Дунфан Ю питал к этой чудаковатой присказке особое пристрастие и, захлебываясь от восторга, постоянно, раз за разом декламировал ее товарищам, да при этом еще и каждый раз смеялся – и смеялся очень увле ченно. Несколько раз в классе его даже так одолевал хохот, что он принимался кататься по полу, серьезно нарушая дисциплину. Пришлось директору отправить двух учителей физкультуры, чтобы те оттащили его на спортивную площадку, где он мог сам по себе, вольно кататься, не мешая другим.
В большинстве случаев его одноклассники смеялись вместе с ним; в особенности когда они видели, что он от хохота теряет самообладание, на них тоже нападал непреодолимый безумный хохот, ну а некоторые из учеников даже вслед за ним валились от смеха на пол и корчились в конвульсиях. Смех очень заразителен, одинокий смех одного человека легко может превратиться в дружный хохот толпы. На самом деле всем понятно, что такая допотопная глупая сказочка, уже затертая до дыр, как «один молодой старик, однажды темным днем…», вовсе не способна вызвать продолжительный смех, и только крайняя увлеченность рассказчика и его утрированные реакции пробуждали невольный интерес у сторонних наблюдателей.
Конечно, к этой странной склонности хохотать без передышки, которой обладал Дунфан Ю, отнюдь не все относились со снисходительной улыбкой. После итогового экзамена по завершении первого класса ему на пути из школы преградила дорогу группка одноклассников, которые без лишних разговоров побили его, а потом еще измазали его вечно глупо улыбающееся большое лицо жидким дерьмом и разбежались, заливаясь при этом глумливым гаденьким смехом и крича хором: «У одного молодого старика всё лицо было измазано ароматным говном!»
В одиночку окружил целый батальон
Куда больше, чем история про «одного молодого старика», которую частенько повторял Дунфан Ю, всех интересовали истории о храбрых бойцах. Завершение войны всегда было сопряжено с появлением множества героев. Ну а революция – это такой процесс, в ходе которого часто случаются сражения. Революции и войны – это благодатная почва для выращивания героев, и в те годы, когда Дунфан Ю обучался в начальных классах, была как раз такая эпоха, когда в героях не было недостатка, а истории о них знали в каждом дворе.
Истории о героях были включены в учебники родной речи, политики, истории, и даже в арифметических задачках предлагалось сложить, вычесть, умножить или разделить количество убитых героем врагов.
Стены в классах были обклеены агитационными плакатами с различными знаменитыми героями войны, некоторые сжимали в руках взрывпакеты, некоторые – взрывные шашки, некоторые ложились грудью на амбразуру, а некоторые размахивали широкими мечами. Героический дух этих воинов с их горящими глазами и возможностью поддержать даже небо, если оно будет падать, оставлял большой след в детских душах.
Волна за волной прокатывались по школе рассказы и песни о героях, сопровождаемые желанием учиться на примере героев и стать героями. Не только учителя могли в ярких красках поведать о геройских поступках, многие ученики начальных классов тоже знали эти истории наизусть. В каждом классе дети стихийно организовывали тематические чтения, на которых они по очереди пересказывали трогательные жизнеописания наиболее знакомых и почитаемых ими героев. Дунфан Ю хоть и был дураком, но на его страсти к поклонению перед героями это никоим образом не сказывалось. Несколько раз он на чтениях выражал ярое желание выступить с речью, но каждый раз ему мешал в этом учитель. На лице его играла улыбка, душа же терзалась муками, ему непременно хотелось поделиться со всем собранием своими чувствами. И поэтому на одном из классных собраний он, не обращая внимания на брань учителя и галдеж одноклассников, прорвался к кафедре, собрал все свои силы и громко закричал: «Один молодой старик… то есть нет, не так, это был молодой солдат, одним темным… нет, не так, одной темной ночью, подняв новенький… широкий меч, бросился на врагов…» Внезапно он замялся; в голове у него не было ни единой мысли, горло словно пылало от волнения, лицо загорелось румянцем, но улыбка не сгорела дотла, а всё также упорно оставалась на своем месте. Одноклассники подняли недовольный шум. Тогда он взял себя в руки и громко продолжил свою историю: «Он бросился на врагов, и в одиночку… и в одиночку окружил целый батальон!» А после широкими шагами вернулся на свое место.
Класс рассмеялся, учитель рассвирепел.
– Чепуха, как один человек может окружить целый батальон? – усомнился один из одноклассников.
– Чушь, кто тот молодой солдат? – учитель велел Дунфан Ю встать и ответить на вопрос.
– Это мой отец! – смущенно ответил он.
– Твой отец? Да кто твоего отца не знает, разве ж это не Дунфан Лян, который управляет воловьей упряжкой? Он тоже в герои записался? Ну ты и дурак, если б не долг снисхождения к твоему слабоумию, я бы тебя, молокосос, бросил на съедение волкам! – учитель трясся от злобы.
– Но мой папа – и правда герой, если не верите, можете у него спросить! А мой дядя по материнской линии однажды так чихнул, что целый пожар потушил! – Дунфан Ю чувствовал себя очень обиженным.
– Ладно, ладно, ладно! Ступай, позови своих отца и дядю, чтобы мы поглядели на этих великих героев! – учитель пошел ва-банк.
Дунфан Ю поспешил разыскать отца и сказал ему, что его приглашают в школу сделать доклад о его героических поступках. Дунфан Лян, не зная, стоит в это верить или нет, всё же явился в школу и получил от директора строгое внушение. Хорошо еще, что Дунфан Лян действительно служил в армии, сражался на войне, да еще и был борцом за революцию, поэтому директор и учитель не стали подвергать это дело более глубокому расследованию. Но вот дядя в школу не пришел, потому что мать Дунфан Ю была единственным ребенком в семье, и у него вообще никогда не было дяди.
Хочу стать героем-одиночкой
Впоследствии Дунфан Ю сильно переживал. Ему казалось, что он не должен был говорить, что солдат «в одиночку окружил целый батальон», надо было сказать, что он окружил целый полк, дивизию или корпус, ведь всё равно ему никто не поверил.
Это единственная история о герое, которую за всю свою жизнь когда-либо рассказывал Дунфан Ю. В дальнейшем школа запретила ему участвовать в каких-либо мероприятиях подобного рода, но ему позволялось вместе с одноклассниками смотреть кинофильмы о революции.
Дунфан Ю запрещали выступать, но он мог смотреть и слушать. Вот в такой эффективной форме он и получал воспитание в духе героизма. Каждый раз, когда приходило время кинопросмотра, он демонстрировал крайнее воодушевление и реагировал куда острее, чем все его одноклассники. Точно так же, как и многие другие люди в его возрасте, Дунфан Ю жаждал стать героем, и не простым, а героем-одиночкой, внедренным во вражеский тыл. Не у него одного были такие идеалы, такие же мысли и порывы случались у десятка с лишним мальчишек из его группы, вот только мотивы у них были разные.
За идеалами некоторых из них скрывались поиски особой героической миссии, которую нужно выполнить без чьего-либо стороннего участия. Они не хотели делиться с другими радостью от награды за свои заслуги, а желали моментально приобрести славу и выделиться из серой массы. Но прямым мотивом, заставляющим Дунфан Ю мечтать о внедрении прямо в логово врага, было то, что в фильмах в разбойничьем гнезде всегда орудовала очаровательная шпионка. Стиль одежды, манера речи, внешний вид и привычка держать себя, движения и позы этих шпионок сводили его с ума. После каждого просмотра кинофильма он раз за разом проигрывал в своей голове те сцены, в которых появлялись шпионки или злодейки, при этом в душе у него зарождалось странное чувство, а в теле разгорался жар. Он знал, что сможет войти в близкий контакт с ними, только если проникнет в тыл врага, и поэтому загадал желание: когда он вырастет, то непременно прикинется злодеем, прокрадется в тыл врага, и у него будет невероятно увлекательное приключение. Ну а медали, свежие цветы и аплодисменты, которые он получит, став героем, его не очень интересовали, для него большее значение имел сам процесс, нежели его результат. Неизвестный герой – это всё равно герой, и главное – это увлекательные события и не поддающиеся описанию ощущения.
Дунфан Ю напрямую признался своим одноклассникам в своих героических мечтаниях, но в ответ получил громкий хохот и злобу. Даже дурак хочет стать героем, да еще и одиночкой, да это же полнейшая чепуха, это оскорбляет само звание героя. Поэтому несколько мальчишек засучили рукава, собравшись немедленно задать ему трепку. Но вопреки их ожиданиям на этот раз Дунфан Ю начал драку первым, да еще едва не лишил одного из мальчишек жизни.
Это случилось в полдень, когда один рослый одноклассник Дунфан Ю, который был выше его на полголовы, посмеявшись над ним, в присутствии других ребят начал подражать знаменитой шпионке из некоего кинофильма. Он сжал мел, делая вид, что это сигарета, подбоченился и начал, виляя задом, расхаживать между рядами парт. Все принялись хохотать, не обращая внимания на реакцию Дунфан Ю. Внезапно Дунфан Ю взял в руки скамейку и бросил ею в этого самодовольного пародиста; ножка скамьи угодила парнишке прямо по затылку, и тот повалился на пол. «Тьфу! Ну и мерзость!» – негодовал Дунфан Ю. Он не мог позволить другим очернять идеалы его сердца.
Того одноклассника удалось реанимировать, но на затылке у него налилась большая шишка. А в личное дело Дунфан Ю школа вписала «большой проступок». «Стоит, оно того стоит! Большой проступок на большую шишку обменял», – обрадовался Дунфан Ю. И даже спустя сорок с лишним лет, вплоть до сегодняшнего дня, если вы спросите его, какая женщина красивей всех на свете, он без размышлений ответит: «Шпионка!»
Сон в скорлупе арахиса
В пору обучения в начальной школе Дунфан Ю подвергался не только критике и наказаниям, случалось ему и снискать похвалу. Хотя возможностей таких у него было очень мало (скорее всего подобное случалось не более двух раз), воспомина