Иезуиты нашли идеальный способ слить в единое целое жизнь священника, жизнь монаха, но в этой целостности на первое место вышла жизнь, монастырь же отодвинулся на задний план. Орден этот потому и стал конкурентоспособным по отношению к Реформации, что священник-иезуит, так же как протестантский пастор, претендовал на равноправное участие во всех сферах светской жизни и везде чувствовал себя как дома. Вначале это были три основные сферы: 1) проповедь и принятие исповеди на языке данного народа, 2) литературная деятельность, также на языке данного народа (барочные школьные драмы, другие способы нести искусство в народ), 3) воспитание молодежи. Орден иезуитов быстро превратился в большой орден учителей, наставников. Приоритетное внимание к школьному обучению иезуиты также переняли от Реформации. Использование новейших педагогических методов (например, разделение на классы), обучение на национальном языке, совершенствование и развитие языка, равно как и введение бесплатного общего образования – все это преследовало одну цель: обновление в народном сознании основных положений веры. Другим важным направлением педагогической деятельности было воспитание детей, относящихся к господствующему классу, – тут имело место своего рода выращивание новой элиты. Это было связано с пониманием того, что Контрреформация – не только теологические дискуссии и не только агитация в среде простого народа, а прежде всего завоевание господствующего класса, элиты для предстоящего шага. Так иезуиты становились «серыми кардиналами» вельможных домов, всемогущими исповедниками королей и королев. Так иезуиты становились лучшими дипломатами при папском дворе.
Основным принципом иезуитов (а следом за ними и пап-реформаторов) было: политика – не самоцель, политика – всего лишь средство. В их теории государства принцип верховенства народа своеобразно сочетался с абсолютизмом. Самодержавие они считали наилучшей формой правления, но объединяли его с принципом верховенства народа, говоря, что это народ наделяет государя абсолютной властью. Если самодержец правит не в интересах народа (и церкви), он может быть низложен (теория тираноубийства).
Иезуиты стали ведущим католическим фактором эпохи благодаря тому, что они приспособили теоретический и практическо-методологический опыт и успехи Реформации к нуждам католической церкви, протестантов взялись победить их же оружием – и проделали это не без успеха. Основной целью иезуитов было приостановить, а потом повернуть вспять секуляризацию общества и церкви (секуляризацию, которая лишь отчасти была следствием Реформации).
Подготовка католицизма к борьбе против Реформации – на оборонительной стадии этой подготовки – означала прежде всего реорганизацию папской инквизиции; эта реорганизация вписывалась в реформу по централизации куриального управления в целом. Для того чтобы папская церковь могла без большого риска вступить в бой против Реформации, необходимо было упрочить ее, т. е. папской церкви, внутреннее единство. Теологические аспекты этой огромной задачи возьмет на себя Тридентский собор, но административная расправа с явными «лжеучениями» началась еще до собора. Спустя несколько десятилетий папская инквизиция станет самым грозным орудием Контрреформации.
Реорганизация инквизиции происходила внутри кардинальского корпуса. Папа Павел III своей буллой «Licet ab initio»[95] от 21 июля 1542 г. учредил в Риме Sacra Romana et universalis inquisitio[96] (позже просто – Sanctum Officium[97]). Этот орган представлял собой первую кардинальскую конгрегацию (департамент, комитет), во главе которой стоял кардинал, главный инквизитор. Фактическим основателем папской инквизиции был кардинал Карафа. Монах-доминиканец, ставший испанским кардиналом, он соединил средневековую инквизицию доминиканского ордена с испанской государственной инквизицией, переняв изобретенные ею жуткие пытки и, пожалуй, еще более жуткие методы психологического воздействия, убивающие душу. Кардинал Карафа был прямым, как топор, орудием правосудия, суровым и безжалостным в своих приговорах, непреклонным в своих суждениях. Он и предложил учредить в Риме Святой трибунал, посоветовав папе сделать инквизицию органом центрального церковного управления. Конгрегацией руководили шесть главных инквизиторов, возглавлял их кардинал – верховный инквизитор Карафа.
Папская инквизиция имела право судить любого, невзирая на ранг и происхождение, могла любому вынести смертный приговор, отменить который мог только папа. Суть инквизиции заключалась в том, что она могла делать и предпринимать абсолютно все, если это нужно было, чтобы сдержать, остановить Реформацию, чтобы истребить ее; она могла жестоко покарать за любое отклонение от католических догм. Неудивительно, что обвинения в еретичестве, тайные и анонимные доносы стали орудием политической, экономической или личной мести.
Инквизицию в ее действиях поддерживали государственные карательные органы. В этом отношении Папское государство подавало пример всем другим. В Риме место для аутодафе устроили на площади перед храмом Санта-Мария-сопра-Минерва. (Португальское выражение «аутодафе» означает «акт веры». Торжественное оглашение приговора Святого трибунала происходило в присутствии церковных и светских властей. В процессе исполнения приговора – что являлось задачей светской власти – зрители, как того требовала инквизиция, периодически громко выражали свою приверженность единственно истинному церковному учению.) В Венеции выбрали более дешевую казнь: еретиков топили в воде. Осужденных вывозили на двух лодках в открытое море. Обе лодки плыли рядом, между ними клали доску, и на нее усаживали связанных осужденных; в какой-то момент обе лодки расходились, доска падала, а вместе с ней падали в воду несчастные осужденные, которые тут же шли ко дну.
В 1543 г. Карафа распорядился, чтобы книги печатались только после предварительного просмотра и разрешения инквизиции. Так было положено начало институту церковной цензуры в книгоиздательстве.
После всех этих предварительных событий в ноябре 1544 г. Павел III издал буллу «Laetare Jerusalem»[98], в которой объявил о созыве 15 марта 1545 г. в Триденте, лежащем на границе Германии и Италии, Вселенского собора. Правда, собор открылся лишь в декабре 1545 г. Заседаниями руководили по очереди три кардинала-легата. На момент открытия в зале присутствовал всего 31 епископ; остальные участники съезжались постепенно.
Этот собор уже не был чем-то вроде общеевропейского конгресса, как Констанцский Вселенский собор, – мероприятие проходило под знаком обособления церкви как организации, обладающей своим, только ей присущим призванием. Бóльшая часть участвующих в нем иерархов прибыла из Италии и Испании. Духовную атмосферу совещаний в значительной степени определяло влияние иезуитов. Право голоса на соборе получили только епископы и генералы монашеских орденов. Совещания проходили на трех уровнях: в теологических комиссиях (при участии докторов теологии, не имеющих права голоса) подготавливались декреты; на общем собрании происходило их обсуждение и формировалось мнение большинства; затем в торжественной обстановке декреты оглашались.
Первая сессия Тридентского собора длилась с декабря 1545 по июнь 1547 г. В папской булле, объявившей о созыве собора, его задачи были обозначены следующим образом: четкое определение католической веры; реформа церкви; восстановление мира внутри христианства. Главной целью папы была скорейшая догматизация католического учения, что помогло бы справиться с порожденной обновителями веры теологической неуверенностью внутри католической церкви. Павел III считал догматическую и организационную консолидацию церкви под верховенством папы исходной базой для выработки реформ и для прояснения отношения к протестантам. (Тем самым он заранее хотел исключить возможность того, что реформы будут направлены против папского абсолютизма и что дело может дойти до компромисса с протестантами.) Император же, напротив, на первое место ставил скорейшее достижение единства с протестантами (поскольку это означало бы и политическое единство империи); поэтому он хотел сначала обсудить реформы, которые облегчали бы компромисс.
В конце концов победила точка зрения папы. Сначала собор обсудил ставшие спорными теологические моменты и догматизировали католическую точку зрения. Было подчеркнуто то, что разделяло католиков и протестантов, и отвергнуто то, что, может быть, позволяло надеяться на сближение. Общий тон обсуждения не был агрессивным: собор не решал, кто является еретиком и что есть ересь, а описывал, определял аутентичное учение церкви в позитивном ключе. Были консолидированы взгляды на иерархию, на традиции, на таинства. Была подтверждена функция церкви как посреднической инстанции на пути к Спасению. Словом, было подтверждено и закреплено все то, от чего хотели избавиться протестанты.
Вселенский собор точно так же, как и Реформация, начинал с прояснения истоков веры. Как выяснилось, собор и в этом основном вопросе был непреклонен. Он отверг основной тезис реформаторов, считавших, что только Библия является источником веры, и заявил, что равное ей значение имеет священное предание (догматы и каноны, возникавшие со времен раннего христианства). Собор подтвердил незыблемость таких положений, как церковное верховенство папы, особое сословие священнослужителей, целибат, месса, тайна исповеди, почитание святых. В центре теологических дискуссий на соборе стояло учение о Спасении и о милости Божьей, то есть то, что в наибольшей степени отделяло папскую церковь от Реформации. Собор подтвердил, что Спасение возможно для человека благодаря жертве Христа (Искупление), но вера – только врата, открывающие путь к Спасению. Для обретения Спасения необходимы посредничество церкви и деятельная религиозность, благие поступки. Так что собор, подтвердив эти и другие положения: о первородном грехе, о благодати, о семи таинствах, предоставляемых церковью, – закрепил всю догматическую (и организационную) систему католической феодальной церкви. Разрыв с протестантами стал окончательным; собор заявил: «Видимая церковь – одновременно истинная, которую называли невидимой. Религиозную суть вне своей сферы она не признает и не может признать»