орому он, по-видимому, уже готов был приступить. И поручение было исполнено. 28 декабря 1797 года под окнами Жозефа Бонапарта, перед палаццо Корсини, собралось до 500 римских мятежников, которые неистово кричали: «Свобода! Да здравствует французская республика! Долой папу»! Молодой, смелый французский генерал Дюфо явился на улицу, стал во главе толпы и повел ее на штурм против квартиры папских солдат у Понте-Систо. Находившийся там небольшой отряд вел себя спокойно, пока чернь своими издевательствами не раздражила солдат настолько, что нельзя было больше выносить. К сожалению, раздался выстрел, который попал в генерала Дюфо, так что он замертво упал на площади. Это событие повело к страшному смятению. На улицах Рима загремела пальба, и советники папы находились в двояком опасении: с одной стороны они опасались, как бы мятежники не напали на папское правительство, а с другой стороны – как бы сторонники папы не бросились на французскую милицию. С ранним рассветом следующего дня Жозеф Бонапарт оставил Рим, хотя папа и послал ему охранную стражу против возможных оскорблений, и Директория в Париже вышла из себя, когда до нее дошло известие о смерти Дюфо. Официальная газета призывала французский народ пролить слезы, «потому что один из его блистательных генералов пал от коварно-убийственных рук римских священников». В Рим отправлен был генерал Бертье с 15.000 войском; и ему дано было поручение по возможности спешить, чтобы предупредить неаполитанцев. Когда французы находились в двух дневных переходах от Рима, папа принужден был бежать, так как угрожала явная опасность его личности. Спеша исполнить приказ, Бертье не принял уполномоченных, которых отправил к нему папа для переговоров: они допущены были только перед самыми воротами Рима. Но и прибыв туда, он опять не хотел вести с ними переговоров, и, не обнажая меча, французы 10 февраля вошли в Рим. Чрез пять дней после того там торжественно провозглашена была республика, причем Бертье не преминул «молиться духам Катона, Помпея, Брута, Цицерона и Гортензия, чтобы они благосклонно приняли приношение французов на Капитолии»; от имени «свободного зрелого » народа римская депутация, состоящая из евреев, растриженных монахов и политических авантюристов, сделала папе Пию VI заявление, что он потерял свою светскую власть и что в будущем он будет лишь простым гражданином.
Несколько дней спустя папа насильственно был увезен из Рима в Сиену, и отсюда далее в картезианский монастырь близ Флоренции, так как Сиена находилась в слишком опасном соседстве с Римом. Из Флоренции он, не смотря на свой преклонный возраст и болезнь, был отправлен в Безансон; но и там не давали ему покоя. Тогдашние победы русских навели страх на французов, и поэтому решено было перевезти папу в Дижон. Но туда уже он не достиг. Он умер в Валенсе в провинции Дофине. Находясь на смертном одре, измученный и истерзанный всеми привратностями судьбы, он только восклицал, – обращаясь к утешавшим его приближенным: «Страдания мои велики; но муки моего сердца еще тяжелее. Кардиналы и епископы рассеяны, – Рим, народ мой, церковь, – вот что и денно и нощно терзает меня! В каком положении я оставляю их»?.. И действительно положение было ужасное. После кончины Пия VI папства фактически не существовало больше. Не было даже кардиналов, которые могли бы составить конклав для избрания нового папы. Вольнодумцам казалось, что они имели достаточное основание справлять тризну по папстве, как покончившем свою многовековую историю. Но они ошиблись. Папство оказалось более живучим, чем они предполагали, и опять восстало из своего разрушения.
2. Конклав, избравший первого папу XIX века
Распоряжение Пия VI о конклаве. – Собрание конклава в Венеции – Взгляд на делопроизводство в конклаве в его историческом развитии. – Заседания под ключом и в отчуждении от внешнего мира. – Партии и их интриги в конклаве. – Участие держав. – Борьба из-за кандидатов. – Неожиданный кандидат. – Избрание Пия VII и его въезд в Рим. – Его государственный секретарь Консальви.
За год до своей смерти папа Пий VI постановил, чтобы конклав, который имел избрать ему преемника, в виду особых обстоятельств времени, собрался там, где окажется на лицо большинство кардиналов или где последние найдут это наиболее удобным. Когда кардинал-легат Альбани, пребывавший в Венеции, в конце сентября 1799 года получил известие о смерти Пия VI, он пригласил кардиналов собраться в этом именно городе, чтобы посоветоваться о месте созвания конклава. Сначала он надеялся, что ему будет позволено созвать кардиналов в Рим, который тогда потерян был французами: во время пребывания Бонапарта в Египте русские и австрийцы вытеснили их из Италии. Но этому плану воспротивился австрийский министр Тугут и поэтому порешено было в Венеции именно и составить конклав.
Перед торжественным открытием конклава по обычаю приступлено было к избранию секретаря. Многие видные прелаты добивались этого важного и почетного положения, но на него был избран человек, совсем не рассчитывавший на эту честь, именно Консальви, оказавшийся впоследствии одним из замечательнейших людей своего времени и игравший главную роль в истории папства в течение всей первой четверти нашего столетия. Родившись в 1757 году в Риме в старой благородной фамилии и получив прекрасное воспитание, Консальви поступил в духовное звание, стал весьма приближенным человеком при папском дворе и с этого времени сделался главным гением папской политики, и вместе с папой в эти бурные времена разделял и торжества и поражения папства. Когда Пий VI был уведен французами в плен, то и Консальви заключен был в замок Ангела, где пробыл несколько месяцев, пока но удалось ему освободиться и прибыть в Венецию. Будучи избран секретарем конклава, он первым своим делом должен был отправить ко всем европейским дворам сообщение о смерти папы. При обычных обстоятельствах эта задача была не трудная: тут обыкновенно высказывается несколько пышных фраз в похвалу умершего папы, так что все подобные сообщения почти дословно сходны между собою. Но при тогдашних обстоятельствах это была совсем иная задача и очень трудная Австрия недавно перед тем заняла три папских легации и церковное государство до Рима; Неаполь занял Рим и папскую область до Террачины, да и король Испании позволил себе различные действия, в которых также нельзя было не видеть стремления к захватам. Конклаву приходилось состояться на чужой почве, в городе, принадлежавшем державе, которая держала в своих руках значительную часть церковной области. Консальви приступил поэтому к своей задаче не без колебаний. Прежде всего, он отправил письмо к немецко-римскому (австрийскому) императору: изображая в нем этого государя как сочетание Константина Великого, Феодосия и Карла Великого, он особенно выставлял на вид внутреннюю связь между троном и алтарем. «Враги церкви, – писал он, – и ваши враги. К сожалению, слишком многие коронованные главы в наше время видели, как падает достоинство и сила церкви, а вместе с тем разрушается и власть государей. Возвратите же церкви Божией ее прежний блеск, тогда и враги царской власти затрепещут от страха пред могучим мечем. Который защищает освященную императорскую власть». К русскому императору Павлу I, который дал своим войскам прямой наказ защищать римскую церковь от насилия, было отправлено послание, изобиловавшее самыми изысканными выражениями почтения. «Почивший папа, говорилось в этом послании, постоянно вспоминал об императоре с живым интересом. Да и кто из всех государей мог бы лучше отвратить те опасности, которые угрожали церкви, как не он именно? И кто мог бы скорее привести ее к чести и славе»? Коллегия кардиналов, как верная охранительница законного порядка, отправила послание и приветствие также и к Людовику XVIII, королю Франции, который тогда вел непостоянную, скитальческую жизнь в Европе. «Те самые руки, говорилось в этом послании, которые обагрили себя королевскою кровью его брата в его королевстве Франции, недавно причинили смерть святейшему папе. День, который увидит Людовика XVIII на троне своих отцов, будет радостным и благословенным также и для церкви: тогда всехристианнейший король восстановить церковь в ее прежнем блеске, религию, благочестие, добрые нравы приведет к новому процветанию в своем государстве и будет воспитывать добрый и любознательный народ.
По изготовлению и отсылке этих писем, обязанностью секретаря конклава было найти надлежащее помещение для собрания конклава. В Риме местом такого собрания всегда был Ватикан: в некоторых случаях, однако, особенно когда этого требовали гигиенические соображения, кардиналы собирались и в Квиринале, другом папском дворце. Для настоящего конклава император предоставил Бенедиктинский монастырь на небольшом острове Св. Георгия Великого, расположенном неподалеку от Венеции. Октябрь и ноябрь прошли в приготовлениях, и так как ни у коллегии кардиналов, ни у папского престола не было никаких денежных средств, то все расходы должно было принять на себя австрийское правительство. Расходы эти вообще восходили до 24.000 римских скуди или гульденов [около 50.000 рублей]. Кардиналы жили тогда в крайне стеснительных обстоятельствах и некоторые из них получали ежегодное пособие даже от протестантских правительств. Так Дания платила до 1.000 рублей кардиналу Борджиа, а Англия ежегодно платила по 4.000 фунтов стерлингов кардиналу Иорку, чтобы дать ему возможность жить сообразно со своим положением Кардиналы, жившие вне Венеции, затруднялись найти средства даже для того, чтобы отправиться в этот город. На помощь им пришел богатый римский банкир маркиз Торлония, оказывавший денежную поддержку и папе в Толентино. Он открыл кардиналам свой кредит и свой кошелек, хотя они и не могли воспользоваться этим великодушным предложением. В конце ноября совершены были обычные девятидневные мессы по умершему папе, а 30 ноября 44 из 45 кардиналов, имевшихся тогда в римской церкви, собрались на конклав. Кардиналы собрались под впечатлением, что предстояли великие события. Как раз 18 октября, когда Консальви отправил свои послания государям Австрии и России и законному королю Франции, Бонапарт возвратился из Египта и прежде еще, чем кардиналы съехались в монастырь св. Георгия, 18 брюмера на место директории образовалось консульство.