23. Поэтому мы можем отметить, что кроме богослова, у истоков русской мысли стоит фигура книжника. Например, знаменитая «Речь философа» из «Повести временных лет» Нестора Летописца. Автором, отражающим указанную особенность русской средневековой философии, был монарх, полководец, дипломат, книжник – Владимир Мономах. В конце жизни он написал знаменитое «Поучение», которое является «символом общенародного русского любомудрия»24, и которое демонстрирует распространение философских идей и широкое познание византийского наследия автором.
В целом мы можем сказать, что русская философия всегда была неразрывно связана с жизнью, поэтому она часто являлась в виде публицистики, которая брала начало в общем духе времени со всеми радостями и страданиями, со всем его порядком и хаосом. Примером чему и является «Поучение» Владимира Мономаха.
Русские книжники в философии искали ответы на вопросы, определяющие бытие отдельной личности и всего общества в целом. В философе видели учителя, мудреца. Поэтому особенностью русской средневековой философии явилось то, что многие мыслители параллельно с литературной деятельностью занимались учительством. Например, Феодосий Печерский обращался к братии и посетителям Киево-Печерского монастыря с поучениями и проповедями, притчами преимущественно философского, этического содержания. В летописях, житиях имеется множество подобных примеров. Вокруг Феодосия Печерского, Авраамия Смоленского, других русских мыслителей собираются собеседники и «совопросники». Именно от них начинается русская традиция учительства и старчества, сыгравшая важную роль в истории отечественной философии. Совместно они обсуждают вопросы познания, «пользы душевной», ищут пути человека в этом мире. Подобное свидетельствует не только о распространении философских идей, но и о заинтересованности общества в них, о понимании философии как науки, отвечающей на актуальные запросы времени и человека.
Мы можем отметить также и такую особенность отечественного средневекового философствования, как ориентацию мыслителей на практическое воплощение своей идеи. Русская философия всегда стремилась стать жизнестроительным учением, причем как для отдельной личности, так и для всего государства. Одной из иллюстраций к данному тезису является процесс формирования и постепенного развития контекстов в культуре средневековой Руси, которые создавались философскими текстами. Исследование этой черты русской философии невозможно без обращения к вопросу о русской книжности и переводных текстах. Язык, на котором писались русские средневековые тексты, оставался почти неизменным на протяжении нескольких веков. И, что особенно важно, церковнославянский текст, произнесенный или написанный книжником, был понятен массе славянского населения средневековой Руси. Поэтому-то книжность как культурный феномен была способна к порождению социокультурного контекста на основе ее идей, так как пониманию между книжником и читателем могло препятствовать многое, но не слово, которое было единым и понятным.
Вопрос заимствования (усвоения, переписки, распространения) христианских текстов – это вопрос заимствования и христианского контекста, так как последний прививался культуре одновременно с усвоением самих текстов. На этом основании можно утверждать, что в культуре средневековой Руси происходило взаимопорождение текста и контекста, то есть через текст встраивался, внедрялся в культуру новый контекст, постепенно расчищая себе пространство среди доминирующего язычества. Поэтому становятся понятными устремления русских мыслителей не просто создать теорию, но и внедрить ее в действительность, сделать действительность и учение тождественными. Тенденция эта начинает проявляться в киевский период, но наиболее полное выражение получает в социальных утопиях Московского царства.
Русская философия XI–XVII вв. – это именно средневековая философия, ей присущи те черты, которые отличают средневековое философствование от других периодов, национальное же выразилось в приоритете и развитии указанных особенностей.
Источники, по которым возможно проследить развитие русской средневековой философии, отличаются значительным многообразием. Источники можно разделить на два больших комплекса, взаимосвязанных и дополняющих друг друга: вербальные и невербальные.
Первые, в свою очередь, могут быть представлены тремя группами текстов. Это, прежде всего, тексты с явно выраженной философской проблематикой. Например, «О философии внимай разумно, да не погрешишь» митрополита Даниила.
Ко второй группе источников относятся многочисленные произведения с морально-назидательной направленностью, сочинения публицистического характера, космологические, естественнонаучные, лексикографические и другие, непосредственно примыкающие к философской литературе и содержащие философскую проблематику. Например, «Повесть временных лет» Нестора Летописца, «Шестоднев» Афанасия Холмогорского. Будучи памятниками летописными, агиографическими, эпистолярными, они содержат философскую терминологию, излагают философские концепции прошлого и настоящего, что свидетельствует о распространении философских представлений в различных сферах сознания общества. Так, в «Повести временных лет» используется философская терминология, раскрываются своеобразная морально акцентированная философско-историческая концепция, учения философов прошлого (гностиков Симона и Менандра, неопифагорейца Аполлония Тианского и многих других). В сочинении Кирика Новгородца «Учение о числах» наряду с математическими, календарными, хронологическими сведениями содержатся различные философские теории.
К третьей группе источников относится литература, на первый взгляд далекая от философии, но игравшая значительную роль в передаче философских знаний и их популяризации. Это своды законов и другие подобные тексты. Примером может служить созданная в это время на основании византийских образцов «Кормчая», в которой, кроме изложения Синтагмы XIV титулов с номоканоном, «Русской Правды», содержатся обработка «Летописца вскоре» патриарха Никифора, а также тексты Кирика Новгородца, Кирилла Туровского.
Философские представления в средневековой Руси передавались и через невербальные тексты культуры, составляющие второй крупный комплекс источников по русской философии Средневековья. Это такие памятники русского искусства как София Киевская, София Новгородская, Московский Кремль, фрески Феофана Грека, «Троица» Андрея Рублева.
Рассказ о том, что причиной принятия русскими христианства явилось восхищение красотой константинопольского храма, песнопениями, отражает действительную логику событий. Но Русь не только принимала новую религию и философию через произведения искусства, она сама пыталась отражать свои искания и достижения в архитектуре, иконописи. «Мы находим в этих созданиях такую художественную глубину, такое прозрение в запредельные сферы религиозного сознания… что нельзя не присоединиться к кн. Е. Трубецкому, который характеризует эти иконы, как “умозрение в красках”. В этом творчестве перед нами манифестация Логоса, – иконы насыщены богословскими интуициями»25. В связи с этим становится ясно, каким ценнейшим источником является построенный почти тысячу лет назад собор Софии Киевской, подобно собору Софии Константинопольской, по образцу которой он возводился. Собор Софии Киевской был воздвигнут Ярославом Мудрым как главный «Дом Премудрости» на Руси. Исполненный высокой духовности и красоты, воплотивший идею государственного и культурного единства русской народности, демонстрировавший мысль о всенародном «соборе», представлявший образ мироздания и действующую модель благоустроенного бытия – все это для современников объединяла в себе идея собора Софии Киевской. Собор Софии Киевской имел не только социально-политическое, идеологическое, но и онтологическое, гносеологическое и эстетическое содержание. Софийские соборы Киева, Новгорода, Полоцка отражали воззрения русских мыслителей на структуру мироздания, место в нем человека, проблему познания. Таково большинство произведений средневековой культуры Руси.
Рассуждая об источниках русской средневековой философии, необходимо уточнить вопрос о переводных текстах. Можно ли рассматривать как источники по истории русской средневековой философии наравне с оригинальными сочинениями переводы византийских авторов, выполненные русскими книжниками? Для ответа на этот вопрос следует уточнить некоторые особенности восприятия византийского наследия. К примеру – переводы Иоанна Дамаскина. Обратившись к многочисленным переводам сочинений этого популярного византийского философа и богослова, мы можем отметить, что, во-первых, стиль его мышления влиял на формирование и развитие мышления философов средневековой Руси, был многими воспринят как основа их собственной философии. Во-вторых, переводная литература, вследствие «ансамблевого характера» средневековой литературы (Д. С. Лихачев), постепенно входила в состав национальной.
Переводчики же зачастую выступали соавторами, дописывая переводимые тексты и корректируя их. Поэтому слово «написал» употреблялось по отношению и к авторскому тексту, и к переводу. Русские книжники, как полноправные представители средневековой культуры, высоко ценившие традицию, не стремились изобретать уже изобретенное, и тогда, когда их взгляды совпадали с хорошо известными концепциями византийцев, использовали их формулировки как свои собственные. Мыслители этого времени исходили из гносеологической установки: они воспринимали себя не творцами нового, а истолкователями «вневременной истины». Подобная установки вела к определенному «стиранию» грани между автором и переводчиком, автором и читателем. Для Средневековья было важно не столько авторство, сколько то, что идея высказывалась и поддерживалась мыслителями, воспринималась как их собственная и получала дальнейшее развитие. Поэтому некоторые сочинения были принципиально анонимны, а некоторые принципиально «получали» авторитетное авторство, которое должно было удостоверить значимость истин, излагаемых в сочинении. В-третьих, является показательным сам факт интереса русских книжников к конкретным произведениям, темам такого видного византийского мыслителя как Иоанн Дамаскин.