Изменения в системе колониального управления
Народное восстание 1857–1859 гг. является важным рубежам в истории Индии. Оно вскрыло как относительную слабость социальной базы английской) владычества, так и вою глубину ненависти народных масс к поработителям. Как отметил в своей работе «Открытие Индии» Джавахарлал Неру, «хотя восстание непосредственно затронуло только некоторые части страны, оно потрясло всю Индию и особенно английскую систему управления»[18].
Английская буржуазия была вынуждена внести существенные изменения в систему колониального управления, направленные на укрепление административного аппарата и приспособление его к новым историческим условиям. В ходе административных реформ 60-х гадов в основном завершилось становление государственного аппарата — сановного орудия английского колониального порабощения Индии.
С Ост-Индской компанией, дискредитировавшей себя как в Индии, так и в Англии и уже давно превратившейся в исторический анахронизм, «было покончено, — как писал Маркс, — еще до того, как закончилась война»[19].
2 августа 1858 г. английский парламент принял «Закон о лучшем управлении Индией», по которому государственная власть в Индии переходила к английской короне и колониальная администрация ставилась под непосредственный контроль британского парламента и правительства. Была ликвидирована система двойного управления — через Контрольный совет и Совет директоров Ост-Индской компании. Эти органы упразднялись, а их функции передавались вновь созданному Министерству по делам Индии, при руководителе которого (статс-секретаре) был создан совещательный орган — Индийский совет, состоявший из крупных чиновников англо-индийской службы. Английский генерал-губернатор получил титул вице-короля и стал непосредственным представителем английской короны в стране. Проведя централизацию управления, английская буржуазия укрепила свой контроль над деятельностью колониальной администрации. Имущество Ост-Индской компании перешло к английскому государству, а ее акционерам из индийского бюджета (т. е. за счет индийских налогоплательщиков) была выплачена компенсация в 3 млн. ф. ст.
Активное участие сипайских подразделений в действиях повстанцев в период 1857–1859 гг. способствовало проведению в 1861–1864 гг. военной реформы. Колониальная армия была реорганизована таким образом, что значительно увеличилась роль английских частей и подразделений (до реформы соотношение между английскими и сипайскими войсками было 1:6, после нее—1:2, а в дальнейшем —1:3). При комплектовании и дислокации частей проводился принцип противопоставления различных национальных, религиозных и кастовых групп. Основная часть сипаев стала набираться из пенджабских сикхов, а также горцев — жителей предгорьев Гималаев и Непала, т. е. этнических групп, мало связанных с населением основных районов страны. Сипаи вооружались гладкоствольными ружьями, а английские солдаты — нарезными. Сохранению военно-технического превосходства английских частей над сипайскими способствовало и то, что в артиллерии служили только англичане.
Вместе с тем в ходе военной реформы был установлен новый порядок замещения младших офицерских должностей, что давало возможность продвижения по службе выходцам из семей индийской феодальной знати.
Военная реформа, как и другие преобразования в сфере колониального управления страной, преследовала две цели: централизацию и укрепление английского государственного аппарата в Индии, с одной стороны, и создание прочной социальной опоры для колониальной власти в лице феодально-помещичьего класса — с другой.
Таково же было содержание и проведенной в эти годы административной реформы. Согласно парламентскому «Закону об индийских советах» (1861 г.), при вице-короле, губернаторах трех президентств и губернаторах — наместниках Северо-Западных провинций и Пенджаба были созданы законодательные советы с совещательными функциями. Предусматривалось, что не менее половины членов советов назначалось из лиц, не состоявших на государственной службе. Цель проведения административной реформы была откровенно раскрыта в речи министра по делам Индии Ч. Вуда, произнесенной им в 1861 г. в палате общин. Обосновывая необходимость привлечения индийских феодалов к участию в работе законодательных советов, министр заявил: «Я уверен, ничто иное не сможет в такой степени способствовать расположению туземцев высокого ранга к нашей власти».
Создание законодательных советов ни в коей мере не ослабляло авторитарного характера власти вице-короля и губернаторов провинций. Характерно, что в законе об административной реформе 1861 г. специально оговаривалось, что важнейшие вопросы политики: финансов, налогообложения, вооруженных сил, религии, отношений с индийскими княжествами и иностранными государствами — не подлежали обсуждению в советах. Вице-король, в помощь которому создавался Исполнительный совет из руководителей различных ведомств колониального аппарата управления, обладал правом вето в отношении решений центрального и провинциальных законодательных советов.
Судебная реформа, проведенная в эти же годы, была направлена также на усиление централизации государственною аппарата и влияния в нем английского колониального чиновничества. В результате была ликвидирована система ранее существовавших параллельно коронных судов и судов Ост-Индской компании (садр адалатов) и учреждены в 1861 г. высшие суды в каждом из трех президентств, а в 1866 г. — и в Северо-Западных провинциях.
Во второй половине XIX в. в основном завершилось становление государственного аппарата колониальной Индии. Главная его особенность заключалась в том, что он в первую очередь служил интересам английских эксплуататорских классов. Вот почему его верхние звенья (парламент, издававший законы для Индии, правительство, контролировавшее через специальное министерство деятельность колониальной администрации) находились в Англии.
Новая политика в отношении индийской феодальной верхушки, провозглашенная ещё в прокламации королевы Виктории от 1 ноября 1858 г., последовательно проводилась колониальной администрацией.
Англичане щедро одарили феодальную верхушку, активно поддержавшую их во время восстания. Многим феодалам из Северо-Западных провинций были в 1867–1870 гг. присвоены почетные титулы раджи и наваба, вручены крупные денежные суммы, а также пожалованы земли и пенсии. Некоторым князьям, например правителям Патиалы, Джинда, Рампура и Гвалиора, были пожалованы значительные территории из земель, конфискованных у мятежников.
Наделяя феодальных помещиков и князей землями, англичане экономически закрепляли свой союз с верхушкой индийского общества, который был основан на предательстве индийскими феодалами национальных интересов народов Индии. В этом же проявился один из основных принципов английской политики в Индии — «разделяй и властвуй». Характерно, что колонизаторы изменяли территориальные границы княжеств таким образом, чтобы создать благоприятные условия для разжигания религиозных распрей среди населения.
На большом приеме (дарбаре) в ноябре 1859 г. в Агре, куда для встречи с генерал-губернатором и первым вице-королем Индии лордом Каннингом (1856–1862 гг.) были приглашены владетельные князья Раджпутаны и некоторых других районов Индии, впервые было объявлено об изменении английской политики в отношении «выморочных» (т. е. не имевших прямого наследника по мужской линии) княжеств. Каннинг разрешил Синдии, правителю княжества Гвалиор, выбрать себе приемного наследника. В следующем году право выбора приемного наследника было дано всем феодалам, имевшим титулы выше джагирдаров, при условии их верного служения английскому правительству. Некоторые княжества, ранее конфискованные англичанами, были возвращены приемным сыновьям прежних правителей: Техри-Гархвал в 1859 г., Колхапур в 1861 г., Дхар в 1864 г. Проводя эти меры, колониальные власти, отказавшиеся от доктрины «выморочных владении» Дальхузи, на практике осуществляли данное в прокламации королевы Виктории обещание сохранить в целостности и неприкосновенности владения князей.
Однако основная часть территорий бывших княжеств, аннексированных Дальхузи, так и осталась в составе Британской Индии, в том числе и Берар, наиболее плодородная часть княжества Хайдарабад, присоединенная к английским владениям под видом «вечной аренды».
Расточительство князей и окружавших их феодалов, а также дань, которую они выплачивали колонизаторам, часто приводили к финансовому дефициту в княжествах и большой задолженности их владетелей крупным торговым и ростовщическим домам. В годы, предшествовавшие восстанию 1857–1859 гг., колониальная администрация зачастую использовала такую задолженность для присоединения княжеств к непосредственным английским владениям. Теперь же, в связи с новым внутриполитическим курсом колонизаторов, княжества, финансы которых находились в расстроенном состоянии, обычно брались под опеку, а во главе временно ставились английские чиновники.
Проводя по отношению к зависимым князьям политику поощрения и подачек, англичане вместе с тем в полной мере сохраняли над ними военно-политический контроль. Русский ученый-индолог И. П. Минаев во время путешествия по Индии в 1880 г., находясь под впечатлением посещения Центральной Индии, записал в своем «Дневнике», что в княжествах английский «резидент значит все».
Князья сохраняли право на содержание военных контингентов. Эти формирования в первую очередь предназначались для подавления антифеодальных и антиколониальных выступлений в княжествах. Феодальное войско, плохо обученное и плохо вооруженное, не представляло серьезной опасности для колонизаторов, тем более что князья проявили себя как верные слуги англичан. Однако в княжествах содержались части и даже соединения англо-индийской армии для подкрепления власти различного рода английских «резидентов» и «политических агентов». Английские гарнизоны располагались в важнейших стратегических пунктах и держали под контролем основные коммуникации.
Усиление контроля английской колониальной администрации над княжествами было оформлено 1 января 1877 г., когда на специальном приеме индийских владетельных князей у вице-короля английская королева была провозглашена королевой-императрицей Индии. Это означало, что княжества включались в состав Британской империи и не только фактически, но и юридически становились вассалами короны.
Создавая свою колониальную империю, англичане не только разделили страну на «Британскую Индию» и несколько сот «туземных государств», но и поставили каждое из княжеств в особые договорные отношения сначала с Ост-Индской компанией, а затем с английским правительством. Различия в размерах выплачиваемой дани, в степени военно-политического контроля англо-индийских властей над отдельными княжествами способствовали усилению противоречий между князьями. Сохранение системы вассальной зависимости мелких княжеств от более крупных также порождало бесконечные трения и споры между вассальными князьями. Колониальные власти, обычно выступавшие как арбитры в этих спорах и конфликтах, использовали свое посредничество для укрепления английского влияния в княжествах.
Проявления оппозиционности со стороны отдельных князей имели, как правило, показной характер и использовались ими как средство давления на колониальные власти в спорах по частным вопросам. В период присоединения Средней Азии к России, когда резко обострились англо-русские противоречия, некоторые из князей попытались установить связи с русской администрацией в Ташкенте (например, правители Кашмира — в 1865 и 1870 гг., Индура — в 1867 г., Гвалиора — в 1879 г., Джайпура — в 1880 г.). Однако эти попытки оказались безуспешными, главным образом из-за осторожной позиции царского правительства, проводившего политику невмешательства во внутренние дела английских колоний.
Оппозиционно настроенные правители княжеств либо под различными предлогами смещались колониальными властями (так, в 1875 г. был смещен правитель Бароды, в 1889 г. — Кашмира), либо «умиротворялись» разного рода уступками. В 1886 г. правителю Гвалиора, например, была возвращена стратегически важная историческая Гвалиорская крепость, в которой размещался английский гарнизон, а в Майсуре была восстановлена власть местного махараджи (почти полвека оно от его имени управлялось английскими чиновниками).
Однако отдельные трения и конфликты не оказывали сколько-нибудь существенного влияния на отношения между князьями и колониальными властями. Политика английских колонизаторов по отношению к вассальным князьям и верхушке феодальных помещиков во второй половине XIX в. была направлена на расширение и укрепление союза с ними. Этому способствовала колониальная политика в области земельных отношений и налоговой системы.
Экономическое развитие Индии в 60—90-е годы
Начиная с 60-х годов в экономическом и политическом строе Англии все явственнее стали проступать черты, свидетельствующие о переходе ее к последней стадии капитализма — империализму. Изменения в экономике метрополии вызвали появление новых форм и методов колониального подчинения и ограбления Индии. Задачам укрепления власти английских колонизаторов и усиления эксплуатации Индии в новых исторических условиях были подчинены земельно-налоговые мероприятия англичан, в крупных масштабах проведенные в 50—70-е годы XIX в.
К концу 70-х годов в процессе проведения земельного кадастра и нового налогообложения в районах райятвари и временного заминдари были окончательно юридически оформлены права различных групп феодальных помещиков как частных земельных собственников. В этот период была завершена реформа земельно-налоговых систем, начатая еще в I половине XIX в.
Особое внимание колониальные власти уделяли урегулированию земельных отношений в районах недавнего восстания. Аудским талукдарам было возвращено 23 157 деревень из общего числа 23522, конфискованных администрацией в период восстания. Их права как земельных собственников были юридически оформлены специальными законами, изданными в 1869 и 1870 гг.
Укрепляя феодально-помещичье землевладение, колониальные власти оказались вынужденными учитывать также интересы верхов сельской общины, принимавших активное участие в восстании. При проведении земельного налогообложения верхушка общины, а также инамдары в Северо-Западных провинциях и Ауде получили статус феодальных субвладельцев — посредников между крестьянами-арендаторами и помещиками — заминдарами и талукдарами.
Сохраняя известное дробление владельческих прав между различными группами феодальных землевладельцев, англичане имели в виду расширение и укрепление социальной базы колониальной власти.
Аграрная политика колониальных властей была внутренне весьма противоречивой. С одной стороны, земельно-налоговые преобразования, проведенные англичанами с конца XVIII в., способствовали завершению процесса становления частной феодальной и парцеллярной крестьянской собственности (в районах райятвари), разрушив систему общинного землевладения и землепользования. С другой стороны, сохранение в системе сбора земельного налога пережитков государственной земельной собственности и ограничение в законодательном порядке возможностей хозяйственного использования земли (на это было объективно направлено, в частности, арендное законодательство 50—80-х годов XIX в.) обусловили консервацию аграрного строя Индии на стадии, предшествовавшей конечному этапу разложения феодальной собственности.
Укрепляя феодально-помещичье землевладение заминдарского типа, колониальные власти оказались также вынужденными учитывать интересы верхней прослойки прежней сельской общины в Пенджабе. Поэтому верхние группы пенджабских феодальных землевладельцев (например, талукдары и ала-малики) превратились в пенсионеров казны. При оформлении владельческих прав привилегированных в налоговом отношении групп феодальных землевладельцев (джагирдаров и инамдаров) их собственность была даже урезана.
Джагирдары в некоторых провинциях превратились в землевладельцев привилегированного типа, уплачивавших земельный налог, как и инамдары, по пониженным ставкам (например, в Бомбее и Бераре). В Синде джагирдары (ранее держатели условных пожалований) были утверждены англичанами в правах собственности на сохраненные за ними земельные владения. Однако большинство джагирдаров, а также некоторые другие группы феодалов были постепенно отстранены от участия в сборе земельного налога. Более того, в процессе работы комиссий по инамам и джагирам часть инамдаров и джагирдаров лишилась своих земельных и денежных пожалований. Это было характерно для тех районов, где колониальный режим подвергся наименьшему испытанию во время восстания 1857–1859 гг. и где поэтому колонизаторы чувствовали себя относительно более прочно (Пенджаб, Синд, Западная и Южная Индия). Особенно уменьшилось число инамов и джагиров в Бомбейском президентстве. Сокращение земельных держаний инамдаров и джагирдаров явилось одной из причин недовольства и оппозиционных настроений среди части маратхских мелких и средних помещиков и помещичьей интеллигенции в последней трети XIX в.
Английские колонизаторы не ограничились только сохранением крупного помещичьего землевладения. В 1860 г. на основной территории Центральных провинций владельческие права на землю помимо представителей старой феодальной знати — заминдаров, талукдаров и других получили также лица, ответственные перед государством за внесение земельной ренты-налога, так называемые малгузары. До английского завоевания большинство из них были старостами сельских общин или откупщиками налогов. Таким образом, в этих районах Индии английские колонизаторы способствовали созданию новой прослойки помещичьего класса из числа тех, кто в феодальный период даже формально не обладал владельческими правами на основную часть принадлежавших им теперь земель. Во второй половине XIX в. окончательно сложилась колониально-феодальная земельная монополия.
Английская аграрная политика была обусловлена не только необходимостью экономически укрепить феодально-помещичий класс Индии, опору колонизаторов, но и изменениями в системе колониальной эксплуатации страны. Эксплуатация Индии как источника сырья и рынка сбыта уже в 50 — 60-е годы становится важнейшей формой ее колониального ограбления. Усиление эксплуатации страны как аграрно-сырьевого придатка капиталистической Англии потребовало создания более благоприятных условий для роста сельскохозяйственного производства и особенно повышения его товарности, что в свою очередь предполагало закрепление частновладельческих прав на землю.
Во второй половине XIX в. в основном было завершено превращение Индии в аграрно-сырьевой придаток Англии. В результате постеленной утраты Англией роли «мастерской мира», а также усиления германской и французской экспансии в Африке, Юго-Восточной Азии и Океании, ограничивавшей позиции Англии как крупнейшей колониальной державы, повысилось значение Индии в деле развития британской экономики. Этому процессу способствовал хлопковый бум 60-х годов, когда английские капиталисты резко увеличили вывоз из Индии сырья, в первую очередь хлопка. Гражданская война в Соединенных Штатах (1862–1865 гг.) вызвала сокращение экспорта американского хлопка на европейский рынок, что сразу подняло спрос на индийский хлопок. Удельный вес его по отношению ко всему ввозимому в Англию хлопку увеличился в 1860–1868 гг. втрое. Индия становилась главным поставщиком хлопка для Англии.
Рост производства хлопка в стране был вызван в первую очередь потребностями экспорта. В 60-е годы Центральная и Западная Индия (Бомбей, Синд, Раджпутана, княжества Центральной Индии, Берар, Центральные провинции и Хайдарабад) превратились в районы производства товарного хлопка на экспорт.
Завершение гражданской войны в США обусловило окончание хлопкового бума и падение цен на индийский хлопок, однако рост производства хлопка в стране продолжался. В 70—90-е годы новая хлопковая база стала создаваться в Пенджабе и Синде, особенно на орошаемых землях. Развитие торговли между Индией и Англией выражало процесс дальнейшего разделения труда между английской обрабатывающей промышленностью и индийским сельским хозяйством, между английским городом и индийской деревней.
Начиная с 60-х годов XIX в. английская буржуазия увеличила вывоз из Индии сельскохозяйственного сырья. Главными статьями индийского экспорта были хлопок, шерсть, джут, пальмовое волокно, рис, пшеница, маслосемена, пряности, индиго, опиум. Основная часть всего экспорта (например, 80 % хлопка) шла в Англию. Индия становится главным поставщиком продовольствия в Англию. Общая стоимость товаров, вывозимых ежегодно из Индии, увеличилась в 60— 90-е годы втрое.
Возросла эксплуатация Индии и как рынка сбыта. За этот период ввоз английских товаров в Индию увеличился в 5 раз. Основную часть ввоза составляли ткани, металлическая посуда и утварь, а также другие виды потребительских товаров. Колониальный характер внешнеторгового оборота Индии виден из следующих данных: в 1879 г. готовые изделия составляли только 8 % всего индийского экспорта, но зато 65 % импорта. Вместе с тем в системе колониальной эксплуатации Индии значительную роль продолжало играть налоговое ограбление трудящегося населения страны, в первую очередь крестьянства.
С середины 60-х годов были введены новые налоги на сельское население, начали повышаться ставки земельного налога. При этом, как признавали сами чиновники колониального аппарата, «земельный налог пунктуально взимался с держателей земли как в урожайные, так и в неурожайные годы». Доходы английского колониального государства, основным источником которых было прямое и косвенное налогообложение, увеличились с 361 млн. рупий в 1859 г. до 851 млн. рупий в 1890 г. Рост налогового бремени свидетельствовал о превращении страны в аграрно-сырьевой придаток. Налоги заставляли индийского крестьянина выносить на рынок значительную часть продукции своего хозяйства. Так создавались условия, облегчавшие англичанам выкачку из страны сельскохозяйственного сырья.
Характеризуя развитие мировой хлебной торговли, Маркс указывал, что в России и Индии крестьяне «должны были продавать часть своего продукта, притом все возрастающую часть, чтобы выручить деньги для уплаты налогов, которые выжимал из них, довольно часто посредством истязаний, беспощадный деспотизм государства»[20].
Таким образом, старые методы колониальной эксплуатации с наступлением новой исторической эпохи стали служить и новым целям — выкачке сырья для нужд метрополии.
Усиление эксплуатации Индии как источника сырья и рынка сбыта промышленных товаров вело к дальнейшему развитию товарно-денежных отношений как в индийском городе, так и в деревне. Рост простого товарного производства в период, когда капиталистический уклад находился в процессе формирования, обусловил дальнейшее внедрение в сельскохозяйственное и ремесленное производство торгового и ростовщического капитала.
Представители торгово-ростовщических каст, еще в феодальной Индии монополизировавших торговые и кредитные операции в стране (банья, марвари и др.), устремились в новые районы экспортных монокультур, в особенности в Пенджаб, Западную и Центральную Индию. Индийский торгово-ростовщический капитал образовал нижние и средние звенья индийской товаропроводящей системы — от крупного английского или индийского оптовика, ведущего экспортно-импортные операции, до потребителя и товаропроизводителя — индийского крестьянина и ремесленника.
Накопление денежного капитала индийскими торговцами и ростовщиками имело два важных социально-экономических последствия: внедрение торгово-ростовщических каст в землевладение, с одной стороны, и образование предпосылок для формирования национальной промышленности — с другой.
В 60—70-х годах в районах райятвари были завершены начатые еще до восстания 1857–1859 гг. пересмотр и изменение ставок земельного налогообложения. В процессе проведения нового земельного кадастра были окончательно юридически оформлены частновладельческие права райятов.
Укрепление частновладельческих прав на землю в условиях усилившегося развития товарно-денежных отношений привело к тому, что земля приобрела ценность и стала интенсивно вовлекаться в рыночный товарооборот. Цены на нее росли довольно быстро, опережая общий рост цен на сельскохозяйственную продукцию Покупка земли в условиях неразвитого капиталистического предпринимательства в стране представляла наиболее выгодную форму вложения денежных накоплений торгово-ростовщических и феодальных элементов.
Поскольку земля стала рассматриваться как наилучший вид обеспечения ростовщического кредита, выдача ссуд под заклад земли стала основным каналом захвата торговцами, ростовщиками и феодалами крестьянской земельной собственности.
Так, в Северо-Западных провинциях в 40-х — начале 70-х годов к «неземлевладельцам» перешло около 1 млн. акров земли и их доля в землевладении увеличилась с 10 до 27 %, в Пенджабе в 60-х — начале 70-х годов торговцы и ростовщики владели 45 % всей проданной земли. Особенно интенсивно (процесс обезземеления шел в Махараштре, где, например, в округе Сатара к концу 70-х годов к ростовщикам перешло около одной трети всей обрабатываемой земли.
Таким образом, в районах райятвари и Пенджабе помимо помещиков-феодалов появились помещики — выходцы из торгово-ростовщической среды.
Переход земли в руки ростовщиков, торговцев, помещиков не приводил к изменению экономического базиса индийского земледелия. Крестьянин, лишавшийся прав собственности на свой участок, продолжал его обрабатывать на худших условиях мелкокрестьянской кабальной аренды. Площадь под арендой и число крестьян-арендаторов увеличились. В то же время возросло число лиц, основным доходом которых была земельная рента; увеличилась численность феодально-помещичьего класса (в 1881–1891 гг., по данным переписи, с 2,5 млн. до 4 млн. человек).
Нараставшее в 40—60-х годах XIX в. недовольство крестьянства, и особенно восстание 1857–1859 гг., заставило колонизаторов издать в 60—80-х годах законы об аренде в Бенгальском президентстве, Северо-Западных провинциях, Пенджабе, Центральных провинциях. Эти законы формально ограничивали феодальную эксплуатацию помещиками-заминдара-ми привилегированных групп арендаторов. Однако на деле помещики повсеместно взимали с крестьян арендную плату, равную половине и более урожая. Кроме того, крестьяне несли многочисленные феодальные повинности.
Колониальное арендное законодательство, направленное на ослабление недовольства индийского крестьянства, фактически закрепляло феодально-помещичьи методы эксплуатации крестьян. Вместе с тем укрепление прав наследственной аренды у верхних прослоек арендаторов, превращение этих прав в объект купли-продажи, некоторое ограничение роста арендной платы и стимулирование ее перевода из натуральной формы в денежную способствовали выделению прослойки зажиточных крестьян, что в условиях дальнейшего разорения массы крестьян-арендаторов создавало предпосылки классового расслоения крестьянства.
Имущественная дифференциация крестьянства, начавшаяся еще в недрах феодальной сельской общины, происходила теперь на новой социально-экономической основе, когда переход земли в руки крестьянской верхушки и владельцев денежного капитала создавал предпосылки будущего развития в сельском хозяйстве Индии капиталистических отношений. Это являлось важным элементом дальнейшего обострения внутренних противоречий в феодальном обществе.
Развитию капиталистического уклада в экономике Индии способствовал переход английской буржуазии к новым методам колониальной эксплуатации — путем вывоза капитала.
С середины XIX в. Индия становится сферой приложения английского капитала. Первым крупным объектом английских капиталовложений в Индии были железные дороги. Освоение Индии как источника сырья и рынка сбыта потребовало современных средств связи и сообщения. В 60—90-е годы протяженность железнодорожных линий возросла с 1300 до 25 600 км Направленность железнодорожной сети, веером расходившейся от главных портов в глубь страны и связывавшей основные опорные пункты англичан в Индии, была обусловлена прежде всего задачами военно-стратегического характера.
Железнодорожное строительство было подчинено целям порабощения и эксплуатации страны английским капитализмом. Это особенно ярко проявилось в установлении тарифов на грузовые перевозки. На линиях, соединявших внутренние районы страны, тарифы были выше, а на ведущих из глубинных районов к портам — ниже. Этим стимулировались экспортно-торговые перевозки и затруднялось развитие товарооборота внутри страны. Железные дороги строились в трех различных колеях — широкой, метровой и узкой, что также значительно удорожало внутренние перевозки, поскольку приходилось перегружать товары на узловых перевалочных станциях.
Железнодорожное строительство оказалось настоящим «золотым дном» для английских дельцов, так как колониальные «части гарантировали компаниям максимальную прибыль независимо от фактических расходов. Расточительство английских подрядчиков оплачивалось кровью и потом индийских налогоплательщиков.
Вторым важнейшим объектом английских капиталовложений было ирригационное строительство. Ирригационные сооружения строились в тех районах, где выращивались экспортные культуры (например, в Синде и Пенджабе, где была создана главная база экспортного хлопка и пшеницы) Используя водный налог, англичане не только покрывали за счет крестьян все затраты на ирригационное строительство, но и получали громадные прибыли.
Оросительные сооружения и железные дороги являлись, как правило, собственностью метрополии.
Важнейшей сферой приложения частного капитала с середины XIX в. становится плантационное хозяйство. Английское колониальное государство в Индии поддерживало развитие плантаций чая, кофе, каучука, продавая пригодные для возделывания этих культур земли в полную собственность или сдавая их в аренду плантаторам на льготных условиях.
Британские капиталы стали также вкладываться в строительство предприятий фабрично-заводской и горнодобывающей промышленности. (Английские капиталисты владели джутовыми фабриками в Калькутте, хлопчатобумажными в Канпуре). Толчком к этому послужило железнодорожное строительство: для рельс требовался металл, для паровозов — уголь. К концу XIX в. в Калькутте действовал принадлежащий англичанам небольшой металлургический завод; уголь, сжигавшийся в топках паровозов, стал добываться в самой Индии. Эксплуатация открытых железнодорожных линий потребовала создания ремонтных мастерских и небольших чугунолитейных и механических предприятий.
Превращение Индии в объект эксплуатации империалистическими методами (ввоз капитала и усиленный вывоз сырья) исторически закономерно. Как указывал В. И. Ленин, «две крупные отличительные черты империализма имели место в Англии с половины XIX века: громадные колониальные владения и монопольное положение на всемирном рынке»[21].
Английский империализм, используя все методы колониальной эксплуатации — налоги, ввоз промышленных товаров, вывоз сырья, экспорт капитала, взимал с порабощенной страны громадную колониальную дань, которая составила около 100 млн ф. ст. в год. «То, что англичане отбирают ежегодно у индийцев — в виде ренты, дивидендов от совершенно ненужных для самих индийцев железных дорог, пенсий военным и гражданским чиновникам, издержек на афганские и иные войны и пр. и пр., — то, что они берут у них без всякого эквивалента, — не считая того, что они ежегодно присваивают себе в самой Индии, — то есть говоря только о стоимости товаров, которые индийцы вынуждены даром ежегодно отправлять в Англию, — превышает общую сумму дохода 60 миллионов земледельческих и промышленных работников Индии! Это — настоящее кровопускание, это вопиющее дело! Голодные годы следуют там один за другим, причем голод достигает размеров, о которых в Европе до сих пор даже и не подозревают!»[22] — писал К. Маркс в 1881 г.
Появление в стране крупных капитализма предприятий (фабрики, железные дороги плантации и пр.) стимулировало развитие национального капитализма. Расширение сферы деятельности торговцев и ростовщиков способствовало накоплению денежных капиталов в стране. Крупные денежные накопления были сделаны индийским купечеством в посреднической (компрадорской) торговле.
В этот же период начал складываться и рынок рабочей силы. Разорявшиеся ремесленники и пауперизировавшиеся крестьяне стали источником формирования первых отрядов рабочего класса (на плантациях, строительстве, первых фабричных и (мануфактурных предприятиях).
Таким образом, во второй половине XIX в. в Индии имели место два главных условия для развития капиталистического уклада: появились «свободные» от средств производства работники; произведено первоначальное накопление капитала (индийскими купцами-компрадорами).
Развитие капитализма в Индии шло двумя параллельными путями. На базе ремесленного производства стала развиваться Капиталистическая мануфактура, которая могла противостоять конкуренции фабричного производства благодаря, во-первых, сверхэксплуатации рабочих, где капиталистические методы сочетались с ростовщической кабалой и кастовым гнетом, и, во-вторых, (использованию дешевых импортных или местных полуфабрикатов. Именно на базе использования фабричной пряжи в этот период началось быстрое возрождение ручного ткачества — в рамках мануфактурного производства. В различных районах Индии (особенно в Махараштре, Мадрасе, Северо-Западных провинциях) сложились крупные центры специализированного кустарного производства По переписи 1891 г., в кустарной промышленности было занято (с членами семей) 45 млн. человек. В конце 90-х годов в кустарном ткачестве перерабатывалось в 2,5 раза больше хлопчатобумажной пряжи, чем на хлопкоткацких фабриках.
Гнет колонизаторов особенно ощущался ремесленниками, а также владельцами и рабочими мануфактур. Они страдали от конкуренции английских товаров, налогообложения, насилий колониальной администрации.
Массы городских и сельских ремесленников, рабочие мастерских и мануфактур, мелкие предприниматели и торговцы были крупнейшей после крестьянства силой в национально-освободительном движении Индии.
Наряду с ручным производством в середине XIX в. стали возникать первые фабрично-заводские предприятия. Важнейшим центром индийской фабрично-заводской промышленности стал Бомбей. У бомбейских купцов-компрадоров (главным образом из общины парсов и торгово-ростовщической касты марвари) в результате торговли появились крупные денежные накопления. Они вели операции с большим размахом и, участвуя в посреднической торговле опиумом, неплохо познали как китайский, так и дальневосточный рынок вообще. В 40 — 60-е годы XIX в. крупные бомбейские торговые фирмы имели своих представителей в Англии и могли ознакомиться с развитием фабрично-заводской промышленности.
В этих условиях бомбейские купцы приступили к строительству хлопчатобумажных фабрик, которые вплоть до начала XX в. ориентировались в основном на производство пряжи для Китая и других дальневосточных рынков.
В 1854 г. задымили трубы первой текстильной фабрики в Бомбее, а в 1861 г. — в городе Ахмадабаде, который стал вторым по значению текстильным центром страны.
В последней трети XIX в. были открыты и хлопчатобумажные фабрики, принадлежавшие английским капиталистам (в Бомбее, Канпуре). Однако цитаделью английского частного капитала оставались джутовые предприятия, сосредоточенные в Калькутте и ее окрестностях. Кроме того, английскому капиталу принадлежали многочисленные предприятия по первичной обработке сельскохозяйственного сырья.
К концу XIX в. в крупном производстве (фабрично-заводские предприятия и плантации) % всего акционерного капитала принадлежало англичанам и только 1/3 — индийцам, что свидетельствует о господстве англичан в крупнокапиталистическом предпринимательстве в Индии.
Развитие капитализма в стране положило начало формированию рабочего класса. Неравномерное развитие крупной промышленности определило концентрацию сословной ее части в наиболее развитых провинциях страны: Бомбее и Бенгалии. Общая абсолютная численность рабочих, занятых на фабрично-заводских предприятиях, железных дорогах и шахтах, составляла к концу XIX в около 800 тыс. человек. Среди рабочих: преобладали текстильщики.
Условия жизни и труда индийских рабочих были ужасающими. Заработная плата рабочих на фабриках была настолько низка, что они, как правило, не могли содержать на нее членов семьи. Поэтому в первые десятилетия развития фабрично-заводской промышленности среди рабочих преобладали выходцы из крестьян — собственников или арендаторов мелких клочков земли. Именно этим объясняется также широкое внедрение на фабриках и шахтах женского и детского труда.
Капиталистическая эксплуатация дополнялась различными формами внеэкономического принуждения и ростовщической кабалой.
В последней трети XIX в рабочая неделя на индийской фабрике составляла 80 часов (на английской — 56 часов). Рабочий день достигал 16 часов: он начинался обычно за 15 ми-1|ут до восхода и кончался через 15 минут после захода солнца, так как в цехах не было электрического освещения.
Сверхэксплуатация индийских рабочих была основой конкурентоспособности индийских фабрикантов в их борьбе за рынок с английскими промышленниками.
Английские фабриканты-текстильщики, стремясь ослабить конкурентоспособность индийских промышленников путем повышения издержек производства, через своих представителей в парламенте Англии стали требовать введения в Индии рабочего законодательства. Однако этому противились не только фабриканты-индийцы, но и владельцы фабрично-заводских предприятий в Индии — англичане. Принятие законодательства существенно не повлияло на степень эксплуатации индийского рабочего класса. Законы 1881 и 1891 гг. вводили возрастной ценз для найма — сначала семь, а затем девять лет. Ограничивался также рабочий день для детей и подростков. Это законодательство, кстати очень плохо выполнявшееся, само по себе свидетельствовало о тяжелом положении рабочего класса Индии.
Английская буржуазия взимала с развивающейся национальной промышленности в Индии тяжелую дань, поставляя оборудование и материалы по монопольно-высоким ценам. Значительно выше, чем в Англии, была также оплата инженерно-технического персонала. Источником для покрытия этих дополнительных затрат была сверхэксплуатация индийского рабочего класса, который, таким образом, подвергался двойному гнету — со стороны своей и иностранной буржуазии.
Английская буржуазия, используя свое политическое господство в Индии, всемерно тормозила самостоятельное экономическое развитие страны. В 1879 г. фабриканты Ланкашира добились отмены пошлин на импортные хлопчатобумажные ткани в Индии, что ставило в неравное положение молодую индийскую и самую мощную в мире английскую текстильную промышленность. В 1882 г. отметены пошлины и на другие товары. В 1894 г. по фискальным соображениям пошлина на ввозимые ткани была восстановлена, но одновременно введен акцизный сбор на индийские фабричные ткани.
Серьезным тормозом было также отсутствие организованного капиталистического кредита. Английские банки в Индии кредитовали лишь колониальный аппарат, английские торговые и промышленные предприятия и занимались главным образом внешнеторговыми операциями. В этих условиях индийские фабриканты попадали в зависимость от так называемых управляющих агентств — дочерних компаний крупных английских монополий. Управляющие агентства предоставляли необходимый кредит, поставляли промышленное оборудование, а после пуска предприятия нередко руководили его работой, обеспечивая снабжение сырьем и сбыт готовой продукции. В пользу управляющих агентств производились значительные отчисления от прибылей индийских фабрикантов.
Господство в сельском хозяйстве феодальных пережитков, преобладание в деревне и мелком промышленном производстве торгово-ростовщического капитала крайне ограничивали возможности капиталистического развития страны.
Молодая индийская буржуазия с самого начала своего формирования как класса столкнулась с экономическим и политическим гнетом империализма. Однако в наибольшей степени этот гнет в сочетании с феодальной и торгово-ростовщической эксплуатацией ощущался в мелкотоварном секторе, в сельскохозяйственном и ремесленном производстве.
Колониальная, феодальная и торгово-ростовщическая эксплуатация вызвали массовое разорение крестьян и ремесленников, обнищание трудящихся масс, в неурожайные годы сопровождавшееся массовым голодом. Если в 1825–1850 гг. голод дважды поражал страну и унес 0,4 млн. человеческих жизней, то в 1850–1875 гг. — 6 раз, а в 1875–1900 гг. — 18, причем смертность увеличилась соответственно до 5 млн. и 26 млн. человек.
Усиление колониальной эксплуатации, сопровождавшееся утяжелением феодального и ростовщического гнета, развитие капитализма в стране, вызвавшее формирование классов буржуазного общества, привели к обострению классовых противоречий внутри страны, а также противоречий между классами индийского общества и английским империализмом.
Капиталистический сектор являлся островком среди моря полунатуральных хозяйств крестьян и ремесленников, представлявших докапиталистические уклады. Этим определялись особенности социально-классовой структуры феодального общества. Это нашло свое отражение в содержании и формах борьбы классов.
Национально-освободительная борьба народов Индии в 60—90-е годы
Наиболее ярким отражением как внутренних, так и внешних противоречий были выступления народных масс (крестьян и ремесленников), происходившие в 60—90-х годах XIX в.
Первым крупным выступлением сельского населения было так называемое восстание население было так называемое восстание индиго в Восточной Бенгалии в 1859–1862 гг.
Английские предприниматели, владельцы мелких заведений по изготовлению красителя индиго, откупали на несколько лет у помещиков-заминдаров право взимания ренты с райятов и в принудительном порядке заставляли последних выращивать индигоносные растения. Крестьяне были обязаны сдавать весь урожай этим «плантаторам» по принудительно установленным ценам. Постепенно райяты попали в настоящую кабальную зависимость от английских плантаторов, которые насаждали в деревнях режим террора.
Крестьянское движение, направленное против системы принудительной контрактации, проходило в форме отказа выращивать индигоносный кустарник и уплачивать плантаторам старые долги. Возникнув стихийно в нескольких деревнях, оно быстро распространилось на пять округов Бенгалии. Попытки плантаторов силой подавить стачку райятов натолкнулись на стойкое сопротивление и вызвали нападения на усадьбы плантаторов.
Размах движения настолько напугал колониальную администрацию, что созданная комиссия вынесла рекомендации по упразднению системы принудительной контрактации.
Несмотря на то что в деревни, охваченные движением, были брошены военно-полицейские отряды карателей, борьба продолжалась в течение почти трех лет. В результате райяты — наследственные арендаторы добились крупной победы: система принудительной контрактации индиго была отменена. Многие плантаторы вообще свернули свою деятельность в районах, охваченных стачкой.
Во время этого движения были созданы зачатки крестьянской организации. Более значительную роль союзы крестьян (райят сабха) сыграли во время следующего крупного выступления бенгальских крестьян, в 1872–1873 гг.
Если «восстание индиго» было направлено против английских предпринимателей, то восстание крестьян в бенгальских округах Пабна и Богра носило антифеодальный характер. Непосредственная причина восстания была связана с массовым повышением помещиками-заминдарами ставок арендной платы после 1871 г., когда калькуттский Верховный суд истолковал некоторые статьи законодательства 1859 г. об аренде в пользу помещиков.
Крестьяне громили усадьбы заминдаров, уничтожали арендные договоры и долговые расписки. Движением руководили организации, называвшиеся союзами повстанцев (бидрохи). Под влиянием выступлений крестьян Пабны и Богры, жестоко подавленных колонизаторами, был издан новый закон об аренде в Бенгалии, несколько расширивший категорию привилегированных арендаторов.
Наряду с крестьянскими выступлениями, носившими определенную антифеодальную и антиколониальную окраску, протест народных масс проходил в традиционных формах религиозно-сектантских движений. Господство феодальных пережитков как в экономике, так и в сознании громадной части населения страны обусловило то обстоятельство, что борьба против феодалов и иностранных поработителей часто развертывалась под лозунгами борьбы за веру. Несмотря на поражение восстания 1857–1859 гг., англичанам не удалось полностью подавить движение ваххабитов, сыгравших видную роль в руководстве восстанием. В начале 60-х годов ваххабиты воссоздали свою тайную организацию с центром в Патне (провинция Бихар) и стали активно готовиться к новому вооруженному выступлению против колонизаторов. Организация охватывала не только крестьян и ремесленников: среди ее руководителей были мелкие чиновники, торговцы, интеллигенты.
В Ситане, в районе независимых патанских племен, ваххабитами еще раньше был создан крупный военный лагерь, куда теперь стекались добровольцы, тайно переправлялось оружие и припасы. Ситана, по мысли руководителей секты, должна была стать опорным пунктом восстания, которое будет проходить под знаменем джихада — священной войны с неверными, т. е. англичанами.
Англичане в 1863 г. направили против Ситаны целый армейский корпус и лишь ценою больших потерь после того, как им удалось отколоть поддерживавшие ваххабитов афганские племена, сумели разгромить этот опорный пункт восстания. В 1864 г. были разгромлены центры ваххабитов в Патне и Дели, после чего движение постепенно пошло на убыль.
В Пенджабе антифеодальная и антиколониальная борьба развернулась в 60 — 80-е годы XIX в. в форме деятельности основанной еще в первой трети XIX в. сикхской секты намдхари.
Секта активизировала свою деятельность после того, как в 1846 г. во главе ее встал Рам Сингх, выходец из семьи плотника. В 1863 г. Рам Сингх выступил с развернутым изложением учения намдхари, в котором выдвинул требования отказа от пользования английскими товарами и службы в учреждениях колониальной администрации. Рам Сингх, в свое время служивший в армии, провел реформу организационной структуры секты, введя четкую военизированную организацию по округам, волостям и деревням. Секта установила связи с сикхами, служившими в сипайских частях колониальной армии. Намдхари, насчитывавшие около 50 тыс. человек, хорошо организованные, беспрекословно подчинявшиеся главе секты Рам Сингху и прошедшие военное обучение, представляли серьезную силу. Секта была поэтому поставлена под бдительный надзор полиции.
Во второй половине 60-х годов деятельность секты была направлена против сикхской феодальной верхушки, присвоившей права собственности на храмовые земли, ранее принадлежавшие всей сикхской общине. Однако несколько открытых выступлений намдхари было подавлено англичанами при поддержке местных сикхских феодалов.
В конце 60-х — начале 70-х годов деятельность секты стала все больше принимать религиозно-общинную окраску, поскольку намдхари несколько раз выступали против мусульман-мясников, убивавших священное для сикхов, как и индусов, животное — корову. Рам Сингх решительно возразил против этой стороны деятельности секты, так как видел, что англичане ловко использовали налеты намдхари на мусульманские скотобойни для разжигания сикхско-мусульманской розни и подавления движения.
Однако внутри секты образовалась сильная оппозиционная группа, которая, несмотря на сопротивление Рам Сингха, в середине января 1872 г. решила выступить против правителя мелкого пенджабского княжества Малеркотла: он был мусульманином и незадолго перед этим велел убить быка.
По дороге на Малеркотлу более ста намдхари произвели налет на крепость Малодх, резиденцию сикхского феодала, ранее активно помогавшего англичанам в репрессиях против секты. Они рассчитывали вооружиться имевшимся в крепости оружием. Однако их попытки захватить как Малодх, так и Малеркотлу потерпели провал. Намдхари были рассеяны отрядами войск соседних сикхских княжеств. Предатели-князья снова показали себя преданными помощниками англичан в подавлении народного движения.
Захваченные в плен намдхари по приказу англичан были без суда и следствия расстреляны из пушек. Эта варварская расправа изображена на картине великого русского художника Верещагина, побывавшего в Индии в 1875 г.
После неудачного выступления 1872 г. секта намдхари подверглась жестоким репрессиям. Ее руководители во главе с Рам Сингхом были пожизненно сосланы в Бирму. Деятельность секты стала постепенно ослабевать.
Спустя некоторое время начались народные выступления в Западной и Южной Индии.
Махараштра была районом, где процесс обезземеления крестьянства и переход земли в руки ростовщиков происходил наиболее интенсивно. Это было связано с тем, что с середины XIX в., особенно в период хлопкового бума 60-х годов, районы Западной и Центральной Индии быстро превращались в области экспортных культур, что влекло за собой развитие в деревне товарно-денежных отношений и усиленное проникновение туда торгово-ростовщического капитала.
Крестьянское движение в Махараштре поэтому приняло форму борьбы против ростовщиков. Крестьяне отбирали у ростовщиков и уничтожали долговые записи, а в случае сопротивления изгоняли ростовщиков из деревень, громили их усадьбы. Крестьянское движение в этой части страны переросло в вооруженную борьбу. Во всех маратхских округах в 1873–1875 гг. действовали вооруженные крестьянские отряды, крупнейшим из которых командовал крестьянский вожак Кенглия. Крестьяне называли его «другом должников». После того как английским карателям в 1876 г. удалось захватить Кенглию и разгромить основные отряды восставших крестьян, движение на некоторое время ослабело, но уже в 1878–1879 гг. в Бомбейской провинции появились новые группы вооруженных крестьян, главным образом из племени рамуси, которые, как правило, находились на положении долговых рабов у помещиков и ростовщиков. В движении участвовали и зажиточные слои деревни из привилегированных земледельческих каст.
В 1876–1878 гг. в Бомбейской провинции разразился страшный голод. Однако англичане повысили ставки налога на соль и ввели в 1878 г. патентный сбор с предпринимателей и торговцев, что усилило антианглийские настроения среди широких слоев населения. Во многих местах происходили митинги и демонстрации протеста. Наибольшей силы движение достигло в 1878 г., когда выступили торговцы и ремесленники города Сурата в Бомбейской провинции.
Движение крестьян, ремесленников и торговцев в Махараштре в 1870–1880 г., поднявшись до уровня вооруженной борьбы, подготовило героическое выступление Васудева Балванта Пхадке (1845–1883 гг.).
Пхадке происходил из обедневшей семьи, когда-то состоявшей на службе у маратхских пешв. Он получил образование, владел санскритом и английским языком. Пхадке, служивший мелким чиновником в одном из ведомств в Пуне, на себе испытал приниженное положение индийской мелкобуржуазной интеллигенции. Человек пытливого ума, горячий патриот своей родины, Пхадке проникся глубокой ненавистью к иностранным поработителям.
Первоначально он вел антианглийскую агитацию среди маратхской молодежи в Пуне, а затем приступил к выполнению задуманного плана организации вооруженного восстания с целью (низвержения британского колониального режима. Весной 1879 г. Пхадке, установив связи с вожаком крестьянских повстанцев Хари Найком, создал отряд. Деятельность его была направлена против местных ростовщиков и феодалов, у которых он экспроприировал ценности. План Пхадке заключался в том, чтобы на собранные таким путем деньги нанять воинов-профессионалов, сформировав из них крупный отряд. Этот отряд производил бы налеты на центры колониальной администрации, перерезал важнейшие коммуникации и линии связи и своими действиями подал сигнал к всеобщему восстанию в Махараштре, которое распространилось бы по всей стране.
Пхадке при этом рассчитывал на поддержку широких крестьянских масс Махараштры. Действительно, отираясь на активную помощь маратхских крестьян, Пхадке удалось весной и летом 1879 г. провести ряд смелых налетов, а также крупных экспроприации. Однако слабая военная организация, громадное превосходство сил карателей, брошенных на подавление движения, привели к тому, что к середине лета того же года основные силы отряда были разбиты. Сам Пхадке был схвачен, судим английским судом в Пуне и приговорен к пожизненной каторге.
Пхадке распространил в районах действия своего отряда обращение к английским властям, в котором изложил основные пункты своей программы: снижение налогов, организация общественных работ, снижение высоких окладов английским колониальным чиновникам. В случае непринятия программы Пхадке угрожал поднять всеобщее восстание. Из оставшихся после Пхадке дневников явствует, что он уделял в своей программе большое внимание вопросам развития национальной промышленности и торговли. Его политические взгляды отличались эклектичностью: республиканские идеалы наивно сочетались с царизмом.
Однако главное, чем была проникнута как идеология, так и практическая деятельность Пхадке, — это страстная ненависть к колониальному режиму, решимость добиться национальной независимости путем вооруженной борьбы.
Выступление Пхадке было знаменательно как первое народное восстание, в котором столь непосредственно нашли органическое единство элементы национально-освободительной и антиростовщической борьбы. Оно было также первым примерам слияния борьбы народных масс с борьбой наиболее радикального крыла мелкобуржуазных демократов.
Одновременно с выступлением Пхадке крупное крестьянское восстание вспыхнуло в Мадрасском президентстве в местности Рампа на реке Годавари.
Непосредственным поводом к восстанию, главную движущую силу которого в начальный период составляли населявшие Рампу горцы, послужили увеличение английскими властями налогообложения, а также притеснения откупщика, собиравшего налоги со всей Рампы. Движение возглавили мелкие феодальные землевладельцы и старосты деревень. В течение марта — июля 1879 г. отдельные стычки вооруженных групп крестьян вылились в настоящую партизанскую войну, которая с переменным успехом продолжалась до середины 1880 г.
Восстание, в ходе которого было образовано несколько крупных отрядов повстанцев, охватило обширную территорию округов Годавари и Визагапатам с населением свыше 2 млн. человек. Крестьяне районов, где действовали повстанцы, оказывали им существенную поддержку. Используя благоприятные условия труднопроходимой горно-лесистой местности и искусно применяя партизанскую тактику, повстанцы сумели нанести серьезный урон превосходящим силам регулярных войск, брошенных на подавление восстания. Повстанцы вооружались трофейным и захваченным у полицейских постов оружием.
К середине 1879 г. вся область Рампы и прилегающие районы оказались в руках восставших, которые даже сумели захватить и сжечь один из двух пароходов, посланных вверх по реке Годавари с десантом.
Однако восставшие не имели никакой программы. Восстание носило стихийный характер. Между руководителями отдельных военных отрядов существовали разногласия. Координация действий между отдельными отрядами происходила лишь в исключительных случаях. Определенное значение имел и сложный классовый состав восставших, в число которых наряду с беднейшим крестьянством входили мелкие феодалы. Когда были изгнаны английские колониальные чиновники, полицейские, ростовщики и откупщики налогов и цель восстания практически оказалась достигнутой, вожди отрядов провозгласили себя «раджами» и «махараджами».
Не надеясь на одну только силу оружия, англичане сделали ставку на раздоры между отдельными вождями восстания, да заговоры и подкуп. Осенью 1879 г. был выдан англичанам один из виднейших командиров отрядов повстанцев — Аммал Редди, а в феврале 1880 г. предательски убит одним из своих приближенных наиболее выдающийся из всех руководителей восстания — Дхараконд Чендрия.
После гибели Чендрии восстание пошло на убыль. Отдельные отряды продолжали еще обороняться в дебрях Рампы от наседавших карательных отрядов колонизаторов, но после гибели последнего крупного партизанского командира, сподвижника Чендрии, Таммана Дхоры сопротивление в июле 1880 г. практически прекратилось.
Помимо этих крупнейших выступлений народных масс в 70-х — начале 80-х годов происходили волнения среди племен аборигенов (бхилы, санталы, гонды, лушаи, куки, нага и др.), населявших Центральную и Северо-Восточную Индию. Это было связано с процессом закабаления и экспроприации их земель феодальными помещиками и ростовщиками, представителями соседних, более развитых национальностей. Данные выступления носили также ярко выраженную антиколониальную окраску, так как были направлены против местной колониальной администрации.
Началось политическое пробуждение и народов княжеств, этих «заповедников феодализма» и бастионов английского господства в Индии. В 1874 от. произошли серьезные антианглийские выступления в городе Бароде, столице одноименного княжества в Западной Индии, вызванные отстранением от власти правителя княжества. В 1880 г. в маратхском княжестве Колхапур был раскрыт заговор против правителя княжества и сто колониальных покровителей, что явилось своего рода отголоском выступления Пхадке.
Народные выступления в 60-х — начале 80-х годов носили локальный и, как правило, стихийный характер, а их участники не имели ясной политической программы и часто выступали под знаменем религии или наивного царизма. Тем не менее участие в них крестьянских масс, ремесленников, а кое-где и мелких торговцев, нарождавшейся мелкобуржуазной интеллигенции, проявление народного недовольства во всех основных районах страны, а также острые формы борьбы, вплоть до вооруженных восстаний, — все эти факторы превратили народные движения указанного периода в серьезную угрозу для английского колониального господства в Индии.
Страна находилась накануне нового революционного кризиса. Однако антиколониальные и антифеодальные выступления крестьян и ремесленников сами по себе не могли уничтожить колониальный режим. Новые же классы буржуазного общества — рабочий класс и национальная буржуазия, которые могли бы возглавить национально-освободительную борьбу, находились на начальных стадиях политического формирования.
Наибольшая степень концентрации рабочего класса была в текстильной промышленности. Это способствовало тому, что рабочие хлопчатобумажных фабрик выдвинулись как застрельщики борьбы индийского рабочего класса против угнетателей. В 1877 г. на одной из текстильных фабрик в городе Нагпуре (Центральная Индия) произошла первая рабочая забастовка. В период с 1882 по 1890 г. в Бомбейской и Мадрасской провинциях произошло 25 стачек. Наряду с промышленными рабочими и железнодорожниками в стачечной борьбе участвовали грузчики, рабочие коммунальных предприятий. Эти первые забастовки начинались стихийно, были кратковременными и имели чисто местный характер. Рабочие выдвигали экономические требования.
Наиболее активным был рабочий класс Бомбея. Именно здесь были сделаны первые попытки создания рабочих организаций — предтеч профсоюзов. В 1884 г. состоялся первый массовый митинг бомбейских рабочих-текстильщиков, на котором была принята резолюция с требованиями установления обязательного выходного дня, ограничения продолжительности рабочего дня и др. В том же году служащим одной из бомбейских фабрик Н. М. Локханде, маратхом по национальности, была создана первая организация рабочих-текстильщиков. Однако состав ее был крайне текуч. Им же издавалась газета на маратхском языке «Динабанду» («Друг бедных») буржуазно-филантропического направления.
С конца 80-х — начала 90-х годов стачечное движение постепенно усиливается. Почти не было фабрик, на которых в течение года не происходили бы одна-две забастовки. Наряду с бомбейским пролетариатом в борьбу включились рабочие Калькутты, Мадраса, Ахмадабада и других городов. Все более активное участие в борьбе стали принимать работницы.
Активизировалась и деятельность Бомбейской ассоциации рабочих. В 1889 г. под председательством Локханде прошел второй массовый митинг бомбейских текстильщиков. Ассоциация все больше стала приобретать характер реформистского профсоюза (по типу английских тред-юнионов). Уже на самом раннем этапе рабочего движения в Индии буржуазия попыталась навязать ему свою идеологию.
После относительного затишья 80-х годов, вызванного репрессиями английских колониальных властей, в 90-е годы происходит усиление стачечной борьбы. Это совпало с новой полосой народных выступлений. Основными очагами восстаний были княжества.
В небольшом княжестве Камбей в Западной Индии крестьяне заставили бежать наваба (правителя) княжества и добились серьезных успехов. Английские колониальные власти, вынужденные вмешаться во внутренние дела княжества и отстранить от власти наваба, снизили земельный налог.
Наиболее крупным из народных выступлений этого периода было восстание 1891 г. в княжестве Манипур (Восточная Индия). Осенью 1890 г. в результате дворцового переворота ж власти в княжестве пришла группа феодалов во главе с братом низложенного раджи, состоявшим формально регентом при новом правителе княжества. Поскольку англичанам стали известны антианглийские настроения регента Такендраджит Сингха, они послали в Импхал, столицу княжества Манипур, отряд. В марте 1891 г. англичане, не встретив сопротивления, вступили в Импхал. Однако после неудачной попытки захватить дворец, англичане оказались фактически осажденными в здании английского резидента в Импхале. Потеряв значительную часть отряда, в том числе нескольких офицеров, англичане отступили.
Поражение английского отряда вызвало панику среди колониальных властей в Калькутте, и в апреле этого же года в Манипур была снаряжена крупная военная экспедиция. Несмотря на сопротивление населения княжества, которое сумело уничтожить ряд английских опорных военных пунктов и все средства связи, англичане взяли Импхал и разрушили его, захватили в плен и казнили Тикендраджит Сингха и других руководителей восстания. Регентом при новом малолетнем князе был назначен английский чиновник.
Восстание в Манипуре было последним антиколониальным выступлением народных масс, проходившим под руководством феодальных элементов.
В том же 1891 г. вспыхнуло антифеодальное восстание в княжестве Кеонджхар (Восточная Индия).
В течение последнего десятилетия XIX в. в самой Индии не произошло сколько-нибудь крупных выступлений народных масс, однако в пограничных районах колонизаторы столкнулись с упорным сопротивлением патанских племен на западе и народности нага на востоке.
Борьба афганских племен особенно усилилась после 1893 г., когда было достигнуто соглашение между английскими колониальными властями и афганским эмиром Абдуррахманом по пограничным вопросам. В результате значительная часть афганских племен оказалась отрезанной от Афганистана «линией Дюранда» и попала в сферу английского влияния. Попытки англичан создать на территории племен форты и взимать с патанов налоги натолкнулись на вооруженное сопротивление горцев.
Наиболее крупные из восстаний происходили в 1894, 1895 и 1897 гг. Последнее англичанам удалось подавить, введя в действие до 40 тыс. солдат разных родов войск, а также артиллерию. Но и после этого военно-политический контроль англичан в полосе пограничных патанских племен, так же как и в районе северо-восточной границы, был очень непрочным.
Возникновение буржуазного национализма и его различные течения
Развитие капитализма в Индии, становление индийской национальной буржуазии привели к возникновению буржуазно-национального движения. Народные антиколониальные и антиимпериалистические выступления оказали серьезное влияние на процесс политического формирования индийской буржуазии.
Развитие буржуазного национализма в Индии прошло два этапа. В 60—70-е годы в различных районах страны возникли местные буржуазно-помещичьи общественно-политические организации. Дальнейшее развитие буржуазно-национального движения привело его к объединению в середине 80-х годов во всеиндийском масштабе.
Первые буржуазно-помещичьи общественно-политические организации возникли наиболее экономически развитых провинциях Индии — Бенгалии и Бомбее.
Здесь еще с 40-х годов действовали Ассоциация Британской Индии в Калькутте и Ассоциация Бомбейского президентства в Бомбее. Обе организации представляли интересы крупных торговцев-компрадоров, верхушку индийской буржуазно-помещичьей интеллигенции. Кроме того, в Ассоциации Британской Индии решающее влияние имели либерально настроенные бенгальские помещики-заминдары.
Экономическая программа этих организаций включала в себя требование снижения налогообложения и сокращение расходов колониальной администрации. Политическая программа была также крайне ограниченной: она сводилась в основном к требованию расширить возможности получения европейского образования верхушкой индийского общества (для последующего занятия должностей в колониальном аппарате управления) и протесту против царившей в стране расовой дискриминации.
Народные выступления толкали умеренных националистов на дальнейшее сближение с колонизаторами.
В условиях поднимавшейся в стране волны национально-освободительного движения общественное значение старых организаций стало быстро уменьшаться. Возникла объективная необходимость в создании новых, более радикальных организаций индийских буржуазных националистов.
В 1870 г. в Махараштре образовалась «Пуна Сарваджаник Сабха» («Союз простых людей Пуны»), а в 1876 г. в Калькутте — Индийская ассоциация. Обе организации более активно выступили в защиту экономических и политических интересов индийской буржуазии.
С самого начала внутри новых организаций (как и всего буржуазно-национального движения) не было единства. Внутренняя история буржуазно-национального движения характеризуется возникновением и развитием в нем двух основных направлений — либерального и демократического.
В течение 60-х — начале 80-х годов XIX в. либеральное крыло организационно господствовало в национальном движении, поскольку в этот период мелкобуржуазным демократам пе удалось создать свои собственные организации.
Либералы, главными лидерами которых были в Бенгалии Сурендранатх Банерджи, а в Бомбейском президентстве Дадабхай Наороджи и Ранаде, требовали от колониального правительства проведения протекционистской политики по отношению к молодой индийской промышленности, снижения налогообложения, уменьшения колониальной дани. В аграрном вопросе они стояли за сохранение помещичьего землевладения (при уменьшении налогообложения) и постепенное развитие крупных помещичьих хозяйств (по прусско-юнкерскому пути).
Их политическая программа сводилась к расширению представительства имущей верхушки индийского общества в совещательных органах при вице-короле и губернаторах провинций, а также к протестам против расовой дискриминации. В ней выдвигалось требование повысить возрастной ценз для экзаменующихся при поступлении на государственную службу и проводить экзамены одновременно как в Индии, так и в Англии.
Последнее требование было вызвано тем, что колонизаторы стремились сохранить монополию на занятие хорошо оплачиваемых должностей в колониальном аппарате управления за английской буржуазной молодежью. В связи с этим был установлен порядок, по которому к экзаменам для поступления на государственную службу, проходившим в Лондоне, допускались лица в возрасте не старше 22 лет. Этот порядок фактически лишал основную часть индийской интеллигенции возможности поступления в корпус индийской гражданской службы. Индийцы в то время оканчивали колледжи в Индии позднее, чем англичане у себя на родине, а, кроме того, поездка в Англию была слишком дорогим и трудным делом для молодых людей даже из самых богатых индийских семей.
Тактика индийских либералов была столь же робкой и умеренной, как и их политическая программа. Петиции, обращенные к парламенту и английским колониальным властям, посылка делегаций к вице-королю и в Англию, робкие протесты в печати, принятие резолюций на собраниях национальных организаций — вот те формы борьбы, которыми ограничивалось умеренное крыло национального движения.
Либералы резко отрицательно относились к народным выступлениям и стояли на позициях сохранения в стране колониального режима.
Однако внутри национального движения крепло левое, радикальное крыло. Мелкобуржуазные демократы представляли низшие прослойки торговой буржуазии, владельцев мелкие промышленных заведений, малоимущую часть интеллигенции — учителей, клерков, врачей — и в то же время были связаны с разорившимися мелкими помещиками и верхушкой крестьянства.
В отличие от либералов мелкобуржуазные демократы Бенгалии с глубоким сочувствием относились к антифеодальной борьбе масс. Во время «восстания индиго» писатель-демократ Динабандху Митра написал пьесу «Нил дарпан» («Зерцало индиго»), в которой разоблачалась система принудительной контрактации. Пьеса произвела большое впечатление в передовых кругах бенгальского общества. В 1873 г. во время восстания в Пабне была опубликована пьеса Мир Машраф Хуссейна «Заминдар дарпан» («Зерцало заминдара»), в которой раскрывались картины помещичьего произвола, царившего в заминдарских имениях. Представления этой пьесы в деревнях с участием крестьян способствовали распространению революционных настроений среди бенгальских райятов.
Бенгальские левые националисты надеялись, что массовые выступления крестьян приведут к изменениям в системе управления страной, к ослаблению и в конечном счете к ликвидации колониального гнета.
Антифеодальная направленность общественно-политических взглядов бенгальских мелкобуржуазных демократов обусловливалась и тем, что они наиболее последовательно выражали интересы тех, кто выступал за буржуазное развитие страны.
Главную задачу в своей практической деятельности мелкобуржуазные демократы видели в воспитании в духе патриотизма широких слоев индийской мелкобуржуазной молодежи. Поэтому они придавали первостепенное значение пропаганде своих идей через печать. Братья Гхош, Харишчандра Мукерджи, крупнейший бенгальский писатель того времени Банкимчандра Чаттерджи и другие пропагандировали идеи мелкобуржуазного национализма через издаваемые ими газеты и журналы. Однако их слабость заключалась в отсутствии собственных, отдельных от либералов политических организаций. Эти особенности в деятельности мелкобуржуазных демократов были характерны и для Махараштры, которая наряду с Бенгалией была вторым очагом национального движения в Индии.
Здесь возникновение левого, радикального национализма связано с именем выдающегося индийского революционера и демократа Бал Гангадхар Тилака (1856–1920 гг.). Тилак, происходивший из старинной маратхской брахманской семьи, с ранних лет воспринял традиции освободительной борьбы маратхов, восходящие к эпохе создания маратхского государства во главе с Шиваджи. Национальные традиции пронизывали всю политическую агитацию Тилака. Еще находясь в колледже, Тилак имеете с группой своих единомышленников задумал создать общедоступную школу, в которой маратхская молодежь воспитывалась бы в духе маратхского национализма. В 1880 г. в Пуне была открыта «Новая английская школа», а со следующего года Тилак стал издавать газеты «Кесари» («Лев») на маратхском и «Махратта» на английском языках.
В статьях, публиковавшихся в этих органах печати, а также в лекциях, читавшихся в школе, Тилак и его сторонники выступали наиболее последовательными защитниками интересов всей индийской национальной буржуазии. Формой защиты интересов индийских промышленников Тилак избрал бойкот английских товаров.
Подобно бенгальским мелкобуржуазным демократам, Тилак выступал за улучшение материального положения масс, но он не выдвинул четкой программы по аграрному вопросу.
Сочувственно относясь к выступлениям масс против колониального режима, Тилак не считал вооруженную борьбу правильным путем завоевания независимости. На этом этапе тилакисты свою основную задачу видели в подготовке «масс» (т. е. широких мелкобуржуазных слоев) к будущей борьбе за независимость.
В отличие от Бенгалии и Махараштры в остальных районах Индии в 70 — 80-е годы национальное движение еще не достигло подобного уровня развития.
На развитие национально-освободительного движения в стране английские колонизаторы ответили репрессиями. В 1878 г. вице-король Литтон (1870–1880 гг.) издал закон об оружии, по которому ин-индийцам запрещалось иметь (даже для защиты от хищников) огнестрельное оружие. В том же году был принят драконовский закон о печати, вводивший предварительную цензуру для всех изданий на индийских языках и носивший репрессивный характер.
Однако эти репрессии не дали желаемого результата. Поэтому пришедшие в 1880 г. к власти в Англии либералы стали проводить политику заигрывания с индийскими буржуазно-помещичьими националистами. Новый вице-король Рипон (1880–1884 гг.) отменил закон о печати.
В 1882 г. большинство членов муниципалитетов в крупных городах стало избираться верхушкой имущих классов. Заигрывая с индийскими либералами, Рипон поддержал законопроект (билль), составленный членом исполнительного совета Ильбертом, по которому устранялась расовая дискриминация индийцев в судах. Однако сопротивление английской бюрократии и английских дельцов в Индии способствовало провалу «билля Ильберта» в парламенте и ускорило отставку Рипона. Борьба по этому вопросу подтолкнула индийских националистов к объединению своих усилий в масштабе всей страны.
В 70-х — начале 80-х годов в Индии назревал новый революционный кризис. Особенно пугала колонизаторов перспектива соединения деятельности радикального крыла буржуазных националистов с народным движением. Крупный английский чиновник Юм отмечал в одном из своих отчетов, что представители «образованных классов… возглавив народные выступления, придадут им осознанную направленность и смогут превратить их в национальное восстание».
Вот почему колонизаторы выступили с поддержкой создания единой общеиндийской политической организации во главе с либералами.
Еще с конца 70-х годов между представителями различных общественно-политических организаций стали возникать тесные контакты, и в 1883–1884 гг. были сделаны первые попытки создания общеиндийской организации националистов.
Наконец в 1885 г. в Бомбее собрался первый съезд Национального конгресса — первой общеиндийской буржуазно-помещичьей политической организации. Она была создана при благосклонном отношении властей, а Юм по поручению вице-короля Дафферина (1884–1888 гг.) стал генеральным секретарем Конгресса.
Национальный конгресс выражал интересы верхних слоев индийской буржуазии и националистически настроенных помещиков. 50 % делегатов первых шести сессий Конгресса принадлежало к буржуазно-помещичьей интеллигенции, 25 %—выходцы из торгово-ростовщических слоев и 25 % — помещики.
В Конгрессе господствовали представители либерального крыла национального движения. Однако в своей программе они пошли несколько дальше: более последовательно стали проводиться требования о защите и развитии национальной промышленности, снижении налогов, создании в стране системы организованного капиталистического кредита. Конгресс более решительно протестовал против дискриминационной по отношению к индийской промышленности тарифной политики колонизаторов. В целях поощрения национальной промышленности под эгидой Конгресса стали устраиваться промышленные конференции и выставки. Программа Конгресса по аграрному вопросу сводилась к требованию введения системы постоянного налогообложения.
Далекие от народных масс, индийские либералы боялись собственного народа. В 1893 г. Наороджи заявил на сессии Конгресса: «Правительство должно быть твердо и справедливо… Его прямая обязанность — подавлять твердой рукой всякое беззаконие или попытку нарушить гражданский мир».
В политической области основным программным требованием Конгресса было расширение состава законодательных советов и создание там выборного большинства из представителей буржуазно-помещичьей верхушки индийского общества. В 1892 г. представительство этих прослоек в законодательных советах было несколько увеличено.
После создания Национального конгресса борьба между различными группами внутри национального движения усилилась. К середине 90-х годов Тилаку удалось завоевать большинство в руководстве «Пуна Сарваджаник сабха». К этому времени он стал признанным руководителем мелкобуржуазных демократов страны. Его статьи в газете «Махратта» оказывали серьезное влияние на формирование радикального национализма и в других провинциях Индии.
В 1895 г. Тилак стал устраивать массовые праздники в честь божества Ганеши и национального героя маратхов Шиваджи. Эти праздники превращались в грандиозный политический форум, на котором тилакисты вели массовую политическую агитацию. Празднества стали проводиться и в Бенгалии.
Однако религиозно-индуистская окраска деятельности тилакистов имела свою отрицательную сторону. С начала 80-х годов в противовес буржуазному национализму, при активной поддержке англичан развернули свою деятельность мусульманские просветительские организации, вносившие в национальное движение элемент индусско-мусульманской розни.
Лидером этого движения был Сайид Ахмад-хан, представлявший просвещенных мусульманских феодалов и крупных торговцев. Им были созданы просветительские общества среди мусульман и основан Алигархский колледж, который готовил из мусульманской молодежи чиновников для колониального аппарата. Сайид Ахмад-хан выступал как ревностный защитник колониального режима.
Наряду с последователями Сайид Ахмад-хана среди мусульманской общины Северной Индии действовала организация мелкобуржуазных демократов с центром в Деобандхе (около Дели). Однако религиозная окраска этого движения также затрудняла сближение деобандского центра с другими общественно-политическими национальными организациями.
С последней трети XIX в. разжигание индусско-мусульманской розни вошло в арсенал английской политики «разделяй и властвуй». В 90-е годы англичанам удалось спровоцировать в Бомбее крупные индусско-мусульманские погромы.
В 1897 г. на фойе общего роста оппозиционных настроений в Махараштре последователи Тилака братья Чапекар совершили убийство английского чиновника Рэнда. Тилак был арестован и приговорен к тюремному заключению.
К концу XIX в. обстановка (в стране осложнилась. Начинался новый этап национально-освободительной борьбы.