К. А. Антонова, Г. Г. Котовский
Английское завоевание Индии (XVIII в.)
Распад Могольской империи
XVIII век характеризуется распадом Могольской империи и потерей ею своей независимости. Соотношение сил между индийскими государствами и укрепившимися на территории Индии европейскими торговыми компаниями, опиравшимися на мощь своих держав, все время менялось не в пользу Индии. В XVI в. европейцы имели в Индии опорные пункты и склады, в XVII в. — фактории и поселения, в XVIII в. начали покорение индийских государств. С другой стороны, им противостояла в XVIII в. уже не Могольская империя, у которой они силой и подношениями добивались торговых привилегий, а отдельные государства, боровшиеся между собой и апеллирующие к европейцам за помощью против своих индийских противников.
Начавшийся еще при Аурангзебе распад империи после его смерти значительно ускорился. Вспыхнувшая между тремя его сыновьями война за престолонаследие закончилась победой старшего — Муаззама, воцарившегося в 1707 г. в Дели под именем Бахадур-шаха (1707–1712 гг.). Старый и нерешительный, он водил походы лишь против сикхов, во главе которых после убийства Гобинда стал Банда. Решительный Банда привлек к себе много «озлобленных индусов из низших каст» (по словам хрониста), взял Сирхинд и с 70-тысячным войском, овладев округом Сахаранпур, осадил Лахор, но безуспешно. Бахадур-шах лично выступил против него, и в 1711 г. могольские войска заняли центр сикхов Сирхинд, оттеснив их в предгорья Гималаев.
Новая междоусобная борьба за трон между сыновьями Бахадур-шаха после его смерти закончилась победой наиболее бесталанного из них — Джахандар-шаха (1712–1713 гг.), за спиной которого стоял способный советник. Однако через несколько месяцев Джахандар-шах был свергнут племянником Фаррух Сияром (1713–1719 гг.) и умерщвлен в тюрьме. Фактически страной правили советники Фаррух Сияра — два брата-сайида из Бархи — род, еще со времен Акбара известный своими воинскими традициями.
Тем временем Банда опять перешел к активным военным действиям в Пенджабе, но взять Лахор не смог из-за отсутствия артиллерии. Фаррух Сияр послал против сикхов армию.
Сикхи были осаждены в крепости Гурдаспур. Голод вынудил защитников крепости сдаться. Ворвавшиеся могольские войска перебили население крепости. Банда и его сподвижники были схвачены и преданы мучительной казни в Дели.
Фаррух Сияр стремился избавиться от опеки братьев-сайидов, но был ими низложен. После этого делийский трон непродолжительное время занимали один за другим два малолетних внука Бахадур-шаха. Наконец на престол взошел третий внук, принявший имя Мухаммад-шаха (1719–1748 гг.), который, опираясь на придворную клику, смог «убрать» обоих братьев-сайидов. Однако сам Мухаммад-шах думал лишь об удовольствиях. Пышный двор, а также содержание армии требовали огромных средств. С крестьян брали все, что могли взыскать, не ограничиваясь по существу никакими нормами налога. Земледельцы бросали хозяйство и убегали от налогового гнета, поступая в армию или создавая свои отряды, занимавшиеся грабежом даже в окрестностях Дели. Народное хозяйство разваливалось. От империи отпадали области одна за другой.
В 1713 г. наместник Аурангзеба в Бенгалии Муршид Кули-хан выгнал из пределов области своего преемника, присланного Великим Моголом, перестал посылать в Дели налоги и основал новую столицу, названную им Муршидабадом. В 1714–1718 гг. Муршид Кули-хан присоединил к своим владениям Бихар и Ориссу.
Хотя новое государство Бенгалия формально признавало суверенитет могольского правителя, фактически оно было совершенно независимым, отказываясь, например, предоставить английским купцам привилегии, гарантированные им в 1717 г. Фаррух Сияром. Могольский наместник в Декане Асаф Джах тоже откололся от империи и создал самостоятельное государство Хайдарабад со столицей того же названия вблизи крепости Голконда. Асаф Джах и его преемники на троне Хайдарабада, носившие титул низамов, воевали с маратхами за господство в Южной Индии. Наконец в 1739 г. от Моголов отделился Ауд, тоже ставший независимым княжеством со столицей Лакхнау. Ауд стремился расширить свою территорию за счет рохиллов — афганских племен, расселившихся к северо-востоку от делийской области. Реально Моголы владели к тому времени только областью Агра-Дели.
Главными претендентами на господство над всей Индией оказались маратхи. Пока в Северной Индии шла борьба за власть между различными претендентами на могольский престол, маратхи не только укрепились в Западной Индии, но и перенесли действия своих отрядов на Центральную Индию. Поскольку здесь им не противостояли организованные армии, маратхи напали на города п местечки под предлогом взимания следуемого им чаутха и сардешмукхи. В самой Махараштре шла борьба за трон между Саху, сыном Самбхаджи, освобожденным из делийского плена, и Тара Бай, вдовой Раджарама, правившей в качестве регентши во время отсутствия Саху.
Тем временем большое влияние приобрел пешва (первый министр) Баладжи Висванатх (1713–1720 гг.). Он фактически сосредоточил всю власть в своих руках, основав маратхскую династию пешв. Члены династии Шиваджи продолжали числиться раджами, но не имели права покидать место своего проживания город Колхапур. За поддержку братьев-сайидов Баладжи получил фирман о праве взимать чаутх и сардешмукхи с шести южных суба (областей) Могольской империи. Тем самым грабеж маратхов был узаконен. Они посылали своих сборщиков налога с воинскими отрядами, отбирали все, что могли, пытали богачей, чтобы узнать, где спрятаны их сокровища. При приближении маратхов жители разбегались.
К 30-м годам XVIII в. маратхи овладели обширными областями Центральной Индии. В результате возникли четыре больших маратхских княжества: княжество династии Бхонсла с центром в Нагпуре, династии Синдхия с центром в Гвалиуре, династии Холкар с центром в Индуре, династии Гаеквар со столицей в Бароде. Все они находились в некоторой зависимости от Пуны, где правили пешвы. Этот маратхский союз княжеств превратился в конгломерат различных племен и народов, в котором сами маратхи составляли правящее меньшинство. Такой же пестрой была и маратхская армия, где исчезли всякие идеалы и национальный дух. Положение крестьян в маратхских княжествах было очень тяжелым, вводились все новые налоги. По существу маратхский союз княжеств превратился в феодальную империю, лишь менее централизованную, чем Могольская империя времен ее расцвета.
Баджи Рао I (1720–1740 гг.), сын Баладжи, главное внимание маратхов направил на север, будучи уверенным в том, что, захватив Дели, он овладеет всей Индией. «Ударим по стволу засыхающего дерева, — говорил он, — и ветки должны будут сами упасть». Однако, когда маратхи продвигались к Дели с юга, в Индию с севера вторглись в 1739 г. войска правителя Ирана Надир-шаха. Деморализованные воины Великого Могола Мухаммада-шаха не смогли ему противостоять. По существу армия Надира до ее появления в окрестностях Дели не встречала сопротивления. Решающая битва произошла в Карнале, недалеко от Панипата. Поскольку результат боя был неопределенным, Надир-шах отдал приказ подготовиться к возвращению в Иран. В это время к нему неожиданно прибыли посланники Мухаммада-шаха с изъявлениями покорности. Надир отправился в Дели. Здесь он пробыл два месяца, устроил массовую резню, получил фирман о передаче ему могольских владений к северу от Инда (т. е. нынешнего Афганистана) и отбыл, нагруженный могольскими драгоценностями и добычей. После его ухода опустошенный город оказался во власти грабителей. Жители разбегались, феодалы переезжали ко дворам других правителей, в основном в Лакхнау (столица княжества Ауд).
Афганцы недолго подчинялись Ирану, и после убийства Надир-шаха в 1747 г. образовалось независимое Афганское государство с Ахмад-шахом Абдали (Дуррани) во главе.
Ахмад-шах был с армией Надира в Дели. Увидев слабость Моголов, он решил завоевать всю Индию. Пять раз он вторгался в Индию: в 1748, 1750, 1752, 1756–1757 и в 1758 гг. Наибольшее сопротивление оказала ему не армия Моголов, а сикхи. Они заставили Ахмад-шаха удалиться, перерезав его коммуникации с Афганистаном.
Между тем маратхи под руководством пешвы Баладжи Баджи Рао (1740–1761 гг.) продвигались на север. Здесь они столкнулись с войсками Ахмад-шаха. В 1761 г. на поле Панипата произошла решающая битва между этими двумя претендентами на господство в Индии. Маратхи были разбиты наголову. Лучшие маратхские полководцы погибли на поле боя, сам пешва скончался от ран. Однако Ахмад-шаху победа тоже далась нелегко. Он вынужден был уйти в Афганистан, чтобы пополнить свое сильно поредевшее войско. Внутренние дела надолго задержали его на родине, а после его смерти в результате феодальных усобиц афганские нашествия на Индию прекратились совсем.
После ухода из Индии армии Ахмад-шаха сикхи сразу же изгнали афганские гарнизоны из Пенджаба и вскоре создали свое независимое государство. Центр экономической активности окончательно переместился из разоренного войнами района Агра-Дели в Бенгалию и Южную Индию. «Пока все воевали против всех», страна была обескровлена и не могла сопротивляться нашествию европейских колонизаторов.
Между тем в Южной Индии происходила непрерывная борьба за власть между Хайдарабадом и маратхами, независимым княжеством Мадура и вассалом Хайдарабада княжеством Аркат (Аркот). В эту борьбу вступило также княжество Майсур, возникшее на развалинах Виджаянагара.
В конце XVII и в XVIII в. в Южной Индии происходило резкое сокращение числа крестьян — владельцев земли, которые с XVI в. стали называться мирасдарами. Вместе с тем общинные арендаторы стали также получать права владельцев-налогоплательщиков. Происходила нивелировка прав на землю различных категорий крестьян на уровне закабаленного наследственного держателя. Крестьяне владели землей лишь при условии уплаты ими высоких податей. Общинная организация, покоившаяся на сочетании ремесла с земледелием, не исчезла, но круговая порука при внесении податей появилась даже там, где ее раньше не было. Сочетание общинной организации с фактически полной властью феодала в деревне привело к возникновению в XVII–XVIII вв. переделов земли по принципу: кто мог больше платить, получал больший участок. Земля при непрерывном возрастании налогов была зачастую бременем для крестьянина, он стремился избавиться от «лишнего» участка и тем самым от дополнительных налогов. Усилился также процесс превращения в мелких и мельчайших феодалов старост и писцов, а также откупщика, приходившего в общину со стороны и получавшего права старосты. Развитие товарного хозяйства приводило в деревне не к разложению феодального строя, а к дальнейшему подчинению села феодалу, к усилению феодального гнета, консервации общинных форм землепользования.
После смерти правителя Хайдарабада Асаф Джаха в 1748 г. разгорелась борьба за престолонаследие между двумя его сыновьями — Насир Джангом и Музаффар Джангом. В этот спор вмешались европейские компании, владевшие небольшими территориями, прилегающими к их портам. Фактически на индийской земле разгорелись торговые войны самых мощных европейских держав того времени — Франции и Англии. Эти войны переросли в завоевание самой Индии.
Индийская торговля была для европейских купцов важным и сложным предприятием. Купцы обычно составляли компании, которые получали поддержку их правительств. Борьба шла по существу не между отдельными торговцами, а между правительствами их стран. Португальские экспедиции в Индию снаряжались и финансировались короной, голландцы и англичане составляли компании, которые получали хартии от своих правительств. Так, английская Ост-Индская кампания возникла в самом начале XVII в., постепенно получая от английского правительства все новые права. Ряд хартий, принятых английским правительством, были вехами укрепления позиций Компании в Англии: хартия Кромвеля 1657 г., хартия 1661 г., давшая Ост-Индской компании право объявлять войну и заключать мир, и хартия 1686 г., по которой Компания получала права чеканки монеты, организации военно-полевых судов и содержания собственных армий и флота. В 1698 г. частные купцы объединились в другую Ост-Индскую компанию, и только в 1702 г. обе компании слились, что было узаконено актом парламента в 1708 г. С этого времени деятельность Компании в Индии стала быстро развиваться.
Джахангир надеялся противопоставить англичан португальцам и потому даровал английским купцам фирман на свободную торговлю в Могольской империи. Однако, когда англичане укрепились на побережье, могольские правители неоднократно предпринимали попытки изгнать их оттуда. Так, Аурангзеб попытался в 1687 г. освободить от них Бенгалию. В 1690 г. большая могольская армия осадила Бомбей (остров, полученный Англией от Португалии в 1661 г. в качестве приданого Катерине Браганца, жене английского короля Карла II), ставший центром английских владений на западном побережье. Военные действия Моголов окончились неудачей.
Английская компания в XVIII в. была самой богатой компанией в Индии. Центром ее был город Мадрас на Коромандельском берегу, приобретенный англичанами в 1639–1640 гг. у местного правителя. К середине XVIII в. англичане построили там форт Св. Георга и гавань. В результате вырос многолюдный и богатый портовый город.
В Бенгалии постепенно центром деятельности английской компании становилась Калькутта, основанная на реке Хугли (западный приток дельты Ганга) в 1690 г. Там еще в XVII в. для защиты складов была выстроена крепость, названная Форт-Вильям, в честь правившего тогда в Англии Вильгельма (Вильяма) III. В Форт-Вильяме помещалось и правление Компании в Бенгалии. Компания считалась также заминдаром трех деревень около Калькутты.
В 1717 г. англичане получили от Фаррух Сияра фирман, по которому Компании было передано еще 38 деревень. Ее товары освобождались от пошлин при условии ежегодной уплаты в казну Моголов 3 тыс. рупий, и, кроме того, устанавливалось, что дастак (пропуск), выданный главой фактории, освобождал английские грузы от таможенного досмотра. С того времени бенгальские товары стали занимать все большее место в английском экспорте из Индии. Доходы Компании сразу возросли с 278,6 тыс. ф. ст. в 1717 г. до 364 тыс. в 1729 г.
Вокруг факторий английской Ост-Индской компании в Калькутте, Дакке, Касимбазаре и некоторых других пунктах Бенгалии возникли ткацкие поселения. В одной Калькутте на Компанию работало около 8 тыс. ткачей, живших на окраине — в «Черном городе». Индийские агенты Ост-Индской компании раздавали ткачам материал и передавали заказы на те ткани, которые хорошо шли на европейских рынках. Нередко такие агенты не только представляли интересы европейской торговой компании, но и выступали от собственного имени, превращаясь тем самым в скупщиков.
Рост английской торговли вызывал серьезные опасения у наваба Бенгалии, ставшего фактически независимым правителем. Он боялся, что города и укрепленные фактории со временем превратятся в опорные пункты англичан, из которых правительству будет трудно изгнать их. Наваб обвинял Компанию в том, что она монополизировала всю торговлю страны, что частная торговля ее служащих превышает даже торговлю самой Компании.
Основными предметами английского экспорта из Бенгалии были хлопчатобумажные и шелковые ткани, шелк-сырец, селитра, сахар, опиум, индиго, топленое и растительное масло, рис. Компания распоряжалась крупными суммами денег и стремилась закупать необходимые ей товар оптом. Операция по закупке риса производилась, например, следующим образом: еще задолго до начала жатвы служащие Компании по рекомендации крупных индийских банкиров, игравших роль посредников, раздавали различные суммы индийским купцам, которые в свою очередь раздавали авансы скупщикам, а те — крестьянам. Таким образом, угрожай заранее дешево закупался.
Точно так же действовали английские агенты-скупщики (гомашты) и в отношении ремесленников, закабаляя их выдачей авансов.
Наваб Бенгалии Аллахварди-хан (1740–1756 гг.) предоставил Компании ряд привилегий, получив за это финансовую помощь во время войны с вторгшимися в Ориссу маратхами. Однако наваб опасался роста влияния английских купцов, имевших фактории с десятками тысяч ткачей, поддерживавших связи с индусскими ростовщиками, банкирами и торговцами и постепенно вытеснявших индийских купцов из морской торговли на Востоке.
Французская Ост-Индская компания была организована позднее других европейских компаний, в 1664 г., при поддержке Кольбера. Французской Компании были предоставлены огромные права: она получала и свое безраздельное пользование завоеванные ею территории, могла вершить суд и расправу над всеми жителями своих владений, имела право объявлять войну и заключать мир. Французское правительство обещало защищать Компанию от всех врагов и охранять ее корабли. Однако в течение XVII и XVIII вв. Компания носила черты феодальной регламентации: король, генеральный контролер, торговая палата, министр колоний и флота — все вмешивались в дела Компании, отдавая распоряжения. Это мешало ей нормально функционировать.
Во главе Компании стоял Совет директоров, причем часть их назначалась правительством. Фактически делами вершили назначенные правительством генеральный контролер и его помощник — особый комиссар. Главными пайщиками были придворные фавориты, а их ставленники управляли владениями Компании, командовали ее армией и флотом. Непрерывные ссоры и дрязги процветали как среди директоров, так и между правлением и вкладчиками. Дела Компании велись хаотически, и взяточничество было широко распространено среди служащих как в Индии, так и во Франции.
Центром французских владений в Индии был порт Пондишери на Коромандельском берегу, приобретенный в 1683 г. Вторым по значению городом был приобретенный в 1673 г. Шандернагор (по-индийски — Чандранагар) в Бенгалии — основное место, где складывались бенгальские ткани до прихода кораблей из Франции.
Французская Компания в XVIII в. вела торговлю в значительно меньших размерах, чем английская. Основным предметом ее вывоза во Францию были хлопчатобумажные и особенно шелковые ткани, закупленные на юге Индии. Французское правительство не придавало значения своим восточным владениям и торговле. Один министр Людовика XV говорил: «Мы имеем колонии, которые я уступил бы за булавку, будь я королем Франции».
Французская Компания не располагала мощным флотом, ее армия состояла из каторжников; офицерами часто были люди, не обладавшие достаточными военными знаниями, ибо чин офицера покупался за деньги.
Английская и французская компании на территории Индии были самыми влиятельными из европейских компаний. Кроме них фактории и поселения в Индии имели еще голландская Компания, основанная в XVII в. на Коромандельском берегу (с центром в Негапатаме), а также имевшая поселения в Бенгалии (главные фактории в Дакке и Чинсуре) и датская Компания (основана в 1676 г. с центром в Серампуре). Однако голландская и датская компании решающей роли не играли.
В XVII в., когда морская торговля Индии прочно перешла в руки европейских компаний, индийцы стали все более налаживать караванные связи со своими северными соседями. Через Персию и Бухару индийские купцы проникли в Астрахань и в 40-е годы XVII в. уже прочно обосновались там. С 1649 г. в Астрахани возник особый индийский двор — обнесенный стеной участок, где были лавки и жилые помещения индийцев, а позднее и храм Вишну. Астраханские индийцы торговали и в Москве, и на Нижегородской (Макарьевской) ярмарке, главным образом восточными (персидскими и индийскими) товарами, несмотря на все попытки их русских конкурентов запретить им выезд из Астрахани в другие русские города. В восточной торговле России индийцы занимали второе место, после армян из Джульфы (Исфаган). Армяне вели торговлю главным образом шахскими (т. е. казенными персидскими) товарами, в то время как индийцы выступали в основном как частные купцы, притом крупные (некоторые из них вели торговлю на тысячи рублей).
Царское правительство в XVII в. неоднократно пыталось установить непосредственные торговые и дипломатические связи с Индией, однако не смогло этого добиться ввиду трудностей проезда через территории нескольких восточных государств. Два русских посольства ко двору Шах Джахана — Никиты Сыроежина в 1646 г. и Родиона Пушникова и Ивана Деревенского в 1651 г. — были задержаны в пути персидскими властями. Посланное через Бухару посольство бухарца Мухаммеда Юсуфа Касимова добралось до Кабула — окраины Могольской империи, но не было допущено Аурангзебом дальше, и лишь торговая миссия Семена Маленького достигла в 1695 г. Дели, Агры, Сурата и Бурханпура. Она получила от Аурангзеба фирман, написанный по-тюркски, на право свободной торговли. С. Маленький, однако, умер на обратном пути в Персии.
В XVIII в. индийская колония в Астрахани продолжала свою торговую деятельность. Но связи с Индией были прерваны, и индийцы вели торговлю лишь с Персией, отчасти с Кавказом, а также все больше внимания стали уделять ростовщичеству, ибо царское правительство поддерживало их денежные претензии даже к высокопоставленным русским должникам. В XVIII в. индийцы, проживавшие в Астрахани, основали Индийскую компанию в России, которая вела очень крупные торговые дела. Со своей стороны русские купцы при покровительстве царского правительства неоднократно создавали проекты компаний по торговле с Индией, но из-за трудностей сухопутного проезда в Индию эти проекты не осуществились.
Поскольку индийских женщин в России не было, индийцы женились на татарках. Детей их звали в Астрахани агрыжанами (вероятно, от тюркского «оглы» — сын). Постепенно индийцы ассимилировались с местным населением, и в 40-е годы XIX в. царское правительство конфисковало как выморочное последнее имущество Индийской компании.
Англо-французская борьба за Индию (1746–1763 гг.)
Именно французская Ост-Индская компания сделала первую попытку создания колониальной империи в Индии. Губернатор Пондишери Ж. Ф. Дюплекс стал с 1740 г. формировать отряды из индийцев, поставив их под команду французских офицеров. Так появились первые сипайские отряды, настолько хорошо сражавшиеся, что с 1746 г. англичане тоже стали формировать отряды сипаев.
В 1744 г. была формально объявлена война между Англией и Францией за австрийское наследство. На Индию она распространилась, когда к Пондишери подошла французская эскадра под началом Лабурдоннэ.
Дюплекс погрузил на корабли своих сипаев, а Лабурдоннэ, высадив эти войска, с боем взял Мадрас. Однако вскоре между буржуа Дюплексом и дворянином Лабурдоннэ разгорелись споры о том, как следует поступить с завоеванным Мадрасом. Лабурдоннэ, взявший город с помощью построенных им судов, считал Мадрас своей личной военной добычей и обещал англичанам отдать его обратно за крупный денежный выкуп. Дюплекс же настаивал на том, чтобы срыть до основания этот порт, уничтожив тем самым английское влияние в этой части Индии.
В результате ссоры Лабурдоннэ увел свои корабли из Индии. Оставшийся без флота Дюплекс не мог успешно бороться с англичанами.
В 1748 г. по Аахенскому миру французское правительство в обмен на некоторые уступки в Европе вернуло англичанам Мадрас, не разрушив его укреплений. Результат не замедлил сказаться в следующем же году, когда, несмотря на мир в Европе, разгорелась война между английской и французской компаниями в Индии.
На этот раз Дюплекс вмешался в династийную борьбу, происходившую после смерти Асаф Джаха в 1748 г. между его сыновьями Насир Джангом и Музаффар Джангом. На помощь Музаффар Джангу был отправлен из Пондишери его родственник Чанда Сахиб с отрядом из 500 французов и 2000 сипаев. Музаффар был возведен на престол, а Чанда Сахиб стал навабом вассального Арката. Вся юго-восточная часть Деканского полуострова оказалась в руках французских ставленников.
Англичане поняли, какую угрозу это таит для их позиций в Индии, и вмешались в войну, оказав помощь Насир Джангу в Хайдарабаде и Мухаммаду Али (сыну прежнего наваба) в Аркате. Музаффар Джанг был убит мятежными феодалами. Тогда командующий французским отрядом в Хайдарабаде Бюсси возвел на престол малолетнего сына Насир Джанга (тоже павшего от руки убийц) и заставил Хайдарабад подписать так называемый субсидиарный договор, по которому низам (правитель Хайдарабада) обязался отдать на содержание французских отрядов (или «на субсидию их», как тогда говорили) четыре богатых округа на Коромандельском побережье, получившие название Северные сиркары (провинции). (Впоследствии подобные же субсидиарные договоры стали в руках английских колонизаторов одним из инструментов политического подчинения Индии. Управители-англичане усиливали налоговый гнет в отданных им округах, разоряли их и требовали все новых и новых земель для содержания своих отрядов, находившихся на службе индийских правителей.) Тем самым могущество Франции в Декане было опять закреплено.
Только мощная крепость Тричинополи (Тиручирапалли), которую называли «ключом к Южной Индии», оставалась в руках английского ставленника Мухаммада Али. Все попытки Дюплекса отобрать эту крепость потерпели неудачу. При безуспешной осаде Тричинополи французский ставленник Чанда Сахиб был убит.
У Бюсси не хватало денег на содержание отрядов. Между тем в результате военных действий индийские товары во Францию почти не поступали и Индия приносила Франции пока одни убытки. Пайщики требовали прекращения войны, и французское правительство надеялось, что прекращение борьбы с англичанами, а также уступки, сделанные им в Индии, помогут сохранить мир с Англией в Европе. Поэтому в Индию был послан один из директоров Компании, Годе, который подписал договор с англичанами, согласившись на все их условия: Карнатик был закреплен за Мухаммедом Али (1754–1795 гг.), французы отказались от Северных сиркаров, Дюплекс был отозван во Францию. Впоследствии французское правительство обвинило во всех своих поражениях в Индии Дюплекса и Лабурдоннэ; Лабурдоннэ просидел несколько лег в тюрьме, а Дюплекс умер в 1763 г. во Франции бедняком.
В 1756 г. началась Семилетняя война между Францией и Англией. Борьба происходила не только в Европе, она перекинулась и в Индию. Сюда был послан с войском ирландец, ярый враг англичан Лалли-Толландаль, который прибыл в Индию в 1758 г. Однако за прошедшие годы англичане не только укрепились на восточном побережье Индии, но и смогли в 1757 г. завоевать Бенгалию, помогавшую теперь Мадрасу деньгами и военной силой. Таким образом, сложившееся положение было не в пользу французов. Тем не менее Лалли захватил английскую крепость Форт Св. Давида, неподалеку от Мадраса, и осадил Мадрас — этот центр английских владений. Решив все силы сосредоточить на решении этой задачи, Лалли отозвал Бюсси из Хайдарабада. Хайдарабад сразу же захватили англичане.
Между тем Лалли, неподкупный, но резкий и нетерпимый, поссорился с командующим французским флотом, и тот увел свои корабли из Индии. Затем он разругался с Пондишерийским советом, который перестал снабжать французские войска, осаждавшие Мадрас. Лалли презирал индийцев и плетьми заставлял индийское население Пондишери, невзирая на их кастовое положение, тащить тяжелые пушки.
Прибытие в 1759 г. к Мадрасу английской эскадры заставило Лалли отступить. В двух сражениях под Вандевашем англичане разбили армию Лалли и взяли в плен Бюсси. После этого они осадили город Пондишери, который через год вынужден был сдаться из-за страшного голода. Укрепления Пондишери были срыты победителями. Лалли вернулся во Францию. Французское правительство решило отыграться на нем за свои неудачи в Индии и казнило его.
По Парижскому мирному договору Франции были возвращены только принадлежавшие ей пять городов. Она опять стала налаживать свою торговлю с Индией. Однако обширные территории на юге Индии были безвозвратно потеряны. Разрозненные французские отряды, поступая на службу к индийским правителям, продолжали бороться против англичан до конца XVIII в. Но, несмотря на отдельные военные удачи, эти отряды уже не могли подорвать английское господство в Индии.
В победе Англии над Францией сказалось ее экономическое превосходство. Несмотря на активность и талант многих представителей французской Компании в Индии, Франция потерпела поражение, потому что у нее не было такого флота, такой армии, таких денежных средств, а также такой заинтересованности правительства в колониях, как у Англии.
К началу XVIII в. Бенгалия была одной из наиболее экономически развитых областей Могольской империи. Эта область не участвовала непосредственно в политической борьбе феодалов вокруг Могольского трона. Основой богатства Бенгалии являлось главным образом производство тканей. Весьма развиты были товарно-денежные отношения. Крестьяне выращивали различные сорта риса, хлопок, сахарный тростник. Землевладельцы, именовавшиеся заминдарами, получали жалованье за обор налогов и отсылку их в казну. При этом они вынуждены были вносить крупный денежный залог. Вскоре эта система выродилась в откуп налога. В своих полученных на откуп владениях заминдары стали распоряжаться бесконтрольно: они собирали налоги с помощью собственных вооруженных отрядов, чинили суд и расправу над населением, подкупали правительственных чиновников. Вместе с тем зависимость заминдаров-откупщиков от Муршид Кули-хана, первого наваба (правителя) Бенгалии, была еще велика. Он даже мог держать их в случае недоимки в специально для этого вырытой в Муршидабаде яме, «полной всяких мерзостей», по словам одного бенгальского хрониста.
При преемниках Муршид Кули-хана укрепилось независимое положение бенгальских заминдаров. Они стали откупаться от правительства, причем суммы, которые вносились в казначейство наваба, отнюдь не совпадали с получаемым доходом от земельных владений. Тем самым рента-налог во владениях заминдаров стала постепенно превращаться просто в ренту, а заминдарство передавалось по наследству, становясь частным феодальным владением.
Остро нуждаясь в крупных денежных суммах для упрочения своей независимости от Могольской империи и для поддержания роскоши двора, Муршид Кули-хан неоднократно делал займы у своего казначея — богатого марварийца из Джодхпура, поселившегося в Бенгалии. За это Муршид Кули-хан даровал ему привилегии, в том числе право чеканить монету, а также титул Джагат Сетх (банкир всего мира). Джагат Сетх был связан с английской Ост-Индской компанией, порой кредитовал ее, но вместе с тем опасался роста ее влияния в Бенгалии.
Пользуясь посредничеством бенгальских торгово-ростовщических кругов, Компания приобретала нужные ей товары: селитру, шелк-сырец, сахар, опиум, специи и особенно хлопчатобумажные и шелковые ткани.
Широкий вывоз товаров из Индии в 30—50-е годы XVIII в. привел к большому росту ткацкого ремесленного производства. Ткачеством как основным промыслом стали заниматься целые крестьянские селения и значительная часть жителей некоторых городов, в первую очередь Дакки. Служащие Компании принимали участие и во внутренней торговле Бенгалии, иногда под видом пересылки товаров из одной фактории в другую перевозя беспошлинно лично им принадлежащие товары.
В 1756 г. в Бенгалии вспыхнула борьба за престолонаследие. Навабом стал молодой Сирадж-уд-даула. Один из вельмож, потерпев поражение в борьбе за престолонаследие, бежал под защиту англичан в Калькутту. После отказа англичан выдать его Сирадж-уд-даула двинул свою армию и взял штурмом Касимбазар, а потом и Калькутту.
Из Мадраса был немедленно отправлен морем в Бенгалию отряд капитана Клайва и адмирала Уотсона — двух английских офицеров, проявивших свои военные таланты в сражениях с французами на юге Индии. Клайв установил связи с индийскими банкирами Джагат Сетхом и Амичандом и через них — с военачальником наваба Мир Джафаром, которого Клайв в случае победы обещал сделать навабом Бенгалии. Измена Мир Джафара в битве при Плесси 23 июня 1757 г. помогла трехтысячному войску Клайва (в котором европейцев было всего 800 человек) одержать победу над армией наваба, состоявшей из 18 тыс. всадников и 50 тыс. пехоты. День этой битвы считается англичанами датой установления их господства в Индии.
Сразу после победы англичане потребовали от нового наваба Мир Джафара выплатить им огромную сумму (около 18 млн. ф. ст.), которая превышала, вероятно, все движимое имущество обитателей Калькутты. Сопротивление местного населения и две попытки падишаха Дели совместно с правителем Ауда (в 1759 и 1760 гг.) захватить Бихар послужили поводом для новых вымогательств англичанами денег у бенгальских навабов. Назначенный в 1760 г. губернатором Бенгалии, Г. Ванситтарт сместил Мир Джафара и сделал навабом Бенгалии его зятя Мир Касима, заплатившего губернатору и членам его совета 200 тыс. ф. ст. и отдавшего Компании три наиболее богатых района Бенгалии: Бурдван, Миднапур и Читтагонг. Тем самым Мир Касим лишился половины доходов и увеличил свои долги Компании и отдельным ее служащим.
Это непосредственное ограбление индийских феодалов английскими завоевателями имело весьма важные последствия. Началась перекачка богатств из Индии в Англию. По подсчетам индийских экономистов, с 1757 по 1780 г. Англия вывезла из Индии безвозмездно в виде товаров и монеты 38 млн. ф. ст. Потеря власти и доходов правящим феодальным классом Индии повлекла за собой известную перестройку экономической жизни. В середине 60-х годов, после постепенной ликвидации двора наваба, пышной свиты феодалов и ненужных теперь конных отрядов джагирдаров, последовал упадок тех отраслей ремесла, которые были рассчитаны на удовлетворение их потребностей. С этого времени начинается падение Дакки — центра производства лучших, наиболее дорогих сортов тканей. Упадок ремесла приводил к росту нищеты среди ремесленного люда. Ремесленник уходил в деревню, где вынужден был арендовать землю на любых условиях, чтобы прокормить себя и свою семью. Положение ткачей, вырабатывавших дешевые сорта тканей, также ухудшилось. Незадолго до завоевания Бенгалии Компания отказалась от посредничества индийских купцов и вступила в контакты с ткачами через своих агентов, именуемых гомаштами. После завоевания Бенгалии гомашты получили огромную власть над ремесленниками, принуждая их продавать ткани по цене на 20–30 % ниже той, которую платили неанглийские купцы, и насильственно заставляя ремесленников брать авансы и сдавать свои ткани Компании.
После победы при Плесси служащие Кампании в полной мере использовали свое положение завоевателей для личного обогащения и устранения всех своих конкурентов, как местных торговцев, так и частных европейских купцов. Своим скупо оплачиваемым служащим Компания всегда разрешала вести собственную торговлю. Прикрываясь фирманом Великого Могола от 1717 г., даровавшим Компании лишь право беспошлинной внешней торговли, ее служащие стали вести беспошлинную торговлю также и внутри страны. Мало того, они продавали своим агентам дастаки, или свидетельства, освобождающие от пошлин товары Ост-Индской компании. Пользуясь этими дастаками, агенты вытесняли из торговли тех купцов, которые не были связаны с англичанами. По словам современника, Ост-Индская компания выступала в Бенгалии в качестве «государства в обличии торговца».
Энергичный Мир Кастам, фактически купив навабство у англичан, надеялся стать действительным правителем Бенгалии, а не просто марионеткой в руках английской Компании. Повысив налоги и неуклонно взыскивая их, он за два года смог заплатить англичанам всю сумму, обещанную при вступлении на престол. Затем потребовал от чиновников Компании прекратить торговлю дастаками, разорявшую страну. Получив отказ, Мир Касим отменил все пошлины с индийских купцов, поставив их в равное положение с английскими. В ответ служащие Компании вооружились и овладели в 1763 г. городом Патна. Узнав об этом, Мир Касим поднял восстание против англичан.
К Мир Касиму и его войскам (ядро которых составлял отряд авантюристов-европейцев разных национальностей) присоединились все недовольные бесчинствами англичан в Бенгалии. К нему стекались крестьяне, бежали ремесленники, ему оказывали денежную поддержку индийские торговцы и крупные купцы-армяне Калькутты. В 1763 г. Мир Касиму удалось отобрать Патну, но вскоре его разнородные и в основном необученные войска потерпели поражение.
Отступив в Ауд, Мир Касим заключил соглашение с навабом Ауда, а также с Али Гоухаром, сыном могольского правителя, бежавшим после битвы при Панипате и впоследствии вступившим на престол под именем Шах Алам II (1760–1806 гг.). Объединенная армия подступила к Патне. Положение англичан стало серьезным. Однако в решающей битве при Буксаре в 1764 г. англичане снова наголову разбили своею врага. Шах Алам сдался, а Мир Касим бежал в Дели.
После битвы при Буксаре уже никто не решался оспаривать господство англичан на всем нижнем течении Ганга. Навабом Бенгалии опять стал покорный англичанам Мир Джафар. После его смерти навабами назначались один за другим малолетние члены его семьи, которые получали крупную пенсию, не вмешиваясь в управление.
Клайв, после подавления восстания Мир Касима назначенный губернатором Бенгалии, заставил своего пленника Шаха Алама II подписать фирман, дарующий Компании права «дивани» (т. е. финансового управления). В результате сложилась система «двойственного управления»: гражданскими делами — судом, поддержанием порядка и т. д. ведали бенгальские местные власти, Компания же взяла в свои руки сбор земельного налога. Первоначально весь аппарат сборщиков и налоговая система оставались прежними.
Клайв уехал из Индии в 1767 г., а в 1773 г. в комиссии палаты общин разбирался вопрос о награбленных им богатствах. Его оправдали на том основании, что «лорд Роберт Клайв оказал большие похвальные услуги своей стране».
Со времени введения «двойственного управления» вопросы торговли для Компании и ее служащих отодвинулись на второй план. Основным источником дохода стал сбор налогов с бенгальского крестьянства. Полученные таким образом суммы выделялись на покупку индийских товаров. Лицемерно это называлось «инвестмент» (т. е. вложение капитала). Не вкладывая в действительности ни гроша, Компания за счет своего «инвестмента» ввозила в Англию товары. Деньги, полученные от грабежа Бенгалии, шли на финансирование захватнических войн в других частях Индии. Так население Индии было вынуждено оплачивать порабощение своей страны.
Эксплуатация крестьянина, прежде ограниченная общинным строем и обычаями, стала теперь поистине ужасной. Сборщики налогов отбирали у крестьян все, что только могли, не оставляя даже необходимого количества зерна для собственного пропитания. В 1770 г. недород превратился в страшное народное бедствие: миллионы людей умирали от голода, цены на продовольствие астрономически росли, а лондонские джентльмены и слышать не хотели об уменьшении налогов. Однако в 1771 г. Компании пришлось обратиться в парламент за ссудой. Экономическое положение Бенгалии стало предметом партийной борьбы вигов и тори, и в 1773 г. на основании компромисса между ними был принят Акт об управлении Индией, по которому Компания признавалась не просто торговой организацией, а владетелем на индийской территории. К английскому правительству переходило наблюдение за ее политической деятельностью. Парламент назначал генерал-губернатора (этот пост был введен впервые) и четырех советников. Эта пятерка составляла Бенгальский совет и решала все Вопросы большинством голосов. Кроме того, в Калькутте создавался Верховный суд, который должен был решать вопросы, касающиеся жителей этого города.
Первым генерал-губернатором был Уоррен Хейстингс, который с юных лет служил в Компании. Хорошо ознакомившись с местными условиями и изучив языки фарси и хиндустани, он оказался ценным помощником Клайву в Калькутте.
Ещё в Мадрасе Хейстингс провел некоторые реформы: он увеличил жалованье чиновникам Компании, ввел снабжение армии путем системы контрактов, способствовавшей росту коррупции и быстрому обогащению служащих Компании, особенно тех, кто пользовался покровительством директоров. Кроме того, уменьшив количество скупщиков-индийцев, Хейстингс способствовал некоторому увеличению доходов Компании. Этим он обратил на себя внимание директоров Компании в Лондоне. Хейстингс твердо усвоил, что его главная задача — всеми мерами повышать прибыли Компании. Став в 1772 г. губернатором Бенгалии, Хейстингс урезал пенсии навабу Бенгалии и Шаху Аламу II, назначенные Клайвом, продал Ауду провинции Кора и Аллахабад (отданные Клайвом на содержание Великому Моголу) за 50 лакхов (т. е. 5 млн. рупий) и передал Ауду сипайские отряды под командованием английских офицеров для войны с рохиллами, хотя у Компании с рохиллами не было враждебных отношений. В этой «позорной войне»[10] рохиллы были разбиты и их территория присоединена к Ауду. Всем этим Хейстингс зарекомендовал себя как верный слуга Компании.
В Бенгальском совете Хейстингса поддерживал бенгальский служащий Компании Баруэлл, остальные же трое членов Бенгальского совета, прибывшие из Англии, — знатный лорд Клевринг, полковник Г. Монсон и Ф. Фрэнсис, которого подозревали в авторстве нашумевших в Англии открытых писем, критиковавших правительство и подписанных псевдонимом Юниус, — считали себя представителями не Компании, а короны. Они добивались отставки Хейстингса, объявляли ею действия неправильными, выступали за передачу власти Клеврингу. Это было отражением борьбы, происходившей в то время в Англии между Компанией и теми кругами английской буржуазии, которые жаждали большего участия в индийских прибылях.
Разногласия в Бенгальском совете стали известны жителям Калькутты, и многие жертвы вымогательств Хейстингса подали на него жалобы. Однако Хейстингс с помощью своего школьного товарища, главного судьи Имнея, добился приговора к смертной казни главного жалобщика — богатого брахмана Нанда Кумара за дело о подлоге, который тот якобы совершил 6 лет назад, когда в Калькутте еще не было английского суда. После публичной казни Нанда Кумара всякие жалобы на Хейстингса прекратились. В 1777 г. умер полковник Монсон, а вскоре и Клевринг, и Хейстингс стал полновластным правителем Бенгалии.
Захват Бенгалии англичанами привел к разрыву экономических связей этой области с другими частями Индии, а также с восточными странами. До английского завоевания Бенгалия вела большую торговлю со странами Юго-Восточной Азии. Теперь по существу вся морская торговля оказалась сосредоточенной в руках англичан. Внутренняя бенгальская торговля тоже постепенно переходила к англичанам. К концу XVIII в. индийские купцы могли проводить крупные операции только в том случае, если они становились агентами англичан. Те же процессы вытеснения индийцев англичанами происходили и в финансовой сфере.
До английского завоевания самые крупные и выгодные операции индийских банкиров-ростовщиков (шроффов) были связаны с переводом налогов в казну в Муршидабаде. В 1772 г. казначейство было переведено из Муршидабада в Калькутту и вышло тем самым из-под влияния Джагат Сетха и его преемников. В 1773–1774 гг. для централизации и усиления правительственного контроля над денежной системой Хейстингс закрыл монетные дворы, имевшиеся в Дакке, Патне и Муршидабаде, сделав чеканку монет монопольным правом Калькутты. С этого времени началось постепенное разорение дома Джагат Сетхов. Тому способствовало также учреждение трех английских банков, выпускающих банкноты и ведущих кредитно-денежные операции.
В 1770 г. возникло первое частное английское торгово-посредническое агентство, заменившее баньянов (индийских агентов на службе у англичан). Агентства постепенно стали одной из важнейших форм эксплуатации Индии английскими колонизаторами. Они занимались экспортными и импортными операциями, откупами и ростовщичеством, переводом в Англию награбленных в Индии богатств и тому подобными делами. Представители индийского крупного купеческого и денежного капитала, вытесненные из города, стали вкладывать свои деньги в покупку заминдарских имений и ростовщическую деятельность в деревне.
Усилилась также эксплуатация ремесленников. В 1775 г. ткачам было запрещено работать на какого-либо другого заказчика или на рынок, пока не выполнена работа для Компании в целом или для ее служащих. Гомашты ставили стражников на постой в дом ткача, следивших за тем, чтобы ткач не продавал своей продукции на сторону. По существу это означало полное закабаление ткачей. Последние нередко бросали свои дома и уходили в деревню, пополняя ряды бесправных арендаторов. В 1773 и 1786 гг. произошли волнения ткачей в Сантипуре. В 1787 г. ткачи Дакки, а в 1789 г. Сонаргаона жаловались, что их обманывают, бьют и арестовывают. Жалобы на притеснения подавали и солевары.
Ухудшилось и положение бенгальских крестьян. Клайв оставил в силе существовавшие индийские налоговый аппарат и налоговую систему. Хейстингс же начал создавать английский налоговый аппарат и изыскивать новые методы эксплуатации бенгальского крестьянства, полагая, что англичанам перешло право феодальной государственной собственности на землю, которое принадлежало правителям Бенгалии и которое он, по ироническому замечанию Фрэнсиса, понимал как «право государства донага грабить туземцев». Фрэнсис же утверждал, что единственными полноправными владельцами земли в Индии следует признать «туземных лендлордов», как он называл заминдаров. Невзирая на сопротивление Фрэнсиса, Хейстингс ввел политику сдачи земель на краткосрочный откуп, что привело к крайнему разорению крестьянства, поскольку откупщики были заинтересованы только в максимальном изъятии денег и урожая. К 1790–1791 гг. в Бенгалии, Бихаре и Ориссе земельный налог увеличился почти вдвое по сравнению с 1765 г., первым годом, когда Компания официально сделала налоговое ограбление крестьянства главным источником своих доходов. В результате такой политики треть территории Бенгалии к концу XVIII в. превратилась в дикие джунгли. Тигры стали хозяевами тех мест, где раньше были обработанные поля.
Не удивительно, что крестьянские восстания следовали одно за другим. Самое крупное из них произошло в 1783 г. в округе Динаджпур против откупщика налогов Деби Сингха, применявшего при взыскании налогов пытки. Крестьяне, собравшиеся неподалеку от города Рангпура, избрали вождя, разогнали стражников и послали петицию в Калькутту. Не получив ответа, они взялись за оружие. Прибывшие английские войска подавили восстание.
Менее крупные выступления были в 60—90-х годах в разных местностях Бенгалии. Иногда к крестьянам примыкали лесные отсталые племена, населявшие труднодоступные для английских войск места. Таково было восстание санталов, бунты чуаров. В течение многих лет продолжалось вооруженное сопротивление английским властям, возглавляемое индусской сектой саньяси. Однажды отряды саньяси в несколько десятков тысяч человек подошли чуть ли не к самой Калькутте. Хейстингс выслал против них регулярные сипайские войска под командованием английских офицеров. Чтобы лишить саньяси поддержки, а также пополнения за счет крестьян, Хейстингс постановил казнить каждого повстанца в его деревне, а всю деревню обложить тяжелым штрафом. Семью казненного обращали в рабство. Хейстингсу удалось в конце своего правления разбить саньяси и вытеснить их за пределы Бенгалии.
В 70—80-х годах XVIII в. политика Компании заключалась не столько в том, чтобы расширять свои владения в Индии, сколько в том, чтобы прочно утвердить свою власть на уже завоеванной территории и укрепить свое влияние в независимых государствах Индии.
Эта последняя цель достигалась путем предоставления английских сипайских отрядов (т. е. боеспособной военной силы) тому независимому княжеству, которое согласится заключить с Кампанией субсидиарный договор.
Заключившее такой договор княжество отказывалось от самостоятельной внешней политики и обязывалось свои внешние сношения вести только через Компанию, а также распустить французские отряды и не принимать на службу французов. Эти два обязательства лишали подписавшее договор княжество возможности освободиться когда-либо от английского влияния. Наконец, по субсидиарному договору Ост-Индская компания посылала в княжество отряд сипаев якобы для защиты от нападений; правитель же княжества обязывался субсидировать эти войска, полностью обеспечивая их содержание в размере, определяемом англичанами. Войска Компании, собиравшие налоги в отведенных им округах, попросту грабили их, и княжеству приходилось или выделять новые округа, или занимать на оплату отрядов деньги у служащих Компании. В обоих случаях стране грозило полное разорение. В конце концов обнищавшее княжество включалось во владения Компании под предлогом ликвидации «дурного управления» им.
Политика постепенного закабаления княжеств субсидиарными договорами вызывала резкий отпор населения. Иногда против английских вымогательств поднималось все население местности и локальное восстание становилось общенародным по своему характеру. Так обстояло дело, например, в Варанаси (Бенарес) и Ауде.
В 1775 г. Хейстингс отнял вассальное княжество Варанаси у правителя Ауда Чаит Сингха как плату за утверждение его прав на престол после смерти отца. Компания заверила раджу Варанаси, что размер уплачиваемой им дани никогда не будет увеличен. Однако когда понадобились новые средства на военные расходы, Хейстингс обратился к радже с требованием дополнительных взносов. Наконец эти взносы достигли такой суммы, которую княжество Варанаси не могло внести. Тогда Хейстингс лично приехал в Варанаси за деньгами. Когда же Чаит Сингх попросил отсрочки, Хейстингс приказал арестовать его. Услышав об этом, толпа жителей Варанаси ворвалась во дворец, перебила английских сипаев, приставленных к радже, и увела Чаит Сингха с собой. Постоянное вымогательство англичан вызывало недовольство местного населения. Хейстингс оказался в критическом положении. С трудом удалось ему вырваться из Варанаси.
Восстание быстро распространилось по всему Варанаси и перекинулось даже на Ауд. Перепуганные англичане начали стягивать все имевшиеся в Бенгалии войска. Однако позиция варанасских феодалов во главе с самим Чаит Сингхом, непрерывно посылавших Хейстингсу униженные мольбы о мире, и денежная помощь англичанам местных индийских банкиров облегчили подавление восстания. Варанаси было передано другому радже, обязавшемуся платить дань, почти вдвое большую, чем прежний раджа, и пользоваться исключительно войсками Компании как для сбора налога, так и в случае войны. Крупные джагирдары Варанаси лишились своих джагиров. В результате повышения налогов, вызванного вымогательствами Компании, княжество Варанаси, бывшее ранее цветущим, превратилось в нищую, разоренную страну. В 1788 г. английский резидент в Варанаси сообщал, что в княжестве, «по-видимому, по крайней мере треть земель не возделана в результате плохого управления последних лет».
Несмотря на подавление восстания в Варанаси в 1781 г., в следующем году волнение вспыхнуло в Ауде. Компания заставляла правителя Ауда тратить все большие суммы на содержание английских отрядов на службе Ауда и отдавать на откуп все новые округа. Однако восставшие крестьяне не были поддержаны остальным населением Ауда, и восстание было подавлено войсками крупных аудских феодалов. Невзирая на то что налоговый гнет англичан привел в 1784 г. к голоду, Хейстингс не уменьшил требуемой с Ауда дани. И в последующие годы лишь английские войска защищали наваба от возмущенного народа, измученного непосильными податями.
Росло возмущение и в феодальных кругах, так как наваб Ауда под разными предлогами конфисковал имущество некоторых феодалов для пополнения своей опустевшей казны. Сам наваб Ауда лишился всякой реальной власти. Недовольные группировались вокруг Вазира Али, приемного сына предыдущего наваба Ауда, жившего в изгнании в Варанаси. Вазира Али поддержала отстраненная англичанами от власти феодальная знать Варанаси, Бихара и Бенгалии (как мусульмане, так и индусы), кроме того, купцы Бенгалии, в том числе армяне Калькутты, а также аудские войска. Вазир Али завязал отношения с вождем рохиллов, с маратхским князем Гвалиура, послал своих людей в Афганистан к Заман-шаху, предлагая ему вторгнуться в Индию, а также пытался через Маскат вступить в союз с французами. Однако англичане стали подозревать его и приказали переехать в Калькутту. Вазир Али не подчинился и поднял восстание. Оно было начато преждевременно и подавлено до того, как успело разрастись. Вазир Али был сослан в Калькутту, территория Ауда в двуречье Ганга-Джамны по договору 1801 г. была значительно сокращена. У Ауда были отняты Рохилкханд и Горакхпур. Наваб Ауда вынужден был распустить свои войска, численность же войск Компании в Ауде была увеличена.
В 1814 г., при восшествии на трон нового наваба, назревавшее возмущение населения заставило правительство пойти на некоторое снижение налогов. Через два года в Барейли все же произошло восстание против высоких налогов под руководством муфтия Иваза, и только вызванные войска сумели его подавить. По существу все осталось по-прежнему. Компании выгодно было содержать свыше 10 тыс. сипаев за счет вассального Ауда, а наваб не возражал против оплаты их: ведь он держался только с помощью этих солдат.
Английское завоевание Южной Индии
Наибольшее сопротивление английскому проникновению в глубь Южной Индии государства оказало княжество Майсур. Расположенное на плато, ограниченное с двух сторон Восточными и Западными Гхатами, а на юге рекой Кавери, государство Майсур было труднодоступным для вражеских армий. Длительная борьба между моголами и маратхами дала Майсуру, лежащему в стороне от районов основных битв, возможность окрепнуть. Многочисленные горные реки, полноводная Кавери и разветвленная система плотин и водоемов позволили майсурским крестьянам собирать обильный урожай. Земельный налог был сравнительно умеренным. Широко развито ремесло.
В ряде городов Майсура производились ткани (в основном грубые сорта), но главным предметом майсурского экспорта были железные бруски, продаваемые по всей Индии. Железо добывалось главным образом из песка речек, текущих с гор и сносивших вниз размельченную руду. Обилие лесов позволяло плавить эту руду в примитивных печах, а потом получать железо и сталь путем многократной перековки в небольших горнах. Этим промыслом сезонно занимались преимущественно артели по деревням, а в остальное время артельщики обрабатывали свои земли или нанимались в работники к крестьянам. Среди ремесленников было также значительное количество стекольщиков, производивших на продажу стеклянные браслеты, красильщиков, переплетчиков, строителей оросительных каналов, выпаривателей соли.
В результате переворота во главе Майсура в 1761 г. встал вместо представителя индусской династии Водеяр военачальник мусульманин Хайдар Али (1761–1782 гг.). Первым долгом он реорганизовал армию. Вместо отрядов, нанимаемых и оплачиваемых отдельными джагирдарами и подчиняющихся только им, Хайдар Али создал отряды, воинов и офицеров в которые нанимал сам. Он платил им жалованье из казны, отменив систему раздачи джагиров. Он стал также широко привлекать к себе на службу европейских (в первую очередь французских) офицеров. Европейским военачальникам удалось приучить армию Хайдара к новой дисциплине и обучить новой тактике. Хайдар первым из индийских правителей уделил основное внимание не коннице, а пехоте: из 50–55 тыс. человек его полевой армии пехота составляла 26–31 тыс. человек. Из них 20 тыс. были регулярными войсками, обученными по-европейски и вооруженными мушкетами. Конницу Хайдар Али тоже подчинил единому командованию и дал каждому из всадников казенного коня, что побуждало их смелее вести себя в бою. У Хайдара Али была прекрасная артиллерия, которая стреляла не хуже английской и обладала быстрой маневренностью. Хайдар Али ввел в своей армии специальное управление, ведавшее полевыми лазаретами. Наконец, ему всегда помогала в боях прекрасно поставленная разведка.
Благодаря нововведениям, а также используя богатые ресурсы Майсура, Хайдар Али сумел за несколько лет создать самую сильную армию из всех армий индийских государств того времени. В 1761–1764 гг. Хайдар Али вел рад завоевательных войн. В 1761 г. он приобрел за 300 тыс. рупий город и округ Сира у одного из претендентов на престол Хайдарабада, затем аннексировал Хоскот, Дод-Баллапур, Чик-Баллапур, Нандидург, Гудибанда, Кодиконда и ряд других близлежащих мелких княжеств. Самым важным приобретением Хайдара Али в эти годы был Беднур — крупный город с населением не менее 60 тыс. человек. Окруженный несколькими рядами укреплений ж расположенный в Западных Гхатах, Беднур господствовал над Малабарским побережьем и над горными проходами из Малабара и Каннары на Майсур. Под предлогом поддержки одного из претендентов на престол Бед- {нура Хайдар Али захватил крепость и в ней неисчислимые сокровища дворцовой казны, собиравшиеся целыми поколениями правителей Беднура. Город, переименованный в Хайдарнагар, был превращен в крупный арсенал.
Спустившись через Беднурский проход к Малабарскому побережью, войска Хайдара Али легко завоевали вассала Беднура — княжество Сонде (позднее Каннара), которое имело крупные портовые города Хонавар (Онор) и Мангалур. Вслед за этим Хайдар Али разбил войска наваба Саванура, но не решился присоединить эту территорию к своему государству и ограничился огромной военной контрибуцией.
В отличие от маратхов, занимавшихся набегами и сборами чаутха и сардешмукхи с чужой территории, Хайдар Али присоединял завоеванные земли к своему государству. Вместо мелких княжеств он создавал единый сильный Майсур, способный овладеть всем югом Индии и оказать сопротивление англичанам. Однако, как все завоеватели, Хайдар Али и его армия грабили покоренное население, а затем, нуждаясь в средствах на содержание армии, Хайдар Али повышал земельный налог в новых областях. Все это вызывало недовольство у побежденных князей и населения завоеванных земель и способствовало возникновению восстаний то в том, то в другом месте Майсурского государства.
Территориальная экспансия Хайдара Али неизбежно привела его к столкновению с двумя другими крупными силами на юге Индии — с маратхским союзом княжеств и с Хайдарабадом. Все эти государства не имели точно очерченных границ и стремились расширять свои владения за счет соседей. Отдельные мелкие (княжества подпадали под власть то одного, то другого из своих могущественных соседей, каждый из которых требовал дань на правах настоящего или бывшего сюзерена. В результате вторжения маратхов в Майсур в 1764 г. войска Хайдара Али дважды потерпели поражение, но ему удалось откупиться от маратхов 350 тыс. рупий.
После этого Хайдар Али вторгся в Балам и Кург (княжества, в которых находятся проходы Западных Гхатов). Балам покорился, но борьба с отрядами Курга тянулась до 1768 г., когда майсурцам пришлось временно отступить и заключить мир. Армия Хайдара Али через Баламский проход вторглась на Малабарское побережье под предлогом защиты купцов-мусульман мопла (манила). 6 тыс. из них были вырезаны в 1765 г. в течение нескольких дней намбудири-брахманами, занимавшими все важные посты в Каликате, и наирами — воинами и землевладельцами, не платившими налогов, а обязанными только нести военную службу. Наиры сражались только в пешем строю, в основном мечом и стрелами, и не смогли, естественно, противостоять армии Хайдара Али. В сражении у реки Каннанур армия наиров была наголову разбита, и Хайдар Али занял Каликат. Все земли на Малабаре были впервые обложены тяжелым налогом. Через три-четыре месяца наиры снова попытались отстоять свою независимость: они восстали и перебили оставленные Хайдаром Али гарнизоны, будучи уверены, что вздувшиеся реки и непрерывные ливни отрезали Малабар от армии Хайдара, находившейся в Коймбаттуре. Однако, невзирая на муссон, Хайдар Али вновь вторгся в Каликат и прошелся по стране огнем и мечом. Свыше 15 тыс. наиров были переселены в центр Майсура.
Последовавший затем поход против Траванкура объединил против Хайдара Али маратхов, Хайдарабад и наваба Арката, ставленника англичан. От своих индийских врагов Хайдару Али удалось откупиться, но англичане вторглись в Барамахал и угрожали прорваться в центр Майсура, к столице Серингапатаму. Узнав об этом, конница Типу, сына Хайдара Али, совершила рейд на Аркат. Так началась в 1767 г. первая англо-майсурская война.
Англичане, победившие французов на юге Индии и завоевавшие Бенгалию, ожидали столь же быстрых побед над Хайдаром Али. Однако после первых же боев в 1767 г, при Чатами и Триномали Хайдар Али стал уклоняться от генеральных сражений. Он применял другую тактику: быстро перебрасывал свои войска на новое место действия и наносил удары по отдельным отрядам и слабозащищенным местностям. Благодаря большей маневренности майсурской конницы и артиллерии по сравнению с английскими сипаями-пехотинцами такая тактика приносила Хайдару порой успех.
Первоначально ход кампании был успешным для англичан, имевших возможность нападать на Майсур как из Мадраса, так и из Бомбея. Население Малабарского побережья при поощрении и поддержке бомбейской армии восстало против власти Хайдара Али, и тому пришлось перебросить на Малабар свои основные силы. Тем временем мадрасская армия заняла все юго-восточные области Майсура. Однако, находясь вдали от баз снабжения, английские войска начали голодать, теряя боеспособность. Хайдар Али с отборными войсками вторгся в Карнатик, стал жечь деревни и, сделав быстрый бросок, оказался у самых предместий Мадраса. Англичанам пришлось подписать мирный договор, по которому обе стороны возвращали завоеванные друг у друга территории и обязывались «в случае нападения врага на одну из договаривающихся сторон… взаимно помогать друг другу».
Однако, когда в 1770 г. маратхи напали на север Майсура и Хайдар обратился к англичанам за военной помощью, те ему отказали под предлогом имевшегося у них договора о дружбе с маратхами.
До сих пор все индийские князья относились к англичанам как к владетелям наподобие их самих. Князья порой враждовали с англичанами, порой заключали с ними союзы против своих внутренних врагов. Хайдар Али первым понял в 1770 г., что англичане являются основным врагом индийских княжеств и соглашения с ними немыслимы. «Хайдар Али и его сын Типпу Саиб поклялись на Коране хранить вечную ненависть к англичанам и уничтожить их»[11].
От вторгшихся в 1772 г. маратхов Хайдару Али удалось откупиться. Он понял, что разорение страны сражающимися армиями грозит подорвать все ресурсы Майсура.
Для пополнения пустой казны Хайдар Али повысил дань с вассальных князей, особенно с тех, которые во время последнего маратхского нашествия примкнули к врагу. В 1772–1773 гг. Хайдар опять овладел Малабарским побережьем, а в 1774 г. захватил княжество Кург.
Тем временем разгорелись англо-маратхские войны, и Хайдар Али оказался в них втянутым. После разгрома маратхских сил в третьей битве при Панипате в 1761 г. власть пешвы над другими маратхскими князьями ослабела. На первый план выдвинулись Гвалиур (династия Синдхия) и Индур (династия Холкар). Однако в правление пешвы Мадхао Рао I (1761–1772 гг.) Махараштра еще играла значительную роль на юге Индии. После смерти Мадхао Рао I разгорелась борьба за власть в Пуне. Один из претендентов, Рагхунатх Рао (Рагоба), обратился сначала за помощью к Хайдару Али, но, когда тот, занятый кургским походом, не смог ее оказать, Рагхунатх Рао заключил договор в Сурате с Бомбейским советом, по которому англичанам отходили маратхские земли: Бассейн, Сальсете и мелкие острова близ Бомбея. Кроме того, Рагхунатх Рао обязался платить за содержание обещанного ему отряда из 2,5 тыс. человек 150 тыс. рупий в месяц.
Однако вторгшиеся в страну английские войска встретили решительный отпор объединившихся маратхских князей. Хейстингс, как глава всех английских владений в Индии, аннулировал Суратский договор и заключил с противником Рагхунатха Рао — Нана Фарнависом, министром малолетнего пешвы Мадхао Рао II, соглашение в Пурандхаре. По этому договору пешва обязался внести Компании за вывод ее войск 1,2 млн. рупий наличными и, кроме того, отдать ей области, приносившие 300 тыс. рупий дохода. Остров Сальсете оставался за англичанами. Но Бомбейский совет не подчинился Хейстингсу и опять послал войска в Махараштру, чтобы передать власть Рагхунатху Рао.
Эта бомбейская армия была окружена войсками Махададжи Синдхии в Варгаоне, в 20 км от Пуны. Ее положение было очень серьезным. Однако Махададжа Синдхия соблазнился обещанием признать его независимым от пешвы правителем и заключил с англичанами Конвенцию в Варгаоне, по которой англичане обязались выдать пешве Рагхунатха Рао и возвратить маратхам все области, завоеванные с 1776 г. Синдхия позволил английской армии уйти в Бомбей Когда же войско оказалось в безопасности, Совет бомбейского президентства отказался ратифицировать Конвенцию в Варгаоне. Тогда обманутые маратхские вожди объединились в 1780 г. с Хайдаром Али и с низамом. Маратхи и Хайдарабад обязались признать за Майсуром захваченные им территории, а войска Хайдара Али должны были нанести решающий удар в Карнатике и принять на себя основную тяжесть борьбы Хайдару обещали помощь французы, поскольку Франция в то время воевала с англичанами за свои владения в Канаде. Так началась вторая англо-майсурская война, «признанной целью которой, — по словам английского чиновника, — было уничтожение английского владычества в Индии».
В это время лишь две силы в Индии могли противостоять английским захватам — маратхский союз княжеств и Майсур. Однако Майсурское государство было более централизованным и прочным, имело более современную армию и более однородный (по национальному признаку) состав населения в центре государства. Поэтому именно Майсур возглавил сопротивление английскому вторжению в Индию во второй половине XVIII в. Однако Майсур имел уязвимое место: население недавно присоединенных к Майсуру областей — Малабара, Курга и других — выражало недовольство. Англичане нередко разжигали восстания в этих местностях, но Хайдар Али подавлял их. Он строго следил за сбором земельного налога в Майсуре, плеткой выколачивая у сборщиков налога утаенные ими деньги. Большое значение имела его религиозная политика. Хайдар старался не задевать религиозных чувств индусов. Он покровительствовал торговле и ремеслам и открыл несколько оружейных мастерских под руководством европейских инженеров.
В 1780 г. Хайдар Али вторгся в Карнатик во главе самой крупной армии, которая когда-либо действовала на юге Индии. Одна часть армии неожиданным натиском взяла богатый порт Порто-Ново, другая — во главе с сыном Хайдара Типу осадила Аркат. Крупный отряд полковника Бэйли был окружен войсками Типу и уничтожен в битве при Перамбакуме (Полилоре), а главнокомандующему английской армией Г. Манро пришлось отступить из Кондживерама к Мадрасу. Вскоре пал Аркат. Фактически весь Карнатик оказался во власти Хайдара Али.
Однако присланные из Бенгалии подкрепления во главе с лучшим английским главнокомандующим Э. Кутом, а также соглашение, подписанное с низамом Хайдарабада, по которому Хайдарабад вышел из антианглийской коалиции, получив за это округ Гунтур (ранее захваченный англичанами), изменили ход войны. Кут с суши и английский адмирал Хьюз с моря смогли воспрепятствовать высадке французов, плывших с острова Маврикия. После этого Кут одержал ряд побед над армией Хайдара Али в 1781 г.: при Порто-Ново, Перамбакуме и Шолангхуре.
Начались восстания против Майсура на Малабарском побережье, в Баламе и Курге. Опасаясь союза голландцев с Хайдаром, английские войска заняли голландский центр на юге Индии — Негапатам. Неожиданным ночным штурмом английские отряды взяли считавшуюся неприступной крепость Гвалиур, столицу Махададжи Синдхии. Синдхия вынужден был подписать в Сальбае в 1782 г. договор с англичанами, по которому был признан независимым правителем. Остальные маратхские вожди тоже отказались от борьбы против англичан.
В этот тяжелый для Хайдара Али момент из Франции прибыла эскадра во главе с адмиралом Сюффрэном и в морском бою у Мадраса в январе 1782 г. заставила отступить потрепанные корабли Хьюза. Крупные английские силы полковника Брэйтвейта были внезапно окружены под Анагуди армией Типу и уничтожены. По свидетельству индийского историка, «южная армия англичан была так ослаблена этой бедой, что некоторое время не могла выступить в поход». Ожидая высадки французов, Хайдар Али тем временем взял в апреле 1782 г. порт Куддалур, который должен был стать базой французских войск. Французский и английский флоты сражались еще несколько раз, но безрезультатно. В декабре 1782 г. умер давно болевший Хайдар Али. Его сын Типу Султан в основном продолжал политику отца и считал главной целью своей жизни изгнание англичан из Индии. Он был способным полководцем и умел повести за собой армию.
Однако в самом начале своего правления Типу допустил крупный просчет. Он послал тайный приказ убить ненавистного ему коменданта Беднура Шейх Айяза, бывшего любимца Хайдара. Приказ попал в руки Айяза, и тот, спасая свою жизнь, перешел на сторону англичан, сдав Беднур в январе 1783 г. без единого выстрела бомбейской армии генерала Маттьюса. Потеря Беднура была большим ударом для Типу. Англичанам был открыт путь в самое сердце Майсура.
К счастью для Типу, бомбейская армия была самой слабой из английских армий в Индии, а Маттьюс оказался бездарным и нерешительным полководцем. Заняв беднурскую крепость, Маттьюс и офицеры его армии забрали хранившуюся там огромную казну. Солдаты же ограбили население этого богатого города. В бомбейской армии началось разложение, и Типу, перебросившему к городу все свои силы, удалось взять его измором. Маттьюс капитулировал. Овладев Беднуром, Типу затем вторгся на Малабарское побережье и отобрал у англичан ряд крепостей. В 1783 г. он осадил Мангалур — последний опорный пункт бомбейской армии на Малабарском побережье. В это время в Куддалур прибыло наконец подкрепление из Франции во главе с престарелым Бюсси.
В июле 1783 г. в Индию пришло известие о заключении мира между Англией и Францией. Все французы, т. е. не только прибывшие с Бюсси в Куддалур, но и те, кто состоял на службе у Типу и принимал участие в осаде Мангалура, отказались продолжать войну против англичан. Попытка продолжить осаду Мангалура силами одной майсурской армии при угрозе нападения на нее войск Синдхии, ставшего союзником англичан, окончилась неудачей. Типу был вынужден 11 марта 1784 г. заключить Мангалурский мирный договор, по которому обязывался вывести все войска из Карнатика; англичане же обещали уйти из Малабара. Наконец, обе стороны обещали возвратить военнопленных. Так кончилась вторая англо-майсурская война, изобиловавшая драматическими переменами.
Со времен Мангалурского мира Англия, на усилении военной мощи которой все больше сказывались последствия промышленного переворота, в борьбе с Майсуром всегда была нападающей стороной и, уверенная в своей победе, провоцировала войну. Поэтому и Типу изменил свою тактику. В борьбе против англичан он искал новых союзников среди мусульманских правителей. Создавшаяся обстановка многое объясняет во внешней и внутренней политике Типу Султана, отличающейся от политики Хайдара Али.
Как англичане, так и Типу Султан понимали, что их взаимное соперничество на юге Индии приведет к новой войне, и готовились к ней. В 1786–1787 гг. Типу вел борьбу с маратхами и Хайдарабадом и, одержав победы, присоединил некоторые маратхские княжества. Однако, несмотря на победу, он заключил мир на довольно благоприятных для маратхов условиях, так как опасался толкнуть их на союз с англичанами. В своей столице Серингапатаме Тину в 1787 г. принял титул падишаха, тем самым покончив с фиктивной властью индусского раджи Майсура.
Предвидя новую войну с английскими захватчиками, Типу обратился за помощью к Франции. Он послал две миссии во Францию, из которых одна, добравшись только до Стамбула, вынуждена была вернуться, а другая прибыла по назначению в июне 1788 г. Типу предлагал Франции заключить оборонительный и наступательный союз против англичан. Посланцы Типу были торжественно приняты в Версале, но внутреннее положение Франции накануне буржуазной революции исключало возможность посылки войск в далекую Индию.
Еще в 1784 и 1785 гг. Типу Султан послал две миссии в Стамбул к султану, призывая его оказать поддержку своему единоверцу. Однако Турция, занятая борьбой с Россией, сама рассчитывала на помощь Англии и потому не пожелала помочь Типу.
Между тем вспыхивали все новые восстания на Малабаре и в Курге. В 1786 г. Типу пришлось по существу опять завоевывать Малабарское побережье. В 1788 г. еще продолжались нападения наиров на майсурские гарнизоны. В 1789 г. разгорелось восстание в Курге. Пока армия Типу была в Курге, поднялся Малабар, а, когда майсурские войска ушли на Малабарское побережье, кургцы вновь освободили стою страну от майсурских гарнизонов, за исключением главной крепости.
Типу не мог снова двинуться на усмирение Курга, так как его больше заботили действия Траванкура.
Возвышение Траванкура и превращение его из мелкого княжества в сравнительно сильное государство произошло в первой половине XVII в. Раджа Траванкура завоевал всю южную часть Малабарского побережья и собирался овладеть постепенно всем побережьем, но его опередил в этом Хайдар Али. Тогда раджа Траванкура решил, что его главным врагом является Майсур, и стал искать дружбы с англичанами. Во время второй англо-майсурской войны он оказывал помощь английской армии. Опасаясь нападения Типу, в 1788 г. раджа принял к себе на службу по субсидиарному договору два батальона сипаев. Он стал строить укрепления на территории Кочина, вассала Майсура. В конце 1789 г. войска Типу вторглись за линии укреплений, но были разгромлены. Однако вторая попытка взять линию укреплений была успешной. Армия раджи обратилась в бегство. Тогда англичане под предлогом защиты своего траванкурского союзника вторглись в Майсур.
Генерал-губернатор Индии Корнуоллис (1786–1793 гг.) перед войной, в 1790 г., заключил военный договор с пешвой и низамом против Майсура: после победы союзникам англичан возвращались их прежние владения, завоеванные Хайдаром и Типу, а исконные земли Майсура делились на три равные доли между Компанией, Пуной и Хайдарабадом. Низам и пешва должны были выставить по 25 тыс. воинов каждый ж выступить одновременно с англичанами. В то же время Корнуоллис установил связи с недовольными элементами в Курге, Кочине и на Малабаре, обещая им помощь в войне и взимание лишь «весьма умеренной дани», если они станут вассалами Компании.
По стратегическому плану Корнуоллиса английские войска вторглись в Майсур с трех сторон, в то время как перед маратхами и низамом была поставлена задача разорить окраины Майсура и обеспечить защиту англичан от майсурской конницы. Соединенные силы союзников составляли не менее 57 тыс. человек. Был взят и разгромлен Бангалур, а затем осажден английскими войсками Серингапатам. После трехнедельной осады Типу Султану пришлось согласиться на мир. Корнуоллису мир тоже был необходим. Его войска плохо снабжались, начался падеж тягловых животных.
В 1792 г. было подписано Серингапатамское мирное соглашение. Типу обязался заплатить 33 млн. рупий контрибуции, а до полной уплаты денег прислать двух своих сыновей англичанам в качестве заложников. Маратхи получили свои прежние владения до реки Кришна, Хайдарабад — свои прежние земли между Тунгабхадрой и Кришной, англичане же присоединили к своим владениям Барамахал и Диндигал, значительную часть Малабара и Кург, т. е. все проходы в Майсур из Карнатика и Бомбея. Однако Корнуоллис не стремился уничтожить Майсур, а решил сохранить его как независимое государство в противовес маратхам.
По окончании войны Типу стал укреплять государственную власть. Он провел ряд внутренних реформ, целью которых была подготовка страны к новой войне. В первую очередь была проведена реорганизация армии: сокращено число всадников и увеличена количественно пехота. На выплату контрибуции и содержание армии были нужны большие средства, поэтому Типу увеличил земельный налог на 30 %, торговые пошлины и сборы — свыше чем на 7 %. Падишах стал также отбирать земли мелких феодалов — палайяккаров, джагирдаров и индусских храмов там, где это не вызывало сильного недовольства населения.
Поскольку Типу Султана неоднократно предавали приближенные-индусы — сторонники раджи Майсура, падишах с значительно большим доверием стал относиться к мусульманам и стремился именно их выдвигать на самые ответственные посты. Однако его попытка назначить в крупные округа наместников-мусульман для контроля налогового аппарата, состоявшего из брахманов, при существовавшей в стране коррупции привела только к увеличению количества взяточников. Сборщики налогов заставляли крестьян по нескольку раз платить одни и те же взносы и подкупали обязанных ревизовать ход поступления налогов чиновников вплоть до Мир Садыка, главы налогового ведомства Типу. Таким образом, усилия Типу сконцентрировать сбор земельного налога в руках государственного аппарата и отменить всевозможные владельческие права феодалов на землю разбивались об их упорное сопротивление.
Видя технические преимущества европейцев, Типу стремился насаждать в стране новые ремесла, особенно необходимые для военных нужд. Так, с помощью французских офицеров он стал изготовлять пушки и ружья в Серингапатаме, но темпы этого производства (одна пушка и пять-шесть мушкетов в месяц) ни в коей мере не удовлетворяли потребностей армии. Все остальные попытки Типу деспотическими методами добиться быстрого экономического развития страны — организация государственных ремесленных мастерских с принудительным трудом, установление государственного контроля над торговлей путем раздачи купцам в принудительном порядке товаров по ценам, значительно превышавшим их действительную стоимость, введения государственной монополии на ввоз товаров из Малабара и запрещения торговли с английскими владениями в Южной Индии, а также насильственное переселение жителей в новые города, воздвигаемые им для возвеличения своего имени в тех местах, где он одерживал крупные победы, — дали только отрицательные результаты, ухудшив экономическое положение страны и увеличив недовольство населения. Некоторые реформы Типу были вызваны лишь его прихотью и не имели никакого реального значения для страны (например, попытка в принудительном порядке переменить покрой одежды, изменить название ведомств, должностей, месяцев и дней, увеличить число округов или ввести иные, чем прежде, подразделения в армии и т. п.).
Несмотря на провал многих важных мероприятий, Типу все-таки удалось за несколько лет пополнить свою казну, увеличить количество обработанных земель и восстановить сильную армию. Еще в 1794 г. контрибуция англичанам была выплачена и Типу возвращены его сыновья-заложники. Типу снова стал сильным противником, и англичане решили напасть на Майсур.
Опять Типу лихорадочно искал помощи у властителей-единоверцев. Он обратился также к Заман-шаху, правителю Афганистана, уверяя его, что ему будет легко завоевать Индию. Правитель Афганистана соблазнился этими предложениями, а также призывами бывшего наваба Ауда и вторгся в Пенджаб, но, встретив сопротивление сикхов и узнав о заговорах против себя в собственной стране, вернулся домой. Типу вел также переговоры с одним из вождей рохиллов.
Обращался он за помощью и к Франции. Еще в 1793 г. Типу посылал во Францию вторую тайную миссию, но, с кем и о чем велись переговоры, неизвестно. В 1795–1796 гг. Типу переслал французам проект тайного французско-майсурского наступательного и оборонительного союза с целью изгнания английских захватчиков из Индии. В 1797 г. он решил установить более тесную связь с французами в Индии. В Серингапатаме был организован якобинский клуб с весьма неясной программой. В присутствии Типу Султана члены клуба торжественно посадили на площади дерево свободы и в своих речах при этом провозглашали смерть всем тиранам и здравицу «гражданину Типу». На голову Типу был торжественно надет санкюлотский колпак. Типу, очевидно, мало понимал, что происходит. Однако он видел, что эта церемония обеспечивает ему верность французских отрядов, а это было для него весьма важно.
Типу предпринял еще одну попытку получить помощь французов. Он тайно отправил на шхуне двух послов. Один должен был привести французские войска с острова Маврикия, а другой — ехать за помощью во Францию. Однако к тому времени, когда послы добрались до острова Маврикия, пришли известия о перевороте во Франции и об установлении Второй (директории. Поэтому отсылать послов во Францию не было смысла. Губернатор острова нарушил тайну приезда майсурских послов и издал прокламацию, призывавшую волонтеров к борьбе против англичан под знаменем Типу. Но результаты вербовки были ничтожны: в Майсур с послами отплыло лишь 99 французов. Англичане же, узнав о действиях Типу и озабоченные началом египетского похода Бонапарта, стремившегося пробиться к Индии на соединение с Типу, сочли необходимым поскорее уничтожить своего опасного врага — Майсур.
Политика генерал-губернатора Индии Р. Уэлсли (1798–1805 гг.) получила полное одобрение Лондона. Предварительно он решил обезвредить единственно реального европейского противника на территории Индии — французский отряд на службе Хайдарабада. Низаму взамен был обещан английский отряд. Англичане окружили французов, без единого выстрела обезоружили их и распустили, выплатив жалованье, которое задолжал им низам. После этого армия Уэлсли вторглась в Майсур. Были учтены все ошибки Корнуоллиса. На этот раз английские войска хорошо снабжались. Полководцы Типу, недовольные его самовластием, предали падишаха. В результате Серингапатам был вновь осажден англичанами и взят штурмом 28 апреля 1799 г. Сам Типу храбро сражался и был убит в бою. Английские войска несколько дней беспрепятственно грабили Серингапатам.
Победой над Майсуром английские захватчики расчистили себе дорогу к покорению всей Индии. В течение трех десятилетий народ Майсура отстаивал свою независимость. Борьба майсурцев против английских завоевателей была поистине героической, и Майсур вплоть до своего падения в 1799 г. был центром сопротивления. Окончательная победа капиталистической Англии над феодальным Майсуром была неизбежной. Однако упорное многолетнее сопротивление майсурцев заставляло английских колонизаторов держать всегда наготове крупные военные силы.
После завоевания Майсура колонизаторы не решились открыто присоединить его земли к своим владениям, а окрыли свое господство за ширмой «урезанного» вассального княжества, посадив на престол потомка рода раджей Водеяр.
Карнатик стал типичным примером закабаления вассального княжества при помощи субсидиарного договора. В результате Парижского мира 1763 г. правителем Карнатика (Арката) был признан английский ставленник Мухаммад Али. Однако реальной властью он не обладал и был марионеткой в руках англичан. После войны 1756–1763 гг. Компания потребовала от Мухаммада Али оплатить военные издержки, определив их в 5 млн. рупий. Таких денег у нового наваба не было. Тогда отдельные служащие Компании ссудили ему нужную сумму, но за это потребовали права сбора налогов в некоторых округах. Путем ловких финансовых операций служащие Компании собирали повышенные налоги в предоставленных им округах, а потом из этих средств ссужали Мухаммаду Али деньги за высокие проценты. Так, Поль Бенфилд, один из мелких клерков Компании, производил особенно крупные операции. Получая каких-нибудь 200 ф. ст. в год, Поль Бенфилд одалживал навабу тысячи фунтов стерлингов, причем все попытки наваба избавиться от этих долгов оказались безрезультатными. Для уплаты процентов по долгам Мухаммад Али прибегал к новым займам. «Заимодавцы (т. е. ростовщики-жулики — англичане) находили это «очень выгодным», эти «паразиты» сразу оказывались в положении крупных землевладельцев и получали возможность скопить огромные состояния, угнетая райотов; вследствие этого — тирания — и самая бессовестная — по отношению к туземным крестьянам этих европейских (т. е. английских) выскочек — земиндаров. Они и набоб разорили весь Карнатик»[12].
Даже захват и разграбление богатого Танджура войсками Арката и Компании не пополнили казну наваба. Попытки лорда Дж. Линдсея, королевского посланника в 1771 г., и лорда Г. Пигота в 1776 г. прекратить хищническое разграбление Карнатика служащими Компании ни к чему не привели: Линдсею пришлось вернуться в Лондон ни с чем, а лорда Пигота члены Мадрасского совета, лично заинтересованные в ограблении Карнатика и Танджура, посадили в тюрьму, где он и умер. Поль Бенфилд вернулся в Англию богачом.
В начале XIX в. Карнатик из зависимого княжества превратился в частное владение Компании. Поэтому долги кредиторам должны были отныне уплачиваться уже Компанией, а не навабом. Тогда английский парламент назначил тщательное расследование достоверности ссуд, в результате чего были признаны подлежащими оплате только 1,3 млн. ф. ст., а 19 млн. ф. ст. признаны мошенническими или необоснованными претензиями. «И когда через 20 лет (в 1805 т.) последний из старых долгов был оплачен, оказалось, как и следовало ожидать, что за это время Мухаммед Али наделал новых долгов на 30 миллионов! Новое расследование тянулось 50 лет, стоило 1 миллион ф. ст. — и, наконец, дела набоба были улажены. Вот так поступало английское правительство — ибо после билля Питта оно, а не Компания, было хозяином в Индии — с несчастным индийским народом!»[13].
После падения Майсура борьба индийского народа стала проявляться лишь в виде отдельных, сравнительно легко подавляемых выступлений. Даже жители областей, сотрудничавшие с англичанами прежде и видевшие в них избавителей, попав под их власть, восставали против притеснений. Типичным примером в этом отношении были Кург и Траванкур.
После того как Кург отошел к англичанам по Серингапатамскому договору 1792 г., туда стали возвращаться бежавшие землевладельцы (наиры и намбудири) и сгонять со своих участков мопла, которые заняли эти земли как ипотекодержатели или же были переселены туда Типу Султаном. Английские власти одобряли их действия, надеясь разжечь таким путем индусо-мусульманокую рознь. Компания к тому же повысила земельный налог и стала сдавать его сбор ежегодно на откуп различным крупным феодалам.
В 1793 г. соглашение о сдаче налогов на откуп было заключено не с вождем наиров Варма Раджей, который на это претендовал, а с его дядей. Этого было достаточно, чтобы Варма Раджа стал во главе сопротивления англичанам. Восставшие изгнали английских сборщиков налога. Компания неоднократно высылала против восставших свои войска, но густые заросли джунглей, где прятались повстанцы, надежно укрывали их от англичан. В 1797 г. кургцам удалось заманить в засаду и разбить крупный — в 1100 человек — отряд английских сипаев. Тогда Компания подкупила Варма Раджу за ежегодную пенсию в 8 тыс. рупий, и он отошел от движения. Другие вожди восставших продолжали борьбу, но им пришлось прятаться в лесах и ограничиваться отдельными налетами на английские отряды и коммуникации.
В 1800 г. восстание вспыхнуло снова, и Варма Раджа опять возглавил его. На этот раз английскими войсками командовал один из способных английских военачальников, Артур Уэлсли, будущий герцог Веллингтон. В 1802 г. все вожди восставших были пойманы и повешены. Англичане, считая сопротивление окончательно подавленным, провели резкое повышение земельного налога и ввели невыгодный для земледельцев метод пересчета натурального налога на денежный. Крестьяне ответили на это новым восстанием. Главными участниками его на этот раз были земледельцы одного района Курга. Они штурмом взяли крупный английский форт Панамарам, истребив его гарнизон. Затем захватили горные проходы и, нападая на английские коммуникации, зажгли пожар восстания по всей округе, вплоть до самого побережья. Английским властям пришлось пойти на уступки: земельный налог был восстановлен в прежних размерах и удовлетворены еще некоторые требования крестьян. Только в 1805 г. колонизаторам удалось подавить восстание. В решающем бою полегла основная часть повстанцев.
Наконец в 1812 г., в связи с окончательным переводом всего натурального земельного налога в денежный, произошло еще одно восстание в тех же районах. Но переброшенные с Малабарского побережья войска быстро подавили движение.
Аналогичным было положение в Траванкуре. Там борьбу против английских притеснителей в 1808 т. возглавил далаваи (главный министр) Велу Тхампи, создавший повстанческую армию в 30 тыс. человек с 18 пушками. К траванкурцам примкнули жители Кочина. Однако английские власти располагали крупными военными силами. В двух решающих битвах восставшие были разбиты, и Велу Тхампи, увидев гибель своего дела, покончил жизнь самоубийством. Английское командование подавило это восстание с такой жестокостью, что даже вызвало осуждение руководителей Ост-Индской компании.
В Индии оставались непокоренными лишь государство сикхов в далеком Пенджабе и маратхские княжества. После завоевания Майсура (чему в некоторой мере помогли сами маратхи) англичане смогли бросить все свои войска против маратхских княжеств. Растеряв своих потенциальных союзников, маратхи не могли устоять против грозного противника. Таким образом, гибель Типу была по существу предвестником их собственной гибели.
К началу XIX в. усилились раздоры между маратхскими князьями. Они плели друг против друга сеть мелких интриг, давая возможность англичанам разъединять их и покорять поодиночке. В 1801 г. территориальные споры князей Гвалиура и Индура — Даулат Рао Синдхии (1794–1827 гг.) и Яшвант Рао Холкара (1797–1811 гг.) — привели к войне между ними, сопровождавшейся вторжениями на территорию врага, убийствами жителей и грабежами. Армии обоих противников были к тому времени перестроены: вместо конницы основной боевой силой стала регулярная пехота под руководством европейских офицеров. Однако те же сипаи с европейскими офицерами во главе, но подчиненные не европейски образованному верховному командованию, а князю и феодальным военачальникам, оказались не в силах противостоять английской сипайской армии. К тому же англичане разжигали вражду между маратхскими князьями.
В 1802 г. в битве под Пуной армия Холкара наголову разбила соединенные войска Синдхии и пешвы Баджи Рао II (1796–1818 гг.). Баджи Рао II бежал к англичанам в Бассейн и в декабре 1802 г. подписал договор о субсидиарном союзе, по которому согласился постоянно содержать в Махараштре не менее 6 тыс. человек английских войск, выделяя на их содержание ежегодно 2,6 млн. рупий. Кроме того, он обязался поставить свои внешние сношения под строгий контроль английских властей.
Таким образом, Махараштра по существу потеряла свою независимость и переходила под протекторат англичан. Форсированным маршем их войска вошли в Пуну и восстановили власть пешвы. Ссылаясь на сюзеренитет Пуны над маратхскими княжествами, генерал-губернатор Уэлсли объявил договор с пешвой обязательным для всех маратхских князей. Хотя Синдхия и Холкар отказались признать Бассейнский договор и перед лицом общей опасности прекратили междоусобную войну, они по-прежнему относились друг к другу с недоверием и не могли согласовать свои действия. Это им помешало в начавшейся второй англо-маратхской войне.
Генерал А. Уэлсли решил сначала не трогать Холкара и бросил свои войска только против Синдхии. Сразу же был взят Ахмаднагар, крепость которого считалась неприступной, а затем заняты переходы в Хандеше между владениями низама и Синдхии. Неподалеку от границы Хайдарабада, в Асаи, генерал Уэлсли во главе 5 тыс. человек столкнулся с соединенной армией двух маратхских князей — Синдхии и Рагоджи Бхонсле, правителя Нагпура. Несмотря на то что маратхская армия в 7 раз превышала по численности английскую, Уэлсли напал на нее. В этом сражении войска Бхонсле отступили, поставив под удар Синдхию, и это предопределило победу англичан. Уэлсли стал преследовать Бхонсле, а Синдхия не захотел помочь своему недостойному союзнику. В решающей битве под Аргаоном армия Бхонсле была разбита, главная крепость Нагпура — Гавилгарх взята англичанами, и Бхонсле подписал в декабре 1803 г. в Деогаоне договор, по которому княжество Нагпур лишалось независимости, а Каттак, разъединявший территории Бенгальского и Мадрасского президентств, переходил к англичанам.
Тем временем Лейк во главе северной английской армии взял крепость Алигарх и, выиграв битву под Дели, вступил в этот город, а потом и в Агру. В этих сражениях войсками Синдхии командовали французские офицеры П. Перрон и Л. Буркэн. После боя они сдались англичанам (Перрон под Алигархом, а Буркэн под Дели). Командование армией Синдхии перешло к маратху Амбаджи Инглию. В решающем бою при Лас-вари (точнее, Насвари) маратхские войска сражались с огромным упорством, большая часть их полегла на поле битвы. Армия Синдхии, сражавшаяся на севере, была уничтожена. Все его земли севернее реки Чамбал были заняты англичанами. Амбаджи Инглия после этого изменил Синдхии и передал англичанам столицу и крепость Гвалиур. Синдхии пришлось 30 декабря 1803 г. заключить мирный договор в Сурджи-Анджангаоне, по которому он лишался своих владений, расположенных между реками Ганг и Джамна, а также Ахмаднагара и Бхаруча, отказывался от сюзеренитета над раджпутскими княжествами, в этой войне поддерживавшими англичан, и оплачивал содержание субсидиарного английского отряда, который, однако, должен был располагаться у границ владений Синдхии, но на британской территории. Старому, ослепленному рохиллами Великому Моголу Шах Аламу II англичане вернули трон в Дели. Никакой реальной властью он не обладал. Крепость и стольный город Гвалиур, имевший важное военное значение, должны были быть переданы радже небольшого раджпутского княжества Гохуд.
Когда силы Синдхии были сломлены, в январе 1804 г. англичане потребовали от Холкара вывода войск из Хиндустана и отказа от всяких претензий на взимание чаутха с этих земель. Холкар не согласился на эти требования и попытался заключить союз с Синдхией. Однако тот уже находился под контролем англичан.
В 1804 г. началась война против Холкара. Первоначально Холкару удалось разбить английское войско в узком горном проходе Мукунд-Дара и даже совместно с раджей Бхаратпура осадить Дели. Но взять укрепленный город он не смог и отступил. Тогда английская армия перешла в наступление, крепости Холкара пали одна за другой, раджа Бхаратпура заключил мир с англичанами, и Холкар бежал в Пенджаб.
Однако война с маратхами требовала больших средств, и акционеры Компании стали опасаться за свои дивиденды. Новый исполняющий обязанности генерал-губернатора Индии Дж. Барлоу (1805–1807 гг.) отдал Синдхии обратно Гвалиур, а Холкару — его владения к югу от реки Чамбал, надеясь, что они будут ослаблены враждой со своими вассалами — теми раджпутскими князьями, которые в прошлой войне помогали англичанам. Действительно, во владениях маратхов происходила междоусобная борьба. Синдхия и Холкар имели большие армии, но в казне их территориально урезанных княжеств не было достаточно средств для содержания этих войск. Поэтому воины-наемники жили почти исключительно за счет грабежа населения. Они совершали набеги на деревни и даже города, пытали, убивали людей, уничтожали все, что не могли взять с собой.
Разоренным крестьянам часто не оставалось ничего другого, как примкнуть к этим грабителям, которых именовали пиндари. Во главе пиндари стояли Амир-хан Рохилла, ранее военачальник Холкара, отличившийся в борьбе с англичанами в 1804 г., Карим-хан, также связанный с Холкаром, Читу, бывший военачальник Синдхии, и Васил Мухаммад, состоявший на службе у правителя Бхопала. Армии пиндари все увеличивались. В конце концов в опустошенных областях маратхских и раджпутских княжеств стал ощущаться недостаток продовольствия и фуража.
Английские колонизаторы не вмешивались в действия пиндари. Однако, когда в 1816 г. те напали на Северные сиркары, бывшие непосредственными владениями Компании, и налоговые поступления с этих областей сразу резко упали, английские власти решили покончить с пиндари. Предварительно англичане заставили в 1817 г. пешву подписать еще один договор в Пуне. Он отказался от главенства над маратхскими князьями, отдал англичанам провинцию Конкан и обязался все сношения с другими княжествами вести только через английского резидента. Нагпур также заключил субсидиарный договор с англичанами. Синдхия вынужден был подписать соглашение, обязывавшее его предоставить свои войска англичанам для борьбы с пиндари. Кроме того, он отказался на три года от сбора дани с раджпутских княжеств и отдал англичанам в залог крепости Асиргарх и Хиндия. Тем самым англичане подчинили себе всех маратхских князей и стали готовиться к выступлению против пиндари.
Однако, как только значительная часть английских войск ушла из Махараштры, маратхи Пуны восстали. К ним присоединился и Нагпур. Тогда англичане бросили против маратхов самую большую армию из тех, что действовали в Индии в период завоевания. В ней было 120 тыс. человек (в там числе 13 тыс. англичан) и 300 пушек. В битвах при Кхадки, Ситабалди, Нагпуре, Салпи Гхате, Аште и Сеони — всюду маратхи терпели поражение. В конце 1818 г. пешва сдался, и генерал-губернатор Индии лорд Мойра, получивший за победы над маратхами тогда учрежденный титул «Маркиз Хейстингс», решил уничтожить звание пешвы и покончить с этим символом единства маратхов. Территория всей Махараштры была присоединена ж Бомбейскому президентству, за исключением небольшого владения вокруг Сатары и Колхапура, которые передавались потомкам Шиваджи, не имевшим никакого политического влияния. Один из руководителей пиндари, Амир-хан, сразу согласился на роспуск своей армии, за что англичане «подарили» ему небольшое княжество Тонк, но остальные вожди пиндари пытались сопротивляться.
Несмотря на жестокую эпидемию холеры, вспыхнувшую в английской армии и унесшую 9 тыс. жизней, англичане продолжали преследование пиндари. Военачальники Холкара (сошедшего с ума) пытались оказать пиндари поддержку, но войска Холкара тоже потерпели поражение в крупном сражении под Махидпуром. После этого пиндари распались на мелкие отряды и постепенно были разбиты. Карим-хан сдался, и ему был пожалован джагир неподалеку от Горакхпура. Васил Мухаммад покончил с собой с английской тюрьме, а Читу погиб в джунглях.
Подчинением маратхов закончился основной этап завоевания Индии. Последняя военная кампания англичан — завоевание Пенджаба — произошла только через 30 лет.
Политика колониальных властей в Индии (конец XVIII — начало XIX в.)
С завоеванием Индии англичанами изменилось не только политическое, но и экономическое положение страны. В отличие от прежних завоевателей, которые оседали здесь и ассимилировались с местным населением, Англия, вставшая на путь капиталистического развития, рассматривала Индию как арену для извлечения богатств, вывозившихся затем в метрополию. Как ни менялись методы британской эксплуатации Индии, эта страна всегда оставалась для колониальных властей придатком метрополии.
Начавшийся еще в период завоевания вывоз богатств из Индии стал постоянной «экономической выкачкой» (есоnоmic drain), которая обескровливала Индию и превращала ее в нищую страну. Еще в XV в. Афанасий Никитин отмечал нищету индийского народа, но в колониальный период бедность населения стала еще более вопиющей. Первый при англичанах голод в Бенгалии в 1770 г. унес около 10 млн. жизней, и с тех пор голод, сопровождаемый нередко холерой, чумой и прочими бедствиями, стал периодически повторяющимся явлением.
Колониальная Индия не могла провести коренного улучшения своего экономического положения. Вся дальнейшая политическая история страны является историей борьбы за ее освобождение от колониальной зависимости.
В период завоевания англичане вывезли из Индии огромную «военную добычу», полученную путем разграбления казны разных индийских правителей и крупных феодалов. Так, после падения Серингапатама даже рядовые солдаты набивали свои ранцы драгоценными камнями. Когда английская власть была уже установлена, начался второй этап эксплуатации этой колонии. Основным источником колониального дохода стал земельный налог, взимаемый с крестьянства. Однако все попытки англичан ввести такую земельно-налоговую систему, которая привела бы к развитию сельского хозяйства, провалились. При всех введенных англичанами земельно-налоговых системах: постоянном землеустройстве в Бенгалии, райятвари в Южной Индии, маузаваре в Северной Индии или общинной системе в Пенджабе — колониальное государство все равно изымало максимально возможный земельный налог, и земледелец при полуголодной жизни не имел никаких средств для ведения рационального хозяйства. В феодальной Индии все системы сбора налогов были гибкими, налог снижался при стихийных бедствиях или сильном падении цен: не в интересах феодала было полное разорение его земель. При колониальном правительстве налог твердо фиксировался и его взыскивали, невзирая ни на какие неблагоприятные обстоятельства. Феодальные владетели в случае необходимости предоставляли своим крестьянам помощь (в Могольской Индии именуемую такави), необходимую для продолжения сельскохозяйственного цикла. Колониальные чиновники, естественно, не считали это своей заботой: их делом был сбор налогов. Поэтому в колониальной Индии положение земледельца было еще хуже, чем в феодальные времена.
Эксперименты английских властей, применявших три разных земельно-налоговых системы в поисках такой, которая давала бы наибольшие налоговые сборы, дорого обошлись индийскому крестьянству. Первой такой попыткой был закон о Постоянном землеустройстве Корнуоллиса.
В 1793 г. генерал-губернатор Бенгалии и Корнуоллис внезапно, вопреки советам высших чинов Калькутты, ввел свои закон о постоянном землеустройстве, в основных чертах проводивший в жизнь идеи Ф. Фрэнсиса о политике по отношению к заминдарам. По словам Корнуоллиса, его закон предусматривал «признание индийских заминдаров наследственными владельцами на вечные времена». Вместе с тем заминдары должны были вносить в казну 9/10 того земельного налога, который был ими собран в 1790 г., причем эта сумма тоже фиксировалась «на вечные времена» вне зависимости от действительно взимаемой ренты. В случае недоимки заминдарские владения могли быть проданы с молотка. Введением этого закона Корнуоллис стремился обеспечить на ближайшие годы высокие налоговые поступления в казну, а также создать классовую опору колониальному режиму среди местного населения, отказавшись в пользу заминдаров от доходов, связанных с ожидаемым развитием земледелия и ростом номинальной суммы ренты.
Однако на деле закон ликвидировал феодальные крестьянские права на землю, закрепив ее как частную собственность заминдаров. При продаже заминдарского имения (так теперь обозначалась территория, с которой раньше заминдар собирал налоги) все существовавшие прежде «соглашения между заминдаром и земледельцами» о размере ренты (так английские чиновники называли индийское обычное право, регулировавшее величину ренты, следуемой заминдарам) считались расторгнутыми, новый заминдар имел право повышать ренту. По словам Маркса, «Корнуоллис и Питт осуществили искусственную экспроприацию бенгальских земледельцев»[14]. Полностью ликвидировав существовавшие ранее владельческие права крестьян на землю, закон Корнуоллиса препятствовал введению какого-либо улучшения методов крестьянского хозяйствования, так как это привело бы лишь к повышению ренты. Бенгальское сельское хозяйство деградировало, а бенгальский крестьянин стал одним из самых нищих в Индии.
Нередко заминдары продавали право сбора арендной платы субарендаторам, которые в свою очередь перепродавали его за большую сумму. Широко известен пример раджи Бурдвана — самого крупного заминдара Бенгалии. На его землях образовалась иерархия из пяти-шести субарендаторов, каждый из которых сдавал взятую им в аренду землю другому за большую арендную плату. Так образовалась длинная цепочка субарендаторов, причем их права закреплялись по наследству.
Средства, полученные от феодальной эксплуатации крестьян, индийские заминдары расходовали обычным для феодалов образом, т. е. растрачивали на непроизводительные затеи (развлечения, содержание свиты и т. п.). Английские чиновники сообщали в начале XIX в.: «Доход заминдара идет на содержание бездельников и прихлебателей: на слуг и стражников, певиц и танцовщиц, на многолюдные обеды окрестным заминдарам и угощения брахманам — все на потребление, ничто не идет на нужды производства… Едва ли имеется хоть одна деревня, в которой заминдар или откупщик тратит деньги на усовершенствования».
Однако при крайней нищете крестьян заминдарам не всегда удавалось собирать с них достаточные суммы, чтобы покрыть фиксированный земельный налог. В результате принудительная продажа с аукциона заминдарских имений за невзнос налогов стала массовым явлением. Покупали эти земли по дешевке индийцы — агенты Ост-Индской компании, судейские чиновники, влиятельные ростовщики. Создался новый слой заминдаров, живших в городах, эксплуатировавших крестьян старыми, феодальными методами и видевших в заминдарстве лишь столь же выгодный способ вложения капитала, как и ростовщичество.
К. Маркс писал об этом: «Последствия этого «землеустройства»: ближайший результат этого грабежа «общинной и частной собственности» крестьян: целый ряд восстаний крестьян против октроированных (навязанных им) «лэндлордов»; в некоторых местах изгнание земиндаров, а вместо них собственником выступает Ост-Индская компания; в других местах — обнищание земиндаров и принудительная или добровольная продажа их имений для уплаты налоговых недоимок и частных долгов. Поэтому большая часть земельных владений провинции перешла в руки нескольких городских капиталистов, имевших свободные капиталы и охотно помещавших их в землю»[15].
Разорение бенгальского крестьянства побуждало его к вооруженным выступлениям. Иногда восставших крестьян возглавляли лишенные своих земель прежние заминдары. В таком случае восставшие крестьяне пользовались поддержкой всей округи и движение принимало ярко выраженный национально-освободительный характер. Таковы были, например, выступления в 1795 г. в Панчете, где прежний заминдар совместно с крестьянами три года препятствовал водворению нового заминдара, пока не был снова восстановлен в своих правах. Такие же события произошли в 1798 г. в Райпуре и в 1799 г. в Баласоре. В 1799–1800 гг. крестьяне восстали против обложения их земель новым налогом, захватили несколько местечек и деревень и грозили ворваться в город Миднапур. Налог был отменен, и принудительная распродажа имений приостановлена. Эти восстания возникали стихийно, носили локальный характер и поэтому быстро подавлялись. Однако они свидетельствовали о тяжелом положении, в котором оказалось крестьянство (а также старые феодальные роды) в результате введенной Корнуоллисом земельно-налоговой системы.
Введением постоянного землеустройства английские колонизаторы юридически оформили процесс хозяйственных изменений, который начался в связи с завоеванием Бенгалии. Английские завоеватели лишили политической власти господствовавший класс феодалов и стали приспосабливать социально-экономический строй феодальной Индии к потребностям капиталистической метрополии.
В конце XVIII в. на землях Мадрасского президентства англичане тоже ввели систему постоянного землеустройства; однако на территории, захваченной у Майсура, колонизаторы не собирались закреплять земли за теми феодалами, которые боролись против них. Поэтому там в 1793 г была введена другая земельно-налоговая система, получившая впоследствии название «райятвари».
В 1818–1823 гг. эта система распространилась на те земли Мадрасского президентства, где еще не было введено постоянное землеустройство.
По системе райятвари английские колонизаторы признавали землевладельцами не заминдаров, а мирасдаров (т. е. полноправных общинников), а также вое категории крестьян, которые хотя и не имели прав мирасдаров, но платили земельный налог непосредственно государству. Еще до прихода англичан в некоторых местах из мирасдаров выделилась феодализирующаяся верхушка, а иногда вся деревня попадала под власть одного мирасдара. Он собирал с деревни земельный налог сначала в пользу государства, а затем и в свою собственную и становился тем самым мелким помещиком, земля которого превращалась англичанами в частную земельную собственность. Низшие, неполноправные слои деревни (основная часть «пришлых» крестьян, рабы и ремесленники из неприкасаемых), которых ранее по местным обычаям нельзя было сгонять с земли, пока они исправно выполняли свои обязанности и платили общинной верхушке ренту со своих участков, теперь лишались в большинстве случаев прав на землю и становились бесправными арендаторами-издольщиками. Арендную плату с их участка всегда можно было повысить, а их самих в любой момент согнать с земли.
По системе райятвари выгоны и пустоши, принадлежавшие ранее общине, были экспроприированы государством. Крестьяне лишались возможности бесплатно пасти свой скот и собирать кустарник на топливо. На основе колониальной государственной собственности на землю английские власти стали рассматривать райятов как своих «бессрочных арендаторов», с которых они были вправе требовать любую арендную плату, т. е. облагать любым земельным налогом. На практике это выразилось в установлении ежегодного земельного налога в размере максимальной суммы, которую индийский крестьянин мох выплатить только при наиболее благоприятном стечении обстоятельств. По данным мадрасского налогового ведомства, первые же попытки введения райятвари «почти в каждом случае сильно увеличили размер требуемого земельного налога». Крестьяне фактически не могли столько платить. Недоимки все росли. В течение всего XIX в. при каждом пересмотре ставок земельного налога английским властям приходилось списывать недоимки и снижать налог.
По признанию английских властей в Индии, «вся история взимания земельного налога с 1818 по 1855 г. и позднее была историей настойчивых и справедливых требований о сильном снижении ставок земельного налога и о списании недоимок… Это было вызвано чрезмерным земельным налогом, возлагаемым на райятов». Главное различие между бенгальской системой и райятвари заключалось в том, что в Бенгалии частными земельными собственниками были признаны помещики, а при райятвари — в основном крестьяне. Однако, хотя на юге Индии крестьянин был признан частным земельным собственником, земля для него потеряла ценность. Это было результатом того, что английская буржуазия извлекала колониальную прибыль, эксплуатируя индийское население феодальными, а позднее полуфеодальными методами.
В районах Центральной Индии, завоеванных Ост-Индской компанией во время шин с маратхами и выделенных в так называемые Верхние провинции в составе Бенгальского президентства (ныне Уттар Прадеш и Мадхья Прадеш), была введена система, получившая название «маузавар» или «малгузари». Особенностью ее было то, что фискальной единицей и владельцем земли считалась деревенская община в целом. Но налог раскладывался на каждого общинника в отдельности, и при нарушении хотя бы одного срока внесения налога даже одним общинником принудительно распродавались земли всей деревни. Скупали их обычно судейские или налоговые чиновники, таким образом превращавшиеся в заминдаров, отличавшихся от бенгальских только тем, что суммы, которые они должны были вносить в казну, периодически пересматривались и увеличивались.
Английское господство в первую очередь привело к упадку старых феодальных родов, к роспуску феодальных армий, многочисленной феодальной свиты, слуг, к изменению всего того образа жизни, к которому феодальные слои Индии привыкли в течение столетий. Это отразилось на положении многочисленных ремесленников. которые обслуживали феодальные круги. Так, в Бенгалии пришла в упадок Дакка, население которой специализировалось на изготовлении дорогих и тонких сортов тканей. Те ремесленники, которые не уходили в деревню, попадали в тяжелую кабалу к Компании, поскольку и в Бенгалии, и на юте им запрещалось отдавать произведения своего ремесла какому-либо частному купцу. В 90-е годы XVIII в. в Бенгалии среди ткачей имели место смертельные случаи от побоев, которые наносили агенты Компании. За невыполнение недельного задания служащие Компании бросали ткачей в заключение без воды и питья.
До начала XIX в. из Индии еще вывозили ткани в Англию, но это делала не Компания как организация, а отдельные ее служащие в качестве частных торговцев. С начала XIX в. вывоз в Англию индийских тканей вообще прекратился и был заменен вывозом пряжи для английских ткацких фабрик. В Бенгалии также в конце XVIII в. сократилось разведение шелковичных червей, производство селитры и соли. На фоне общего упадка ремесла и резкого сокращения числа ремесленников единственной новой отраслью производства, возникшей в Бенгалии при англичанах и дававшей занятие рабочим, было судостроение на Калькуттской верфи. Управление его находилось целиком в руках англичан. Строились там главным образом суда для торговли с Китаем. Захват всех экономических позиций Компанией привел к вытеснению индийцев из крупной торговли и монетно-вексельного дела.
Условия в сельском хозяйстве, ремесле и торговле в Южной Индии несколько отличались от тех, что создались в Бенгалии. На юге Индии уменьшился общий размер посевных площадей, особенно под техническими культурами, в связи с войной, разрухой, а также заброшенностью системы ирригации, построенной еще до англичан. Что касается положения ремесленного населения, то методы угнетения ткачей в Южной Индии были не столь суровы, как в Бенгалии, так как до 1818 г. вокруг Мадрасского президентства были независимые индийские владения, куда ремесленники могли бежать. В торговле в связи с роспуском многочисленных феодальных армий падало значение биринджари (банджара) — маркитантов, снабжавших индийские войска продуктами питания и перекупавших военную добычу. Мадрасские купцы из касты четти и из среды джайнов постепенно превращались в компрадоров и агентов английских купцов, а к концу XVIII в. большую роль среди торговцев и ростовщиков стали играть парсы из Бомбея. Англичане в Мадрасе не смогли столь решительно, как в Бенгалии, вытеснить индийцев из крупной торговли и из области кредита и финансирования торговли.
Бомбей вплоть до конца маратхских войн был небольшим английским владением, и выкачку товаров для экспорта англичане могли осуществлять лишь с помощью гуджаратских купцов, утвердившихся в маратхских землях. Заинтересованность англичан в компрадорских услугах гуджаратских (а позднее и марварийских) посредников побуждала предоставлять им довольно выгодные условия сотрудничества. Несмотря на то что после английского завоевания маратхских владений гуджаратские купцы потеряли выгодные операции с откупом и переводом налогов в Махараштре, они усилили свою активность в других областях. Они эксплуатировали и закабаляли крестьян, были партнерами английских фирм, доставляли по контрактам сельскохозяйственные и ремесленные товары на экспорт, снабжали население Бомбея и английскую армию. Позднее (в первой трети XIX в.) гуджаратские купцы стали посредниками по продаже английских товаров на местных индийских рывках, экспортировали в Китай опиум из Мальвы, а в Англию — хлопок и строили на своих верфях корабли. У бомбейских компрадоров скапливались весьма крупные капиталы и в результате создавались благоприятные условия для роста новых торговых домов. Вексельное дело вплоть до 40-х годов XIX в. оставалось в руках индийцев.
По мере того как Индия становилась колонией, политика Компании стала все более определяться результатами борьбы за участие английской промышленной буржуазии в (Колониальных прибылях. Это нашло свое выражение в растущей роли парламента в управлении Индией. Хартия Компании возобновлялась примерно (каждые 10 лет. Это сопровождалось ожесточенной политической борьбой в Англии.
Впервые вмешательство парламента в дела Компании непосредственно выразилось в 1773 г. в акте об управлении Индией. Согласно этому акту, не Компания, а корона назначала генерал-губернатора, членов Бенгальского Совета и Верховного суда в Калькутте. В 1784 г., при очередном пересмотре хартии, против Компании выступили купцы, которым монополия Компании преграждала доступ в Индию, земельная аристократия, возмущавшаяся политическим влиянием «набобов» (так называли прибывших из Индии с награбленными богатствами и накупавших себе «гнилые местечки» в парламенте), партия вигов, считавшая, что тесная связь Компании и короны угрожает основам английских свобод, а также прогрессивные элементы в Англии, отмечавшие, что Компания держится взяточничеством и насаждает продажность в стране. Выдвинутый вигами билль Фокса был, однако, провален, и сам У. Дж. Фокс на посту премьера был заменен В. Питтом.
Принятый парламентом акт Питта 1784 г. создавал видимость неизменности власти Компании, в действительности же важнейшие проблемы управления Индией перешли в основном к назначаемому кабинетом министров Контрольному совету, который стал постепенно превращаться в своего рода ведомство по делам Индии. Однако право назначения на все гражданские и военные должности (за исключением посылаемой в Индию английской армии) оставалось за директорами Компании.
Виги, потерпевшие поражение в 1784 г. при отклонении билля Фокса, решили в отместку привлечь к суду Уоррена Хейстингса. Суд начался в 1788 г. в палате лордов, в торжественной обстановке и тянулся восемь лет. Обвинителями выступали лучшие ораторы Англии Э. Берк и Р. Шеридан, а материал им поставлял Фрэнсис, хорошо знавший неприглядные стороны деятельности Компании в Индии. Хейстингс обвинялся в жестокости, несправедливости и коррупции. По существу главным обвиняемым была Компания. Помимо воли инициаторов суда приведенные на суде материалы вскрыли методы хозяйничанья английских завоевателей в Индии и эксплуатации индийского народа в эпоху первоначального накопления.
Однако именно поэтому английская буржуазия, пожинавшая плоды колониальной эксплуатации Индии, не могла вынести Хейстингсу и Компании обвинительный приговор. Осуждение Хейстингса было бы осуждением английской политики завоевания и грабежа в Индии.
В дальнейшем вопрос об управлении Индией стал предметом парламентской борьбы при пересмотре хартии Компании в 1813 г. В это время были уже завоеваны Майсур и основные маратхские владения, закончена вторая англо-маратхская война и созданы предпосылки для эксплуатации Индии как рынка сбыта. Поэтому вся английская буржуазия в целом выступала против торговой монополии Ост-Индской компании. Акт 1813 г., не затрагивая привилегий Компании в деле управления Индией, отменил торговую монополию Компании, за исключением торговли чаем с Китаем. В то же время была усилена роль Контрольного совета как органа парламентского надзора над политической деятельностью Компании. Таким образом, Индия все более начала превращаться в колонию не Компании, а всей английской буржуазии.
Дальнейшие перемены в положении Компании произошли в 1833 г. Акт 1833 г., принятый по инициативе правящей партии вигов, оставил за Компанией право управления Индией, но поставил ее под дальнейший правительственный контроль, введя в Бенгальский совет назначаемого короной чиновника, специально занимавшегося разработкой законодательства для всей Индии. Первым таким чиновником был либеральный историк Англии Дж. Маколей (1800–1859). Однако выработанный им уголовный кодекс так и не был введен в жизнь.
Аппарат колониального угнетения Индии создавался постепенно, без коренной ломки. Когда торговая Компания стала фактически правительством Индии и перед ней возникли совершенно новые задачи, она не создала нового механизма для решения этих задач, а стала приспосабливать старый. Торговый аппарат постепенно превращался в чиновно-бюрократический аппарат управления огромной страной. По своей структуре он был громоздким, неповоротливым, а в ряде случаев просто становился помехой управления. Несмотря на строгое регламентирование всех функций, он давал полный простор произволу колониальной бюрократии и поглощал, кроме того, колоссальные средства. Органы управления Компанией находились как в Индии, так и в Англии. Во главе Компании в Англии стоял Совет директоров, избираемый собранием акционеров, имевших от одного до четырех голосов каждый в зависимости от ценности акций, которыми он владел. Например, в 1832 г. 474 крупных акционера вершили все дела, обладая более чем половиной всех акции Компании. Маркс отмечал, что «Совет директоров является не чем иным, как подчиненным органом английских денежных магнатов»[16]. Важным источником доходов, а также влияния директоров Компании было право патронажа. Директора предоставляли должности за деньги, за политическое влияние, за место в парламенте. Совет директоров подразделялся на комиссии, которые пересылали в Индию подробнейшие распоряжения по всем важным вопросам колониальной политики и ответы на послания Совета президентств.
Вся эта сложная машина управления Индией была крайне громоздка и медлительна. Письма из Индии приходили в Англию через шесть — восемь месяцев после их отправки, а ответ откладывался на несколько месяцев, а то и лет, пока вопрос проходил все стадии рассмотрения в Совете директоров и в Контрольном совете и улаживались разногласия между этими двумя инстанциями. За это время положение в Индии могло радикально измениться. Поэтому-то фактически все текущие вопросы целиком решались губернаторами президентств Бенгалии, Мадраса и Бомбея и советами при них.
Каждое президентство имело право вести самостоятельную переписку с Советом директоров и издавать свои решения, которые по одобрении их Верховным судом Индии имели силу закона на территории данного президентства. Таким образом, в Бенгалии, Мадрасе и Бомбее действовали разные законы. Это создавало много неудобств в торговых, промышленных и других гражданских делах. Английская же буржуазия требовала единства законов для всей британской территории в Индии. Конечно, все высокие посты предоставлялись англичанам. Индийцев брали лишь на низовые должности.
Важнейшим элементом колониального аппарата власти была сипайская армия. С помощью этой армии англичане завоевали Индию, с ее же помощью на новом этапе держали страну в узде. Численность армии в 1830 г. составляла 223,5 тыс. человек. После третьей англо-маратхской войны 1817–1819 гг. в Индии 30 лет не велось войн; в войнах же за пределами страны принимала участие только небольшая часть индийской армии. Однако англичане не расформировали сипайских полков, которые исполняли фактически полицейские функции. Иногда они использовались колонизаторами при сборе налогов, а чаще для подавления всяких «беспорядков», т. е. выступлений против британской власти в Индии.
Большое значение в аппарате угнетения Индии имела также судебная система, пронизанная взяточничеством и коррупцией. Свидетельские показания, игравшие в процессе суда большую роль, в Индии легко покупались и вынуждались. В гражданских делах большим злом была судебная волокита, тянувшаяся Много лет, а между тем нечеткость определения или отрицание владельческих прав крестьян порождали многочисленные жалобы. Судебная система содействовала распаду общины, поддерживая чужака, купившего участок в деревне и не подчиняющегося общинному распорядку, а также произвол назначенного властями в сельском районе полицейского чиновника, которого крестьяне боялись больше, чем разбойника. Эта английская политика разрушения общинных порядков и поощрения частного землевладения приводила к росту эксплуатации крестьянства.
Экономическое развитие Индии в первой половине XIX в.
После укрепления позиций промышленной буржуазии в Англии экономическое развитие Индии все больше направлялось интересами английской буржуазии. Индия стала постепенно превращаться в рынок сбыта английских товаров и рынок сырья для английской промышленности.
Таможенная политика Англии при помощи низких пошлин поощряла английский экспорт в Индию, а посредством высоких пошлин препятствовала импорту индийских ремесленных товаров в Англию. В то время как при ввозе в Индию с английских тканей бралась пошлина в 2–3,5 %, при импорте индийских тканей в Англию пошлина составляла 20–30 %. В результате Индия из страны, экспортирующей ткани, превратилась в страну, импортирующую их. То же происходило и с другими товарами. Например, таможенная политика англичан делала выгодным даже ввоз в Индию стали, получаемой англичанами из Швеции и России, в то время как небольшой литейный завод, основанный в 1833 г. английским инженером в Порто-Ново, несмотря на наличие самых благоприятных условий (открытая разработка, большой лесной массив, близость порта и т. п.), оказался нерентабельным и через несколько лет закрылся. Точно так же было прекращено судостроение в Калькутте, так как суда, там выстроенные, могли конкурировать с английскими. Лишь в Бомбее, где судостроение находилось в руках парсов, связанных с Компанией, и обслуживало торговлю Компании с Китаем, оно продолжало процветать до середины XIX в.
Хотя английские ткани в Индии продавались дешевле индийских, к середине XIX в. они пользовались широким спросом только в городах и некоторых близлежащих к портам сельских местностях. Индийские ремесленники, которым некуда было податься, вынуждены были продавать свои изделия по такой же цене, как и цена английских фабричных товаров. Это резко снизило жизненный уровень ремесленников: в Мадрас-оком президентстве, например, с 1815 по 1844 г. чистый доход ткача сократился на 75 %. В 20-е годы начался ввоз в Индию английской фабричной пряжи, и в середине века ее ввоз составлял уже 1/6 всего импорта хлопчатобумажных товаров в Индию. Усилилось также закабаление ткачей торговцами-ростовщиками, доставлявшими теперь ткачу пряжу. Например, в 1844 г. 60 % ткачей находилось в долговой кабале у торговцев.
Используя и усиливая феодальные методы эксплуатации крестьянства, англичане могли выкачивать сырье из мелких крестьянских хозяйств практически без всякого предварительного вложения капитала. Возможно, поэтому в Индии не привилось плантационное хозяйство (если не считать плантаций, возникших в середине XIX в. в малонаселенных горных районах Ассама). При закупке опийного мака и индиго широко применялась система принудительной контрактации, которая по существу превращала крестьян, выращивавших эти культуры в своем хозяйстве, в крепостных. «Индиговые плантаторы» закабаляли крестьян авансами, а потом забирали у них весь урожай по произвольно установленной и столь низкой контрактационной цене, что те так никогда и не могли расплатиться со своими кредиторами. Долги родителей переходили к детям. Каждый плантатор держал банды головорезов, которые следили за крестьянами и в случае бегства возвращали их или же похищали крестьян, работавших на соседних плантациях. Ответом на эти методы беззакония, грабежа и насилия были непрерывные «индиговые бунты», продолжавшиеся с 80-х годов XVIII в. до конца XIX в. и порой оканчивавшиеся победой, пока изобретение химических красителей не сделало возделывание индиго нерентабельным.
В конце 20-х годов в Бихаре английские предприниматели стали побуждать крестьян к увеличению посевов сахарного тростника, в Бераре в то же время Компания попыталась ввести культуру длинноволокнистого хлопка, в Бенгалию завезли гусениц шелкопряда из Италии, в Майсуре стали выращивать кофе и табак. Однако все эти попытки приспособления Индии к роли поставщика более высококачественного сырья мало что дали по причине низкого уровня жизни крестьянства, неспособного в силу этого менять традиционный способ хозяйствования. Индийскому земледельцу нередко приходилось продавать свою продукцию для уплаты налогов и ренты независимо от стоимости ее производства. В 20-е и 30-е годы ж связи с массовым пересмотром документов на владение необлагаемыми участками была повышена общая сумма налогов (в Мадрасском и Бомбейском президентствах, а в Бенгалии повысилась рента, поскольку заминдары стали выступать в деревне также в качестве ростовщиков и изымать зерно в уплату процентов по долгам. Недаром в первой половине XIX в. голод семь раз поражал разные области страны и унес примерно 1,5 млн. жизней.
Возникновение экономических связей Индии с мировым рынком привело к росту портовых городов и к усилению торговых взаимоотношений между ними и внутренними районами страны. К середине XIX в. в Индии были проложены первые железные дороги и созданы обслуживавшие их ремонтные мастерские, возведены новые портовые сооружения, началось строительство телеграфа, была улучшена почтовая связь, восстановлены старые и кое-где построены новые оросительные каналы. Тем самым создавались, особенно в период генерал-губернатора Дж. Дальхузи (1848–1856 гг.), предпосылки для ускоренного освоения Индии промышленным капиталом. В самой Индии среди индийской компрадорской буржуазии появились, главным образом в Бомбее и Калькутте, новые торговые дома, обладавшие миллионными капиталами и ведущие свою купеческую и банковскую деятельность на европейский лад.
30—50-е годы положили начало зарождению индийской промышленной буржуазии, причем первые мануфактурные предприятия возникали почти одновременно с первыми фабриками — английской джутовой вблизи Калькутты, индийских хлопчатобумажных в Бомбее. Однако зарождение промышленной буржуазии происходило медленно и с трудом. Несмотря на вовлечение Индии в мировую торговлю и рост новых экономических связей, уровень товарно-денежных отношений и товарного производства в сельском хозяйстве в целом был еще низок. К тому же этот уровень был неравномерным: развитие товарно-денежных отношений в Бенгальском президентстве, уже почти сто лет находившемся под властью англичан, и даже в остальной Северной Индии, выделенной в 30-е годы в особую провинцию, именовавшуюся Северо-Западные провинции, происходило быстрее, чем во внутренних районах Бомбейского и особенно Мадрасского президентств.
В целом экономическая политика колониального правительства в Индии отличалась двойственностью: с одной стороны, поощрялось развитие новых экономических районов, новых средств связи, происходил распад сельской общины, с другой — усиливалась по существу феодально-налоговая эксплуатация крестьянства и укреплялась частная собственность землевладельцев, сдающих свою землю в издольную аренду и вводящих по существу кабальные способы закрепощения крестьян. С одной стороны, превращение Индии в аграрно-сырьевой придаток Англии объективно создавало почву для возникновения в стране капиталистического производства, с другой — сохранение разного рода феодальных пережитков и препятствия, воздвигаемые на пути развития национального производства, тормозили развитие индийской экономики.
Окончательное завоевание Индии
Во второй половине XVIII в. Пенджаб находился в стороне от тех событий, которые определили дальнейшую судьбу Индии. В то время на территории Пенджаба находилось 12 сикхских княжеств-мисалов, которыми правили сардары, бывшие военные руководители сикхов во время войн с Моголами и афганскими завоевателями. Весьма незначительная часть земель Пенджаба сохранилась в руках местных мусульманских и индусских феодалов, уцелевших во время сикхского восстания.
Каждый мисал был независимым княжеством, хотя считалось, что все мисалы составляли единое целое — владения сикхской хальсы, т. е. общины (от арабского слова «халиса» — чистая). Постепенно это слово стало приобретать и другое значение: хальсой стали называть руководство армии. Впоследствии армейская хальса стала противостоять сикхским князьям. Сардары правили независимо и объединялись лишь для совместных походов, предварительно обсуждавшихся на совете вождей.
Поскольку во главе мисалов стояли сикхские феодалы, мисалы все больше стали превращаться в обычные индийские княжества. По существу с 1765 по 1799 г. в Пенджабе происходила ожесточенная борьба сардаров за власть и расширение владений за счет соседних княжеств. В этом соперничестве и в сопротивлении афганскому правителю Заман-шаху, несколько раз вторгавшемуся в Индию в самом конце XVIII в., возвысился мисал Сукарчакья, во главе которого с 1797 г. стоял Ранджит Сингх. Овладев в 1799 г. Лахором, Ранджит Сингх (1799–1839 гг.) принял титул махараджи и в течение ряда лет вел борьбу за объединение под своей властью всего Пенджаба. Крестьяне охотно присоединялись к армии Ранджита, так как страдали от междоусобной борьбы сардаров и к тому же опасались Компании.
К 20-м годам в Пенджабе возникло сильное сикхское государство Ранджит Сингха. Земли сардаров были объявлены государственной собственностью, а расположенные в центре Пенджаба — доменом Ранджита. Распространив свои завоевания на Кашмир и часть афганских земель, Ранджит Сингх мог на этих территориях раздавать джагиры за обязательство военной службы, а часть земель отдать откупщикам за крупный залог. Располагая большими средствами, Ранджит смог ослабить (налоговый гнет и при этом провести под руководством французских офицеров, большей частью бывших командиров Наполеона, реорганизацию армии по европейскому образцу. В основе армии была пехота из крестьян-общинников, выносливых и обладавших высокими боевыми качествами.
Объединение Пенджаба способствовало развитию ремесла и торговли, особенно в местностях, где проходили караванные пути, хотя во внутренних районах по-прежнему господствовало натуральное хозяйство.
После смерти Ранджита начался распад государства: крупные джагирдары и наместники (в первую очередь Мултана и Кашмира) стремились отделиться, в центре происходила борьба за власть между различными феодальными группировками, на троне сменялись один за другим разные махараджи, пака в 1844 г. не был возведен на престол малолетний сын Ранджита — Далип Сингх. В этой борьбе за власть погибли крупнейшие сикхские военачальники.
На политическую арену выступила армия сикхского государства и через полковые комитеты (панчаяты) стала оказывать решающее влияние на управление страной. Панчаяты фактически захватили бразды правления, но командовали армией, хотя и под их контролем, все же сикхские военачальники-феодалы. Большое влияние среди воинов сикхской армии имело религиозно-реформаторское учение секты намдхари (принявшие имя божества), или куки (крикуны). Намдхари призывали вернуться к первоначальному, пуритански-демократическому сикхизму и выступали против роскоши сикхской знати. Стремясь освободиться от влияния панчаятов, пенджабские феодалы стали провоцировать войну с Компанией.
Ост-Индская компания, потерпевшая поражение в войне за завоевание Афганистана в 1839–1842 гг., решила восстановить свой престиж путем завершения завоевания Индии. В 1843 г., после битвы с эмирами Синда у Хайдарабада (на реке Инд), Синд был аннексирован. В Верхнем Синде введена система райятвари, а в Нижнем — собственниками земли были признаны заминдары. Аннексия Синда являлась для англичан подготовкой еще одного плацдарма для нападения на Пенджаб.
В 1845 г. англо-индийские власти объявили войну сикхам. Сикхская армия храбро сражалась в битвах при Мудки и Фирузшахе в 1845 г. и при Собраоне в 1846 г., но ее каждый раз предавали феодалы-военачальники, в решающий момент уводившие свои войска или спасавшиеся бегством. В результате Пенджаб был захвачен, сикхское государство потеряло ряд важных областей.
Опасаясь восстания, англичане по-прежнему считали Далип Сингха главой государства, хотя власть его регентского совета распространялась только на Лахорскую область и Пешавар. Воинственным сикхским крестьянам была сделана уступка, земельный налог несколько снижен и отменены абвабы, которые взимали сикхские сардары. Однако попытка сместить наместника Мултана и ввести туда английский отряд вызвала в 1848 г. восстание, которое перекинулось на северо-западную окраину Пенджаба. В сражениях при Чилианвале и Гуджрате победили английские войска, хотя и с большими потерями. Пенджаб был аннексирован. Княжество Джамму и Кашмир отдали бывшему военачальнику и крупному джагирдару Ранджита догра-ражпуту Гуляб Сингху, признавшему себя вассалом Компании.
В первые годы после завоевания Пенджаба англичане не меняли строя сельских общин, признав, однако, за состоятельными арендаторами общинной земли права так называемой защищенной аренды (т. е. права на постоянную обработку участка при условии уплаты прежней арендной платы). По всему Пенджабу натуральный налог был заменен денежным, что заставило землевладельцев продавать свою продукцию на рынке, привело к падению сельскохозяйственных цен, к ухудшению положения крестьянства и к росту влияния ростовщиков. Сикхские феодалы, за которыми были закреплены их владения, оказались опорой английских колонизаторов.
Антиколониальные выступления
Колониальные власти были настолько уверены в прочности английского господства в Индии, что решили постепенно ликвидировать индийские княжества, организовав непосредственное управление всей индийской территорией. Одним из средств достижения этой цели было введение «доктрины выморочных имений», по которой при отсутствии сыновей приемные дети князей не признавались наследниками. В 1848–1858 гг. таким путем были ликвидированы княжества Сатара, Нагпур, Джханси, Самбалпур и др. После смерти раджи Танджура и наваба Карнатика (Арката) эти титулы были вообще упразднены. Для погашения долгов низама Хайдарабада у княжества был отнят Берар — наиболее развитая хлопководческая область. С 1831 г. княжество Майсур находилось под непосредственным управлением британской администрации, хотя раджа получал пенсию, а потомкам пешвы Баджи Рао II выплата пенсии была превращена. Наконец в начале 1856 г под предлогом плохого управления было ликвидировано княжество Ауд.
При ликвидации бывшие князья распускали двор. В результате теряли источник дохода представители княжеской администрации, разорялись ремесленники, обслуживавшие знать и отряды княжества, повышался налог и ухудшалось положение крестьян, поскольку английское правительство уже не делало скидок в случае неурожая и не предоставляло такави. Наконец, низведение владетелей до статуса простых британских подданных затрагивало и национальные чувства индийцев. Поэтому недовольство зрело в широких слоях индийского населения, и нередко крестьянские выступления возглавлял, бывший феодал. Еще одним источником недовольства было отношение колониальной администрации к индийским племенам, большинство которых раньше не платили налогов, а несли военную и сторожевую службу, охраняя безопасность дорог. Англичане сочли эту выполняемую племенами функцию излишней и ввели налоги на их участки. Ответом были прокатившиеся по всей Индии восстания племен.
В течение всей первой половины XIX в. в разных районах Индии не прекращались антиколониальные выступления крестьянства, племен и ущемленных феодалов. С начала XIX в. в Северных сирках против английского господства упорно боролись феодалы-палаяккары, и в 1801–1805 гг. туда одна за другой направлялись английские карательные экспедиции. Подавленное было там восстание вспыхнуло опять в 1813–1814 гг. и в 1831 г. На подавление этого последнего восстания потребовалось несколько лет.
В 1807 г. восстанием была охвачена вся Делийская область. В 1814 г. в Тапа Манире (около Варанаси) крестьяне-раджпуты с оружием в руках добились отмены продажи деревни «чужаку». В 1817–1818 гг. крестьянство Ориссы под руководством местного феодала поднялось против введения налога на не облагавшиеся ранее крестьянские военные наделы. В 1826–1829 гг. в дистрикте Пуны произошло восстание племени рамуси, к которому примкнули воины бывших маратхских армий. Властям пришлось предоставить им малооблагаемые участки. В 1830–1831 гг. английские войска были введены в княжество Майсур для подавления крестьянскою восстания в районе Беднура, вызванного увеличением налога. В 1835–1837 гг. происходило восстание в Гумсуре (Мадрасское президентство) против конфискации имения местного феодала за недоимки и установления непосредственного британского управления. В 1842 г. по той же причине вспыхнуло восстание в Сагаре. В 1846–1847 гг. под руководством местного палаяккара восстали крестьяне в Карнале. В 1848 г. поднялись рохиллы в Нагпуре. Крупное восстание против повышения англичанами налога для уплаты княжеской дани вспыхнуло в 1844 г. в соседних княжествах Бомбейского президентства — Колхапур и Сантавади. В 1852 г. в том же президентстве восстали крестьяне княжества Хандеш в связи с проведением кадастра земель и повышением при этом земельного налога.
В это время происходили также выступления племен, заставлявшие колонизаторов вести изнурительные и трудные «малые войны». Таковы были восстания племени хосов в Чхота Нагпуре (Бенгальское президентство) в 1831–1832 гг. В Бомбейском президентстве был ряд восстаний: бхилов в 1818–1831 гг., коли в 1824 г., а также восстания крестьян в Киттуре в 1824 и 1829 гг. и непрерывные волнения в Каче в 1815–1832 гг. Племя коли опять восстало в Шахьядри в 1839 г. и в 1844–1846 гг. В других местах Индии происходили аналогичные волнения: в 1820 г. было восстание меров в Раджпутане, в 1846 г. восстали кханды в Ориссе, в 1855 г. поднялись санталы в Бихаре.
Происходили в Индии и городские волнения, обычно вызывавшиеся введением новых налогов. Они, как правило, принимали форму хартала (т. е. своего рода всеобщей стачки). Таков был хартал в Бенаресе в связи с новым налогом на дома и в Барейли в 1816 г. ввиду введения новых полицейских сборов. Наиболее упорными были те крестьянские восстания, которые возглавлялись организациями, иногда довольно разветвленными и долго готовившимися к выступлению. Обычно такие организации проповедовали какое-то сектантское учение и призывали к борьбе с «неверными» (англичанами). Так, в Бомбейском президентстве в 1810 г. восставшими махдистами бохра, которых возглавил бывший военачальник Абд-ур-рахман, был захвачен форт около Сурата. Абд-ур-рах-ман провозгласил себя махди (мессией).
Серьезнее и длительнее было движение ваххабитов — секты, основанной в Индии Сайид Ахмадом Барелви (1786–1831 гг.), бывшим военачальником Холкара. Он проповедовал священную войну с «неверными», захватившими власть в Индии. Эта проповедь находила отклик в среде мусульманского крестьянства Бенгалии и Бихара, а также городских ремесленников и мелких лавочников. Ваххабиты не только готовились к борьбе с англичанами, они призывали также к переустройству общества в соответствии с провозглашенными ими, но весьма неясно сформулированными принципами социальной справедливости. В 1820 г. колониальные власти изгнали ваххабитов из Бихара, и они переселились в Ситану, на территорию пуштунских племен. Там у ваххабитов начались столкновения с сикхами. В 1831 г. Сайид Ахмад был убит сикхами. Однако секта ваххабитов продолжала действовать в Бенгалии и Бихаре. В 1831 г. 3–4 тыс. вооруженных ваххабитов захватили небольшой городок в районе Барасета и пошли на Калькутту. Лишь после ожесточенного боя они были рассеяны артиллерией.
От ваххабитов отделилась новая секта под руководством Хаджи Шариатулла, называвшаяся фарази, члены которой расправлялись с наиболее ненавистными помещиками, будь то индусы, мусульмане или английские плантаторы. По своему характеру и идеологии движение фарази в Бенгалии было крестьянским движением средневекового типа. Выступая, как и ваххабиты, за очищение ислама и равенство людей перед богом, фарази вместе с тем «утвердили полное равенство между собой» и провозгласили, что земля принадлежит богу и никто не вправе взимать с земледельцев поборы в свою пользу. Сами ваххабиты в Патне в 1852 г. открыто проповедовали священную войну против англичан. К ним прислушивались как крестьянские, так и городские слои населения и особенно сипаи бенгальской армии.
Простое перечисление всех этих антиколониальных выступлений показывает, насколько развиты были в Индии антианглийские настроения. Однако это движение могло противопоставить английскому господству только идеал независимой феодальной Индии. Поэтому, выступая против колониального угнетения, руководители движения апеллировали к прежним, феодальным порядкам.
Зарождение буржуазного движения
В это время в Индии зарождалось и другое направление, руководители которого осознавали отсталость Индии и выступали против ряда традиционных обычаев и порядков. Это были европейски образованные люди, критиковавшие феодальные обычаи с позиций гуманизма и рационализма. Однако, борясь за реформу индуизма, они сотрудничали с англичанами, ожидая от них, как от просвещенных людей, помощи в распространении образования и в борьбе с предрассудками. В Бенгалии представителями нового направления были главным образом заминдары и чиновники на службе Компании, в Бомбее — богатые парсы, в Мадрасе — купцы. Они нередко критиковали действия колониальной администрации, но не выступали против самого колониального господства в Индии.
Первым представителем этого нового течения был бенгальский знатный заминдар Рам Мохан Рай (1772–1833 гг.). К 1815 г. он основал общество «Арья сабха», а в 1828 г. — общество «Брахмо самадж». Это была первая в Индии общественная организация современного типа, построенная по образцу европейских, с выборным правлением и т. п., хотя и носившая еще характер религиозного сообщества. Рам Мохан Рай стремился очистить индуизм от наихудших феодальных пережитков и установлений, которые он объявил «позднейшими наслоениями». Около 1821 г он основал также первую индийскую еженедельную газету «Шембод Коумуди» на бенгальском языке, а в 1822 г — газету «Мират-ул-ахбар» на персидском языке, в которых обсуждались вопросы общественной жизни Индии и Бенгалии.
В противовес «Брахмо самаджу» индийские купцы, выступавшие против реформаторской деятельности Рам Мохан Рая, организовали в 1830 г. общество «Дхарма самадж». Тогда же возникла Академическая ассоциация студентов Хинду колледжа — организованного индусами учебного заведения современного типа под руководством Г. В. Дерозио (сына португальца и индусски). Ассоциация более решительно, чем другие подобные общества, выступала против традиционных воззрений и суеверий. Преемницей ее стала организация «Молодая Бенгалия» Когда «Молодая Бенгалия» распалась в результате преследований руководителей Хинду колледжа, ее последователи вступили в «Брахмо самадж», во главе которой после смерти Рам Мохан Рая стоял Дварканатх Тагор (1794–1846 гг), крупнейший бенгальский купец, основатель первой индийской коммерческой компании европейского типа. Всякого рода просветительные и тому подобные общества в 30—40-х годах стали появляться в Бенгалии одно за другим Наконец в 1851 г возникла объединенная Ассоциация Британской Индии в Калькутте Это была сложившаяся национальная общественно-поли тичеокая организация Бенгалии.
В Бомбее происходили аналогичные процессы. Здесь возглавляли движение богатые и уважаемые парсы, сотрудничавшие с колониальной администрацией, а также в нем участвовала молодая, нарождающаяся маратхская интеллигенция, группировавшаяся вотрут учебного заведения европейского типа — Элфинстон колледжа. Среди других здесь выделялись Бал Шастри Джамбхекар (1812–1846 гг), основавший первый англо-маратхский еженедельник «Бомбей дарпан» («Бомбейское зерцало»), в котором призывал англичан предоставить индийцам долю в управлении страной и критиковал колониальную налоговую и таможенную политику; Рамакришна Вишванатх, издавший на маратхском языке книгу по истории Индии, где подверг критике политику Британии в Индии; при этом Р. Вишванатх считал, что все можно исправить путем более тесных контактов между просвещенными англичанами и индийцами; Гопал Хари Дешмукх, писавший в пунской газете «Прабхакар» («Солнце») под псевдонимом Локхитавади (защитник интересов народа). Он анализировал причины потери Индией независимости, объясняя их приверженностью к старым феодальным порядкам, отрывом знати от индийского народа. Призывая к распространению просвещения, он предсказывал, что индийцы освободятся от английской опеки, но не ранее чем через 200 лет.
Возникшая в 1852 г. в Бомбее наподобие бенгальской Бомбейская ассоциация раскололась: умеренная купеческая верхушка вышла из ассоциации, когда студенческая молодежь выдвинула требование «уравнять всех индийцев в правах с англичанами». Единственная из этих ассоциаций, Мадрасская, поставила вопрос об ограничении эксплуатации крестьян индийскими помещиками. В связи с очередным пересмотром хартии Ост-Индской компании все три ассоциации направили лондонскому парламенту петиции с жалобами на «несправедливости» (колониальной администрации в Индии.
Это зарождавшееся буржуазно-национальное движение не было связано с теми крестьянскими и бедными городскими слоями, которые поднимали восстания и стремились изгнать англичан из Индии. Поэтому во время народного восстания в Индии 1857–1859 гг. влиятельные индийские буржуазные круги стояли в стороне и участия в нем не принимали.
Великое народное восстание 1857–1859 гг
Возмущение английским колониальным игом, проявлявшееся на протяжении всей первой половины XIX в. в разрозненных, локальных выступлениях отдельных слоев населения, в какой-то мере слилось воедино, когда во главе движения встали привычные к организованности сипаи. Английские сипайские силы были разделены на три армии: бенгальскую, бомбейскую и мадрасскую, причем самая крупная из них, бенгальская армия, насчитывавшая 170 тыс. человек (из них 140 тыс. индийцев), была наиболее однородной по своему социальному составу. Сипаи бенгальской армии рекрутировались почти исключительно в Ауде, Бихаре и Северо-Западных провинциях среди брахманов, раджпутов, джатов, а также мусульман (сайидов и патанов). Представители указанных групп составляли высшую прослойку сельской общины (паттидары) или являлись сыновьями мелких феодалов — деревенских заминдаров. Говорили они вое на одном, хиндустанском языке и поддерживали тесную связь со своими деревнями.
Поскольку сипаи давно не воевали, а лишь исполняли полицейскую службу, они были расквартированы в различных военных городках, разбросанных во многих местах Северной Индии, главным образом в Доабе. Хотя они получали хорошую, по индийским понятиям, оплату, но и среди них зрело (недовольство: индиец не мог продвинуться по службе выше чина сержанта, любой английский новобранец занимал более высокое положение. У англичан в военных городках были свои столовые, они жили в удобных бунгало, в то время как сипаи со своими женами и детьми помещались в бараках.
Ваххабитская пропаганда среди этих сипаев находила благодатную почву, тем более что приближалось столетие со дня битвы при Плесси и сипаи готовились именно к этой дате свергнуть английское господство. Идея восстания, таким образом, давно вынашивалась, но неправильно представление, что восстание было планомерно организовано, — оно вспыхнуло стихийно. Этому не противоречит и факт непонятной передачи перед восстанием хлебцев — чапати из деревня в деревню — сохранившийся с феодальных времен знак тревоги.
Ближайшим поводом к восстанию послужило введение англичанами новых патронов к ружьям Энфильда, смазываемым, но слухам, свиным салом и говяжьим жиром. Скусывание их оскверняло и правоверного мусульманина, и индуса. Однако английское командование сурово расправлялось с теми, кто отказывался употреблять новые патроны. В Мируте 10 мая 1857 г. был публично приведен в исполнение приговор к разжалованию и многолетней ссылке группы сержантов и солдат, отказавшихся брать патроны. Это явилось сигналом для начала восстания сипаев, поддержанного городскими низами и крестьянами из близлежащих деревень. Перебив английских офицеров, сипаи направились 11 мая в Дели, где к ним присоединился делийский гарнизон. Захватив Дели и расправившись с английскими офицерами, сипаи явились в Красный форт и заставили престарелого Бахадур-шаха II (1837–1857 гг.), доживавшего свои дни английским пенсионером, лишенного всякой власти, объявить себя правителем Индии и подписать воззвание, продиктованное восставшими. Мусульманские улемы издали фетву, объявляя священную войну против англичан. В Дели было создано правительство, состоявшее из придворной знати. Бахадур-шах стал для восставших символом восстановления независимой Индии.
Но в Дели царила неразбериха. Здесь скопились отряды сипаев, пришедших из разных мест. Сипаи подчинялись только своим командирам, не доверяли придворному делийскому правительству. В городе не хватало продовольствия, средств, так как заминдары тянули с отправкой в Дели собранного ими земельного налога. Дисциплина в войсках падала.
В этих тяжелых условиях сипаи создали свой собственный орган власти, называвшийся джалса (совет), в составе шести представителей сипаев и четырех представителей горожан. Однако и этот совет не мог справиться с тяжелым положенном в Дели. К. Маркс тогда написал «… разнородная масса восставших солдат, которые перебили своих офицеров, сбросили с себя узы дисциплины и не смогли выдвинуть человека, на которого можно было бы возложить верховное командование, — такая масса менее всего способна организовать серьезное и длительное сопротивление»[17].
Сипаи, привыкшие к дисциплине, но не знающие военной науки и не командовавшие воинским подразделением больше отряда, способны были решать только тактические, но отнюдь не стратегические задачи. Овладев такой сильной крепостью, как Красный форт в Дели, они стали готовиться к обороне, вместо того чтобы распространять восстание на еще не охваченные им районы. Это дало англичанам возможность оправиться, подтянуть верные войска и осадить Дели.
По существу восстанием были охвачены лишь Доаб и районы Центральной Индии. В Бенгалии генерал-губернатор Каннинг (1856–1862 гг), мобилизовав всех находившихся там европейцев, в том числе английское гражданское население, сумел предупредить выступление сипаев: он разоружил их и подавил отдельные бунты в тех частях, где они вое же произошли В Пенджабе английское военное командование также сумело предотвратить общее выступление сипаев. Действия восставших гарнизонов оказались разрозненными, и лишь немногим отрядам удалось соединиться с сипайской армией в Дели. Сикхское население рассматривало хиндустанских сипаев как оккупационные войска и не поддержало их. Зато к восстанию сразу же присоединилось крестьянство в Ауде и Бунделькханде: оно изгнало новых помещиков-«чужаков», разгромило правительственные учреждения и приостановило уплату ренты даже своим старым заминдарам и талукдарам. Изгнав представителей колониальных властей, общинники создавали отряды самообороны и с оружием в руках защищали общинные земли, которые были экспроприированы у них английскими завоевателями.
Горожане-индийцы Доаба тоже приняли активное участие в восстании, освободив ряд таких крупных городов, как Алигарх (21 мая), Барейли и Лакхнау (31 мая), Канпур (4 июня), Аллахабад (6 июня) и др. В каждом из этих городов было организовано правительство: в Барейли во главе был поставлен пожилой военачальник Хан Бахадур-хан, потомок Хафиз Рахмат-хана Рохиллы, погибшего в борьбе с войсками Ауда и Компании в 1772 г; в Канпуре — Пана Сахиб, приемный сын умершего пешвы Баджи Рао II, лишенный княжества при Далхузи; в Аллахабаде — последователь ваххабитов школьный учитель Маулави Лиякат Али; восстанием в Патне руководил ваххабит Пир Али, книготорговец.
Между тем оборонявшие Дели сипаи делали вылазки, но пе предпринимали серьезных действий. Даже Бахт-хан, энергичный вождь отряда, приведенного им из Барейли, один из самых способных руководителей сипаев, не смог навести порядок, несмотря на самые решительные меры, принятые им. В результате этого бездействия сипаев инициатива перешла к англичанам, которые стянули свои войска из Мадраса, Ирана и присоединили к ним части, направлявшиеся в Китай. Почти 65-тысячная сипайская армия не могла отогнать от стен Дели 6-тысячное войско англичан. Военные неудачи и нехватка средств привели к тому, что некоторые сипайские отряды стали самовольно покидать Дели. Поражение выступившего против англичан отряда Бахт-хана под Наджафгархом явилось еще одним ударом для сипаев. К тому же в опубликованном в сентябре 1857 г. воззвании восставших в случае победы были обещаны всякого рода льготы и привилегии купцам, мусульманскому духовенству и т. д., но ничего не было сказано о снижении земельного налога. Это вызвало охлаждение среди сипаев, в большинстве выходцев из деревень. 14 сентября англичане, стянувшие войска, начали штурм Дели и через пять дней овладели городом и крепостью. Началась зверская расправа над восставшими. Даже губернатор Бомбея лорд Элфинстон писал по этому поводу: «Преступления, совершенные нашей армией после взятия Дели, неописуемы. Наша месть пала поголовно на всех: и на друзей, и на врагов. В грабеже мы превзошли Надир-шаха».
Захватив Дели, англичане не только высвободили 17 тыс. своих войск, но и нанесли тяжелый моральный удар восставшим, так как Дели для сипаев был символом независимости Могольской Индии. Бахадур-шаха, укрывшегося в мавзолее Хумаюна на окраине Дели, взяли в плен, судили и сослали в Рангун, где он умер в 1862 г. Его сыновья были убиты английским офицером Ходсоном, который сопровождал их как пленных. Дели после ужасной резни опустел на несколько лет.
Тем временем генерал Нил, шедший с войсками из Калькутты на помощь англичанам под Дели, по пути зверски расправился с сипаями и горожанами восставших городов Бенареса (Варанаси) и Аллахабада. Его жестокость вызвала даже неудовольствие Каннинга, который отстранил Нила и передал командование этими частями генералу Хавелоку. Тот тоже устроил настоящую охоту за индийцами, сжигая села и оставляя после себя сотни повешенных. На пути Хавелока лежал Канпур, один из трех центров восстания (Дели, Канпур, Лакхнау). Здесь во главе восставших стояли Нана Сахиб, его телохранитель Тантия Топи и секретарь Азимулла-хан, хорошо образованный человек, дважды посещавший Европу. Английский гарнизон с семьями укрылся за укреплениями военного городка и, имея артиллерию, три недели отбивал осаждающих. Наконец он вынужден был сдаться на условии свободного пропуска англичан из Канпура. При большом стечении народа англичан посадили в лодки, чтобы отправить вниз по Гангу, но обезумевшая от ненависти толпа начала их избивать. Тогда по приказу Нана Сахиба женщин и детей, спасая, заперли в тюрьме, мужчины же были почти все убиты. Это бессмысленное истребление безоружных привело в ярость английские войска, двигавшиеся к Канпуру.
Между тем в городе собралось около 10 тыс. восставших сипаев и крестьян, не хватало продовольствия, повторились те же трудности, что и в Дели. Сипайские войска дважды сражались против надвигающейся армии Хавелока, но оба раза, несмотря на мужество воинов, терпели поражение. Тогда Нана Сахиб приказал убить плененных английских женщин и детей. Ворвавшиеся в Канпур в середине июня войска Хавелока учинили жестокую расправу над жителями. После этого Хавелок дважды тщетно пытался прорваться еще в один центр восстания — в Лакхнау.
Здесь события развивались следующим образом. После восстания была восстановлена власть прежней династии (аудских навабов) и старые придворные аудские вельможи взяли в свои руки управление городом. Подлинным вождем восставших был Ахмадулла Шах, из знатной мадрасской семьи. Он в своё время ездил в Англию, но по возвращении примкнул к ваххабитам и стал странствующим ваххабитским проповедником. Английский гарнизон с семьями засел за стенами Резиденции (так назывался дворец политического агента Компании при аудском дворе). Сипаи долго осаждали Резиденцию и обстреливали ее. Но англичане не понесли тяжелого урона, поскольку сипаи не обладали искусством меткой стрельбы. Тогда восставшие начали рыть подкоп. Лишь 21 сентября отряд Хавелока прорвался в Лакхнау. Однако, окруженный сипаями, отряд сам оказался в осаде.
Между тем в Лакхнау собрались не только сипаи и восставшие крестьяне из окрестностей Доаба, но и просто население, бежавшее от английских все грабивших и сжигавших армий, — всего свыше 50 тыс. человек. Главнокомандующий английской армией генерал К. Кэмпбелл с 4,5 тыс. солдат и артиллерией прорвался 17 ноября 1857 т. из Канпура в Лакхнау. Он не смог взять Лакхнау, но, уходя оттуда, увел с собой осажденных в Резиденции англичан. Между тем Тантия Топи с отрядом, состоящим из гвалиурцев (восставших вопреки своему князю, верному англичанам), сделал бросок в Канпур и разбил оставленный там английский отряд Уиндама. В последующих боях Кэмпбеллу удалось нанести поражение Тантия Топи и вновь овладеть Канпуром. Только через три месяца, собрав 45-тысячную армию, Кэмпбелл решился окончательно штурмовать Лакхнау. Город защищало все собравшееся туда население (около 200 тыс. человек). Они храбро сражались, но были плохо вооружены и не имели настоящих военных руководителей. Борьба за Лакхнау продолжалась в течение месяца. 19 марта 1858 г. город пал. Около двух недель английская армия предавалась в Лакхнау грабежу и убийствам. Награбленная добыча была весьма велика.
После падения Лакхнау, последнего крупного центра сопротивления сипаев, они разбились на мелкие отряды и стали вести по существу партизанскую борьбу, выливавшуюся в мелкие стычки с английскими отрядами. В марте 1858 г. генерал-губернатор Каннинг объявил о конфискации имений у аудских талукдаров (феодалов), до сих пор сохранявших нейтралитет. Талукдары поднялись на защиту своих владений и примкнули к Хан Бахадур-хану в Барейли. Лишь в мае 1858 г. Кэмпбелл взял упорно сопротивлявшийся Барейли. После этого часть сипаев с Нана Сахибом и аудскими вельможами ушла к границе Непала, а часть с Ахмадуллой и некоторыми другими вождями вернулась в Ауд. Там Ахмадулла был предательски убит одним феодалом.
В Бунделькханде действовал Тантия Топи, проявивший себя как один из способнейших сипайских военачальников. Генерал Роуз из Бомбея направился с армией в Бунделькханд. На пути лежало небольшое княжество Джханси с крепостью того же названия. Там правила за своего сына молодая княгиня Лакшми Бай. Народ Джханси сделал попытку поднять восстание. При этом было убито несколько англичан. Однако Лакшми Бай удержала своих подданных от решительных действий. Убийство англичан было достаточным поводом для Роуза, чтобы напасть на княжество Джханси. Лакшми Бай сначала пыталась убедить Роуза в своей непричастности к этому убийству. Однако, когда все же началась осада Джханси, Лакшми Бай сама возглавила оборону крепости.
После занятия англичанами Джханси Лакшми Бай бежала и примкнула к отряду Тантия Топи. Им удалось взять Гвалиур, но Роуз бросил против Тантия Топи свои войска и нанес ему поражение. В этом бою Лакшми Бай, командовавшая конницей, была убита; Тантия Топи ушел с остатками разбитых отрядов. Спасаясь от преследователей, он все время менял направление: сначала прорвался в Хандеш, затем опять повернул к Гвалиуру. В конце концов он был предан, схвачен англичанами и 18 апреля 1859 г. повешен.
Еще 1 ноября 1858 г. был обнародован манифест королевы Виктории, объявивший о переходе управления Индией к английской короне и о ликвидации Ост-Индской компании. Королева обещала прощение воем феодалам, примкнувшим к восстанию, исключая тех, кто непосредственно участвовал в убийстве англичан, а также заявляла, что новая власть будет уважать владельческие права индийских феодалов.
Этот манифест привел к тому, что от восстания отошла феодальная верхушка. Талукдары, раджи и заминдары Ауда, выступившие после мартовской прокламации Каннинга, сложили оружие. Продолжали борьбу лишь те феодалы, которые не надеялись на помилование.
В конце концов и их сопротивление было сломлено. Нана Сахиб и Азимулла пропали в джунглях, Хан Бахадур-хан был казнен англичанами. Восстание было подавлено.
Народное восстание 1857–1859 гг. потерпело поражение в результате ряда причин. Хотя основной движущей силой восстания было общинное крестьянство и ремесленники, возглавила его феодальная знать. Но вожди оказались неспособными руководить национально-освободительной борьбой. Они не сумели выработать единый план борьбы, создать единое командование. Нередко преследовали личные цели. Все три стихийно возникших центра восстания действовали самостоятельно. К тому же феодалы не приняли никаких мер для облегчения участи крестьянства и тем оттолкнули часть крестьян. Когда же английское правительство пошло на уступки феодалам, они отошли от восстания. Сипайские командиры не умели вести столь сложную войну. Они могли решать тактические задачи, но не были обучены мыслить стратегически, т. е. рассчитать ход целой кампании. Наконец, восставшие не выдвинули ясных целей. Они призывали вернуться к прошлому, к независимой Индии времен Могольской империи. Однако в середине XIX в. возврат к феодальному строю был нереальным.
Несмотря на подавление народного восстания, англичане вынуждены были изменить свою политику в Индии. Ост-Индская компания была ликвидирована, и Индия стала колонией британского правительства, которое теперь само назначало весь состав колониальных властей. Кроме того, англичане, опасаясь недовольства феодалов, проводили более осторожную политику, идя на уступки индийским влиятельным феодальным кругам. В целом после восстания начался новый этап колониальной политики Англии в Индии.
Культура Индии XVIII — первой половины XIX в
В рассматриваемый период в связи с распадом Могольской империи, общей экономической разрухой и постепенной потерей Индией своей независимости прослеживается общий упадок культуры. Однако и в это время в некоторых областях культуры имелись определенные достижения, создавались высокохудожественные произведения. Но в основном это сводилось к совершенствованию тех форм, которые были выработаны в период средневековья. В литературе, например, главное внимание уделялось по-прежнему поэзии, архитектура в целом копировала прежний стиль зданий, живопись ограничивалась миниатюрой. Однако в первой половине XIX в. наблюдаются и новые явления, которые в известной мере заимствованы индийцами от англичан. Особенно это проявляется в литературе: появляются написанные на разных индийских языках прозаические произведения, сборники писем на современные темы, развивается журналистика, до того Индии неведомая. Вместе с тем это не было простым подражанием англичанам. Поскольку такие произведения были написаны на темы современной жизни, вырабатывалась совершенно новая лексика, отвечающая новому стилю.
Что касается архитектуры, то индийцы строили в основном такие же здания, как в период Могольской Индии, но в некоторых случаях совершенствовали технические решения, связанные с их возведением. Однако в Индии появились и совершенно иного типа здания, построенные англичанами. Некоторые из этих зданий впоследствии оказали влияние на возникновение, уже во второй половине XIX в., особого, так называемого англо-индийского типа архитектуры.
В XVIII в. еще продолжается летописание по старым образцам. Такова ценная хроника XVIII в. «Сайяр-ул-мутаахерин» («Биографии последних правителей»), доведенная до 1780 т. и написанная Гулям Хусейн-ханом Табатабаи, видным вельможей, проживавшим при дворах Великого Могола в Дели и навабов Бенгалии, а после разгрома Мир Касима поступившим на службу к Компании. Подобные же хроники вел Мир Хусейн Али-хан Кермани при дворах Хайдара Али и Типу Султана.
Чрезвычайно ценным историческим трудом является история Гуджарата «Мират-и-Ахмади» («Зерцало Ахмада»), написанная Али Мухаммад-ханом, диваном (т. е. главой финансового ведомства) Гуджарата в 40—50-е годы XVIII в. Автор не только использовал много фирманов (указов) и других документов, но, кроме того, в приложении к своему труду фактически дал энциклопедическое описание Гуджарата XVIII в., его зданий, промыслов, достопримечательностей, кратких биографий знаменитых личностей и т. п. На основе прекрасного знания исторических источников написан также обширный биографический труд «Маасир-ул-умара» («Деяния эмиров»). Шах Наваз-хан, автор этого огромного произведения, служил сначала Асаф Джаху, потом Насир Джангу и был в 1758 г. убит французами, против которых он выступал. В этом труде изложено 700 жизнеописаний знатных людей Могольской Индии XVI–XVIII вв. Он является ценнейшим историческим источником и содержит массу важных сведений. Таким образом, в XVIII в. продолжались лучшие традиции могольской исторической науки. В XIX в. летописание, как таковое, фактически исчезает, так как по существу не остается влиятельных патронов, которые оплачивали бы эти труды.
Из технических наук развивалась только астрономия. Больше всего в этой отрасли сделал князь Джейпура Джай Сингх (?—1743 гг.). Он ознакомился с достижениями древнегреческой, арабской и португальской астрономии и построил обширные обсерватории в Джайпуре (из мрамора), Дели (красный песчаник), Матхуре, Уджайне и Варанаси.
В XVIII — первой половине XIX в. происходило совершенствование различных литературных языков Индии, хотя темы и сюжеты обычно оставались традиционными. В начале XIX в. появляется журналистика. Поскольку литература в Индии развивалась на разных языках, мы рассматриваем литературу основных языков Индии.
Очень традиционной была поэзия на урду, так как поэты в основном появлялись при дворе. Так, например, Сауда (Мирза Мухаммад Рафи, 1713–1781 гг.) сначала был при дворе Великого Могола, а после разрушения Дели Надир-шахом бежал в Лакхнау, ко двору наваба Ауда. Сауда был сатириком, но, резко критикуя своих противников, он по существу дал картину распада индийского феодального общества, показал, как нарушаются традиционные моральные устои, возрастает коррупция, ведется борьба за выгодные местечки при дворе и т. п. Его современник Мир Таки Мир (1725–1810 гг.) был лириком и в своих газелях, полных искреннего чувства, писал о своей несчастной любви к женщине, выданной замуж по соображениям престижа и выгоды, и одновременно протестовал против всякой тирании и насилия, которые так ярко проявлялись в современном ему делийском обществе.
В отличие от других поэтов урду Назир Акбарабади (1740–1830 гг.) отказался жить при каком-либо дворе и остался учителем в Агре. Он общался с разными слоями населения, участвовал в религиозных праздниках мусульман, индусов и сикхов и писал на сочном, несколько грубоватом народном языке о жизни обычных людей.
Однако крупнейшим писателем того времени на языке урду считают Мирзу Галиба (1796–1869 гг.). Описывая в газелях свои чувства и сложные раздумья, он старался преодолеть некоторую неразвитость языка путем введения новых слов и выражений, часть из которых привилась в урду и обогатила его. Опубликовав свои письма, он стал родоначальником прозы на урду, введя разговорный язык в литературу. Хотя Галиб сокрушался о распаде могольского общества, он, живя при дворе Великого Могола, в народном восстании 1857–1859 гг. участия не принял.
Еще больший толчок развитию прозы на урду был дан в Калькутте, где англичане для обучения своих чиновников местным языкам открыли специальный Колледж Форт-Вильяма и привлекли индийцев для создания различных учебных текстов на урду. Последние, не найдя готового материала, сами создали его. Они пересказали на современном им урду различные средневековые дастаны (рассказы), много сделав тем самым для создания литературного прозаического языка урду. В типографии этого колледжа было напечатано около 50 книг на урду, среда которых наибольшую популярность имел сборник рассказов «Баг-о-бахар» («Сад и весна») Мир Амана, бывшего джагирдара Дели, перебравшегося в Калькутту после нашествия Ахмад-шаха Дуррани.
На языке маратхи в XVIII в. возникло много героических песен павада, в которых пересказывалась история Махараштры со времен Шиваджи. Самыми знаменитыми поэтами того периода были Рамджоши (1758–1812 гг.) и Ананд Пхандо (1744–1819 гг.). Новым в те времена было развитие маратхской прозы, в первую очередь публицистики. Для развития маратхского литературного языка много сделали уже упомянутые Бал Шастри Джамбхекар, писавший на маратхи в основанном им в 1832 г. англо-маратхском журнале «Бомбей Дарпан» («Бомбейское зерцало») на общественные темы, Рамакришна Вишванатх, издавший в 1843 г. книгу «Индийское общество в прошлом и настоящем», и Локхитавади, печатавший в 1848–1850 гг. в журнале «Прабхакар» («Солнце»), основанном в 1840 г., серию статей, которые были изданы отдельной книгой под названием «Шатапатре» («Столетие писем»). Во всех этих произведениях писатели высказывались на темы, до тех пор не затрагивавшиеся в маратхской литературе, и вводили новые понятия и обороты. В результате язык маратхи был, пожалуй, в тот период самым развитым литературным языком Индии. В первые десятилетия XIX в. была проведена большая работа по изучению грамматического и лексического строя литературного маратхского языка. Одним из наиболее известных маратхских филологов того времени был Дадоба Пандуранг (1814–1882 гг.).
В XVIII в. в Бенгалии продолжалось развитие средневековых поэтических жанров. Хотя сюжеты и формы литературы оставались традиционными, но развивался язык, совершенствовались изобразительные средства поэзии, сравнения становились более жизненными, отходя от традиционных, характеры более реалистичными. Крупнейшие поэты того времени Рампрошод Шена (1718–1775 гг.) и Бхоротчондро Рай (1712–1760 гг.) подвизались при дворе одного из бенгальских феодалов, правителя Надии. Красотой и изысканностью формы поэма Бхоротчондро Рая «Бидда и Шундори» о двух влюбленных привлекла внимание первого русского индолога Герасима Лебедева (1749–1817 гг.), который перевел ее на русский язык, а стихи Бхоротчондро переложил на музыку и включил в театральное представление в Калькутте в 1795 г.
Первым бенгальским писателем нового типа являлся уже упомянутый выше Рам Мохан Рай, который развил бенгальскую прозу, основав журнал «Шомбод Коумуди» и написав много статей на различные социальные темы. Он также ратовал за борьбу с предрассудками и отсталыми обрядами индуизма. Рам Мохан Рай подготовил расцвет бенгальской прозы, который приходится уже на вторую половину XIX в.
Из южноиндийских литератур наиболее развитой была тамильская. В ней продолжалась средневековая традиция комментирования санскритских произведений. Однако в XVIII в. уже старались не вкладывать в комментируемый текст свои мысли и свое понимание, как это было принято прежде, а воспроизвести с помощью этого текста историческое прошлое Индии, порой в весьма идеализируемом виде. Воспоминание о славных веках древней Индии было для тамильцев XVIII и начала XIX в. средством национального самоутверждения.
В первой четверти XVIII в. большую роль в развитии тамильской прозы сыграл итальянский миссионер Констанциус Бесхи (1680–1746 гг.), писавший под именем Вирама Муни. Он создал ряд произведений на христианские темы, но особую популярность снискал сборник сказок «Приключение гуру-простака» на разговорном тамильском языке.
Тамильский поэт Тайюманавара, писавший в первой половине XVIII в., был последователем бхакти, хотя Шива у него изображен абстрактным божеством всех народов и религий. Как и другие бхакты, Тайюманавара, таким образом, стремился отразить идею равенства людей. В первой половине XIX в. те же идеи развивал в своих поэмах Сунадарама Пиллаи, а затем Рамалинга Свами (1823–1874 гг.), язык которого приблизился к разговорному. Рамалиша Свами писал и рассказы, внеся заметный вклад в развитие тамильской прозы. Крупнейшим прозаиком того времени считается Арумуга Навелар (1822–1874 гг.). Однако тамильский роман появился только во второй половине XIX в.
В XVIII в. драматическое искусство переживает упадок, пьесы стали по существу писать не для постановки, а для чтения их вслух. Народные представления на сюжеты древнеиндийского эпоса устраивались на ярмарках, но это было лишь повторением традиций. В 1757 г. в Калькутте Компания основала театр для англичан Но индийцы туда не ходили, так как там ставились пьесы на непонятные ям темы, да и очень немногие индийцы тогда знали английский язык настолько, чтобы иметь возможность следить за действием.
Событием в жизни Калькутты было открытие в 1795 г. театра современного типа для индийцев. Его основателем был музыкант (впоследствии индолог) Герасим Лебедев. Он прожил 12 лет в Индии, изучил санскрит, бенгали и хиндустани и переложил на разговорный бенгальский язык две английские пьесы, перенеся действие в Индию и сделав героями бенгальцев. Владельцы театра Компании путем различных интриг добились того, что их соперник разорился и театр его закрылся. Лебедеву пришлось уехать из Индии. Только в 1831 г. бенгалец П. Тхакур основал «Хинду театр», где пьесы, однако, ставились на английском языке. В 40-х годах XIX в. в Калькутте было уже несколько таких театров, причем представления шли и на бенгальском языке.
В целом архитектура XVIII в. переживает упадок, теряется та величественность и гармония пропорций, которыми отличались здания времен расцвета Могольской империи. Стиль XVIII в. характеризуется чрезмерным украшательством, обилием деталей, не имеющих конструктивного значения и скорее рассеивающих внимание, дробностью отдельных форм. Вместе с тем появились новые архитектурные решения и приемы.
В XVIII в. построен ряд новых городов с дворцами, улицами, мостами и т. п. Таков, например, город Джайпур, строительство которого начато в 1728 г. упомянутым выше раджей Джай Сингхом. Городской дворец Джайпура — это целый ансамбль зданий, из которых самое знаменитое — Хава-Махал (Дворец ветров), большое здание со множеством ниш и эркеров, создающих прохладу и движение воздуха и как бы слегка гудящих от ветра. Внутри дворцы украшены разноцветным инкрустированным мрамором и ажурной резьбой по камню. Между дворцами и крепостью расположены парки английского типа, хорошо сочетающиеся с горным ландшафтом. Другим таким городом был Лашкар — новая столица княжества Гвалиур, основанная в 1812 г. Дома там повторяют традиционные приемы выдающихся вперед веранд и балконов с узорчатыми арочками на тонких столбиках, с красивыми открытыми эркерами джхароха, украшенными ажурным, резным камнем. В Лашкаре удачно построен красивый мост.
В Северной Индии в XVIII в. был воздвигнут Лакхнау, столица навабов Ауда, с целым ансамблем зданий — дворцов, мечетей, мавзолеев правителей и знатных лиц Ауда, молитвенных залов Большой и Малой Имамбары и т. д. (Имамба-ра — это здание, где празднуется самый священный для мусульман праздник мухаррам, где хранится сделанное из дерева и украшенное драгоценностями изображение гробницы высокочтимого шиитами имама Хусейна, убитого в Кербеле в 680 г. Во время процессий гробницу торжественно носят по улицам. При этом изображается в лицах история гибели имама Хусейна в бою.) Все эти здания построены из серого песчаника или плоской кирпичной плинты со штукатуркой чанам (сделанной из размолотых раковин и отличающейся блеском) и обильно украшены рельефным орнаментом и вычурными деталями в виде пучков палок с шарами на концах или шпилей с нанизанными на них разного размера кругами на верху ребристых куполов. Вместе с тем эти постройки отличаются своеобразием и смелостью архитектурного решения, как, например, огромный прямоугольный зал Большой Имам-бары (почти 800 кв. м) с плоским перекрытием, без единого столба или подпорки и с великолепнейшей акустикой, так что фраза, шепотом произнесенная на одном конце зала, прекрасно слышна на другом.
Бóльшая часть дворцов, храмов и монастырей на крутом берегу Ганга в Варанаси, как и гхаты (лестницы-спуски к реке), построены также в XVIII в.
Привлекают внимание отдельные постройки первой половины XIX в. Это сделанный из белого мрамора в 1844–1848 гг. джайнский храм Дхарманатха в Ахмадабаде; изобилующий резьбой и скульптурой большой четырехэтажный дом с плоской, обнесенной парапетом крышей, воздвигнутый богатым купцом в Биканере, и т. п. Одним из шедевров архитектуры XVIII в. является Золотой храм сикхов в Амритсаре, украшенный изящными павильончиками и обитый позолоченными медными листами. Он воздвигнут в 1764 или 1766 г. Мечеть Сафдар Джанга в Дели (1753 г.) повторяет по форме здания времен расцвета Могольского государства, но сделана из более дешевого материала.
С XVIII в. в Индии появляются также европейские постройки, в первую очередь в Бенгалии (хотя на юге Индии сохранились отдельные португальские церкви XVI в., голландские склады и жилые постройки XVII в.). Английские дома XVIII в. были главным образом классического стиля, обычно с колоннами, и никак не гармонировали с окружающей местностью. Примером наиболее уродливого здания из всех воздвигнутых европейцами в то время в Индии является военное училище «Ля Мартиньер» в Лакхнау. Оно было построено на берегу искусственного озера французским авантюристом Клодом Мартином, начальником артиллерии первых навабов Ауда, собравшим в Индии баснословные богатства. Своими глухими стенами без окон, четырехугольными и круглыми башнями, высокой вышкой (донжоном) на третьем этаже, увенчанной сквозной короной, это сооружение напоминает какой-то разностильный европейский укрепленный замок. На крышах башен на разных уровнях поставлены скульптуры в стиле европейского классицизма. На фасаде над входом — две огромные плоские каменные фигуры львов, сквозь пасти которых видно небо. К счастью, такого рода постройки не оказали влияния на архитектурный индийский стиль.
В XVIII в. могольская миниатюра становится все более массовой и ремесленной. Она повторяет старые образцы, но применяет более яркие, иногда кричащие краски. Много миниатюр теперь рисуют на ремесленных предметах (шкатулках, подносах, медальонах из слоновой кости и т. п.). С середины XVIII в. могольская школа миниатюры фактически исчезает, однако во второй половине XVIII в. наступает расцвет живописных школ в небольших горных княжествах Джамму, Чамба, Манди, Гулер, Кангра и Техри-Гархвал, почему эта миниатюра и получила название «пахари» (горная).
Наибольшее значение из них имела школа Кангра. В отличие от могольской миниатюры, где изображалась жизнь могольских вельмож или иллюстрировались произведения персидскоязычных поэтов, на миниатюрах школы Кангра изображаются главным образом сюжеты индусского эпоса, и особенно темы кришнуитского культа: Кришна в детстве, Кришна среди пастушек, играющий на флейте, его возлюбленная Радха среди своих подружек, свидания Кришны и Радхи и т. п. При этом Кришна всегда необычного, голубого цвета. От раджпутской живописи в стиле Кангра было унаследовано плоскостное, в основном профильное изображение фигур, с несколько увеличенными глазами. Перспектива обычно не дается. Толпа рисуется так, что фигуры изображены как бы в несколько рядов, задние выше передних. Деревья передаются стилизованно; чаще изображаются ночные сцены, когда небо усыпано звездами, но краски и тогда остаются яркими, хотя не разнообразными, обычно в одной тональности, т. е. синевато-голубоватые или золотисто-коричневые, и т. п. Вместе с тем в миниатюре Кангра изображена не придворная среда, а крестьяне, пастухи, ремесленники и т. п.
В конце XVIII в. краски бледнеют, композиция ухудшается и даже боги изображаются как простые смертные, в реальной бытовой обстановке, часто в семейном кругу. В первой половине XIX в. живопись становится все более ремесленной. Нередки изображения английских чиновников, а также всякого рода торжественных процессий. Миниатюра со страниц книги прочно переходит на бытовые предметы.