Для расширения представлений о развитии железообработки в финно-угорском мире мы обращаемся еще к одному региону расселения финских племен – Волго-Окскому бассейну. Материалы, исследованные нами, происходят из памятников дьяковской культуры, культуры рязано-окских могильников, древних мордвы, мери, муромы.
2.1. Железообработка у племен дьяковской культуры
Москворецкие памятники
Наиболее полную информацию для характеристики кузнечного производства конца I тысячелетия до н. э. – I тысячелетия н. э. предоставляют материалы из памятников дьяковской культуры, занимавшей территорию междуречья Волги и Оки. Исследованные памятники сосредоточены в бассейне Москва-реки (рис. 51). Это такие городища как Троицкое, Щербинское, Кузнечики, Луковня, Боршева Московская, Селецкое, Боровский курган, Кунцевское, Настасьино, Ростиславль (раскопки А. Г. Векслера, А. Ф. Дубынина, К. А. Смирнова, X. И. Крис, А. В. Энговатовой, В. Ю. Коваля).
Что касается этнической принадлежности дьяковской культуры, большинство исследователей не подвергают сомнению ее финно-угорскую основу. Речь, главным образом, идет о степени влияния балтского компонента на различных этапах существования культуры (Дубынин 1970, с. 97–98; 1974, с. 212; Краснов 1974; Розенфельдт 1974, с. 196). Историю дьяковских племен принято делить на два основных этапа: раннедьяковский и позднедьяковский.
Рис. 51. Карта памятников Волго-Окского региона (конец I тыс до н. э. – VIII в. н. э.), материалы которых исследованы металлографически: 1 – Троицкое городище; 2 – Щербинское городище; 3 – городище Кузнечики; 4 – городище Луковня; 5 – Селецкое городище; 6 – городище Боршева; 7 – Кунцевское городище; 8 – Жуковское городище; 9 – Боровское городище; 10 – городище Настасьино; 11 – городище Ростиславль; 12 – селище Курово 2; 13 – селище Троица; 14 – городище Варварина Гора; 15 – селище Юрьевская Горка; 16 – городище Орлов Городок; 17 – Кошибеевский могильник; 18 – Польно-Ялтуновский могильник; 19– Никитинский могильник; 20 – Поповское городище; 21 – Поповский могильник; 22 – Попадьинское селище; 23 – Безводнинский могильник; 24 – Иваньковский могильник; 25 – городище Березняки
Для каждого этапа характерен свой набор признаков материальной культуры. Основным критерием для разделения на хронологическн. э.апы служит массовый керамический материал: прекращение раннедьяковского этапа фиксируется прежде всего на основании исчезновения так называемой сетчатой керамики. Для позднедьяковских древностей характерны гладкостенные профилированные в верхней части горшки с длинной изогнутой шейкой и орнаментированным краем венчика. Вопрос о времени прекращения одних культурных традиций и распространения других остается открытым. Большинство исследователей, опираясь на работы К. А. Смирнова, относят исчезновение сетчатой керамики и характерных для культуры грузиков «дьякова типа» к III в. н. э. (Смирнов 1974, с. 79). Однако детальный анализ керамического материала Дьяковского городища – эталонного памятника культуры – привел Н. А. Кренке к выводу о завершении массового бытования сетчатой посуды не позднее II в. до н. э. (Кренке 1987, с. 127–128). Несомненно, что такие существенные изменения в материальной культуре были связаны с приходом больших групп иноэтничного населения.
Проведенные в 60—80-х гг. прошлого века металлографические исследования железных предметов дьяковской культуры (Вознесенская 1965; 1970; Хомутова 1978; 1981; 1982; Терехова и др. 1997) позволили определить характер железообрабатывающего производства финно-угорских племен Москворечья. В последние годы результаты металлографического исследования, полученные при изучении материалов из москворецких памятников, дополнены аналитическими данными по материалам из раскопок городищ Настасьино и Ростиславль (Завьялов 2004а), расположенных в южной части Окско-Москворецкого междуречья (табл. 18).
На основании материалов, которыми мы в настоящее время располагаем, появление первых железных предметов можно отнести к IV—111 вв. до н. э. Это предметы скифского облика: наконечники стрел, серпы с крюком на черенке, застежки из круглого дрота, ножи.
Таблица 18
Распределение категорий железных предметов из городищ Настасьино и Ростиславль
Вплоть до III в. н. э. ассортимент железной продукции ограничен и малочислен. Основным поделочным материалом в производстве служили железо и сырцовая неравномерно науглероженная сталь, получаемая в ходе металлургического процесса.
При изготовлении изделий применялась простая технология (см. рис. 52 в конце наст, раздела). Предметы отковывались целиком из железа и сырцовой стали, сварка использовалась лишь при пакетировании заготовки или утилизации металлолома. Изделия из специально полученной стали отсутствуют, лишь на единичных экземплярах фиксируется поверхностная цементация. Обращает на себя внимание почти полное отсутствие термообработанных изделий. Не был отработан температурный режим ковки – эта операция проходила и заканчивалась при температурах выше нормы, о чем свидетельствуют крупные зерна феррита и наличие видманштеттной структуры. Металл сильно загрязнен шлаковыми включениями. Показатели микротвердости феррита относятся к средним (160–206 кг/мм2) и высоким (206–322 кг/мм2).
С технологической точки зрения на фоне остальных материалов этого этапа резко выделяются кузнечные изделия с Троицкого городища. Прежде всего обращает на себя внимание наличие большого количества изделий, при изготовлении которых использовались различные приемы цементации. Применялись сварные технологические схемы, основанные на сочетании вязкой железной основы и твердой стальной рабочей части: сварка из двух полос железной и стальной с выходом на лезвие стали, наварка стального лезвия на железную основу (см. рис. 53 в конце наст, раздела). Термическая обработка (твердая закалка) была хорошо знакома мастерам (Вознесенская 1965, с. 129–138; 1970, с. 192–199). Показательно, что из семи серпов, найденных в нижнем слое Троицкого городища, шесть оказались подвергнуты термообработке (см. рис. 54 в конце наст, раздела).
Подобные технологии обнаружены в кузнечном производстве еще на одном памятнике – городище Настасьино.
Если верна его верхняя дата, а именно I–II вв. н. э. (Энговатова 2004, с. 152), то железные изделия этого памятника синхронны материалам нижнего слоя Троицкого городища. Как и на Троицком городище здесь выявлены сварные технологии и активное использование термообработки. Но выполнение отдельных кузнечных операций не отличается высоким качеством.
В последующее время (III–V вв. н. э.) отмеченные достижения кузнецов Троицкого городища (см. рис. 55 в конце наст, раздела) распространяются на другие москворецкие памятники (см. рис. 56–58 в конце наст, раздела). Происходит интенсивное развитие местной железообработки. Значительно расширяется ассортимент кузнечной продукции. На ряде городищ (Щербинка, Троица, Боршева) вскрыты кузнечные производственные комплексы. Происходит разделение профессий металлурга и кузнеца, о чем свидетельствует появление кузнечных полуфабрикатов стандартной формы (Терехова и др. 1997, с. 26). Так, клады, состоящие из полуфабрикатов в виде колец диаметром 8,6—11,8 см из дрота круглого сечения, обнаружены на Троицком и Щербинском городищах (Смирнов 1970, с. 178).
Кузнецы овладевают разнообразными, в том числе достаточно сложными, способами обработки железа (табл. 19). Они знают различные приемы цементации, сложную сварку (см. рис. 59 в конце наст, раздела). При этом следует отметить, что практически все орудия, способные принять термообработку, были закалены.
Для характеристики дьяковской железообработки V–VIII вв. н. э. мы располагаем материалами таких памятников Москворечья, как городища Кунцевское, Троицкое, Щербинское, Кузнечики, Луковня, Селецкое, Боршева, Жуковское (Терехова и др. 1997, с. 126–127). В это время происходит изменение форм некоторых категорий железных изделий: появляются и становятся основной формой ножи с прямой спинкой, без уступа переходящей в черенок, проушные топоры, пластинчатые кресала с расширенной рабочей частью, серпы более развитых форм (см. рис. 60–61 в конце наст, раздела).
В технологии железообработки происходит дальнейшее эволюционное развитие, связанное с увеличением доли изделий из цементированной стали (см. рис. 62 в конце наст, раздела).
Таблица 19
Распределение технологических схем изготовления железных предметов дьяковской культуры по категориям
Соответственно изменяется соотношение двух технологических групп (см. рис. 63 в конце наст, раздела). Так, если в предшествующее время отмечалось преимущество группы I (57,4 % – группа I и 42,6 % – группа II), то в этот период начинает существенно доминировать группа 11 (63,7 %).
Рис. 52. Технологические схемы изготовления железных изделий дьяковской культуры (IV в. до н. э. – III в. н. э.). Ан. 589, Щербинское городище: а – серповидный нож; б – технологическая схема изготовления (целиком из железа); в – фотография микроструктуры, х70 (феррит, шлаковые включения). Ан. 595, Щербинское городище: а – серповидный нож; б – технологическая схема изготовления (целиком из малоуглеродистой стали); в– фотография микроструктуры, х115 (феррит с перлитом, видманштетт). Ан. 597, Щербинское городище: а – серповидный нож; б – технологическая схема изготовления (поверхностная цементация); в – фотография микроструктуры, х115 (феррит с перлитом, видманштетт). Ан. 654, Щербинское городище: а – кельт; б – технологическая схема изготовления (из пакетированной заготовки); в – фотография микроструктуры, х115 (феррит с перлитом, сварные швы). Ан. 670, Щербинское городище: а – серповидный нож; б – технологическая схема изготовления (целиком из малоуглеродистой стали); в – фотография микроструктуры, х115 (феррито-перлит).
Рис. 53. Троицкое городище, нижний слой. Серповидные ножи (по Г. А. Вознесенской). Ан. Тн-1 – технологическая схема изготовления: из пакетированной заготовки с последующей закалкой. Ан. Тн-2: а – технологическая схема изготовления (сварка двух полос высокоуглеродистой стали с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х200 (мартенсит). Ан. Тн-7 – технологическая схема изготовления: наварка стального лезвия с последующей закалкой. Ан. Тн-102: а – технологическая схема изготовления (из двух полос с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит, мартенсит, сварной шов).
Рис. 54. Троицкое городище. Серпы (по Г. А. Вознесенской). Ан. Тс-1 – технологическая схема изготовления целиком из стали с последующей закалкой. Ан. Тс-2: а – технологическая схема изготовления (сварка из двух полос); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит, феррито-перлит, сварной шов). Ан. Тс-4 – технологическая схема изготовления наварка стального лезвия с последующей закалкой. Ан. Тс-5: а – технологическая схема изготовления пакетирование с последующей закалкой; б – в – фотографии микроструктуры, х70 (сварные швы, мартенсит). Ан. Тс-6 – технологическая схема изготовления из стальной заготовки с последующей закалкой.
Рис. 55. Технологические схемы изготовления железных изделий из Троицкого городища дьяковской культуры (III–V вв. н. э.) (По Г. А. Вознесенской). Ан. 112, наконечник копья: а – технологическая схема изготовления (целиком из сырцовой стали); б – фотография микроструктуры, х200 (феррит с участками перлита, шлаковые включения). Ан. 4, нож: а – технологическая схема изготовления (целиком из сырцовой стали с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х200 (мартенсит с трооститом). Ан. 91, нож: а – технологическая схема изготовления (цементация с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х200 (мартенсит). Ан. 98, Ан. 93, серп: а – технологическая схема изготовления (из пакетированной заготовки); б – фотография микроструктуры, х70 (полосы железа и стали).
Рис. 56. Железные изделия дьяковской культуры III–V вв. н. э. и технологические схемы их изготовления. Ан. 628, нож, Щербинское городище: а – технологическая схема изготовления (сварка из двух полос с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х200 (мартенсит, шлаковые включения). Ан. 1490, нож, Боршевское городище: а – технологическая схема изготовления (целиком из железа); б – фотография микроструктуры, х200 (феррит, шлаковые включения). Ан. 1502, нож, Селецкое городище: а – технологическая схема изготовления (пакетирование, закалка); б – фотография микроструктуры, х200 (крупноигольчатый мартенсит, сварной шов). Ан. 518, серп, городище Кузнечики: а – технологическая схема изготовления (из сырцовой стали); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит с перлитом). Ан. 614, серп, Щербинское городище: а – технологическая схема изготовления (сварка из двух полос с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит, мартенсит, сварной шов).
Рис. 57. Железные изделия дьяковской культуры III–V вв. н. э. и технологические схемы их изготовления. Ан. 675, наконечник копья, Щербинское городище: а – технологическая схема изготовления (из сырцовой стали); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит с перлитом, шлаковые включения). Ан. 640, наконечник стрелы, Щербинское городище: а – технологическая схема изготовления (целиком из железа); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит, шлаковые включения). Ан. 645, наконечник стрелы, Щербинское городище: а – технологическая схема изготовления (из сырцовой стали); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит с перлитом, видманштетт, шлаковые включения). Ан. 543, кресало, городище Кузнечики: а – технологическая схема изготовления (из вторметалла); б – фотография микроструктуры, х70 (феррито-перлит, сварные швы). Ан. 542, кресало, городище Кузнечики: а – технологическая схема изготовления (из пакетированной заготовки); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит с перлитом, шлаковые включения).
Рис. 58. Железные изделия дьяковской культуры. Ан. 10576, топор-кельт, городище Настасьино: а – технологическая схема изготовления (наварка с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х100 (мартенсит, сварной шов). Ан. 10557, нож, городище Настасьино: а – технологическая схема изготовления (из сырцовой стали с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х100 (феррит, феррит с перлитом). Ан. 10549, нож, городище Настасьино: а – технологическая схема изготовления (из пакетной заготовки); б – фотография микроструктуры, х100 (феррит с перлитом, сварные швы). Ан 10463, нож, городище Ростиславль: а – технологическая схема изготовления (из сырцовой стали); фотография микроструктуры, х100 (феррит, феррит с перлитом). Ан. 10467, нож, городище Ростиславль: а – технологическая схема изготовления (из сырцовой стали с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х450 (мартенсит).
Рис. 59. Соотношение технологических схем изготовления железных изделий из дьяковских памятников в IV в. до н. э. – V в. н. э.
Рис. 60. Железные изделия дьяковской культуры V–VIII вв. н. э. и технологические схемы их изготовления. Ан. 1485, нож, Борщевское городище: а – технологическая схема изготовления (целиком из железа); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит, шлаковые включения). Ан. 526, нож, городище Кузнечики: а – технологическая схема изготовления (целиком из высокоуглеродистой стали с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х115 (мартенсит). Ан. 527, нож, городище Кузнечики: а – технологическая схема изготовления (из сырцовой стали, закалка с отпуском); б – фотография микроструктуры, х70 (сорбит). Ан. 1493, долото, Селецкое городище: а – технологическая схема изготовления (наварка стального лезвия с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х115 (феррит, троостит, сварной шов).
Рис. 61. Железные изделия дьяковской культуры V–VIII вв. н. э. и технологические схемы их изготовления. Ан. 812, нож, городище Луковня: а – технологическая схема изготовления (из высокоуглеродистой стали, закалка); б – фотография микроструктуры, х70 (мартенсит, троостит). Ан. 835, серп, Кунцевское городище: а – технологическая схема изготовления (из сырцовой стали, закалка с отпуском); б – фотография микроструктуры, х70 (сорбит). Ан. 1487, нож, Боршевское городище: а – технологическая схема изготовления (из пакетированной заготовки); б – фотография микроструктуры, xl 15 (феррит с перлитом, сварной шов). Ан. 1494, шило, Селецкое городище: а – технологическая схема изготовления (из высокоуглеродистой стали); б – фотография микроструктуры, х115 (феррито-перлит).
Рис. 62. Соотношение технологических схем изготовления железных изделий из памятников дьяковской культуры.
Рис. 63. Соотношение технологических групп изготовления железных изделий из памятников дьяковской культуры Москворецкого региона.
Тверское Поволжье
Еще одна группа памятников ареала дьяковской культуры расположена в северной части Тверской области. Население этого региона, оставаясь финно-угорским в основе, несет заметные черты инокультурного воздействия (балтского по происхождению) (Буров 2003, с. 36). Здесь в рассматриваемый период происходят изменения в материальной культуре, схожие с протекавшими на дьяковской территории Москворечья (Исланова 1997, с. 126; 2006, с. 18–19).
Для характеристики кузнечного производства у населения Тверского Поволжья мы привлекаем материалы из поселений, датируемых от рубежа тысячелетий до середины I тысячелетия н. э. (табл. 20): селища Курово 2 (нижний слой), Троица 1, городище Варварина Гора и V–VII вв.: селище Юрьевская Горка, городище Орлов Городок (рис. 51). Обитатели этих небольших поселков занимались земледелием, скотоводством, охотой, рыбной ловлей, а также различными производствами. В их числе ювелирное, железоделательное и железообрабатывающее. Следы этих производств прослежены, в частности, на городищах Варварина Гора и Орлов Городок. Они представлены остатками металлургических печей, большим скоплением шлаков, бракованными поделками (Буров 1994, с. 86; Максимов, Розанова, с. 373). Структурное исследование шлаков из городища Варварина Гора показало, что по крайне мере часть из них связана с производством черного металла (Иденбаум, Конькова 2003, с. 463–464).
Таблица 20
Распределение исследованных предметов из поселений I–V вв. Тверского Поволжья по памятникам
Находки железных изделий на поселениях немногочисленны и ассортимент их ограничен. Это ножи, топоры-кельты, серпы, пластинчатые кресала, наконечники стрел, шилья.
В ранний период ножи отличаются разнообразием форм: серповидные, со скошенной спинкой, с прямой спинкой, переходящей без уступа в черенок.
Металлографические исследования показали, что почти половина изделий в этот период изготавливалась в простых технологиях (табл. 21): либо целиком из железа без каких либо приемов по улучшению рабочей части, либо из сырцовой стали с неравномерным содержанием и распределением углерода (рис. 64). Из операций, повышающих твердость, а следовательно, остроту рабочего края, использовались, но редко, цементация и термическая обработка в виде закалки в воде. Также редко применялась кузнечная сварка, в основном, на этапе формовки заготовки – при пакетировании небольших полос близкого по составу металла – железа и малоуглеродистой стали (Исланова, Розанова, 1994, с. 229–231; Розанова, 2003, с. 464–467). Из приемов по улучшению рабочих свойств предметов зафиксированы технологическая сварка, выполненная на ножах в технологии наварки стального лезвия на стальную основу, использование высокоуглеродистой стали и применение термообработки (табл. 21). Эти предметы происходят с городища Варварина Гора. Возможно, их появление связано с притоком в Тверское Поволжье населения из Москворечья, которое имело место, по мнению В. А. Бурова (Буров 2003, с. 36). Именно в материалах из москворецкого региона дьяковского мира эти приемы фиксируются достаточно часто (Хомутова 1981).
Таблица 21
Распределение технологических схем изготовления железных предметов из памятников Тверского Поволжья по категориям
В период V–VII вв. в среде местного населения фиксируется новая волна переселенцев. Так, по мнению автора раскопок селища Юрьевская Горка И. В. Ислановой, вещевой инвентарь и керамика свидетельствуют, что население этого поселка было смешанным: наряду с местными жителями (дьяковцами) прослеживается присутствие инородных групп (Исланова 1997, с. 50). По поводу состава населения Орлова Городка автор раскопок А. Д. Максимов не высказывает определенной точки зрения. Но, исходя из общей этнокультурной ситуации в регионе, можно предположить, что и здесь население было неоднородным. При этом важно, что никто из исследователей не отрицает финно-угорскую подоснову населения рассматриваемых памятников.
Автор раскопок Орлова Городка А. Д. Максимов датирует поселение концом III–VII в. Но морфологические признаки исследованных ножей (Максимов, Розанова 1998, с. 367) из этого памятника (а именно отсутствие ножей со скошенной спинкой, характерных для III–V вв.) свидетельствуют, что нижняя хронологическая граница железного инвентаря приходится на V в. н. э..
Рис. 64. Железный инвентарь из памятников Тверского Поволжья (рубеж н. э. – V в. н. э.) и технологические схемы его изготовления: селище Курово II – ан. 2132, 2136, 6579; селище Троица I – ан. 6582, 6583, 6584, 6586; городище Варварина Гора – ан. 6984, 6987, 6988, 6990,6994
Для получения технико-технологической характеристики проведено металлографическое исследование 75 предметов (табл. 22). Наиболее многочисленную группу составляют ножи. Все ножи имеют прямую спинку без уступа переходящую в черенок (рис. 65–66). В ряде случаев переход от клинка к черенку отмечен уступом со стороны лезвия (рис. 65, ан. 7358, 7354; рис. 66, ан. 8851, 8853).
Таблица 22
Распределение исследованных предметов из поселений V–VIII вв. северной части Тверского Поволжья по памятникам
Полученные данные (табл. 23) свидетельствуют, что 52 % исследованных предметов откованы из железа и сырцовой стали (технологическая группа I). В технологической группе II ведущую роль занимает пакетирование заготовки (28 % исследованных предметов). Среди сварных технологических схем зафиксированы наварка стального лезвия (рис. 65, ан. 8849; рис. 66, ан. 8800), сварка из двух полос – железа и стали, трехслойный пакет (рис. 65, ан. 8844). Но применение технологической сварки редко (10,7 % исследованных изделий). Также редко применяется такой поделочный материал как специально полученная цементированная сталь (9,3 %). Следует отметить, что по технологическим особенностям кузнечные изделия из Орлова Городка сходны с материалами из Варвариной Горы.
Как и в Москворецком регионе, на предметах из Тверского Поволжья прослежено диффиренцированное применение термообработки: наряду с резкой закалкой встречены предметы – шилья, – подвергнутые мягкой закалке.
Рис. 65. Железные изделия из памятников дьяковской культуры V–VIII вв. н. э. с территории Тверского Поволжья и технологические схемы их изготовления: ан. 6591, 6593, 7354, 7355, 7358 – Юрьевская Горка; 8797, 8807, 8808, 8809, 8844, 8849, 8858, 8859 – Орлов Городок
Рис. 66. Железные изделия из памятников дьяковской культуры V–VIII вв. н. э. с территории Тверского Поволжья (Орлов Городок) и технологические схемы их изготовления
Особое внимание заслуживают изделия, выполненные в классической схеме трехслойного пакета (три ножа и сери, происходящие из Орлова Городка). Автор раскопок предлагает датировать эти предметы не позднее VII в. (Максимов, Розанова, 1998, с. 373).
Сама идея трехполосовой сварки возникала неоднократно на разных территориях и в разных археологических культурах. Такую технологию можно рассматривать как вариант пакетирования – сварки полос железа и различных сортов стали, но сколько-нибудь массового распространения она не получает и не выделяется среди пакетированных изделий. Наряду с трехполосной схемой нами выделяется классический трехслойный пакет, под которым мы понимаем сварку трех полос: фосфористое железо по краям и высокоуглеродистая сталь в центре. Технологическая схема классического трехслойного пакета получает распрострапение в Восточной Европе в период Древнерусского государства (с IX в.).
Таблица 23
Распределение технологических схем изготовления железных предметов из северных памятников Тверского Поволжья
По всей видимости, Именно этим временем следует датировать и трехслойные железные поковки из Орлова Городка[7]. Мнение А. Д. Максимова о более раннем распространении классического трехслойного пакета, на наш взгляд, слабо аргументировано. Единственным фактом, подтверждающим это предположение, является стратиграфическое положение находок. Однако следует помнить, что слой любого поселения является открытым комплексом, в котором даже при отсутствии видимых перекопов нельзя исключить попадание предметов, выпадающих из общей хронологии. В археологической науке непреложным фактом считается то, что культурный слой многих раскопанных поселений подвергался деструкции в древности, не говоря уже о современном техногенном воздействии (распашка и т. п.). Свидетельством тому – перемещение заведомо разновременных вещей (Гусаков, Кузьминых 2008, с. 106–107). Нелишне напомнить, что ножи, выполненные в классической трехслойной технологии, зафиксированы в Верхневолжье именно на памятниках IX–X вв. (Исланова, Розанова 1994, с. 229–233). Таким образом, удревнение ножей, изготовленных по технологии трехслойного пакета в классическом варианте, на рассматриваемом памятнике не может считаться строго доказанным.
Представленные аналитические материалы позволяют говорить по крайней мере о двух линиях развития железообработки в дьяковском мире. Одна связана с Москворечьем, где импульсом для развития местной железообработки послужило внедрение в дьяковскую среду носителей определенных кузнечных традиций (Терехова и др. 1997, с. 152). В основе этих традиций лежат такие технологические приемы, как использование искусственно полученной стали, сложная технологическая сварка, наварка, широкое применение термической обработки. Эти приемы были распространены в римских провинциях Западной Европы, наследовавших высокоразвитое кельтское искусство кузнечного дела. В сфере воздействия этих кузнечных традиций находились некоторые балтские племена. Так, по данным И. Станкуса, полученным на основании металлографического исследования, в материалах литовских памятников II–IV вв. фиксируются такие технологические приемы, как искусственное получение стали, технологическая сварка, термическая обработка (Станкус 1971, с. 10). Учитывая мнение ряда исследователей (Дубынин 1974, с. 251; Розенфельдт 1974, с. 188) о появлении в ареале дьяковской культуры, и прежде всего на Троицком городище, балтского населения, можно предположительно связывать именно с ним импульс в развитии кузнечного ремесла в местной среде. В пользу этого свидетельствует сходство технологических характеристик кузнечных изделий из дьяковских и литовских памятников (Stankus 1970).
Другая линия развития железообработки в дьяковском мире связана с периферийными памятниками, расположенными на территории Тверского Поволжья. Несмотря на то, что и здесь отмечается инфильтрация инокультурного населения в местную среду, существенных изменений на протяжении рассмотренного периода в железообрабатывающем производстве не наблюдается. Как в первой половине I тысячелетия н. э., так и в V–VIII. вв… здесь в основном используются простые технологические схемы (целиком из железа и сырцовой стали).
Исключением являются материалы из двух памятников: Варварина Гора и Орлов Городок. По своим технологическим характеристикам железные изделия из этих поселений близки материалам из Москворецких памятников (высокий процент орудий из цементированной стали, широкое использование термообработки, технологическая сварка).
2.2. Технология изготовления железных предметов из памятников культуры рязано-окских могильников
Самостоятельную группу памятников в системе археологических культур лесной полосы в III–VII вв. составляют могильники, расположенные в среднем течении Оки на участке между устьем Москвы-реки и Касимовской возвышенностью
Самобытная и яркая культура рязано-окских могильников служилась на местной восточно-финской основе. По мнению исследователей, в формировании культуры активное участие принимало разное по этническому характеру население (Белоцерковская 1990, с. 1 72—174; 2003, с. 154).
Археометаллографическое изучение кузнечной продукции из рязано-окских могильников начато лишь недавно. В настоящее время мы располагаем материалами трех некрополей раннего этапа культуры: Кошибеевского (Ill – IV вв.), Польно-Ялтуновского (III–IV вв.) и Никитинского (V – начало VI в.).
Изученная коллекция состоит из 53 предметов (табл. 24) и включает такие категории как ножи (8 экз.), топоры-кельты (10 экз.) проушные топоры (1 экз.), наконечники копий (18 экз.), наконечники стрел (1 экз.), мечи (2 экз.), предметы конской упряжи (12 экз.), пряжки (1 экз.) (рис. 67–68).
Таблица 24
Распределение исследованных предметов из памятников культуры рязано-окских могильников по памятникам
Как установлено на основании микроскопического изучения, большинство предметов (табл. 25) изготовлены из сырцовой стали (30 экз.) или железа (14 экз), т. е. относятся к технологической группе I. При этом материалы из исследованных памятников различаются по характеру сырьевого материала, о чем косвенным образом свидетельствуют различные показатели твердости железа.
Таблица 25
Распределение технологических схем изготовления железных предметов по памятникам
Так, для изделий из Кошибеевского могильника характерны низкие (122–143 кг/мм2) и средние (160–193 кг/мм2) показатели микротвердости феррита. Железо Польно-Ялтуновского могильника отличается в основном высокой микротвердостью феррита (221–297 кг/мм2). В редких случаях встречается металл с низкими показателями микротвердости феррита (122–128 кг/мм2). Во всех случаях в феррите с низкими показателями микротвердости фиксируются включения нитридов железа. Железные изделия из Никитинского могильника характеризуются средними показателями микротвердости феррита (181–206 кг/мм2). На основании приведенных данных можно полагать, что источники руд были разными. В технологическом плане исследованные изделия демонстрируют между собой большое сходство и отличаются крайней простотой.
Предметы, изготовленные с применением дополнительных приемов по улучшению рабочих свойств (технологическая группа II) немногочисленны: они представлены всего девятью орудиями.
Шесть изделий изготовлены с применением искусственно полученной путем цементации стали. Это нож (рис. 69, ан. 11736), пряжка и наконечник копья (рис. 67, ан. 11731) из Кошибеевского могильника, а также нож (рис. 69, ан. 1575) и два однолезвийных коротких меча (саксы) из Никитинского могильника (рис. 69, ан. 1581). Короткие однолезвийные мечи были наиболее популярны в эпоху Великого переселения народов в Западной Европе (Окшотт 2004, с. 139). Оба меча и ножи прошли термообработку (твердая закалка). Металл пряжки и наконечника копья имеет признаки нормализации (отжиг) (Розанова 2005, с. 123–124).
Рис. 67. Железные изделия из Кошибеевского могильника (культура рязано-окских могильников) и технологические схемы их изготовления
Нож из погр. 75 (раскопки А. А. Спицына) Кошибеевского могильника изготовлен в сложной технологии вварки высокоуглеродистого стального лезвия в основу из сырцовой стали (рис. 67, ан. 11715), в которой выявляются участки высокотвердого феррита (микротвердость 274, 350 кг/мм2). Структура стального лезвия – мартенсит (микротвердость 641, 724 кг/мм2). Подобная технологическая схема уникальна для рассматриваемого времени и получает распространение лишь в эпоху средневековья. В более раннее время вварка стального лезвия практиковалась в античных производственных центрах Северного Причерноморья (Терехова и др., 1997, с. 82).
Рис. 68. Железные изделия из Польно-Ялтуновского могильника (культура рязано-окских могильников) и технологические схемы их изготовления
Рис. 69. Импортные железные изделия из памятников культуры рязано-окских могильников и технологические схемы их изготовления. Ан. 1581, меч-сакс, Никитинский могильник, погр. 11: а – технологическая схема изготовления (из цементированной стали с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х70 (мартенсит с трооститом). Ан. 11736, нож, Кошибеевский могильник, погр. 11: а – технологическая схема изготовления (из цементированной стали с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х200 (мартенсит). Ан. 1575, нож, Никитинский могильник, погр. 22: а – технологическая схема изготовления (из цементированной стали с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х70 (мартенсит с трооститом)
Из пакетированных заготовок откованы наконечник копья и топор-кельт из Никитинского могильника. При этом на образце с топора-кельта из погр. 8 отмечается целенаправленный подбор металла в заготовке: на лезвии орудия последовательно чередуются полосы железа и разных сортов стали с выходом на острие высокоуглеродистой стальной полосы. Орудие подверглось резкой закалке (микротвердость мартенсита 464 кг/мм2) (Розанова 2005, с. 126).
Следует отметить, что изделия группы II, технологически выделяющиеся на общем фоне простых кузнечных приемов, происходят из погребений, которые отличаются и по набору погребального инвентаря. Так, погр. 56 Никитинского могильника, откуда происходит исследованный нами меч, содержало серебряную крестовидную фибулу, железные кольчатые удила, плеть, рукоять которой была обмотана плоской бронзовой лентой, бронзовую кругл одротовую гривну, бронзовые спиральные перстни, железные нож и топор-кельт. Другой меч происходит из погр. 11, в состав инвентаря которого входили железные кольчатые удила, бронзовая сюльгама, бронзовый круглодротовый браслет, железная пряжка, топор-кельт, наконечники копья и дротика (Воронина, Зеленцова, Энговатова 2005, с. 15–18, 24–27). Нож с вварным лезвием из Кошибеевского могильника найден вместе с мечом, поясным набором, фибулой, удилами, мозаичной бусиной. Топор-кельт из погребения 8 Никитинского могильника также входил в состав богатого погребения с серебряной крестовидной фибулой, однолезвийным мечом, железными наконечниками копья и дротика, железными пряжками и конской упряжью, состоящей из серебряных бляшек, двух бронзовых пряжек и железных удил с бронзовыми исалиями (Воронина, Зеленцова, Энговатова 2005, с. 22–24).
Появление в ареале культуры рязано-окских могильников подобных комплексов с престижным воинским набором исследователи связывают с проникновением в финно-угорскую среду военизированных групп населения, оказавших заметное влияние на культуру местных племен (Ахмедов, Казанский 2004, с. 172–173, 178–179).
Есть все основания полагать, что изделия технологической группы II, изготовленные с использованием качественной стали или с применением технологической сварки и происходящие из погребений с престижным набором изделий, являлись импортом. Продукция местного кузнечного производства демонстрирует простую технологию (рис. 70).
Кроме перечисленных предметов, выделяемых по технологическим признакам, остановимся на некоторых изделиях, имеющих конструктивные особенности. Это прежде всего топоры-кельты.
Рис 70. Соотношение технологических схем (а) и групп (6) изготовления железных изделий из памятников культуры рязано-окских могильников (группа I – местные изделия, группа II – импорт)
Рис. 71. Конструктивные особенности топоров-кельтов. Конструкция первого типа– ан. 1571, Никитинский могильник, погр. 14: а – технологическая схема изготовления (из сырцовой стали); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит и перлит). Конструкция второго типа – ан. 1572, Никитинский могильник, погр. 5: а – технологическая схема изготовления (феррит с перлитом, сварка лезвийной части); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит с перлитом, сварной шов)
Кельты были широко распространены в финском мире. Как установлено нами на основании технико-технологического исследования большого числа орудий, в конструктивном плане финно-угорские кельты состоят из двух элементов: клина и втулки, которые соединялись с помощью кузнечной сварки (конструкция первого типа – рис. 71, ан. 1571). Материалы из Никитинского могильника (пять топоров из семи исследованных) наряду с такой схемой демонстрируют и другой прием формовки корпуса орудия (конструкция второго типа– рис. 71, ан. 1572). Особенность заключается в том, что топор-кельт отковывался из единой заготовки. Предварительно заготовку сворачивали на оправке, формируя таким образом втулку. Затем остальную часть сваривали и вытягивали, в результате чего получался рабочий клин. Подобная конструкция выявляется как визуально, так и при микроскопическом исследовании. В поперечном по отношению к лезвию сечении втулка имеет вид равностороннего треугольника (в отличие от сварной конструкции, при которой сечение втулки имеет вид прямоугольника). При микроскопическом изучении на образце, взятом с лезвия топора, виден сварной шов, проходящий по осевой линии орудия.
Можно думать, что подобные орудия попадали в Среднее Поочье из ареала с иными производственными традициями. Известно, что в это время помимо финно-угорского мира топоры-кельты были широко распространены у балтских племен – одного из этнических компонентов формирования культуры рязано-окских могильников (Седов 1987, с. 96). В частности, на территории Литвы известны топоры-кельты, которые, судя по рисунку в публикации (Stankus 1970), можно отнести к конструкции второго типа. Не исключено, что подобные изделия поступали к окским племенам из ареала балтских археологических культур.
С конструктивной точки зрения обращает на себя внимание еще одно изделие – наконечник копья из погребения 10 Польно-Ялтуновского могильника. Его особенностью является наличие кольца из цветного металла на конце втулки. Хотя цветной металл широко использовался в финно-угорской металлообработке, его применение в железообработке было крайне редким явлением. Наряду с функциональным назначением (закрепление втулки на древке), оно играло и декоративную роль. Как показал спектральный анализ[8], кольцо изготовлено из латуни, золотистый цвет которой эффектно смотрелся на фоне черного металла. Сплавы с лигатурой цинка зарегистрированы в большинстве украшений из Никитинского могильника (Сарачева 2005, с. 120, табл. 3–4). По мнению Т. Г. Сарачевой, латуни поступали в Окский бассейн из провинций Римской империи через Прибалтику (Сарачева 2005, с. 121).
Итак, основная кузнечная продукция имеет местное происхождение. Она отличается простотой изготовления. На этом фоне выделяется группа изделий, происходящая из богатых воинских погребений. Некоторые технологические особенности отдельных изделий, химический состав цветного металла указывают на западное направление контактов носителей культуры рязано-окских могильников.
2.3. Кузнечная техника у летописных финно-угров(мордва, меря, мурома)
В середине I тысячелетия н. э. сведения о финно-угорских народах Волго-Окского междуречья впервые попадают на страницы письменных источников. В труде Иордана «О происхождении и деяниях гетов» (середина VI в.) упоминаются северные народы «Mordens» и «Merens», которых связывают с мордвой и мерей. Позднее упоминания о мере встречаются в сочинениях Константина Багрянородного и ранних статьях «Повести временных лет». Археологические данные свидетельствуют, что формирование народов, известных древнерусским летописям под именем мери, муромы, мещеры и мордвы, происходит именно в середине I тысячелетия н. э. В Волго-Окском регионе исследователями прослеживается генетическая связь между памятниками этого времени и памятниками периода раннесредневековых государств. Поэтому для обозначения финно-угорских народов V–VIII вв. в рассматриваемом регионе мы используем термин «летописные финно-угры».
Мордва занимала территорию, между реками Цной, Окой, Волгой и Сурой. Основные археологические материалы происходят из могильников, значительная часть которых расположена в бассейне рек Цны и Мокши (Воронина, 1992). Археологические памятники представлены городищами, селищами и могильниками. Городища принадлежат к типу мысовых, с незначительным культурным слоем. Селища, как правило, расположены в непосредственной близости от городищ, но исследованы они слабо. Могильники грунтовые, биритуальные по обряду. Основным погребальным обрядом было трупоположение. Кремация хотя и встречается, но ее доля невелика. Наибольшее распространение она получает в VI–VII вв. Обилие и разнообразие украшений из бронзы, несомненно, свидетельствует о развитом бронзолитейном производстве. Типичными украшениями мордвы были пряжки с ажурным щитком, подвески в виде ажурных треугольников. Большую роль в экономике мордвы играло железоделательное производство, следы которого обнаруживаются на многих поселениях (Голубева 1987, с. 100, 101). О масштабах кузнечного производства свидетельствует богатый погребальный инвентарь, представленный большим количеством массивных предметов из черного металла.
Проблематика, связанная с историей народа мери, нашла отражение в многочисленных научных исследованиях (С. М. Соловьев, А. Н. Насонов, А. С. Уваров, А. А. Спицын, П. П. Третьяков, Е. И. Горюнова, Б. А. Рыбаков, В. Т. Пашуто, А. В. Куза, Е. А. Рябинин, А. Е. Леонтьев и др.). Основной источниковой базой является постоянно растущий фонд археологических данных (Леонтьев 1996, с. 5–7).
Племена мери расселились в VI–IX вв. на большей части территории современных Ярославе кой. Владимирской, Костромской и Ивановской областей. Анализ археологических материалов в последние годы не подтвердил гипотезу об автохтонности мери и ее непосредственной генетической связи с населением дьяковской культуры. Сложившаяся в третьей четверти I тысячелетия п. э. меря некая этническая общность включала различные по происхождению, уровню социального развития и особенностям культуры группы населения (Леонтьев, 1996 с. 292–293).
Большая часть археологических памятников муромы расположена на левобережье Оки, между ее притоками Ушной и Унжей и правобережьем Клязьмы. Так же как и для мордвы, для муромы характерен биритуальный погребальный обряд с преобладанием ингумации. Наиболее распространенным типом поселений муромы было селище. Этнически определяющими предметами для муромских женщин являлись головной убор, пояс, обувь, реконструируемые по сохранившимся металлическим деталям и украшениям (Голубева 1987, с. 86–87). Большинство исследователей считает, что железодобыча и железообработка у муромы выделились в самостоятельное производство, но конкретные данные об этом отсутствуют.
Для металлографического исследования были отобраны материалы из памятников, отражающих материальную культуру перечисленных народов (Завьялов, Розанова, Терехова 2000, с. 163–166). Так, изучены материалы мордовского памятника Иваньковский могильник, расположенного в устье р. Суры (раскопки Р. Ф. Ворониной, материалы не опубликованы). Железные изделия меряно-муромского населения происходят из Безводнинского могильника, расположенного в устье р. Оки, – раскопки Ю. А. Краснова (Краснов 1980). Мерянские памятники, из которых исследована кузнечная продукция, расположены на территории Верхней Волги (Ярославско-Костромское Поволжье): селище и могильник у деревни Попово – раскопки Е. А. Рябинина (Рябинин 1989), селище Попадьинское – раскопки Е. И. Горюновой (Горюнова 1961), городище Березняки – раскопки П. Н. Третьякова (Третьяков 1966). Такие памятники как Попадьинское селище, селище и могильник у д. Попово и Иваньковский могильник датируются V–VII вв. н. э., Безводнинский могильник датируется V – серединой VIII в. н. э. (рис. 51).
Материалы V – первой половины VIII в. из памятников мери, муромы и мордвы демонстрируют, что железный инвентарь в быту населения был многочисленным и разнообразным. Он представлен набором хозяйственных орудий, ремесленных инструментов, оружия – ножи, топоры-кельты, ложкари, шилья, иглы, наконечники копий, дротиков и стрел, мечи, удила, пряжки.
Технологические характеристики кузнечного инвентаря, полученные в результате металлографического исследования 89 предметов, свидетельствуют о том, что большая часть изделий изготовлена в простейших технологиях (табл. 26). Предметы в основном откованы из цельнометаллических заготовок – железа и сырцовой стали – технологическая группа I, доля которой составляет более 52 %? В технологической группе II основной схемой было пакетирование заготовок (31,5 %). При этом сварка, как правило, низкого качества, о чем говорят широкие сварные швы, забитые шлаковыми включениями.
Таблица 26
Распределение технологических схем изготовления железных предметов по памятникам летописных финно-угров
Среди поковок из памятников летописных финно-угров по характеру сырья выделяются материалы из комплекса у д. Попово. Металл большей части предметов из этих памятников характеризуется низкими показателями микротвердости феррита (в пределах 105–143 кг/мм2) и присутствием в феррите нитридов железа (рис. 72). По всей видимости это связано с химическим составом используемых металлургами руд.
Качественная цементированная сталь, равно как и приемы цементации, среди материалов летописных финно-угров встречаются редко. Зафиксирована лишь цементация готового изделия (11,2 %) (рис. 73, ан. 407). Мало и термо-обработанных изделий (около 27 %). При этом термообработке подвергалась малоуглеродистая сырцовая сталь. Проведение закалки оказалось возможным за счет высокотемпературного (до 1000°) нагрева поковок. Это – одна из характерных особенностей металла из Иваньковского могильника (рис. 75, ан. 386).
На общем фоне технологически выделяются четыре изделия – ножи, изготовленные с использованием прогрессивных технологических схем. Один нож происходит из Попадьинского селища (рис. 76, ан. 460). Он изготовлен в схеме наварки качественной высокоуглеродистой стали на основу из фосфористого железа (микротвердость феррита 254 кг/мм2) и подвергнут твердой закалке (микротвердость мартенсита 572 кг/мм2). В технологии сварки из двух полос – железной и высокоуглеродистой стальной с выходом последней на лезвие с последующей термообработкой (микротвердость мартенсита 572 кг/мм2) изготовлен нож из Безводнинского могильника (рис. 77, ан. 398). На одном ноже из того же некрополя (рис. 77, ан. 404) зафиксирован прием вварки твердой стальной лезы в основу из мягкой сырцовой стали с последующей закалкой на мартенсит (микротвердость мартенсита 724 кг/мм2). Следует отметить, что и технология, и качество изготовления этих предметов не характерны для местного железообрабатывающего производства.
Еще на одном изделии из Безводнинского могильника обнаружена технологическая схема, которую можно рассматривать как подражание вварной конструкции (рис. 77, ан. 409). Однако использованные при этом материалы не могли дать того эффекта, который получался при изготовлении орудий по вварной технологии: в железную основу была вварена малоуглеродистая сталь (содержание углерода около 0,1 %, т. е. практически железо).
Рис. 72. Железные изделия из могильника у д. Попово (меря V–VII вв.) и технологические схемы их изготовления
Рис. 73. Наконечники копий из Безводнинского могильника. Ан. 407, погр. 125: а – технологическая схема изготовления (поверхностная цементация); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит с перлитом, видманштетт). Ан. 396, погр. 121: а – технологическая схема изготовления (целиком из железа); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит, шлаковые включения)
Рис. 74. Наконечники копий из Иваньковского могильника (мордва V–VII вв.) и технологические схемы их изготовления. Ан. 389, погр. 65: а – технологическая схема изготовления (целиком из железа); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит, нитриды). Ан. 381, погр. 66: а – технологическая схема изготовления (сырцовая сталь, пакетирование); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит с перлитом). Ан. 393, погр. 47: а– технологическая схема изготовления (целиком из сырцовой стали); б – фотография микроструктуры, х200 (феррит с перлитом)
Рис. 75. Железные изделия из Иваньковского могильника (мордва V–VIII вв.) и технологические схемы их изготовления. Ан. 386, топор-кельт, погр. 59: а – технологическая схема изготовления (цементация лезвия с последующей мягкой закалкой); б – фотография микроструктуры, х200 (крупноигольчатый мартенсит, видманштетт, троостит). Ан. 383, топор-кельт, погр. 69: а – технологическая схема изготовления (пакетирование заготовки); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит с перлитом, сварные швы). Ан. 392, нож, погр. 59: а – технологическая схема изготовления (целиком из сырцовой стали с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х70 (мартенсит)
Редким оружием для финно-угров третьей четверти I тысячелетия н. э. был меч. Наиболее распространены однолезвийные мечи с прямым перекрестием. Металлографически исследовано два экземпляра из Иваньковского могильника (погр. 11 и 35). На обоих образцах выявлена структура, говорящая о единой технологии изготовления – пакетирование заготовки – сварка из полос неравномерно науглероженной стали (содержание углерода от 0,1 до 0,5 %) (рис. 78). Металл мечей плохо прокован, загрязнен шлаками. Операции сварки проведены на низком уровне: сварные швы широкие, забиты шлаковыми включениями.
Рис 76. Ножи из Попадьинского селища (меря V–VIII вв.) и технологические схемы их изготовления
Рис. 77. Железные изделия из Безводнинского могильника (муромо-мерянское население, V–VIII вв.). Ан. 415, топор-кельт, погр. 157: а – технологическая схема изготовления (из пакетированной заготовки с последующей закалкой); б/а – фотография микроструктуры, xl 15 (феррит, мартенсит); б/б – фотография микроструктуры, х115 (сорбит). Ан. 409, нож, погр. 53: а– технологическая схема изготовления (вварка стальной полосы в железную основу); фотография микроструктуры, х70 (феррит, феррито-перлит, сварные швы). Ан. 404, нож, погр. 38: а – технологическая схема изготовления (вварка стального лезвия в железную основу с последующей закалкой). Ан 398, нож, погр. 119: а – технологическая схема изготовления (сварка из двух полос с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит, мартенсит, сварной шов)
Можно констатировать, что ни по качеству сырья, ни по уровню исполнения кузнечных операций, рассмотренные мечи не выделяются на общем фоне технологических характеристик железных изделий летописных финно-угров. Однако нельзя полностью исключить и их импортное происхождение, поскольку мечи этого времени и на других территориях нередко изготавливались по простым технологиям (Brewer 1976, р. 6).
На основании рассмотренных материалов можно определенно говорить, что принципиальных различий в технике кузнечной обработки мери, муромы и мордвы не наблюдается. Основным поделочным материалом служили железо и малоуглеродистая сталь. Для создания массивных поделок (топоры-кельты, наконечники копий) применялся прием пакетирования заготовок. В основе производства предметов из черного металла лежали простые технологические схемы: целиком из железа и сырцовой стали. Из специальных приемов, улучшающих рабочие качества изделия, очень редко применялась цементация как заготовок, так и готовых орудий (рис. 79).
В целом характеризуя кузнечное ремесло населения Волго-Окского региона (конец I тыс. до н. э. – VIII в. н. э.), можно заключить следующее. На рассматриваемой территории в развитии кузнечного ремесла финно-угорских племен фиксируются две производственные традиции. Одна из них основана на активном применении способов, улучшающих рабочие качества изделий, другая – на использовании простых кузнечных приемов, обеспечивающих лишь формовку изделий. Первая традиция проявляется в культуре дьяковского населения Москворечья и связана с инфильтрацией в местную среду пришлого населения, обладавшего знанием высокотехнологичных приемов железообработки (искусственное получение стали, технологическая сварка, термообработка).
Вторая традиция характеризует кузнечное производство населения периферии дьяковского мира (исключая поселения Варварина Гора и Орлов Городок), носителей культуры рязано-окских могильников и летописных финно-угров. Несмотря на инфильтрацию инокультурных групп населения, железообрабатывающее производство не претерпевает существенных изменений на протяжении всего рассматриваемого периода.
Подводя итоги технико-технологическим характеристикам кузнечных изделий из финно-угорских памятников середины I тыс. до н. э. – третьей четверти I первого тыс. н. э., можно сделать следующие выводы.
Сложение и развитие местных традиций в железообработке в финно-угорском мире приходится на период V в. до н. э. – II в. н. э. Формирование этих традиций в двух рассмотренных регионах – Волго-Камском и Волго-Окском – шло разными путями.
Рис. 78. Мечи из Иваньковского могильника (мордва V–VIII) и технологические схемы их изготовления
Рис. 79. Ножи из городища Березняки. Ан. 680: а – технологическая схема изготовления (целиком из железа); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит, шлаковые включения). Ан. 683: а – технологическая схема изготовления (из высокоуглеродистой стали с последующей мягкой закалкой); б – фотография микроструктуры, х70 (сорбит). Ан. 695: а – технологическая схема изготовления (из пакетированной заготовки); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит, феррит с перлитом, сварные швы). Ан. 698: а – технологическая схема изготовления (из сырцовой стали с последующей закалкой); б – фотография микроструктуры, х70 (феррит, перлит)
В Волю-Камском регионе начало железной индустрии связано с кавказским импульсом, имевшим место в раннеананьинское время. Однако в технике обработки черного металла он не получил дальнейшего развития в местной железообработке. Здесь, начиная с позднеананьинского времени, у финно-угорских народов прослеживается единая линия эволюционного развития кузнечества. Применяются простые технологии, поделочным материалом служили в основном железо и сырцовая сталь. Изделия из специально полученной стали составляют немногочисленную группу. Редко применяется термообработка. Развитие идет в основном по линии металлургии, что выразилось в освоении новых рудных источников, увеличении объема получаемого металла. Импорт железных изделий, который фиксируется на памятниках Волго-Камья, не оказал влияния на местную железообработку.
В Волго-Окском регионе первоначальный импульс в железообработке был также получен извне. Первые железные предметы поступают к финно-уграм в Волго-Окский бассейн из скифского мира. Однако скифское влияние сказалось лишь в появлении на дьяковских памятниках отдельных малочисленных предметов (наконечники стрел, застежки, пряжки). Это было первое знакомство местного населения с новым материалом. Гораздо более существенным был импульс, связанный с притоком в Москворечье (в конце I тыс. до н. э.) новых групп населения, привнесших в местную среду свои производственные традиции: использование цементированной стали, технологической сварки и термообработки. Именно эти традиции получают в дальнейшем развитие у местного населения.
Технологические характеристики кузнечных изделий с остальной территории Волго-Окского региона значительно отличаются от дьяковских материалов. Они демонстрируют, как уже упоминалось, использование простых технологий в изготовлении железных изделий. В этом плане они сопоставимы с характеристиками кузнечных изделий из Волго-Камья и отражают общую финно-угорскую модель технологического развития кузнечного производства.