Георг Ферштайн, известный западный академический исследователь восточных религий и философии йоги, в своей «Энциклопедии йоги» пишет:
«Хотя последователи Сахаджьи пользовались большим уважением, их проповедь была слишком радикальной, чтобы оказаться верно понятой многими. Тем не менее, сам идеал спонтанности имеет непреходящую ценность для духовных искателей, ибо так легко бывает увлечься «борьбой за Просветление».
Дохи и чарья-гиты сиддхов служат напоминанием того, что всякая «борьба за Просветление» без понимания естественной безусильности есть эгоистичная деятельность, и, как таковая, ограничивает наше врожденное состояние совершенного блаженства».
Далее он пишет:
«Радикальный дух Сахаджаяны присутствует также в японском дзен-буддизме... Дзен, который называют «воплощением буддизма», подобно индийской Сахаджаяне, стал одним из радикальных течений внутри буддизма. Оба этих течения – прямое приложение принципа пустотности к повседневной жизни».
Сахаджья и Лайя-йога
Сказать о том, что традиция Сахаджьи имеет самое прямое отношение к Учению Лайя йоги, линии передачи Монастыря йоги «Собрание тайн», поскольку линия учения уходит корнями именно в традицию сиддхов-авадхутов Сахаджаяны, будет недостаточно.
Сахаджья является сердечной сутью учения Лайя-йоги. Учение Лайя-йоги, лежащее в основе монастырской традиции, имеет свое внутреннее название «Путь трех свобод» именно в связи с тем, что оно целиком основано на подходе Сахаджьи. Традиция Лайя-йоги, основанная на пути Сахаджьи, яляется уникальной в том смысле, что она формально не принадлежит ни к одной из известных ортодоксальных школ Веданты или Сиддханты, разновидностям тантризма (шактам, шайвам, вайшнавам), орденам сиддхов (натхов) и др. Тем не менее, Учение Лайя-йоги является их основой, сердцем, апогеем, кульминацией, вбирающей сущность их всех.
Более того, будучи ничем не ограниченной, эта традиция свободно выходит за рамки самой же себя, собственно, индуизма, и легко, без усилий, включает в себя воззрение святых любых традиций: от индуизма до буддизма, даосизма и христианства, взламывая концептуальные барьеры, горы из ярлыков, предубеждений и заблуждений.
Каждый святой, сиддх, кто и в поведении, а кто только в воззрении, но, обязательно, каждый в душе, следуют (иногда даже не думая и не подозревая об этом) великому пути Сахаджьи, Сахаджаяны, ибо, не следуя ему, невозможно перейти в «ранг» святых или сиддхов.
Брахма, Вишну и Шива с супругами, Бхагаван Даттатрейя (воплощение трех богов), все натхи во главе с Матсиендранатхом, сиддхи-шайвы (последователи Шивы), шакты, преданные своим богиням, каулики, будды, архаты и тантрические буддийские махасиддхи, даосы, мастера дзен, последователи Нанака и Кабира – все они, в той или иной степени, следуют пути Сахаджьи, ибо Сахаджья – это не течение и не школа, это, прежде всего, мироощущение, состояние, уровень реализации, который есть в каждой школе или традиции как ее сердцевина, основа, внутренняя суть.
«Нет ничего ни выше, ни ниже меня, и нет ничего равного Мне. Для меня нет ни врагов, ни друзей.
Как я могу говорить о чем-то, как о хорошем или как о плохом? По самой своей природе я блаженен и свободен».
Самайя
Так сложилось, что обучение в школе Сахаджья Лайя-йоги начинается с описания традиционных качеств ученика, главным из которых является способность соблюдать духовную связь (самайю), обет чистого видения и уважения к Учению, Учителю, братьям и сестрам по Дхарме, а также принципы ненасилия и сострадания.
«...Ты можешь оставить садхану, но ты не можешь оставить самайю, ибо один раз призвав, ее невозможно утратить, кроме как через нарушение, также как змея, которая заползла внутрь полого бамбука, может двигаться только вверх, но если она поползет вниз – она погибнет. Ты можешь вести себя как набожный и благочестивый аскет, выполнять ритуалы, читать молитвы и мантры, но если есть ошибки в самайе – все это не приведет тебя к Освобождению.
Ты можешь внешне вести себя как последний распутник, вор, глупец, но если ты свято чтишь самайю, и дух твоей самайи чист – ты сам всегда чист, ибо чистота мыслей важнее чистоты поступков, а бхава важнее теорий и слов.
Глупцы, лицемеры и ханжи, ради показного благочестия выполняющие множество ритуалов, внешних садхан, изучающие тексты, но не уважающие самайю, все равно толпами падают в нижние миры, чтобы заполнить своими телами ады боли, горячие, холодные, режущие, колющие и иные ады. Те же, кто чтит и соблюдает самайю, очищает ее, почитает всем сердцем, становятся сиддхами, авадхутами в изящных чистых телах, или, по крайней мере, рождаются богами, чтобы жить в небесных дворцах, наслаждаясь пением апсар и гандхарвов, и слушая мягкие поучения святых мудрецов, достичь Освобождения».
О важности самайи
Когда самайная связь зарождена должным образом, Учитель передает ученику воззрение Сахаджьи за пределами двойственности, указывая на то, что является важным для воззрения, а что не важным или мешающим ему.
Получив устную передачу в воззрение вне всякой двойственности, ученик привыкает к такому воззрению, учится постоянно жить с ним. Затем, благодаря Учителю и личным усилиям, происходит вхождение в это состояние, его открытие, а потом йогин учится пребывать в нем всю жизнь.
Чтобы погрузиться в это состояние, ученику нужно отбросить привычные тенденции своего ума оценивать, классифицировать, выносить суждения и научиться выделять тонкий слой обнаженного осознавания за пределами концепций и умственных ярлыков. В глубокое обнаженное осознавание невозможно войти, если есть хотя бы тень обусловленности умом, интеллектом, концепциями и суждениями.
Чтобы все это преодолеть, садху-созерцатель должен отпустить свои концептуальные привязанности, верования, схемы и построения, он должен осуществить своего рода «внутреннюю революцию», прыжок, трансформацию, войти в состояние Пробуждения хотя бы на миг, чтобы затем всю жизнь, опираясь на это состояние, развивать и углублять его.
Обряды, тексты, школы философии, традиции, истории возникновения, мифология, умственные учения, концепции и доктринальные догмы, диспуты, внешняя символика, статусы и различия, системы классификации, мирская и духовная этика и мораль, нормы фиксированного поведения, религиозная политика и самоутверждение школ – рано или поздно каждый будущий святой оставляет все эти «забавы» и «игрушки», которые так важны для людей в относительном мире, чтобы по-настоящему погрузиться в переживание естественного Ума, погрузиться в сердце Бытия.
«Поистине, нет ни творения, ни разрушения, никто не связан, нет ищущих Освобождения, нет никого на пути к Избавлению, нет Освобожденных. Это – абсолютная Истина, мой дорогой ученик. Это – итог и сущность всех упанишад, тайна тайн – есть мое наставление тебе».
Войдя однажды в это состояние, лайя-йогин стремится поддерживать его непрерывно, не теряя его и не отвлекаясь. Он вынашивает его бережно, тщательно, словно мать своего ребенка, до тех пор, пока не произойдет «рождение», то есть не наступит начальное Просветление.
«Рождение» означает, что это состояние набрало истинную полноту и силу и проникло в сон без сновидений. После «рождения» йогин продолжает пестовать это состояние, растить и воспитывать его, пока оно не станет воистину глубоким, ибо недостаточно только родить ребенка, он должен быть выпестован, воспитан и закален. Те же, кто, только родив ребенка, бросают его, то есть отказываются развивать дальнейшее осознавание, не получают полной реализации.
Затем следует стадия «закалки», когда естественное состояние вне всякой дуальности подвергают серьезной проверке на истинность, как ювелир проверяет бриллиант на истинную ценность.
Когда оно прошло проверку, его отпускают на свободу и позволяют спонтанно играть, как ему вздумается.
Святой, достигший такого уровня реализации, пребывает в единстве вселенной и своего «Я». Он обретает бессмертие и многообразные силы, он может проявлять множество тел, он творит новые миры и целые вселенные.
Подобно Брахме, он создает прошлое и будущее, путешествует по всем мирам, наставляя богов, духов и людей, он не зависит от времени, пространства и причинности.
Святой мудрец, реализовавший истину Адвайты, на этой стадии больше не держится умственных ярлыков, он пребывает в святом, неизмышленном, нерожденном, спонтанном, совершенном, естественном Бытии. Из секунды в секунду, из минуты в минуту, из часа в час, изо дня в день он созерцает единую неделимую Реальность(Брахмана), лишенный всякого вводящего в иллюзию многообразия.
Он не живет больше в реальности в привычном смысле этого слова, он – играет. Многообразие для мудреца предстает как спонтанная игра его «Я» – игра божественных энергий (виласа), а не как самосущая реальность, а раз это игра, то и отношение к ней должно быть лишено той смертельно этерналистской, цепляющейся и впадающей в надежды и страхи «мирской» серьезности, на которой построено все мышление непросветленного сансарина-обывателя.
«Как я могу говорить, что это лес или храм? Как я могу заявлять, что это доказано или сомнительно?
Оно всепронизывающе, оно не затронуто ничем и незыблемо».
Путь Авадхуты
Святой мудрец, утвердившийся в недвойственной Реальности вне всяких ограничений, именуется авадхутой. Авадхута являет собой крайний тип отшельника (саньяси), совершенного лебедя (парамахамсы), который плывет по реке бесконечной жизни, не затрагиваясь ничем, кроме божественного.