Потрясающий размах арабских завоеваний не только привел к решающим переменам в судьбах многих стран. В следующем столетии арабы столкнулись с задачами, с которыми не могли справиться без помощи, ввиду отсутствия у них каких-либо предпосылок для управления чужими землями. Практический ум и реализм, которые арабы неоднократно демонстрировали как в религиозных вопросах, так и в государственной организации, проявились как в получении этой помощи, так и в направлении тех, кто ее предоставлял, так, что не были оставлены без внимания основные идеи исламской теологии, пусть даже избежать некоторых модификаций не удалось. Коран уже определил отношение мусульман к приверженцам других религий; и поскольку для последователей Мухаммеда Коран – это Слово Божье, этот тезис во все последующие времена являлся основой для отношения исламского правительства к покоренному населению других вер. Пророк отличил обладателей «священного» (ниспосланного) писания и простых «язычников» и обещал защиту своего правительства первым, если они покорятся и станут платить подушный налог в установленном размере. Он назвал христиан, иудеев и сабиев «людьми писания».
Приверженцы этих вер, таким образом, имели право отправлять свою религию, а ислам, со своей стороны, на практике не был расположен обращать en masse обитателей христианских стран, которые он покорил. Аравия была единственной страной, где не терпели никакой другой религии, кроме ислама. Христианам и иудеям приходилось выбирать между обращением и изгнанием[6]. В Месопотамии, Сирии, Палестине и Египте, с другой стороны, христианское население являлось налогоплательщиками, которые поддерживали арабо-мусульманскую военную касту. При халифе Умаре была принята практика выплаты пособий войскам из государственного бюджета, чтобы они могли всецело посвятить себя борьбе за территориальную экспансию, не отвлекаясь на другие заботы. Для этой цели и для защиты себя от возможных восстаний покоренного населения арабские армии, теперь включавшие недавних прозелитов и обращенные племена, собирались в нескольких крупных военных лагерях. Иногда использовались уже существующие крепости, но чаще – новые площадки, выбор которых свидетельствует о дальновидности военных лидеров. Так появились такие города, как Куфа и Басра в Южной Месопотамии, а немного позже – Вазит (Центральный) – между этими двумя. Аналогично в головной части дельты Нила был основан город Фустат на площадке, к северу от которой несколькими веками позже вырос город Каир. Сегодня Фустат с древней и почитаемой мечетью Амра имеет квартал, называемый Старый Каир.
Создание военных оплотов, большинство из которых вскоре развились в центры знаний и экономической жизни, дало возможность собирать более крупные армии, доступные для ведения кампаний в любое время. Для этой цели было жизненно необходимо, чтобы арабы не рассредоточивались по обширным территориям, а значит, чтобы они не оседали на землях, которые покоряли. В ранний период ислама существовал строгий закон, запрещавший арабам брать в свое владение дома и поместья. С его помощью был достигнут такой результат. Он повлиял не только на арабов и мусульман, но также на покоренные народы, для дальнейших судеб которых он имел далекоидущие последствия. Исламская теория делает различие между территориями, сдавшимися мусульманам без борьбы на основе соглашения – сулхан, и захваченными силой – анаватан. Жители первых получали право на защиту жизни и имущества в обмен на уплату подушного налога (джизья) в дополнение к земельному налогу (харадж)[7]. Право беспрепятственного отправления своей религии также включалось в соглашение. С другой стороны, завоеванные территории всегда принадлежали, как добыча, победителю. Их жители становились рабами, а земля – государственной собственностью, которой государство распоряжалось по собственному усмотрению. Здесь, вероятно, было достаточно площадей для свободной колонизации арабами, если бы закон не запрещал им селиться на них и если бы они, как все кочевники, не испытывали неприязни к обработке земли (что на ранней стадии было не менее важным фактором). В таком случае альтернативы не было: пришлось оставить жителей этих земель на своих местах, конфисковав одну пятую часть земли в пользу государства. Их ручной труд по обработке земли и производимая ими продукция придавали реальную значимость арабо-мусульманскому правящему классу. Теоретическое различие между территориями, сдавшимися без борьбы, и теми, что покорены силой, таким образом, было, по сути, ликвидировано, только харадж на последних мог быть в любое время самовольно увеличен. В ходе столетий появились определенные отсроченные последствия, которые будут рассмотрены в связи с экономическим и социальным развитием исламского общества. На практике и в Египте, и в Месопотамии надолго сохранились старые византийские или персидские формы налогообложения и других повинностей (литургия), включая принудительные работы, и, особенно в ранний период, насильственная вербовка моряков. Было невозможно поддерживать упорядоченную финансовую систему, не используя существующих чиновников и нормативные документы. Многочисленные папирусы и другие документы, обнаруженные в долине Нила, позволяют нам даже сегодня воссоздать почти точную картину экономической преемственности и ее постепенного видоизменения. Особенно сложная политическая проблема, возникшая в IX веке, – миграция в города большого количества новообращенных мусульман. Вследствие массового бегства с сельскохозяйственных земель многие из них оставались необработанными.
Заключение договоров о капитуляции, как уже говорилось, подразумевало терпимость к христианской и иудейской религии, носителей которых в ранний период называли арабским словом «раайя» – подданные. Мусульмане и не думали навязывать им свою религию. Только существовали некоторые ограничения. Религиозная активность за пределами церквей и синагог была ограничена, звон колоколов запрещен, так же как строительство новых церквей. Смертью каралась деятельность по обращению в свою веру мусульман (а также отступничество от ислама). В одежде христиане и иудеи должны были отличаться от мусульман и друг от друга. Они могли ездить только на ослах, но не на конях. Они платили подушный налог и становились защищаемыми государством вассалами другой веры (араб. зимми). Их обращение в ислам приводило к прекращению уплаты подушного налога. По этой причине мусульмане не вели никакой деятельности в этом направлении, которая могла ослабить государственные финансы, уменьшив доходы, и поставить под удар причитающиеся им выплаты. Они не вмешивались в доктринальные вопросы и не интересовались, что происходит в церквях. Духовные лидеры (патриархи, епископы, раввины) считались ответственными за лояльное отношение со стороны христиан и иудеев к исламскому государству. Для этой цели духовные лидеры были наделены правом надзора за гражданской и правовой, а также религиозной жизнью своих единоверцев. Таким образом, христианские и иудейские сообщества были государствами в государстве, связанными с правительством страны только в самой верхней части. Это разъединение отражено в христианских исторических источниках, которые содержат лишь отрывочную информацию о мусульманах, да и то лишь по правительственным вопросам. В мусульманских источниках нет вообще почти ничего о христианских и иудейских общинах. Такое отношение мусульман являло собой разительный контраст с отношением византийского периода. Тогда светская администрация всегда помогала духовной власти и, хуже того, последняя, пытаясь навязать ортодоксию или, по крайней мере, добиться компромисса по доктринальным различиям, удовлетворительного с ее точки зрения, постоянно вмешивалась в доктринальные концепции и национальные позиции сирийской и египетской церкви. Все это теперь прекратилось. Христианские иерархи, в особенности приверженцы неортодоксальных церквей, приветствовали арабские завоевания, поскольку они фактически усилили их влияние, а антивизантийский настрой масс, по-видимому, в немалой степени поспособствовал скорости арабской экспансии.
Все эти доводы помогают объяснить не только причину относительной терпимости мусульман. Они также помогают понять, почему многие классы христианского населения, особенно знать, чиновники и священнослужители, так легко и охотно приспособились к новому режиму. С прекращением византийского политического давления их положение было скорее лучше, чем хуже. Арабы были вынуждены сохранить их положение, потому что не было иного способа обеспечения преемственности организованной администрации и (что еще важнее для меркантильных арабов) продолжения уплаты налогов. То же самое относилось к высокоразвитым ирригационным системам Месопотамии и Египта, чеканке монет и нотариальной системе. Греческий, коптский и персидский языки и, в меньшей степени, арамо-сирийский язык сохранились в использовании как языки администрации, монеты Восточной Римской империи и персов находились в обращении. Они служили до 697/698 года моделями для монет, которые чеканили арабы. Эти монеты сначала сохраняли греческие надписи, портреты императора и даже христианский крест или портрет сасанидского правителя и изображение храма Огня соответственно. Такое консервативное отношение арабов к существовавшему ранее бюрократическому аппарату, хотя и было вызвано необходимостью ситуации, внесло большой вклад в консолидацию их правления и эффективное функционирование их государственной администрации. Даже использование арабского языка сначала было запрещено новым немусульманским подданным. Гордая чистотой своего арабского происхождения аристократия желала, в этой и другой областях, избежать какого-либо слияния между правителями и теми, кем они правят.
Обстоятельства были немного другими для тех подданных, которые не имели права на привилегии Корана и не были ни христианами, ни иудеями. В Коране упомянуты наряду с христианами и иудеями некие сабии. По-видимому, это одна из баптистских сект в Южной Месопотамии (самая известная из них – мандеи, сохранившаяся до наших дней). Судя по расплывчатости термина, можно допустить внешнее принятие названия сабии всеми без исключения остатками древних языческих культов, даже если они были по сути никак не связаны. К примеру, адептов древнего звездного культа в Харране (Карры) в последующие века также называли сабиями, вместе с баптистскими сектами. В общем, мусульмане оставили вещи такими, как есть, не углубляясь в детали, и многие древние культы уцелели под этим прикрытием.