Никто не узнал бы этого, просто взглянув на небо в Стране Фейри, поскольку барьер простирался почти до звезд, не позволяя ни одной тени второй проскользнуть сквозь него, но Каспиан всегда был избалован. Наши родители кормили его с ложечки со дня его рождения, Молли нянчилась с ним после того, как он ненадолго заболел, и это было заметно.
Я был воспитан по-другому — воспитан на борьбе, на лидерстве.
— Ты стал самодовольным, Каспиан. Тебе не мешало бы вспомнить, что барьер создавался вовсе не для того, чтобы защитить нас от внешнего мира. Он был создан, чтобы защищать от нас внешний мир. В конце концов, именно отец поставил его.
— Отец установил его, чтобы не впускать смертных, — возразил он.
Насколько знал Каспиан, он был непроницаем для смертных, но мог быть проницаем, чтобы позволить высшим фейри входить и выходить, но это было неправдой. Фейри никогда не позволялось уйти; по крайней мере, до окончания войны, когда под постоянным натиском теней образовались небольшие разломы. Фейри, включая меня, воспользовались этой трещиной, чтобы проникать в Страну Фейри и покидать ее у него под носом.
Каспиан никогда не покидал Страну Фейри, даже не пытался. Если бы он это сделал, то обнаружил бы, что барьер был почти непроницаем, независимо от вида.
— Это то, что Отец сказал фейри, чтобы успокоить массы, но столетия назад, после особенно ужасной дикой охоты, он поставил барьер, чтобы удержать нас внутри. Но ты не мог этого знать, поскольку он считал тебя таким хрупким.
— Забавно слышать, как ты называешь его отцом, — фыркнул Каспиан.
За моей спиной вспыхнуло серебряное пламя. Я был не дурак, как бы ему ни хотелось в это верить. Я тоже слышал слухи, будто моё рождение — результат измены. Но моя мать никогда бы не… Она и отец были истинной парой, связанными узами. Между ними не могло быть измены. Сама мысль — безумие.
— Да, забавно, не правда ли? — усмехнулся я. — Особенно учитывая, что ты совсем не похож на него. И твоя магия совершенно иная. — говоря это, Каспиан на цыпочках отступал назад, медленно приближаясь к богато украшенному серебряному трону, вероятно, направляясь к тайнику с оружием, спрятанному в спинке.
Оружие, выкованное моей собственной силой; оружие, написанное двумя заклинаниями, никогда не обернется против меня, но Каспиан этого не знал.
Это не имело значения. Он мог сражаться, но никогда бы не победил.
— Вперед, брат. Вооружайся.
Каспиан втянул в себя воздух и бросился к оружию. Макушка его головы исчезла за троном, вскоре сменившись волочащимся звоном металла о металл. Когда он появился снова, в его руке был мой меч — меч, выкованный моей собственной магией, отлитый серебряным огнем и с выгравированным моим именем письменами фейри. Сила убеждения моего брата плохо сочеталась бы с сутью всего этого.
Я рассмеялся над его выбором оружия. Покачав головой, приблизился.
— Спасибо, что достал его для меня. Я скучал по нему.
Каспиан замахнулся на мою шею, и удлиненное лезвие просвистело мимо моего уха, отклоняясь от моей головы. Рукоять обожгла руку моего брата, кожа покраснела, когда он крепко сжал ее. Он отказался выпустить оружие, и в ответ оно вырвалось из его хватки. Меч упал на пол, и протяжной стон вырвался из его горла.
Я наклонился и схватил его. Меч приветствовал меня радостным тихим гудением, исходящим от рукояти, через мое запястье, вниз по руке и в грудь. Мое имя сияло на рукояти, и сила, вложенная в него, звенела.
Я посмотрел на своего брата сверху вниз и обнаружил, что его глаза полны ярости.
— Забавно, что твои способности совсем не похожи на его. Забавно, что он относился к тебе как к солдату, а не как к сыну, — передразнил Каспиан.
Я увидел красное.
— Голубые волосы, голубые глаза, ментальная магия и тонкие черты лица — все черты, которые он передал мне, которые они передали мне, а что есть у тебя? Серебристые глаза матери, здесь молния и огонь, но ничего больше. Откуда у тебя серебристые волосы, брат? Почему ты такой широкий, в то время как все остальные фейри говорят, что у меня худощавое телосложение? Откуда взялись те темно-серебряные тени, которыми ты владеешь? Мама не владела серебряными тенями. Фейри не владеют тенями.
Я выпрямил свой меч, прижав острие к его груди, и прошептал:
— Заткнись, пока я не заставил тебя замолчать.
— Когда я был совсем ребенком, мать исчезла на год только для того, чтобы вернуться с новым пополнением в семье, — усмехнулся он. — Ты. Просто признай это. Мать была шлюхой, которая предала отца и родила тебя. Ты всего лишь ублюдок.
Мой клинок прошел сквозь кожу и кость, плавясь сквозь слои, пока не достиг его сердца. Лицо Каспиана исказилось от боли, и бульканье вырвалось из его груди. Кровь вырывалась у него изо рта, когда он открывал рот, чтобы заговорить, но слов не выходило.
Низко наклонившись, я встретился с его водянистым взглядом и схватил его за плечо, выкручивая лезвие.
— Не смей пятнать имя нашей матери.
Каспиан замолчал, его взгляд остекленел. Когда я вытащил лезвие из его груди, он упал на пол, его безжизненные глаза были прикованы к небесам, а кровь медленно сочилась из его груди.
Тишина повисла в комнате, шок наполнил воздух. Мои глаза оставались прикованными к безжизненному телу моего брата, и я провел рукой по волосам. Я планировал заставить его страдать за то, что он сделал, но я никогда не собирался прямо убивать его.
Кто-то прочистил горло, нарушая мой транс, и я закрыл глаза. Когда я открыла их, то увидел источник шума — Киерана. Он предупреждал меня сделать свой ход до того, как у кого-нибудь еще появится шанс претендовать на корону.
Я склонился над распростертой фигурой короля и сорвал корону с его головы. Мои шаги эхом разносились по тронному залу, когда я поднялся на помост и сел на трон. Затем возложил корону на голову, коронуя себя.
Вздохи придворных и стражников, освобожденных Киераном от их страшных удушающих захватов, создали гулкий хор завершенности. Они по-прежнему стояли на коленях, их взгляды в замешательстве метались по комнате, остановившись на мне, а затем на моем брате.
Ведьмы вошли, разрушив барьер, и я терпеливо ждал, пока все во дворце медленно входили в комнату. Финн и Эвандер направились ко мне, Лира и Киеран присоединились к процессии.
Мои соратники заняли свои места позади моего трона. Лира. Киеран. Финн. Эвандер. Трое лордов и леди из пяти дворов. Единственным пропавшим лордом был Лорд Осени — соратник моего брата. Скоро он появится.
Как только зал наполнился высшими фейри и королевскими придворными, я, наконец, заговорил.
— Кто-нибудь осмелится бросить мне вызов?
В зале воцарилась мертвая тишина, на мгновение возникло раздумье о том, стоит ли бросать вызов. Глухой стук коленей о мраморный пол подтвердил их ответы.
Я вздернул подбородок.
— Я ваш новый король. Я всегда был предназначен для того, чтобы стать вашим королем, и я вас не подведу.
Последовавшее скандирование было оглушительным. Да здравствует король.
Я должен был улыбнуться, улыбнулся бы, услышав фразу, над которой я так усердно трудился — да здравствует король — но холодное тело моего брата на полу омрачило момент.
Независимо от того, как сильно я презирал эту картину, я никогда не собирался убивать его. Увы, он переступил черту, за которой ему уже не вернуться.
Я отказался поверить в ложь, которую он говорил.
Его слова преследовали меня, и я покачал головой, как будто мог стереть мысли, покалывающие основание моего черепа. Мои кулаки сжали позолоченные подлокотники моего трона, и я обратился к присутствующим в тронном зале. Мой тронный зал.
— Вы свободны.
Фейри выходили один за другим, и как только мы остались одни, остальные отпраздновали, подталкивая друг друга и возбужденно болтая. Лира налила нам по бокалу вина, но я отказался двигаться.
Я слишком много работал, чтобы сойти с трона, даже ради праздничного напитка. Я убивал ради этого кресла, предавал и лгал ради этого кресла.
Финн сжал мое плечо.
— У нас получилось!
Мои губы вытянулись в тонкую линию, когда Лира протянула мне маленький бокал игристого волшебного вина, ее взгляд скользнул по трону, к залу и короне на моей голове. Ее глаза сверкнули, когда ее взгляд переместился на маленькую статуэтку, сопровождавшую трон моей королевы, вероятно, мечтая о том дне, когда он может принадлежать ей.
Никогда.
Я натянул на лицо натянутую улыбку.
— Мы это сделали.
Я нерешительно поднялся, как будто уход с трона каким-то образом лишил бы меня королевского титула, но моим друзьям нужна была благодарность. За их преданность, настойчивость, планирование и храбрость.
Я поставил бокал с вином на стол рядом со мной, собираясь заговорить, но мой взгляд привлекла золотая вспышка, лишившая меня дара речи.
На этом столе лежала стопка нераспечатанных писем, которые, вероятно, были проигнорированы моим братом. На самом верху лежал золотой конверт с пурпурным гербом Камбриэля.
Моя рука метнулась к конверту и разорвала его, мои глаза пробежали письмо от нового короля Камбриэля — Эйдена. Его содержание было тревожным, но в то же время захватывающим. Наконец-то на моем лице появилась заслуженная улыбка. Победа. Великолепная победа.
В этом письме содержится призыв к действию, мольбу о помощи. Приглашение на Континентальный саммит наций.
Не было бы необходимости бороться или нарушать установленный договор между Камбриэлем и Страной Фейри — тот, который утверждал, что фейри не могут войти. Не было бы необходимости красть Далию глубокой ночью, тем самым развязывая войну.
Двери Кембриэля были широко открыты для любого, кто хотел помочь в их бедственном положении.
Волчья улыбка расползлась по моему лицу, когда я смял записку в кулаке.
Я предвкушал встречу со своей парой, и как можно скорее.
Я едва мог дождаться.
Глава 4