда победители согнали почти 80 тыс. красных в крупные лагеря в гарнизонах и крепостях на юге страны. После того как катастрофа произошла, было зачастую поздно действовать. Поскольку большинство выживших узников лагерей получили условные приговоры и более 60 тыс. из них даже не имели права голоса на выборах в сейм весной 1919 г., ненависть к белым «мясникам» всерьез пошла на убыль лишь в конце 30-х годов.
С исторической точки зрения вмешательство германских войск стало решающим для сокращения срока вооруженного конфликта в Финляндии — в пользу белых. В других частях распадающейся Российской империи белые контрреволюционеры продолжали сопротивляться еще несколько лет, но, поскольку заверения западных держав в существенной поддержке белым не были реализованы, победа, в конце концов, осталась за большевиками. Белый Сенат Финляндии охотно признавал решающий вклад Германии в завершение гражданской войны: ведь еще в конце осени 1917 г. Сенат выступал за германскую интервенцию. Альянс с Германией в лагере белых воспринимался как гарантия сохранения состоявшегося отделения от России. Вследствие этого как оборона Финляндии, так и ее экономика с готовностью подчинились германским интересам.
Сразу же после окончания войны был образован новый Сенат под началом старофинна Ю. К. Паасикиви. Совместно с временно назначенным регентом П. Э. Свинхувудом Сенат отказался от республиканских принципов, выработанных в декабре 1917 г. Едва набрав половину голосов, Сенат провел в сейме решение о монархической форме государственного устройства. Почти все социал-демократы — члены сейма потеряли места, поскольку участвовали в гражданской войне на стороне красных. В начале октября 1918 г. германский принц Фридрих Карл Гессенский был избран первым королем Финляндии, но из-за капитуляции Германии несколько месяцев спустя эта мера оказалась не более чем политическим тупиком.
Спас положение опять-таки Маннергейм. Как бывший офицер российской армии, Маннергейм всегда относился критически к прогерманской ориентации. Теперь он стал новым регентом, чтобы восстановить ухудшившиеся отношения с западными державами-победительницами. В этом он весьма преуспел. После выборов в сейм следующей весной, была принята республиканская форма правления, утвержденная Маннергеймом 17 июля 1919 г. Опыт гражданской войны был еще свеж в памяти, и в большой степени благодаря этому буржуазные партии решили предоставить президенту обширные властные полномочия, а также долгий мандатный период (6 лет) — в противовес парламенту, который, как ожидалось, мог оказаться слишком радикальным или разобщенным. Позже все эти меры привели к серьезным внутриполитическим последствиям — так, например, конституция страны оставалась в силе вплоть до 1 марта 2000 г.
Первым президентом республики был избран при подавляющем большинстве голосов К. Ю. Стольберг — всеми уважаемый член сейма, сведущий в вопросах права и либерально настроенный. Стольберг лично руководил разработкой новой формы правления. Маннергейм также выставлял свою кандидатуру, но по понятным причинам был не очень популярен среди социал-демократов. К тому же активные попытки Маннергейма вовлечь финскую армию в российскую гражданскую войну вызвали недоверие к нему также в буржуазном лагере, представители которого были не готовы к втягиванию страны в новые вооруженные конфликты.
Путь Финляндии к независимости характеризовался большим драматизмом и многими случайными факторами, которые легко могли бы направить развитие страны в неблагоприятную сторону. Главным условием сохранения независимости была, разумеется, широкая народная поддержка идеи отделения от Российской империи, но решающей политической движущей силой все же стал захват большевиками власти в Петрограде. Он дал Финляндии возможность разорвать узы с Россией, а также способствовал тому, что Россия — теперь уже Советская — осталась такой слабой, что ее позднейшая попытка вновь завоевать Финляндию не удалась.
Нерешительный парламентаризм
Суверенитет новообразованной республики признали все соседние страны, но осенью 1919 г. на внешнеполитической повестке дня еще было достаточно трудных вопросов. После Первой мировой войны политическая карта Центральной и Восточной Европы полностью преобразилась. Последствия этого передела влияли в последующие годы на отношения между европейскими государствами, Финляндии, как и большинству других малых государств, возникших из пепла после войны, было важно четко обозначить свои границы, Отношения страны с большевистской Россией оставались напряженными — как в результате гражданской войны, так и из-за участия финских активистов в боях, последовавших за ней в российской части Карелии. Переговоры между Финляндией и Россией начались летом 1920 г. в эстонском университетском городе Дерпте (Тарту). В том же году после ряда проволочек был подписан мирный договор, по которому Финляндия получила, кроме исторических территорий Великого княжества 1812 г., на суше «коридор», простиравшийся до Баренцева моря и включавший г. Петсамо (ныне Печенга).
Финляндия также победила в долго тянувшихся раздорах со Швецией по поводу права на Аландские острова. В 1921 г. дело было передано в Лигу Наций. Население Аландов, говорящее исключительно на шведском языке, в 1917 г, ясно изъявило желание вновь присоединиться к Швеции. Последняя, однако, удовлетворилась обещанием, что архипелаг останется демилитаризованной зоной и получит обширное самоуправление в составе Финляндии. С точки зрения шведов, главная цель была достигнута: теперь военный нейтралитет Аландов гарантировался.
За дискуссией об Аландских островах крылось крайне сдержанное отношение шведского правительства к борьбе Финляндии за независимость. Оборонительная политика Швеции на Востоке в XIX в. была чрезвычайно выгодной. Шведское правительство последовательно избегало вмешательства в финляндско-российские конфликты об автономии Великого княжества. Еще в 1918 г. Швеция отказалась официально поддерживать белых в финляндской гражданской войне. Учитывая это, внешнеполитическое руководство Финляндии в начале 20-х годов пыталось развивать сотрудничество в области безопасности с другими новообразованными пограничными государствами — Польшей, Литвой, Латвией и Эстонией. Эти попытки вскоре разбились о внутренние конфликты интересов, но с Эстонией Финляндия все же негласно достигла определенного сотрудничества в области военной разведки и боеготовности.
Гражданская война отбрасывала длинную тень также на внутреннюю политику Финляндии. Этим объясняется тот факт, что на протяжении всех 20-х годов страной руководили недолговечные правительства, а политический климат отличался серьезными идеологическими противоречиями. Хотя осужденные красногвардейцы постепенно были амнистированы, неизбежное недоверие между социалистическим и буржуазным лагерями долго осложняло мирное сосуществование в общей республике. Большинство жителей страны оценило завоеванную независимость, но значительно меньшее их число было готово внести коррективы в свое собственное понимание того, как именно этой независимостью воспользоваться.
Бурный характер внутриполитической жизни усугублялся тем, что ни один из первых президентов республики не находился у власти дольше одного мандатного периода. К. Ю. Стольберга (1919–1925) сменил Лаури Кристиан Реландер (1925–1931), выдвинувшийся из рядов партии Аграрный союз. Его, в свою очередь, сменил представитель правых П. Э. Свинхувуд (1931–1937), занимавший еще в 1917–1918 гг. пост регента. Авторитет Свинхувуда был достаточно велик, чтобы справиться с дерзкими главарями праворадикального Лапуаского движения. [22] Пребывание на президентском посту представителя Аграрного союза Кюэсти Каллио (1937–1940) было прервано по причине его болезни, из-за чего Каллио в еще меньшей степени, чем его предшественники, успел стать авторитетной руководящей фигурой в государстве. Несмотря на то, что правительственная реформа однозначно дала президенту полномочия формировать внешнюю политику страны, на практике эту ответственность с президентом разделял премьер-министр или министр иностранных дел. Одновременно подчеркивались церемониальные функции президентской должности, в связи с отсутствием в Финляндии монарха и королевского дома.
Как же развивалась внутренняя политика? В 1922 г. в лагере социалистов произошел открытый раскол. Коммунисты, находившиеся под советским влиянием, отмежевались от Социал-демократической партии, руководство которой с 1919 г. пропагандировало путь к социализму через реформы. В буржуазном же лагере раскол был вызван вопросом о контроле над шюцкоровцами, которые утвердились в стране в качестве постоянных сил ополчения и накопили значительный запас вооружений, не имея при этом однозначных связей с государственной властью. В итоге правительство более серьезно взялось за шюцкоровцев, сузив возможности бывших активистов использовать их формирования как внепарламентское средство нажима. Но, несмотря на это, в течение всего межвоенного периода шюцкоровцы воспринимались как скрытая угроза демократии — особенно лагерем левых.
Другим больным вопросом на повестке дня был и остался впоследствии статус в Финляндии шведского языка. Борьба фенноманов в сфере культуры была успешной, и в 1906 г. принятая сеймом реформа положила конец доминированию шведскоязычной элиты в политической жизни. Это способствовало дальнейшему вытеснению шведского языка финским, а также тому, что в течение 1880–1940 гг. доля шведскоязычного населения Финляндии сократилась с более чем 14 до менее чем 10 %. И все же, к раздражению поборников финноязычия, во многих общественных секторах шведскоязычный элемент был значителен. К началу 20-х годов шведский являлся родным языком более чем для половины коммерческой элиты страны. Наблюдался также явный численный перевес шведскоязычных в науке, искусстве и культурной жизни в целом.
Принятая сеймом реформа обострила языковые распри, дав еще большую подпитку политическому и организационному сплочению шведскоязычных граждан республики, которое в 1917–1921 гг. побудило наиболее радикальных представителей шведскоязычия выступить с требованиями языкового самоуправления. Частью обособления стало введение в обиход понятий «финляндский швед» и «финляндец», лингвистически отграниченных от слова «финн», которое на местах издавна являлось определением финноязычного жителя страны. После того как распоряжением правительства (1919) финский и шведский были утверждены как два национальных языка страны, а парламент в 1921 г. принял весьма либеральный языковой закон, даже самые упорные поборники шведскоязычия переключили внимание на отождествление себя с новоявленной республикой.
Среди наиболее радикально настроенных фенноманов, так называемых истинных финнов, реакция была противоположной. В 1924 г. они начали выступать за перевод всей жизни страны на финский язык — прежде всего, через студенческую организацию «Акатееминен Карьяла-Сеура» (АКС). Первоначально она вдохновлялась активными мечтами о территориальном расширении Финляндии — о так называемой Великой Финляндии, — но в конце 30-х годов АКС, прежде всего, требовала полного перевода на финский язык преподавания в университете Хельсинки. Дебаты по языковому вопросу прекратились после принятия парламентом весной 1937 г. нового закона об университетах, где подчеркивалась ведущая роль финского языка, но вместе с тем гарантировалось и дальнейшее преподавание на шведском. В реальности элиты обеих языковых групп страны уже давно получили равные социальные права. К тому же правительство энергично проповедовало языковой мир с целью облегчения развития скандинавской ориентации в области политики безопасности.
Общим знаменателем названных противоречий было отсутствие навыка менять свою линию поведения в соответствии с правилами парламентарной демократии. Эти правила предполагали компромиссы и уважение решений, принятых законным путем. Поэтому правительства страны в основном являли собой недолговечные коалиции меньшинств (на протяжении 20-х годов в Финляндии в целом сменилось 13 правительств). Кроме того, ни одна из буржуазных партий не изъявляла готовности сотрудничать с социал-демократами, которым в 1926–1927 гг. пришлось в одиночку нести бремя управления страной. Развитие законодательства шло неплохо, пока экономика страны переживала подъем, но после биржевого краха на Уолл-стрит последствия общемирового экономического кризиса отразились как на народном хозяйстве Финляндии, так и на ее политике.
Кризис усугубился жестокой идеологической борьбой, происходившей в конце 20-х годов в большинстве государств Восточной и Центральной Европы, — борьбой между верными Москве коммунистами, с одной стороны, и националистически настроенными антикоммунистами — с другой. В Прибалтике и Польше страх перед коммунизмом привел к отказу от представительской демократии в пользу разного рода консервативных правых диктатур. Еще дальше подобное развитие зашло в Италии и Германии, где различными путями установились фашистские режимы. Финляндия тоже оказалась охваченной страхом перед коммунизмом — неудивительно, если учесть трагический опыт гражданской войны, а также тесные контакты крайне левых с Москвой,
К этому моменту власти страны уже усилили борьбу с подпольной деятельностью коммунистов. В 1929 г. напряженность возросла из-за ряда организованных коммунистами забастовок и демонстраций. Эти выступления спровоцировали во всей стране антикоммунистическую реакцию, принявшую в конце осени того же года организованную форму в виде Лапуаского движения, символическим руководителем которого стал состоятельный эстерботнийский крестьянин Вихтори Косола. Движение опиралось, прежде всего, на крестьян, шюцкоровцев и представителей промышленных кругов.
Вначале движению сочувствовали также широкие буржуазные круги, всерьез обеспокоенные тем, что коммунистическая агитация может привести к новой гражданской войне. Государственные рестрикции воспринимались как слишком нерешительные, и весной 1930 г. представители Лапуаского движения стали требовать полного запрещения всякой коммунистической деятельности, устраивали массовые митинги, а также применяли жестокую насильственную депортацию известных коммунистов и социал-демократов на восточную границу. Полицейское руководство вначале отнеслось к этому террору довольно пассивно, поскольку обыкновенно его осуществляли местные шюцкоровцы и зажиточные крестьяне. В июле 1930 г. лапуасцы предприняли поход на столицу, в котором участвовало 12 тыс. завербованных. По их требованию сменилось правительство. Той же осенью новое правительство приняло закон о запрещении всякой общественной коммунистической деятельности.
Тем самым Лапуаское движение, все более вредившее собственной репутации, исчерпало возможности широкой народной поддержки. Предприняв в конце зимы 1931/32 г. попытку путча, закончившуюся постыдной неудачей и повлекшую судебные процессы, движение трансформировалось в праворадикальную партию. Однако, во время трех последних выборных парламентских кампаний 30-х годов этой партии удавалось набрать не более 7 % голосов. Таким образом, репутация парламентской системы страны была мало-помалу восстановлена. Опыт лапуаского периода способствовал заметному росту готовности партий к компромиссам, расчистив путь правительствам большинства, через границы политических блоков. Развитие шло в том же направлении, что и в Швеции и Дании, где уже в 1933 г. социал-демократам и крестьянским партиям удалось создать широкие коалиции. Весной 1937 г. Финляндия также обрела свое первое «красно-зеленое правительство»,[23] сознательно начавшее строить государство всеобщего благосостояния на основе демократического регулирования.
Основной причиной того, что политическая система Финляндии, в противоположность, например, системе Польши или Прибалтийских государств, преодолела кризис демократии, являлось, несомненно, наличие в стране эффективно функционирующего гражданского общества. Хотя всякая коммунистическая деятельность была запрещена, пролетарские идеи продолжали жить в идеологии социал-демократов. Благодаря этому подавляющее большинство граждан гарантированно могло отождествить себя с нацией и с правовым государством. Гражданские движения в Финляндии находились под сильным влиянием аналогичных движений в Скандинавских странах, тем самым направляя развитие финляндского общества по скандинавскому типу.
На фоне сказанного становится понятным изменение курса Финляндии в сфере политики безопасности в середине 30-х годов. В результате прихода в Германии к власти Гитлера Лига Наций постепенно потеряла авторитет как поддерживающая мир глобальная организация, а поскольку Советский Союз в те же годы явно наращивал военный потенциал, для всех пограничных государств, очевидно, возрастал риск рано или поздно оказаться в тисках между двумя диктатурами. Поэтому руководство Финляндии в области безопасности сделало ставку на альянс со Скандинавскими странами, чья политика нейтралитета превосходно действовала во время Первой мировой войны.
Одновременно были интенсифицированы переговоры со Швецией касательно совместной ремилитаризации Аландских островов, причем конечной целью являлось образование оборонительного союза Швеции и Финляндии, который противостоял бы Советскому Союзу. Эти планы, однако, развеялись, когда весной 1939 г. СССР выразил свое неудовольствие по поводу усиления военного значения Аландов. В итоге Финляндия, как и другие пограничные государства, осталась осенью 1939 г. совершенно без поддержки, в то время как Гитлер и Сталин в добром согласии друг с другом занялись упрощением политической карты Восточной и Северной Европы.
Прирост и технологии
В основе Лапуаского движения лежали, в частности, экономические движущие силы, но в целом прирост валового национального продукта (ВНП) в Финляндии 20–30-х годов происходил быстрее и ровнее, чем в большинстве других европейских стран. К началу Первой мировой войны ВНП Финляндии на душу населения еще несколько не дотягивал до среднего по Европе. В межвоенную эпоху экономика Финляндии росла со скоростью почти 5 % в год, и в 1938 г. ВНП республики на душу населения достиг уровня таких издавна процветающих стран, как Франция и Голландия. На практике это означало, что ценность продукции удвоилась. Такое достижение выглядит еще примечательнее, если принять во внимание, что Финляндия, подобно прочим недавно образованным пограничным государствам Восточной Европы, провела в начале 20-х годов крупные земельные реформы, замедлившие индустриализацию и урбанизацию.
Важным фактором, объясняющим взлет экономики Финляндии, было эффективное приспособление сельского хозяйства и лесопользования к условиям капиталистического рынка. Согласно принятому в 1918 г. закону о торпарях стало выгодно выкупать арендованную землю, а четыре года спустя был выработан закон о приобретении земли (Lex Kallio), обеспечивший равные возможности безземельным в сельской местности. В середине 20-х годов ужесточились запреты на приобретение предприятиями частных лесных угодий (Lex Pulkkinen). Крестьяне остались значительными лесовладельцами и получили крупную долю в растущем экспорте лесной промышленности. Очевидной целью этих реформ было смягчение социальных противоречий в деревне. За десять лет в Финляндии возникло более 100 тыс. новых хозяйств, занимающихся земледелием. Параллельно шла масштабная расчистка новых земель, которая в сочетании с инновационными методами возделывания культур и с усовершенствованной инфраструктурой привела к значительному увеличению доходности также в мелких хозяйствах.
Основной движущей силой структурных изменений в базовых отраслях экономики была все же лесная промышленность. Прибыли от ее экспорта шли далее в руки крестьян через торговлю древесиной, обеспечивая средства для вложения в сильные корма, искусственные удобрения и сельскохозяйственные машины. В других пограничных государствах Восточной Европы обновлению земледелия препятствовало отсутствие конкурентоспособной экспортной индустрии, которая давала бы крестьянам верный побочный доход. То, что лес и впоследствии остался «зеленым золотом» Финляндии, доказывает следующая цифра: на протяжении всей межвоенной эпохи на долю лесной промышленности приходилось более 80 % доходов от экспорта страны.
Российские рынки были утрачены в результате прихода к власти большевиков, но спрос на древесину и бумагу быстро возрастал в Центральной и Западной Европе. Поэтому внешняя торговля Финляндии приобрела такую же однозначно западную ориентацию, как и ее внешняя политика. Быстрее всего росла относительная доля бумажной промышленности в экспорте. Сознательные капиталовложения во все более крупные и современные фабрики за двадцать лет увеличили производство бумаги в 4 раза, в результате чего в 1938 г. на эту отрасль приходилось более 40 % общей экспортной прибыли страны. Благоприятному развитию способствовало также создание национальных картелей, которые координировали экспорт и гарантировали завоевание новых рынков за океаном. К началу Второй мировой войны Финляндия являлась одной из ведущих стран-экспортеров бумаги в мире.
В начале периода независимости две трети населения страны жили за счет земледелия и лесопользования. В последующие два десятилетия эта цифра снизилась до чуть более 50 %. Однако она все же была достаточно высока, чтобы считать крестьянина-собственника олицетворением независимой Финляндии. Земельные реформы превратили деревенский пролетариат в мелких хозяйственников, сведущих в рыночной экономике и все более ценивших местные общественные структуры. Впрочем, в результате индустриализации численность рабочего класса за тот же период выросла почти до 20 %. Другой растущей категорией населения были работники сферы обслуживания, доля которых увеличилась с 10 до 16 %.
Впрочем, не одни лишь земельные реформы способствовали более равномерному распределению возросшего благосостояния. Реальные доходы промышленных рабочих стабильно повышались, и в 1920 г. парламент ввел прогрессивный налог на доходы. Налог не должен был превышать 20 % заработка, но он все же изрядно уменьшил высокие зарплаты. Размер реальных доходов экономической элиты определялся повысившейся конъюнктурой в промышленности, а вот у служащих дела обстояли похуже: их зарплаты развивались совсем не так, как в «российскую» эпоху. Зарплату служащих определял парламент, который был не очень склонен расточать средства, полученные от сбора налогов, на «господ» из сферы управления. Особенно пострадали высшие чиновники: их реальные доходы сильно упали во время Первой мировой войны и в 1939 г. все еще были на треть меньше, чем в 1914 г.
Мелкие крестьяне-хозяева добились ряда перемен в деревне, а растущий средний класс, в свою очередь, преуспел в этом в населенных пунктах городского типа. Быстрыми темпами укреплялись оборонный, административный и управленческий секторы республики. Численность государственных и местных служащих с 1910 по 1940 г. возросла втрое (с 21 400 до 56 200 человек). При этом одновременно развивающаяся система образования хорошо выполняла свои функции. Постоянно росло количество лицеев. В 1940 г. в Хельсинкский университет, выпускавший большинство дипломированных специалистов страны, поступило вдвое больше студентов, чем в 1917 г. (сравнительные цифры 3400 и 6200). Тем самым доля населения, учащегося в вузах, стала одной из самых высоких в Европе. Происходили студенты в основном из высшего и среднего класса, но, несмотря на это, распространение образования, безусловно, стимулировало социальную мобильность населения.
Подобные социальные сдвиги следует рассматривать с учетом того, что население Финляндии в межвоенную эпоху возросло с 3,1 до 3,7 млн. человек. Хотя относительная доля деревенских жителей и лесопользователей уменьшилась, абсолютная цифра продолжала возрастать вплоть до Второй мировой войны. Прирост численности населения оставался на том же уровне, что и в 1870 г. (300 тыс. в десятилетие). Это означало, что рост численности населения постепенно останавливался. По мере развития урбанизации и увеличения благосостояния рождаемость постепенно снижалась. Развитие медицины и доступное продовольствие обусловили также и сокращение смертности. Вместе все эти факторы означали, что возрастная структура населения из пирамиды превращалась в четырехугольник: детей теперь рождалось меньше, а взрослые жили дольше. Одной из самых знаменитых, но неудачных общественных реформ 20-х годов XX в. явился так называемый сухой закон — полный запрет на продажу и употребление алкогольных напитков. Требования о введении подобного закона становились все более громкими по мере повышения уровня жизни. Увеличение благосостояния, с одной стороны, облегчило доступ к спиртному, а с другой — вызывало сильное раздражения по причине безудержного пьянства. Закон, вступивший в силу летом 1919 г., вскоре продемонстрировал свою неэффективность и в 1932 г. был отменен после всенародного голосования, где без малого 71 % жителей проголосовал против продления полного запрета на спиртное. Полиция имела мало реальных возможностей, для того чтобы препятствовать продаже алкогольных напитков, которые подпольно подавались в ресторанах. Кроме того, «сухой закон» вызвал такое масштабное явление, как контрабандный ввоз спиртного из Эстонии. Это всерьез поколебало уважение финских граждан к букве закона.
Урбанизация и все более увеличивавшаяся миграция населения шли рука об руку с быстрым развитием транспортного сектора, а также с рядом технических достижений. Дальние перевозки внутри страны по-прежнему осуществлялись главным образом по железной дороге, подвижной состав которой в межвоенный период увеличился вдвое. В сфере ближних перевозок важнейшей новинкой стал, без сомнения, автомобильный транспорт. Он быстро развивался, требуя, в свою очередь, строительства новых дорог и улучшения уже имеющихся. В период между 1922 и 1938 гг. количество автомобилей увеличилось с менее чем 2 тыс. до более чем 47 тыс. Это создавало проблемы в городах, где размещалось большинство автомобилей. Однако, поскольку личный автомобиль вплоть до 60-х годов оставался роскошью, основным фактором, влиявшим на географическую мобильность, стал автобусный транспорт. Сеть железных дорог и внутренних озерных сообщений охватывала далеко не все окраины. Значительная часть зарубежных перевозок все еще осуществлялась пароходами, хотя акционерное общество «Аэро» открыло в 1924 г. регулярное воздушное сообщение на гидропланах из Хельсинки в Стокгольм и Таллинн. Во второй половине 30-х годов было построено несколько аэродромов, а также заложена основа регулярных внутренних воздушных перевозок.
Для всех этих транспортных средств требовалось топливо. По мере роста парка автомобилей увеличивался импорт рафинированного моторного масла, которое после русской революции прекратило поступать в Финляндию с кавказских нефтяных месторождений и теперь поставлялось западными нефтяными гигантами «Стандард ойл» («Эссо»), «Галф Ойл» и «Шелл». Их поставки были настолько эффективны, что государственные власти лишь в конце 30-х годов стали обсуждать возможности строительства отечественного нефтеперегонного завода. Эти планы были прерваны из-за войны, но в 1948 г. они осуществились. Так было создано государственное предприятие «Несте», вскоре ставшее одним из крупнейших промышленных концернов страны. Еще в 20-х годах промышленность обеспечила удовлетворение своих растущих энергетических потребностей: были построены собственные гидроэлектростанции на всех крупных реках Южной Финляндии. Промышленный сектор продавал электроэнергию также частным хозяйствам, но в основном их энергетические потребности удовлетворялись через общегосударственную электросеть, созданную в 1929 г., когда в строй вошла гидроэлектростанция в Иматре. В конце 30-х годов почти вся Южная и Западная Финляндия была обеспечена электричеством при помощи этих магистральных линий.
С увеличением социальной и географической мобильности выросло также значение эффективных телекоммуникаций. Уже с 80-х годов XIX в. благодаря частному предпринимательству быстрыми темпами увеличивалось количество телефонных станций: в середине 20-х годов XX в. в этой области действовало около 600 акционерных обществ и кооперативов. Для предпринимательской деятельности требовалась лишь государственная лицензия, но в середине 30-х годов всеми междугородними и международными переговорами занималось государство — прежде всего, по соображениям государственной безопасности. Такое разделение труда сохранялось вплоть до начала 90-х годов XX в., когда сектор телекоммуникаций, освободившись от государственного регулирования, стал открыт для свободной конкуренции.
Самым важным новшеством межвоенной эпохи в области средств массовой информации являлось радио. В большинстве европейских стран радиопередачи были поставлены под контроль государства, как только стало ясно значение радио в деле формирования общественного мнения и трансляции новостей. При этом целью было не только гарантировать распространение объективной информации, но и укрепить национальное единодушие, которым при необходимости можно было бы манипулировать в желаемом направлении. Так в большой степени обстояло дело с акционерным обществом Finlands Rundradio (финск. Suomen Yleisradio). Оно было основано рядом культурных организаций в 1926 г. для содействия народному просвещению и для эффективного распространения полезной информации. Другой общей чертой всех регулируемых государством радиокомпаний было привитие правильных языковых норм и стремление к облагораживанию народных вкусов. Это не всегда нравилось простым людям, которые, безусловно, хотели бы слушать забавные куплеты и комические радиопостановки вместо нудных симфоний и докладов.
Весной 1928 г. заработала государственная радиостанция со 150-метровой мачтой в Салпаусселкя (г. Лахти). Это незамедлительно улучшило качество трансляции во всей Южной Финляндии, обусловив рост продаж радиоприемников. Однако настоящий бум в продажах приемников произошел во второй половине 30-х годов, когда их начали производить в Финляндии и когда стали возможны прямые радиопередачи из-за границы. Для многих радиослушателей важнейшим впечатлением эпохи стали репортажи с Олимпийских игр 1936 г. в Берлине. Кульминацией этих репортажей стало сообщение о тройной победе Финляндии в беге на дистанции 10 000 метров.
Национальное, современное,популярное
Достигнутый в результате драматических событий государственный суверенитет, естественно, стал центральной темой культурной жизни молодой республики. Поскольку гражданская война окончилась победой буржуазного лагеря, в сфере культуры отныне преобладало представление о Финляндии как о белой и, прежде всего, аграрной стране, национальное выживание которой гарантировалось боеготовностью и сильной верой в будущее. Во многих отношениях подобное представление можно назвать ограниченно-исключающим: в нем практически вообще не было места пролетарскому населению, питавшему симпатии к социалистам. К тому же образ страны был сформирован под сильным влиянием «истинных финнов» — фактор, в свою очередь отпугивавший шведскоязычных граждан Финляндии. В то же время в национальном сценарии присутствовала масса более ранних и универсальных элементов — таких, как идеализация народа и внутренних озерных областей страны, с частым привлечением цитат из Рунеберга, Лённрота и Топелиуса.
Симфоническая музыка Яна Сибелиуса и живопись Аксели Галлен-Каллелы также имели общечеловеческий культурный потенциал, но, поскольку эти деятели культуры обладали столь высоким престижем, их неизбежно трактовали как живые символы белой Финляндии. Особенно это касалось художника Галлен-Каллелы: именно по его эскизам создавалась большая часть официальных орденов и эмблем молодой республики. Отношение Сибелиуса ко всему этому национальному «хороводу» с самого начала было более противоречивым. Благодаря своему «Маршу егерей» (1918), невероятно популярному в близких к Шюцкору кругах, композитору было обеспечено почетное место во многих сферах жизни. Но прежде чем вдохновение полностью оставило Сибелиуса в конце 20-х годов, он успел сочинить четыре из своих самых значительных произведений, проникнутых духом универсализма.
То же можно утверждать о многих скульптурах Вяйнё Аалтонена, придававшего классический об- лик национальным образам. Известнейшим примером этого стала скульптура, изображающая прославленного бегуна Пааво Нурми. Статуя была впервые показана публике в 1925 г. и тут же сделалась одним из самых долговечных символов Финляндии. Нурми, бесспорно, отличался и атлетическим телосложением, и экономным стилем бега, но необходимо отметить, что Аалтонен придал ему облик античного полубога, излучающего все добродетели, с которыми желала ассоциироваться молодая республика, — юность, красоту и стоическую силу воли. Огромная популярность скульптуры как вида искусства в Европе межвоенного периода объяснялась потребностью в монументах, являющихся наглядным выражением коллективной воли. Таким скульптурным произведениям отводилось видное место в аппарате фашистской пропаганды Германии и Италии. В Северной Европе Аалтонена и его скандинавских коллег Карла Миллеса и Густава Вигеланда воспринимали как выразителей более размытых концепций национальной готовности к самопожертвованию, которые можно было толковать по-разному.
Однако национальное легко становилось высокопарным и ходульным. Уже в начале 20-х годов среди писателей и художников младшего поколения начал распространяться космополитический модернизм. Во многом здесь тон задавали скульпторы: их произведения в духе кубизма и сюрреализма резко отличались от традиционно-национальных. В литературе подобные тенденции развивали, прежде всего, шведскоязычные модернисты Финляндии: Гуннар Бьёрлинг, Хагар Ульссон и Эльмер Диктониус. Их дадаистские эксперименты и фрагментарные отображения городских форм жизни нашли отклик у литературных кругов Швеции.
По пятам за ними следовал кружок финноязычных писателей Tulenkantajat.[24] Их одноименный журнал то дышал преклонением перед развитием машин и городской романтикой, то изобиловал текстами в духе модернизма, пропагандировавшими социалистические или «истинно финские» идеи. Этот кружок сформировался на основе живого интереса к общественным вопросам, но из-за различия идеологических убеждений его участников раскол, в конце концов, стал неизбежен. Наибольший интерес вызывали современные зарисовки Олави Пааволайнена, в которых шикарные модные тенденции европейского континента уживались с радикальными идейными течениями, являя контраст с деревенским романтизмом Финляндии.
В своих описаниях гитлеровской Германии (1936) и сталинского Советского Союза (1938) Пааволайнен искренен и в то же время дает двойственные оценки. Речь в них идет, с одной стороны, о тоталитарных государствах с жестокими механизмами контроля, а с другой — о технически новаторских общественных экспериментах. Последние побуждают автора проводить параллели между этими государствами и Соединенными Штатами Америки. В среде интеллектуалов Европы 30-х годов такое отношение вовсе не было исключением. Подобным же образом архитектор Алвар Аалто (1898–1976), получивший после Второй мировой войны международную известность, вдохновлялся как советским, так и шведским зодчеством. В советской архитектуре его привлекали масштабность и перспектива, а в шведской — чувство стиля и идеология «народного дома», требовавшая развивать близкую к человеку и технически функциональную архитектуру на основе планового хозяйства.
Несмотря на внутренние языковые распри, межвоенная Финляндия поддерживала тесные культурные контакты со Скандинавией — прежде всего, со Швецией. Отсутствие психологического барьера объяснялось не только тем, что шведский язык являлся родным для почти десятой части населения Финляндии (в 1940 г. шведскоязычных в стране было 360 тыс. человек). Руководящие слои общества были фактически двуязычными — отчасти благодаря тому, что шведский язык был обязательным предметом для изучения в лицеях, отчасти из-за того, что шведский представлял живое культурное наследие для многих семей и различных сфер общественной жизни. Еще в конце 80-х годов XIX в., когда закладывались основы современного общества, был создан ряд скандинавских объединений с целью распространения гражданских и профессиональных идей. Такие формы сотрудничества носили практический характер. Многие жители Финляндии являлись членами этих организаций, хотя в то время страна еще не была независимой. По достижении ею государственного суверенитета взаимодействие углубилось во многих направлениях — особенно по линии сотрудничества между рабочими и спортивными движениями этих стран. В силу ряда причин такой общескандинавский контекст представлялся наиболее естественным. Связи финских социал-демократов с их скандинавскими единомышленниками способствовали активному распространению шведской идеологии «народного дома» в Финляндии, в то время как спортивное сотрудничество выражалось в регулярной организации межскандинавских чемпионатов, которые широко освещались в прессе.
Массовая культура была в целом открыта для шведских влияний. Большой популярностью пользовались журналы из Швеции, пластинки с записями шведских шлягеров, шведские художественные фильмы — все это служило образцами для создания соответствующей культурной продукции в Финляндии. Звездный час иллюстрированной еженедельной прессы наступил в обеих странах в 20-х годах, когда в результате усовершенствования типографской техники стало возможно воспроизводить контрастные фотографии массовыми тиражами. Крупнейшим в Финляндии стал еженедельник «Суомен кувалехти» (издается с 1917 г. по настоящее время). В журналистике он быстро нащупал выгодный баланс между политически актуальным материалом и информативно-развлекательными публикациями. Среди журналов для женщин необходимо назвать издававшийся с 1923 г. «Котилиеси», главной темой которого было домашнее хозяйство, а также городской журнал «Ээва» (основан в 1934 г.). Оба эти издания нашли свою постоянную публику. То же самое можно сказать и о еженедельнике шюцкоровцев «Хаккапелиитта». Его воинственные цветные обложки пропагандировали стремление защищать родину и самонадеянный патриотизм.
Несмотря на популярность шведской массовой культуры, в сфере легкой музыки и кино уже с начала 20-х годов преобладали немецкие и американские произведения. До Второй мировой войны немецкий был первым иностранным языком, который преподавали во всей Скандинавии. В индустрии развлечений это было явным преимуществом: немецкая легкая музыка гарантированно находила верных слушателей в Финляндии. Финские пластинки записывались в основном в первоклассных музыкальных студиях Берлина. Кроме того, значительная часть мелодий происходила из Центральной Европы, так что продаваемые в Финляндии пластинки почти можно было назвать немецкими полуфабрикатами. Большинство «живых картин» были импортными, а поскольку до конца 20-х кино было немым, голливудская киноиндустрия вскоре завоевала ведущие позиции также и на рынках Финляндии — причем ее популярность оставалась неизменной даже во время Второй мировой войны.
Премьера первой финской полнометражной звуковой ленты состоялась в 1931 г. Это был фильм «Невеста плотогона» режиссера Эркки Кару. Уже через десять лет в Финляндии возникла собственная кинопромышленность. Появились и свои кинозвезды, во главе с часто снимавшейся экранной парой — Ансой Иконен и Тауно Пало. В годы войны популярная культура стала важным орудием укрепления боевого духа фронтовиков и мотивации работников тыла. В большей степени, чем когда-либо, народ нуждался в утешении и развлечениях. Это не только увеличило объем продаж радиоприемников, граммофонов и кинопроекторов, но также ощутимо способствовало развитию массовой культуры — прежде всего, преодолевающей классовые различия. Более того, в ходе Второй мировой войны радиопередачи способствовали изучению мировой географии. К моменту окончания войны в разных уголках планеты были люди, знавшие, где находятся Суомуссальми, Эль-Аламейн и Хиросима.
Уроки Зимней войны
Вторая мировая война во многих отношениях являлась результатом цепной реакции, вызванной Первой мировой войной, Это побудило многих историков характеризовать период 1914–1945 гг. как единую войну с необычайно долгим перемирием. Как это часто бывало и прежде, Финляндия была втянута во Вторую мировую войну против своей воли. Прошло чуть более двадцати лет, с тех пор как страна достигла независимости, — достигла благодаря тому, что в тот момент как Россия, так и Германия одновременно являлись слабыми государствами. В конце лета 1939 г. положение было прямо противоположным. Обе великие державы восстановили свои силы и с нетерпением ждали шанса вновь отвоевать, а еще лучше расширить территории, принадлежавшие им до 1914 г. В середине 30-х годов, когда гитлеровская Германия начала свою территориальную экспансию путем насильственных аннексий, Великобритания и Франция попытались с помощью переговоров создать антигерманский альянс с Советским Союзом — государством, которое Гитлер, согласно своей ранней политической программе «Майн кампф» (1923), намеревался превратить в сырьевую базу Германии. Эти переговоры закончились неудачей, после того как западные державы отказались санкционировать требование Советского Союза о предоставлении ему «в превентивных целях» контроля над Прибалтийскими республиками.
Поэтому вместо такого соглашения Москва заключила 23 августа 1939 г. с Берлином пакт о ненападении. К этому договору министры иностранных дел обоих государств В. М. Молотов и И. фон Риббентроп приложили секретный дополнительный протокол, где обозначалась общая демаркационная линия, которая должна была пройти через Восточную Европу. Финляндия, Прибалтика и Восточная Польша составляли сферу интересов Советского Союза, а Германии доставалась основная часть Польши. Пакт Молотова-Риббентропа явился первым выстрелом во Второй мировой войне: западные державы — на этот раз против ожиданий — объявили Германии войну, после того как германские войска неделей позже вторглись в Польшу, Однако до апреля 1940 г. война на Западном фронте была лишь позиционной. В первую зиму центр тяжести войны, бесспорно, находился на востоке — точнее, на границе Финляндии с Россией.
Почему же Советский Союз напал на нейтральную Финляндию? Основной причиной были опасения Сталина, что Гитлер может через территорию Финляндии двинуться на Ленинград и северные области СССР. Не помогло здесь и заверение финского правительства на переговорах с Москвой осенью 1939 г. в том, что Финляндия готова отразить, в частности, германское наступление. По подозрениям Сталина, немцы могли бы высадиться в Финляндии вне зависимости от официальных заверений. Все это происходило на фоне глубокого недоверия между сторонами, которое не могло быть преодолено за короткий срок. СССР активно поддерживал в Финляндии коммунистическую агитацию, направленную на свержение существующего общественного порядка. В то же время многие финские политики, ученые и офицеры были настроены прогермански и поддерживали тесные связи с немецкими коллегами.
Переговоры между Советским Союзом и Финляндией прервались в начале ноября, после того как финская сторона отказалась удовлетворить ряд требований СССР, касавшихся изменения границы. Советская сторона мотивировала свою линию тем, что такие меры укрепили бы безопасность Ленинграда. Неофициально подобные требования выдвигались, начиная с 1938 г., но финское правительство их отклоняло. Вплоть до самого начала Зимней войны министру иностранных дел Финляндии Эльясу Эркко удавалось убеждать своих коллег в том, что Москва проводит тактику запугивания. В вопросе отношений с Советским Союзом Финляндия действовала совершенно иначе, чем Прибалтийские государства, которые уже в конце сентября 1939 г. уступили требованию СССР, разрешив основать на собственной территории военные базы.
Упорство Финляндии объяснялось, в частности, склонностью финнов цепляться за веру в то, что в случае опасности Швеция и западные державы окажут поддержку. Напрасно шведское правительство конфиденциально сигнализировало руководству Финляндии, что военной помощи ожидать не следует. Стремление финнов принимать желаемое за действительное было неискоренимо. Его питали также русофобские настроения в обществе, согласно которым даже незначительные территориальные уступки Русским представлялись изменой родине. К тому же многое свидетельствовало о неизбежности вооруженного конфликта. Долгосрочная цель Москвы заключалась в возобновлении контроля над Финляндией. Когда это не удалось путем переговоров, Сталин отдал Красной Армии приказ вторгнуться в Финляндию. За четыре дня до нападения была инсценирована «финская» приграничная провокация у деревни Майнила на советской части Карельского перешейка. Это стало предлогом для разрыва пакта о ненападении 1932 г., и таким образом война началась.
Утром 30 ноября 1939 г. советская авиация подвергла населенные пункты Южной Финляндии массовым бомбардировкам. Одновременно с этим советские войска перешли государственную границу на Карельском перешейке, а также вдоль пустынных лесных дорог на востоке. Вторжение явилось шоком для местного населения, которое, несмотря на напряженную атмосферу и армейскую мобилизацию, пребывало в наивном убеждении, что конфликт может быть разрешен путем переговоров. Однако за первоначальной панической реакцией последовал подъем чувства национального единства, коренившегося в осознании суровой истины: остается лишь бороться до трагического конца. Пустым звуком стали как решение Сталина учредить финское марионеточное правительство, так и советская пропаганда, согласно которой нападение было проявлением поддержки СССР финского рабочего класса.
Воля финнов к обороне укрепилась, когда главнокомандующим армией был назначен 72-летний фельдмаршал Густав Маннергейм. Возвращение Маннергейма на военную стезю произошло еще в 1931 г., когда он возглавил консультативный оборонный совет. В качестве главы совета Маннергейм активно содействовал в середине 30-х годов развитию политики скандинавского нейтралитета в Финляндии. Ее целью являлось избежание как раз той войны, в которую теперь была втянута Финляндия. Важным звеном политической кампании Маннергейма был курс на классовое примирение, благодаря которому его авторитет отныне признавался также в социал-демократических кругах. Несмотря на то что осенью 1939 г. Маннергейм весьма критически относился к непреклонности Финляндии и призывал к тактическим уступкам СССР, уговорить его принять на себя, когда в этом возникла надобность, командование армией, оказалось нетрудно.
Через два дня после начала войны премьер-министром страны был назначен Ристо Рюти — директор Банка Финляндии, либерал с хорошей репутацией. Его коалиционное правительство лихорадочно пыталось возобновить переговоры с Советским Союзом. Одновременно правительство Рюти взывало к Лиге Наций с просьбой принять меры против вторжения СССР в страну. Швеция оказала Финляндии крупную материальную помощь, а также прислала группу добровольцев, но другие страны не предоставили Финляндии никаких вспомогательных формирований. Больше всего Финляндии помогло время года — необыкновенно суровая зима, затруднявшая продвижение Красной Армии (впрочем, плохо скоординированное) к Ботническому заливу. Уже во вторую неделю войны финским войскам удалось остановить советское наступление на Карельском перешейке. После того как в течение последующих четырех-пяти недель несколько русских дивизий были окружены и обезврежены в обширных лесных областях на востоке и на севере, Сталин начал осознавать, что он столкнулся с проблемой. Наибольшую известность получила победа финнов в Суомуссальми, где две советские дивизии были расчленены и впоследствии ликвидированы.
Численный перевес Красной Армии был велик уже с самого начала (СССР — 450 тыс. человек, Финляндия — 300 тыс.). Этот перевес возрастал в течение всей войны благодаря значительным подкреплениям. Советское превосходство в боевой технике и боеприпасах являлось неоспоримым, но на стороне обороняющихся были арктическая зима и огромные леса. Лыжные подразделения финнов быстро и эффективно атаковали захватчиков как по флангам, так и с тыла. Чем дольше шла война, тем больше возрастал риск того, что западные державы сдержат свои обещания послать войска на помощь Финляндии. Поэтому Сталин отступил от своего первоначального плана оккупации страны. В феврале 1940 г. Красная Армия начала еще более ожесточенное наступление на Карельском перешейке с целью вынудить финское правительство пойти на скорый мир и значительные уступки: таким образом, советский престиж был бы спасен,
Теперь позиции финнов на Карельском перешейке ослабли. Резко возросло количество погибших. Резервы были совершенно истощены. В начале марта Красная Армия достигла восточных пригородов Выборга. В этой ситуации финское правительство принялось зондировать почву для мирных переговоров с Москвой, хотя минимальные требования СССР сводились к передаче всей Карелии и сдаче Советскому Союзу в аренду мыса Ханко для устройства военной базы. Параллельно с этим продолжались переговоры с западными державами, планировавшими замаскировать свою оккупацию шведских рудных месторождений в Норланде под военную помощь, оказываемую Финляндии. Из Швеции Германия ввозила наибольшую часть потребляемой железной руды, поэтому Берлин, со своей стороны, призывал финское правительство согласиться на советские требования. Германия все еще была союзницей СССР, но за кулисами немцы уже дали понять финскому правительству, что утраченные в ходе Зимней войны территории будут возвращены Финляндии с лихвой — после того, как Германия завоюет и разгромит Советский Союз.
Тринадцатого марта 1940 г. правительство Финляндии подписало в Москве мирный договор, который удовлетворял советским требованиям по всем существенным пунктам. Полуостров Ханко сдавался в аренду на 30 лет для создания советской военно-морской базы, Неслучайным был тот факт, что новая государственная граница в целом следовала границе, проведенной по Ништадтскому миру 1721 г. Еще осенью 1939 г. Сталин указывал, что, по мнению его генералов, безопасность города на Неве требовала возвращения к границе времен Петра Великого. Как СССР, так и Финляндия воспринимали этот мирный договор лишь как временное решение. В своей речи в парламенте сразу после заключения мира премьер-министр Рюти подчеркнул, что труд по восстановлению страны должен «вершиться с мечом в одной руке и мастерком каменщика — в другой».
Такого же мнения придерживался и Маннергейм, слова которого имели наибольший вес, когда было решено склониться перед советскими требованиями.
Бои, продолжавшиеся более трех месяцев, обошлись Финляндии почти в 24 тыс. жизней, Потери ранеными превысили 43 тыс. человек. Наибольшую часть (66 тыс.) всех потерь составили солдаты-фронтовики — а значит, армии удалось хорошо защитить гражданское население. Потери противника были во много раз больше. По некоторым подсчетам, в войне погибло более 131 тыс. советских солдат, а 325 тыс. было ранено. К мрачным итогам войны следует добавить также эвакуацию почти 400 тыс. гражданских лиц из Карелии и с полуострова Ханко. Положение последних улучшилось летом 1940 г. с принятием закона об ускоренной колонизации, который дал эвакуированным земледельцам право получить новую землю.
Как Рюти, так и Маннергейм были в основе своей англофилами. Однако, Зимняя война продемонстрировала, что, когда речь идет лишь о независимости Финляндии, ни западные державы, ни Швеция ей на выручку в военной сфере не придут. Этот вывод имел далеко идущие последствия для финской внешней политики — как в последующие военные годы, так и в течение всего послевоенного периода. Законность и мораль отнюдь не гарантировали маленькому государству национального суверенитета. Из-за своего геополитического положения и непосредственной близости к Ленинграду Финляндия, в конце концов, не могла сохранить свою независимость кроме как путем альянса с одной из великих держав Балтийского региона. По мере массированного наступления немецких войск в различных частях Европы финское руководство весной и летом 1940 г. принялось обсуждать возможность получения какой-либо поддержки со стороны Германии.
В реальности никаких разумных альтернатив не было. После того как немцы оккупировали Данию и Норвегию, британская поддержка стала невозможной. Оборонительный пакт Финляндии со Швецией не одобрили бы ни Москва, ни Берлин. Кроме всего прочего, Финляндия не хотела судьбы, постигшей Прибалтийские государства, которые летом 1940 г, были насильственно присоединены к СССР, — акт, за которым тут же последовали массовые депортации местного населения в Сибирь. Одновременно Москва ужесточила требования к Финляндии. Поэтому, когда немецкое командование в августе 1940 г. запросило Финляндию о возможностях переброски через ее территорию своих войск в Северную Норвегию, эта просьба была немедленно удовлетворена — в частности, потому, что взамен Германия обещала продавать Финляндии оружие.
В течение осени германско-финляндские связи укрепились, а в декабре 1940 г. они завершились конфиденциальным предложением немцев Финляндии участвовать в операции «Барбаросса» — великом «крестовом походе» Гитлера против Советского Союза, Зная, что Финляндия опасается угрозы со стороны СССР, Гитлер рассчитывал, что государственное руководство Финляндии будет готово вести военные действия на северных флангах. К тому же Германия хотела гарантировать себе регулярные поставки из финских никелевых шахт, расположенных в Петсамо.
Финское государство приняло предложение немцев. Этому решению способствовали не одни лишь уроки Зимней войны, Была получена информация о том, что Гитлер в ноябре 1940 г, отклонил запрос советского наркома иностранных дел Молотова о санкционировании Германией окончательного завоевания Финляндии Советским Союзом. В январе 1941 г. казалось, что шансы Германии выйти победительницей из войны с СССР велики. Многое говорит о том, что Маннергейм и избранный в декабре 1940 г. президентом Рюти также взвешивали вероятность исхода, подобного итогу Первой мировой войны. Сначала Германия разгромила бы СССР, но затем западные державы, в свою очередь, разбили бы Германию — особенно учитывая военный потенциал США, который на тот момент был еще вообще не израсходован. В любом случае финское руководство надеялось, что Финляндия сможет получить обратно утраченные территории и навсегда избавиться от большевистского восточного соседа. В пору наивысшего оптимизма государственное руководство Финляндии мечтало о завоевании земель в советской Карелии, а также на Кольском полуострове.
Амбивалентный соратник
В январе 1941 г. в обстановке глубокой секретности были выработаны направления германско-финляндского сотрудничества для крупномасштабного наступления на восток. Немцы должны были наступать из северной половины Финляндии. Взамен финское военное командование обязалось развить через некоторое время наступление как на Карельском перешейке, так и к северу от Ладожского озера, в направлении на Свирь. Там финны собирались соединиться с наступавшими с юга немецкими братьями по оружию, которые также должны были взять Ленинград. Всю операцию собирались закончить не позднее осени 1941 г. В результате всеохватывающей координации вооруженных сил обеих стран в Финляндии была проведена всеобщая мобилизация армии, которая завершилась за двенадцать дней до объявления Германией войны СССР 22 июня 1941 г. На этот раз боеготовность финской армии находилась на высоте: усовершенствована организация армии, благодаря крупным закупкам вооружений вдвое возросла ее огневая мощь, а личный состав теперь насчитывал более полумиллиона человек.
Однако в течение всей войны правительство Финляндии последовательно отказывалось заключать с Германией политический договор. Во-первых, он был невозможен по внутриполитическим причинам. Общественное мнение явно оценило наступление «оттепели» в финляндско-германских отношениях осенью 1940 г.: люди понимали, что это уменьшит риск советского вторжения. В то же время демократические учреждения Финляндии уже пустили такие глубокие корни в обществе, что как народу, так и элите страны политическая система и культура Германии были совершенно чужды. Так, поддержка избирателями единственной фашистской партии Финляндии была на выборах в парламент 1939 г. совершенно незначительной. Во-вторых, против открытого альянса с Германией говорил также ряд факторов внешней политики. Независимо от исхода войны подобный альянс серьезно затруднил бы развитие долгосрочных отношений Финляндии со Скандинавскими странами, а также с западными государствами, включая Соединенные Штаты.
Поэтому в отношении правительства Финляндии к братству по оружию с Германией постоянно присутствовала двойственность, что не мешало, однако, военному сотрудничеству как таковому развиваться весьма эффективно и последовательно. Уже в начале июня 1941 г. шесть немецких дивизий (численностью около 90 тыс. человек) заняли свои позиции на севере Финляндии. Одновременно с этим аэродромы страны стали использоваться силами люфтваффе. За день до начала войны немецкие подводные лодки по согласованию с финскими военно-морскими силами поставили мины вокруг советских военно-морских баз в Эстонии. Само начало войны также шло по плану. Финская армия начала свое наступление лишь после того, как советская авиация осуществила крупные бомбежки Южной Финляндии и финское правительство констатировало, что страна вновь находится в состоянии войны. Целью правительства было замаскировать участие Финляндии в наступательной войне под оборонительную борьбу. Однако в своей первой после начала войны речи по радио президент Рюти говорил то о «нашей собственной оборонительной войне», то о ведении Финляндией войны с участием победоносных сил «Великой Германии» «на нашей стороне».
Пару недель спустя, когда немецкое наступление приблизилось к Ленинграду, финны начали атаковать на нескольких участках фронта. Эта война с самого начала воспринималась в Финляндии как продолжение Зимней войны — и потому получила название Война-продолжение. Одновременное наступление немцев в Прибалтике и Лапландии ставило советские войска в очень трудное положение. После пяти месяцев успешных боевых действий финская армия смогла укрепиться на тех позициях, которые на востоке находились в нескольких сотнях километров от государственной границы 1939 г., — такое положение оставалось неизменным вплоть до конца весны 1944 г. Однако военные успехи давались высокой ценой. Погибло более 25 тыс. человек. Зимой 1941/42 г. наступил тяжелый продовольственный кризис, поскольку к длительной войне страна не готовилась.
Таким образом, армия Финляндии исполнила свое обещание, данное немцам, но последним, несмотря на все усилия, не удалось захватить Ленинград. Немцы неоднократно пытались заставить финнов участвовать в операциях против Ленинграда, но Маннергейм всякий раз отклонял эти предложения, ссылаясь на недостаточную огневую мощь и нехватку личного состава. В реальности причиной отказа было стремление финского военного и государственного руководства не раздражать западных союзников СССР, которые через дипломатические каналы требовали от Финляндии прекращения наступления и выхода из войны. Равновесие удержать не удалось: в начале декабря 1941 г. правительство Великобритании объявило Финляндии войну, потому что финны из стратегических соображений не могли официально заявить, что их наступление фактически уже прекратилось.
На следующий день, 7 декабря 1941 г., после объявления англичанами войны Финляндии японцы атаковали Пёрл-Харбор. Это тут же изменило весь ход мировой войны: вслед за японцами немцы сразу объявили войну Соединенным Штатам. Вступление Америки в войну привело к решающему перераспределению сил на различных фронтах. Японцы направили оружие как против американцев, так и против Юго-Восточной Азии. Это дало СССР шанс переместить двадцать своих дивизий из Азии на европейский фронт и начать мощное контрнаступление, которое в январе 1942 г. усилилось, в частности, на финском фронте.
Финляндии удалось избежать объявления войны со стороны США — в основном благодаря тому, что финны сознательно не перерезали Мурманскую железную дорогу, по которой значительная часть военной помощи от западных союзников транспортировалась в СССР. В основе этого лежало также расположение со стороны США, которое Финляндия снискала в середине Зимней войны, когда страна выплатила последнюю часть займа, взятого у Америки в 1919 г. Поэтому Вашингтон отнесся с определенным пониманием к формулировке финского правительства о том, что страна якобы ведет сепаратную оборонительную войну против СССР. Отрицать военный союз между Финляндией и Германией было невозможно, но финны прилагали все усилия, чтобы убедить своих скандинавских соседей и западные державы в том, что этот альянс продиктован жестокой необходимостью.
Отношение финских фронтовиков и тружеников тыла к военному альянсу с Германией было более прагматичным. Они скептически воспринимали официальную пропаганду, подчеркивавшую обособленный характер войны: ведь было совершенно очевидно, что как армия, так и гражданское население сильно зависели от материальной помощи немцев и их военной поддержки. Долгая позиционная война уже давно находилась в центре внимания общественности, и в каждой семье рано или поздно кто-то должен был пасть жертвой войны. Война привела к ускоренной мобилизации женской рабочей силы. Более 160 тыс. женщин стали так называемыми лоттами,[25] помогая организовать оборону. Многие виды мужских работ теперь выполнялись женщинами, поскольку мужчины ушли на фронт. Погибших отвозили домой и хоронили на местных церковных кладбищах. Раненым и инвалидам предоставляли уход и отдых. Из-за нехватки продовольствия и военной угрозы десятки тысяч детей были эвакуированы в Швецию. В 1939–1946 гг. в общей сложности более 60 тыс. детей из Финляндии находились на воспитании в приемных семьях повсеместно в Швеции.
Когда зимой 1942/43 г. военная удача отвернулась от Германии, государственное руководство Финляндии начало подготовку к ликвидации альянса и к мирным переговорам с СССР. Однако это было легче сказать, чем сделать. Германия продолжала держать в тисках как Финляндию, так и весь Балтийский регион вплоть до зимы 1943/44 г., когда Красной Армии удалось снять блокаду Ленинграда. Несмотря на военную цензуру, общественное мнение Финляндии выражало поддержку антигерманских западных стран. Летом 1943 г. общественность Финляндии выразила надежду, что правительство усилит свои попытки вывести страну из войны великих держав. На подобные высказывания Германия реагировала с большим раздражением, поэтому зондирование почвы для мирных переговоров с СССР началось лишь в конце зимы 1943/44 г., когда положение стало еще более угрожающим — в том числе и для Финляндии.
В декабре 1943 г. главы государств антигитлеровской коалиции встретились в Тегеране, чтобы наметить основные направления окончания войны. По инициативе Соединенных Штатов рассматривался также вопрос о будущем Финляндии. Стороны сошлись на том, что страна может остаться суверенным государством, если согласится на восстановление границ 1940 г. и прервет связи с Германией. Кроме того, Финляндия должна была отказаться от области Петсамо или от полуострова Ханко, а также выплатить Советскому Союзу крупные репарации. Те же самые требования, начиная с ноября 1941 г., предъявляла Финляндии Москва. Чтобы сделать финское правительство более податливым, Советский Союз 6, 16 и 26 февраля 1944 г. предпринял три обширные бомбардировки Хельсинки.
Нанесенный ими ущерб был незначителен, так как точность бомбометания советской авиации была низка, а противовоздушная оборона столицы была оснащена новейшим немецким оборудованием. И все же советские бомбардировки достигли желаемого эффекта. В марте 1944 г. в Москве начались предварительные переговоры о мире — впрочем, скоро прерванные из-за того, что финское правительство считало себя не в состоянии удовлетворить советские требования репараций в размере 600 млн. долларов, а также ускоренного вывода немецких частей из Финляндии. Германия все еще считалась слишком сильной. Поэтому финское государственное руководство во главе с Маннергеймом решило дождаться высадки союзников СССР на Западе, надеясь, что после этого давление на Финляндию уменьшится, а затем откроются перспективы более приемлемого мира.
Эти финские грезы развеялись через несколько дней после начала высадки антигитлеровских союзных войск в Нормандии. Сталин принял решение принудить Финляндию к сепаратному миру, прежде чем начнется гонка по взятию Берлина. Девятого июня началось массированное наступление на Карельском перешейке. В результате финские войска вынуждены были в довольно хаотическом порядке отступить на новые позиции к северу и к западу от Выборга, который был 20 июня 1944 г. занят Красной Армией. На этом линия фронта застыла, что объяснялось не только ростом финского сопротивления, но и тем, что Красная Армия стала готовиться к другим наступлениям в Прибалтике и Белоруссии. К весне 1944 г. Гитлер прервал было поставки вооружений в Финляндию, но затем, вняв мольбам финнов о помощи, приказал в ускоренном порядке отправить в страну боевые самолеты, войска и бронетехнику. Это усилило финскую оборону.
В благодарность за помощь Рюти лично заверил немцев, что ни один член его правительства не будет вести мирные переговоры с СССР. Это заверение, однако, президент давал «скрестив пальцы». После того как в середине июля 1944 г. положение на фронте стабилизировалось, началось новое, еще более секретное зондирование почвы в отношениях с Москвой. Следующий шаг был предпринят Маннергеймом, сменившим ушедшего в отставку Рюти на посту президента.
Сначала Маннергейм известил Гитлера о том, что не считает себя связанным обещанием, которое дал ему бывший президент Рюти. Затем Финляндия согласилась на предварительные условия мира с Москвой. Наконец, 4 сентября вступило в силу перемирие, соглашение о котором было подписано две недели спустя — 19 сентября 1944 г.
Это соглашение не очень существенно отличалось от первоначальных условий Москвы в вопросе заключения мира. Практически оно оставалось в силе вплоть до подписания в 1947 г. окончательного мирного договора между Финляндией и антигитлеровской коалицией на европейской мирной конференции в Париже. В итоге границы вернулись к рубежам 1940 г. К тому же Финляндия утратила область Петсамо, игравшую значимую роль в экономике страны благодаря своим никелевым шахтам и незамерзающим гаваням. Размер репараций уменьшился вдвое, составив 300 млн долларов, но зато полуостров Поркала-Удд, расположенный всего лишь в 30 км от Хельсинки, был сдан в аренду Советскому Союзу под военную базу. В довершение всего бывшие соратники Финляндии подлежали незамедлительному разоружению или изгнанию из страны, что привело к настоящей войне с немцами в Лапландии зимой 1944/45 г.
Для молодой республики как Зимняя война, так и Война-продолжение стали настоящим испытанием на прочность. Из-за своей близости к России и к городу на Неве Финляндия вновь оказалась втянутой в вооруженный конфликт. На этот раз погибло в общей сложности 94 тыс. жителей страны (из них 70 тыс. в 1941–1945 гг.). В одном эта трехэтапная война существенно отличалась от предыдущих: Финляндия, в отличие от всех остальных воюющих малых государств Европы, так и не была оккупирована. Поэтому, несмотря на военный альянс с Германией, руководство Финляндии в течение всей войны смогло сохранить за собой право решения важных для республики вопросов. Ее гражданское население много страдало как в течение войны, так и после нее, но по сравнению с населением многих других охваченных войной государств финны необыкновенно легко отделались — в конечном счете, благодаря тому, что призывная армия страны, несмотря на военные потери, с честью выполнила свою функцию. Финляндия была уменьшена и изуродована — но осталась независимой.