С той поры он управлял «потоком сознания».
Первым мозгоправом, которого Полонский взял в штат, стал Андрей Монахов. С ним Полонского познакомил как раз Богус. Тренером он на самом деле не был – так, обычный корыстный пустомеля, который в фирме лоббировал интересы тех, кто его привел к кормушке – Богуса и Темникова. Профессиональный манипулятор, он тогда быстро подмял под себя весь HR компании, ввел секретную оценку персонала по антинаучной методике Автандила Ануашвили «Видео-компьютерная психодиагностика и психокоррекция» и убедил Полонского в ненужности бизнес-тренеров. В итоге с 2008 года ни одно назначение на должность в «Мираксе» Полонский не делал без одобрения этого «мастера даосских практик», так что не слукавлю, если скажу, что Монахов внес существенный вклад в деградацию корпоративного управления. Жизнеспособная организация предполагает два способа разделения ролей – по компетенциям и по полномочиям. Полонский с Монаховым придумали организацию, в которой разделение ролей осуществлялось по некоей эзотерической совместимости.
Чуть позже, уже в 2008 году, Монахов, как «мастер даосских практик», познакомил Сергея с еще более мощным шарлатаном – Брониславом Виногродским. Бронислав быстро нашел подход к шизотерике Полонского. Все началось с дыхательной гимнастики Цигун, далее был проект «Игра Книги Перемен», направленный на «непосредственное влияние на способы формирования идей и умонастроений в российском обществе». Виногродский стал личным «учителем» Полонского и, по его же последним заверениям в «инстаграме», до сих пор каждый день присылает Сергею «послания из космоса». Самоназванный «мастер времени и пространства», Виногродский внес существенный вклад в разрушение личности Полонского, заменив гуманистические принципы жизни в социуме вот этими самыми посланиями из космоса, чтобы беззастенчиво юзать «прихожанина». В конце концов, большинству подобных «духовных гуру» нужен не рост знаний и компетенций, а всего лишь деньги.
При этом мы продолжали двигаться к великой Цели – через амбициозные западные проекты формировать имидж международной строительной корпорации. Но поскольку ни опыта, ни понимания западного рынка у нас не было, а бизнес-консультантов Полонский теперь считал жуликами, мы действовали по принципу «главное ввязаться, а там разберемся». Такой подход ожидаемо привел к катастрофическим решениям на международном рынке. За отелем в Турции последовала Швейцария – горнолыжный курорт «Аминона-Ист»: только буклеты выпустили, и все, прикрыли лавочку экологи, добились закрытия стройки. Потом Лондон – небоскреб в 120 этажей и реконструкция вилл в историческом районе, сразу за Лондоном – Черногория с полуостровом Завала, где по задумке должны были второе Монте-Карло построить…
В итоге не построили ничего.
Я до сих пор был уверен, что те деньги не улетали в никуда, а как-то красиво и незаметно «размывались» и оседали на левых счетах. И это, разумеется, видел не только я.
Первым на выход собрался Адикаев – в декабре 2008 года он объявил, что уходит, и попросил Полонского выкупить его долю в Мираксе и вернуть нераспределенную прибыль за пару лет. Поняв, что денег Сергей платить не собирается, Алексей попытался переключить на себя проекты «Кутузовская миля» и киевскую «Плазу».
Полонский, конечно же, уступать не хотел. Стороны лили компромат и к вящей радости адвокатов и ментов сливали им весь инсайд. Позже этот кейс стал визитной карточкой Полонского. Все знали: если ПСЮ кричит про кого-то: «Он вор, он меня обокрал!», это означает, что кто-то хочет получить с Полонского долг за работу или услугу, а сам кучерявый космонавт рассчитываться не собирается.
Вообще в 2000-х уголовные дела по экономическим статьям в РФ возбуждались в основном по доносу конкурентов или обиженных коллег по бизнес-лепрозорию. Купцы формировали спрос, а опричники совершенствовали предложение. На подсознательном уровне «новые русские» копировали своих предков, которые в 30-х годах прошлого века писали доносы на «врагов народа», живущих по соседству, чтобы занять их жилплощадь или же их место в государственной иерархии, и это считалось нормой. В итоге достучались до того, что сегодня уже сами опричники выбирают, чья очередь пришла на раскулачивание.
«Что поделать – проявление тяжелой национальной наследственной травмы… Стучать и сидеть».
Полонский мочил Адикаева нарочито показательно, чтобы другим партнерам было очевидно: будет так, как решит он, и никакие юридические и понятийные документы не имеют значения. Причем делал это Сергей иезуитски, чужими руками – руками Темникова, который «официально» оставался другом Адикаева – собственно, именно Алексей в начале 2000-х познакомил «Тему» с ПСЮ и хлопотал, чтобы его включили в команду «Миракса». Темников, конечно, внешне старался не показывать, что он мочит старого друга, и Полонский его в этом покрывал, но порой забывался – и фразы а-ля «Тема, почему прокурор до сих пор не решил вопрос по Адикаеву», неосторожно брошенные Сергеем на очередном совете директоров, превращали эту тайну в секрет Полишинеля.
Связей у «Темы» и Полонского хватало: Сергей курировал взаимоотношения с властью – по крайней мере, кэш из компании на GR забирал постоянно. Без любимого конька Полонского, «хая в публичном пространстве», тоже, разумеется, не обходилось: антипиар в прессе – что, мол, Адикаев вор и мошенник. А Темников решал вопросы с силовиками. Причем там фигурировали высшие чины – зампрокурора Москвы Козлов, замгенпрокурора РФ… Таких людей Темников называл своими друзьями и через них же, а также ОБЭП и ДЭБ, по его же словам, «решал» деликатные вопросы.
Тогда же, зимой 2008-го, я впервые услышал фамилию небезызвестного полковника Захарченко, демонической личности, способной решать деликатные вопросы для «коммерсов» любого уровня, и даже поприсутствовал на встрече с ним в ресторане «Купол». Туда меня позвал Темников, чтобы показать уровень связей и предостеречь от попытки уйти «со своим», как Алексей – мол, можешь даже не пытаться, раздавим, как клопа. На той встрече с Захарченко решали по Адикаеву, планировали в качестве давления ОРМ на него завести, чтобы на законных основаниях слушать его разговоры, вести наружное наблюдение, негласно проникать в жилье и тому подобные меры. Интерес Полонского и Темникова был прост: создать давление силовиков, чтобы Адикаев одумался и слился с «Кутузовской мили» и киевской «Плазы».
Захарченко сказал, что поможет. Я же после этих посиделок встретился с Алексеем и предупредил его, что на него открыли охоту через ДЭБ. Адикаев не удивился, поблагодарил меня за инсайд и сказал, что у него есть связи для нейтрализации наезда. Увы, как показали дальнейшие события, ресурсов у Алексея не хватило, и от проектов он в итоге отказался. Но это случилось потом.
А «Миракс» между тем уверенно шел ко дну. К весне мы ушли в минус на 400 миллионов баксов, по большей части – из-за тех самых иностранных проектов. В июне было мое выступление перед компанией на тему кризиса, но Полонский на него неожиданно не приехал. Весь коллектив прождал его 30 минут, потом он прислал мне СМС в духе: «Ты большой мальчик, проводи собрание без меня, у меня дела». Тогда я решил, что он просто абстрагируется от плохих новостей, но позже стало ясно, что это – часть плана. Что именно я буду говорить, он знал наперед, а вот роль спикера мне отводилась не просто так. Сергей хотел обострить отношения со мной, и ему нужен был повод пойти в атаку. А я тогда атаки не ждал. После истории с Адикаевым мои юристы проводили аудит договоров и соглашений с Полонским, смотрели, что необходимо привести в порядок до того, как мы достигнем «точки невозврата» – то есть сдадим Курский. Тогда я думал, что мы останемся партнерами. Полонский будет получать свою прибыль от проектов с РЖД, но не лезть в управление, а я в свою очередь буду заниматься развитием транспортных узлов, но без претензий на проценты и доли в «Мираксе» – разумеется, при выплате мне долгов.
И вот Полонский сыграл на опережение и снова устроил скандал – кричал, что нужно было деликатней донести до менеджмента компании ситуацию по поводу отсутствия денег и гигантских долгов. Мол, люди должны понимать, что все будет хорошо, а я сгущаю краски и пугаю их сокращениями и урезанием бюджетов по проектам.
– Людям нужна вера, что все будет хорошо! Им не нужно знать, как все плохо на самом деле! – с пеной у рта вещал «космонавт». – Они должны представлять, что у меня есть «волшебная кнопка» для выхода из любой жопы!
Скандал закончился тем, ради чего и инспирировался: Полонский потребовал вернуть мои акции «Миракс Групп» в компанию, если я так переживаю за ее будущее, а когда мы разрулим ситуацию, он мне все вернет обратно. Такой ультиматум «на слабо». Обострять в этот момент я не мог и по соглашению передал ему 2,5 % акций группы, то есть, на тогдашний момент, около 10 млн грина. Этим я гарантировал свою лояльность фирме, но по тому же соглашению Полонский после выхода компании из пике должен был вернуть мне мою долю вместе с положенной прибылью.
Спустя время я понял, что интерес в обострении отношений и «отжиме» моей доли был у трех людей в компании. Полонский по соглашению, которое он не собирался исполнять, получал 2,5 % акций. Темников убирал меня с предправления, лишая возможности противодействовать и осуществлять аудит выгодных ему западных проектов. Богус же получал реальные перспективы карьерного роста, поскольку я был против любых предложений Полонского поставить его на приличную управленческую должность в силу «нарко»-бэкграунда и отсутствия у «поставщика снадобий» каких-либо компетенций и знаний.
Все развивалось по плану этой троицы, пока на горизонте вдруг не появилась «Альфа Групп». Компания перекупила долги «Миракса» у «Кредит Свисс» и стала нашим крупнейшим кредитором – мы задолжали им около 300 миллионов баксов. И это был «черный лебедь» для всех нас, но одновременно первый и последний шанс спасти компанию от краха.
Глава 6. Демарш и капитуляция Полонского