Мелли Т. Толлэм
История грешников
Вторая Книга Серии «Темнейшая династия»
Данный перевод является любительским, не претендует на оригинальность, выполнен НЕ в коммерческих целях, пожалуйста, не распространяйте его по сети интернет. Просьба, после ознакомительного прочтения, удалить его с вашего устройства.
Перевод выполнен группой: delicate_rose_mur
Над книгой работали:
Delphina
Katana
RinaRi
Глава 1
Далия
Учитывая открытие портала в Иной Мир, предательство моей предполагаемой пары и то, что я была брошена в железную темницу под дворцом, мое положение, конечно, не могло стать хуже.
Однако, после всего лишь недели заточения в сырой тюрьме, день, которого я боялась десять лет, наконец наступил во всей своей неизбежности. Малахия стоял передо мной, нас разделяли только железные прутья, его крылья были распростерты в ужасном, внушающем благоговейный трепет зрелище. Крылья были покрыты черной кожистой оболочкой, обрамленной совершенно белыми костями, которые изгибались при каждом движении. Его черные волнистые волосы были почти голубыми, оттенок голубизны, который соответствовал его глазам, отражался в темных прядях. Маленькие белые рожки и корона из костей украшали его голову, идеально дополняя его кожу цвета слоновой кости, которая выглядела так, словно левая часть была освещена солнечным светом.
Он больше не был маленьким мальчиком. Нет, Малахия был старше и сильнее, чем я могла себе представить. В Потустороннем мире время текло быстро — всего лишь секунда в нашем мире превращалась в две минуты или больше на другой стороне — а разница в десять лет, с его точки зрения, должна была составлять сотни, если не тысячи.
Никто не знал, сколько ему лет на самом деле.
— Дуана, я скучал по тебе.
— Малахия… — прошептала я, не зная, что сказать.
На полях я была в ужасе, но облегчение от того, что я увидела другое лицо, было почти осязаемым. Я была заперта почти неделю, время от времени просыпаясь с маленькой миской с едой и стакана воды, которые, казалось, оставил призрак. Я была забыта, брошена, и не было никаких признаков свободы в поле зрения.
Мое внимание по-прежнему было приковано к Малахии. Его тело было жилистым, но мускулистым, под глазами залегли темно-розовые круги, а на макушке запеклась кровь. Маленькие загнутые рожки, выглядывавшие из-под его волос, казались почти демоническими. Я не могла удержаться, чтобы не провести пальцами по макушке и не нащупать свои собственные рога, но там ничего не было. Когда я опустила руки, мое зрение сфокусировалось на нем, изучая кожу, испещренную серебристыми шрамами. Шрамы от невыразимых ужасов. Шрамы, свидетельствующие о жизни, которая, должно быть, была далеко не легкой.
— Брат.
При этом слове Малахия зашипел, обнажив клыки, как кот.
— Я не твой брат. У тебя другая мать, другой отец.
Я поморщилась, забыв, в какую ярость приводило его это слово, даже когда мы были детьми. Я никогда не понимала, почему слово «брат» приводило его в ярость, но после всего, через что я прошла, и всех мужчин, которые пытались использовать меня. Эйден, безымянный капитан стражи, и моя собственная пара.
Он хотел видеть во мне нечто большее, чем семью. Он хотел владеть мной, как и другие.
Мои глаза расширились, когда Малахия подошел к моей клетке и обхватил пальцами железные прутья, как будто железо его нисколько не беспокоило.
— Похоже, ты в довольно затруднительном положении, свет мой, — он помолчал. — Это разочаровывающее зрелище, учитывая, кто ты такая, но я не ожидал ничего другого.
— Ты здесь, чтобы помочь или позлорадствовать, Малахия? — спросила я, сама удивляясь тому, что в моем голосе слышится презрение.
Это прозвище, такое несопоставимое с тем, как он обращался со мной, когда мы достигли совершеннолетия, привело меня в ярость. Это ласковое обращение было драгоценным, отражающим чистую, прекрасную связь, которую мы когда-то разделяли, а теперь запятнанную его действиями.
— Если бы ты знала, как управлять своими способностями силами, тебе не понадобилась бы моя помощь. Простые цепи и железные прутья никогда не смогут удержать кого-то вроде тебя.
Малахия оттолкнулся от перекладины и склонил голову набок. Его глаза задержались на рыжих прядях моих волос, спускаясь к секущимся кончикам, и его взгляд блеснул. Мои волосы всегда имели над ним какую-то странную власть, настолько сильную, что это побудило его отстричь их все, когда нам было всего по тринадцать лет.
— Я могу освободить тебя, если ты согласишься пойти со мной.
Мои глаза сузились, когда я подсознательно пригладила волосы, как будто это действие могло каким-то образом отвлечь его внимание от прядей, и у меня вырвалось тихое фырканье. Конечно, он пришел не для того, чтобы спасти меня. У нас с ним всегда была услуга за услугу, и ничего не изменилось, несмотря на все эти годы разлуки.
— Нет, спасибо. Я лучше сгнию здесь.
Губы Малахии изогнулись в улыбке, и он пожал плечами.
— Тогда ладно. Как пожелаешь.
Он отступил на шаг, и, несмотря на мой неистовый гнев по отношению к нему, мое тело двигалось по собственной воле, ныряя к его удаляющейся фигуре. Моя ладонь вцепилась в разделяющую нас решетку, обжигаясь от соприкосновения, и я поморщилась, протягивая одну руку, чтобы двумя пальцами схватить ближайшую к нему часть тела — кожистое крыло.
— Подожди!
Взгляд Малахии остановился на моей руке, затем переместился туда, где моя другая ладонь обхватила перекладину, отчего кожа покраснела от прикосновения к железу. Он наклонил голову, придвигаясь ближе. Его руки сжали мои ладони в кулаки, прижимая их к перекладине, пока он наблюдал, как горит моя кожа. Я ослабила хватку на его крыле и свободной рукой оторвала его от себя.
— Интересно, — нараспев произнес он, его пристальный взгляд изучал мою реакцию на железо, когда мои ногти царапнули его кожу.
Его глаза встретились с моими, смертоносные осколки льда впились в мой разум.
— Ты сильнее этого, — прошипел он, крепче сжимая мою руку. — Эта небольшая боль не должна тебя беспокоить. Держись крепче.
Сдавленный всхлип вырвался из моего горла, когда моя ладонь разжалась, и он ослабил хватку, фыркая. Я упала на пол, тяжело дыша и обхватив мою дрожащую ладонь.
— Ты слаба.
— Я не слабая. Я измучена, теряю сознание от голода и жажды, — возразила я, затем подняла запястья, демонстрируя наручники, обернутые вокруг них как браслеты.
Я так старалась снять наручники с рунами, но мне удалось только дважды разрушить цепь, соединяющую их.
— Они истощают меня. Обычно железо на меня так не действует.
— Это не оправдание.
Малахия с невозмутимым видом вцепился в железные прутья, его глаза следили за моими движениями.
— Пойдем со мной, и я научу тебя. Ты больше не окажешься в ловушке, потому что никто не сможет загнать тебя в угол, как только я закончу с тобой.
Как будто он когда-нибудь закончит со мной.
Он был тенью, что преследовала меня в кошмарах, тьмой, затмевающей даже самые светлые уголки моей жизни. Он станет моей гибелью — позволю я этому или нет. И я отказываюсь идти с ним по своей воле.
Я больше не позволю ни одному мужчине поймать себя в ловушку. Никогда. Я поднялась с земли и приподняла подбородок, отбросив прядь рубиновых волос за плечи, случайно обнажив то, что скрывалось под ними.
Укус у меня на шее.
Громкий хрип вырвался из груди Малахии, и его горящие глаза уставились на след от укуса. Его крылья яростно расправились, кости хрустнули, как костяшки пальцев.
— Что. Это. Такое? — выплюнул он.
Вокруг него зашевелились тени, и один из дымчатых сгустков вырвался, проскользнул сквозь решётку и обвился вокруг моей шеи. Я вцепилась в него, пытаясь сорвать, но пальцы погружались в туманную, почти бестелесную субстанцию. И всё же тень держала крепко — она потянула меня вперёд, и я с грохотом ударилась лицом о холодное железо.
Я взвизгнула, когда металл ободрал кожу на щеке и обжёг её, но клубок тени не отступил. Я не могла пошевелиться, когда Малахия шагнул ближе и провёл большим пальцем по моим приоткрытым губам. Я изо всех сил боролась с удушающей хваткой тени, почти не в силах дышать, а он просунул палец мне в рот — и тогда я вцепилась зубами. Сильно.
Ответное мурлыканье, вырвавшееся из его груди, было совсем не той реакцией, которую я ожидала. Мои зубы жестоко впились в его большой палец, разрывая кожу и встречаясь с костью, мой рот наполнился кровью, а его глаза заблестели. Казалось, он смаковал укус, наслаждался им. Его глаза с тяжелыми веками потемнели, дыхание участилось, и он облизнул губы, засовывая большой палец глубже в мой рот.
Я протянула руку и снова схватила его за крыло, скользя пальцами по жесткой коже, отвлекая его внимание ровно настолько, чтобы ослабить тень вокруг моей шеи. Малахия застонал от прикосновения, и я воспользовалась тем, что он отвлекся, вырвавшись из хватки.
Я сплюнула кровь на землю, и мои щеки запылали. Я не могла встретиться с ним взглядом, когда я протянула руку, чтобы коснуться метки на моей шее. Напоминание об этом разорвало что-то глубоко в моей душе, на мгновение заслонив то, что только что произошло.
— Моя пара, — прошептала я.
Не знаю зачем, но я взглянула на Малахию, пытаясь уловить его реакцию. Его губы скривились при слове «пара», будто оно было чем-то грязным. Отвратительным.
— Это можно исправить.
Мой желудок скрутило от этой мысли. Несмотря на то, как сильно я иногда хотела избавиться от метки, какое-то первобытное, животное чувство внутри шептало: сохрани это. Защити. Мышцы лица дрогнули, и я выдавила: — Нет. Я…
Он поднял руку, призывая меня к молчанию, и наклонил голову, черный блеск застилал его глаза.
Я вспомнила этот блеск. Я вспомнила, как он появлялся, когда бестелесный шепот преследовал его разум. Я считала их воображаемыми, проявлением безумия, но что бы это ни было, оно снова заговорило с ним, и он зарычал в ответ, произнося рычащие и шипящие слоги.