алмов, нежным голосом запел Давидов псалом Господу: «Душа моя повержена в прах»[83], меч тут же обрушился на его шею, но слова благочестия, несмотря на удар, не смолкли в устах, ибо голова, упав на землю, продолжила, как говорят, фразу бессмертия: «Оживи меня, Господи, по слову твоему». А святая Евтропия, видя, что нечестие вроде бы утихло в отношении неё, и красота её сохранилась как бы из-за споров среди язычников, бросилась на убийцу священника с громким криком, браня его и провоцируя собственное мученичество, и от удара по лицу глаза поражённого святотатца силой Божьей воли были выбиты и вытекли, как говорят, на землю. А сама она была тут же зарублена мечами безумцев и, пролив святую кровь, заслужила обрести славу победы вместе со своим братом, епископом Христовым, и прочими святыми победителями.
Ведь последователями и спутниками его стойкости стали также некоторые как из духовенства, так и из мирского сословия, которые, разделив с этим своим блаженнейшим отцом настоящее страдание, обрели вместе с ним и вечное блаженство. Славнейшими среди них были, как говорят, дьякон Флоренций и блаженный Иокунд[84], чьи головы были погребены и хранятся в Реймсе за алтарём Пресвятой Богородицы Марии. Итак, варваров, ошеломлённых стойкостью девы и внезапным наказанием нечестивого убийцы, по совершении избиения и пролитии святой крови, всех поразил панический ужас, ибо они увидели сражающиеся небесные полки, как бы мстящие за такое преступление, тогда как сама базилика огласилась ужасающим грохотом. Итак, бросив повсюду добычу, перепуганные полчища вандалов, боясь Божьей кары, неудержимо бежали по разным [местам], в страхе оставив захваченный город. Когда тот оставался таким образом пустыней долгое время, так как христиане, которые бежали в горные крепости, трепетали перед набегами язычников, а язычники боялись того небесного ужаса, который они там претерпели, тела святых мучеников оставались там только под Божьей и ангельской защитой, так что по ночам издалека виднелись небесные огни, а некоторыми слышались и песнопения, которым приятно вторили сладчайшего звучания небесные хоры божественных добродетелей. Поэтому сограждане, которые остались по Божьему промыслу для погребения тел святых, ободрённые небесным откровением победы, вернулись, наконец, с набожными молитвами в город и уловили ни с чем не сравнимое благоухание там, где со славой лежали тела святых. Смешивая радость и печаль, они жалобными похвалами восславили Господа и, приготовившись к погребению святых мощей, с почестями похоронили их в подобающих местах возле города. Святейшие тела блаженнейшего епископа Никасия и его сестры они торжественно погребли на кладбище святого Агриколы[85], храме, основанном и великолепно украшенном Иовином[86], христианнейшим римским магистром милитум, задолго до этого, и он, как видно, был по внушению Божьего промысла приготовлен скорее для великолепия их славы, чем как образец первого творения.
В этой базилике названный сиятельный муж написал в золотом обрамлении такие стихи:
Счастливец Иовин принял священный рыцарский пояс
И, возведённый на вершину добродетелей,
Дважды назначенный за [свои] заслуги магистром конницы и пехоты,
Прославил [своё] имя, незабываемое во веки вечные.
Но он побеждает эти столь высокие чины строгим благочестием,
И замечательные победы освятил верой,
Чтобы превзойти почести, которые присудила молва, делами
И он бы мог ввиду этих деяний надеяться на вечную жизнь.
Зная о спасении, струящемся из святого источника,
Он заботится приложить животворное место к смертным членам
И, как радостный устроитель, подготовляет убежище для тела,
И заботиться, чтобы члены, вернувшись к жизни, спаслись.
Пусть всемогущий Христос, досточтимый, внушающий страх
И воистину долготерпеливый судья, твёрдая надежда молящих,
Не вменит в вину выдающиеся деяния благородного слуги;
И пусть награды за веру и благочестие засверкают ярче, чем нужно.
После того как там были погребены тела этих святых мучеников, та церковь наполнилась, как известно, неисчислимыми чудесными знамениями, так что множество недужных обрело там благодаря их заслугам и молитвам радость выздоровления, и набожный люд был научен их примером обращаться к их небесному величию.
Об этом варварском гонении вспоминает и блаженный Иероним, который писал некой молодой вдове, благородной Аггерухии, и, побуждая её к единобрачию и упорству во вдовстве, упомянул среди прочего: «Неисчислимые и неукротимые народы захватили всю Галлию. Всё, что лежит между Альпами и Пиренеями, Океаном и Рейном, опустошили квады, вандалы, сарматы, аланы, гепиды, герулы, саксы, бургунды, аламанны и – о несчастное государство! – враги паннонцы. И Ассур пристал к ним[87]. Майнц, знаменитый некогда город, взят и разрушен, и в церкви перебито много тысяч людей. Вормс уничтожен после долгой осады. Могущественный город ремов, Амьен, Аррас, крайние из людей – морины, Турне, Шпейер, Страсбург переселились в Германию. Новемпопуланская Аквитания, Лугдунская и Нарбонская провинции, за исключением немногих городов, все разорены. Извне их опустошает меч, изнутри – голод»[88], и прочее.
В названной базилике, как говорят, имел привычку бывать блаженный Ремигий, чтобы приблизиться к заслугам святых мучеников как духом, что было всегда, так и телом. До сих пор показывают молельню возле алтаря, где он, удалившись от толп народа, имел обыкновение тайно посвящать себя Господу и наивысшему испытателю и весьма набожно приносить Ему жертву блаженнейшего созерцания. Он жил, предаваясь этим занятиям, когда, узнав о пожаре города, он, воззвав к Господу, поспешил туда, ободрённый поддержкой святых, и оставил следы, отпечатавшиеся с тех пор на камнях церковной лестницы.
7. О чудесах этой церкви.
Этот храм, как говорят, прославился в разные времена разными славными событиями. Но мы решили открыть лишь одно, которое произошло почти в наши дни и о котором мы узнали со слов наших отцов, присутствовавших при этом. Праздник названных мучеников приходился на зимнее время, и его обычно отмечали 14 декабря. Братья, своевременно поднявшись в канун этого праздника, обнаружили, что сторожа этой церкви спят, а ворота надёжно заперты. Они долго и громко стучали, но так и не получили ответа ни от кого из тех, что были внутри; тогда они отправились к дому пресвитера и стали упорно стучаться в ворота и кидать камнями по крыше; когда они и тут не смогли никого разбудить, кто бы им открыл, они вновь отправились к воротам храма; обнаружив их открытыми и увидев, что все светильники зажжены, они, однако, никого, кто мог это сделать, там не увидели и таким образом после молитвы воздали благодарность Христу и приступили к ночным хвалебным гимнам. Когда те были уже по большей части прочитаны, пресвитер проснулся от их голосов, удивился вместе с ними этому делу и, ошеломлённый, поспешно стал произносить гимны вместе с прочими. И они так и не смогли найти того, кто зажёг [светильники] и открыл [ворота], разве только это был сам высочайший податель Божьей милости, который не перестаёт распространять славу своих святых непрерывным сиянием чудес.
Один епископ Нуайона[89], добыв часть мощей этого блаженного епископа и мученика, доставил их в свой город. И они, как говорят, прославились многими славными чудесами как в Нуайоне, так и в замке Турне[90], где и ныне по слухам хранятся. Впоследствии же прочие части тела этого мученика вместе с телом его блаженной сестры Евтропии архиепископ Фулько[91] перенёс в стены Реймса и с должным почтением поместил возле тела блаженного папы Каликста[92], позади алтаря Пресвятой Богородицы Марии, где мы их и ныне почитаем.
8. О святом Орикуле и его сёстрах.
При этом гонения со стороны вандалов и гуннов некий раб Божий, по имени Орикул, служил Богу вместе со своими сёстрами Орикулой и Базиликой в том же Реймсском епископстве, в округе Дормуа (Dulcumensi), в селении Сенюк (Sinduno)[93], в церкви, которую сам построил. Там он, как говорят, и был убит варварами вместе со своими названными сёстрами. Говорят также, что он, после того как его обезглавили, омыл свою голову в некоем источнике. Он своей кровью начертал пальцем на некоем камне знак креста, который всё ещё ясно виден, и, неся голову собственными руками, добрался до могилы, которую себе приготовил. Возле неё, как говорят, явлены многие чудеса. Там некогда жил один крестьянин, которому во сне было дано откровение, чтобы он покрыл крышей источник, в котором святой Божий, как мы сказали, омыл себе голову. После того как тот, дважды увещеваемый, откладывал это сделать, он впал в недуг и пролежал, болея, целый год. После этого, дав обет исполнить повеление, он выздоровел и со всех сторон прикрыл источник деревянными досками. Многие, испив из этого источника, исцелялись от разных недугов. Пресвитер этого места, по имени Бетто, велел приготовить себе баню из того колодца, который этот святой мученик, как говорят, вырыл внутри церкви; но, после того как он помылся в бане, он так заболел, что целый год пролежал больным, да и впоследствии не до конца выздоровел. Тела этих святых, положенные некогда в одном саркофаге, во времена архиепископа Сеульфа[94] поднялись из земли: при этом земля прежде сама открылась, и гроб, в котором они лежали, сам собой чудесным образом поднялся наверх.