Представляются заслуживающими внимания соображения, которые высказал в связи с Энгельсовой датировкой Апокалипсиса академик Р. Ю. Виппер3. Он исходил из того, что в разных местах текста этого произведения применяются два разных термина для обозначения мессии: Христос и Агнец. В первых трех главах речь только о Христе; в IV–XIX главах говорится только об Агнце; в XX главе вновь появляется Христос; в последней, XXII главе еще раз упоминается Агнец, а со стиха 16 выступает опять Христос. Это дает основание считать, что в Апокалипсисе соединены два разных произведения, причем его «агнцева» часть является основной и относится к 68 г., а «христова» присоединена в конце I или начале II в.
Появление остальных новозаветных произведений Ф. Энгельс датирует началом II в. Он относит Деяния и послания к периоду «по меньшей мере на 60 лет позже» 4 Апокалипсиса. В свете исследований советских религиоведов и историков христианства и датировки Энгельса с некоторыми фактическими коррективами хронологическая схема появления остальных новозаветных произведений выглядит примерно так: в конце I и начале II в. появились ранние послания Павла — к римлянам, к коринфянам и к галатам; затем последовательно идут Евангелия (вторая четверть II в.), остальные послания и, наконец, вероятно, во второй половине II в., — Деяния 5.
Если сопоставлять различные новозаветные произведения по степени их ценности в качестве исторических источников, то на первое место в этом ряду надо поставить Деяния. Они дают важный материал, касающийся распространения христианства среди народов средиземноморского бассейна во II в. В свете того, что рассказывают Деяния, раскрывается и содержание посланий апостолов как проповедников и распространителей христианства.
Историческое значение Евангелий весьма высоко ценится церковниками и апологетами христианства, так как именно в Евангелиях пусть путано и противоречиво, но сообщаются какие-то данные, относящиеся к жизни Иисуса Христа. На самом деле историографическое значение Евангелий заключается в том, что в них отражается обстановка второй четверти и середины II в., выражаются те представления и традиции, связанные с жизнью Христа, которые существовали в это время. Американский теолог Гофманн пишет по этому поводу: «Фактом является то, что даже самое раннее евангелие, вопреки народной вере и народному благочестию, есть теологический трактат, а не исторический источник»6. Есть все основания согласиться с ним.
Вещественных источников и свидетельств, относящихся к периоду возникновения христианства, не существует. Многочисленные реликвии, выдаваемые церковью за подлинные, вроде гвоздей из креста, на котором был распят Христос, кусков дерева от этого креста, тернового венца, хитонов и других принадлежностей одежды Христа и т. д., все без исключения представляют собой фальшивки. Особенное значение и распространение получил в последнее время культ так называемой Туринской плащаницы 7.
Этим названием именуется хранящийся в Туринском католическом соборе кусок холста с двойным (с лица и со спины) изображением распятого Христа во весь рост и с точными следами пережитых им до и во время распятия истязаний — бичевания, увенчания терновым венцом, ран от гвоздей на руках и ногах и т. д. Большое количество ученых — археологов, историков, биологов и других заняты исследованиями по вопросу о том, подлинна ли плащаница; существует целое международное общество «синдонологов» (sindoпе — покров, плащаница), проводящих съезды и совещания, публикующих статьи и книги на данную тему. Все это делается, однако, впустую, ибо церковь практически препятствует возможности подлинного исследования, не давая ученым в руки саму плащаницу. Существует средство, с помощью которого можно было бы с известной степенью приближенности датировать лен, из которого была соткана плащаница; мы имеем в виду радиокарбонный анализ. Но церковь ни за что не соглашается провести это исследование. По всей видимости, Туринская плащаница представляет собой такую же фальшивку, как и все остальные реликвии, связанные с культом Христа и святых.
Приведенные выше соображения относительно языка, на котором написаны книги Нового завета, склоняют к мысли о том, что христианство возникло не на территории Палестины, а в иудейской диаспоре.
Автор Апокалипсиса обращается к известным ему семи христианским общинам, и все они находятся в Малой Азии (Откр., I, 4). Возможно ли, чтобы кроме них существовали и другие, притом расположенные в других местах Средиземноморья, в частности в Иудее? Это, конечно, не исключено, и, может быть, когда-нибудь обнаружатся новые документы того же времени, что и Апокалипсис, в которых будут фигурировать христианские общины Египта и Рима, Греции и Иудеи. Но пока таких данных нет. Остается фактом, что самый ранний из известных документов христианства говорит о наличии общин только в Малой Азии. Одно лишь это не могло бы быть достаточным аргументом в пользу диаспорного происхождения христианства, но в соединении с другими обстоятельствами, перечисленными выше, оно имеет серьезное значение.
Социальные и философские истоки раннего христианства настолько исчерпывающе и блестяще выяснены в трудах Ф. Энгельса, что мы не будем в данном контексте останавливаться на этом вопросе, а отошлем читателя к соответствующим трудам одного из основоположников марксизма, не утратившим своего значения в свете достижений исторической науки нашего столетия 8.
История становления христианства охватывает период с середины I в. до V в. включительно. Верхний предел этого периода фиксируется событиями, связанными с окончательным оформлением христологической догмы на Халкидонском соборе и христианизацией варварских королевств, возникших на западе Римской империи.
В течение указанного периода раннее христианство пережило ряд этапов своего развития, которые могут быть сведены к следующим трем стадиям:
1) стадия актуальной эсхатологии (вторая половина I в.);
2) стадия приспособления (II в.);
3) стадия борьбы за господство в империи (III–V вв.).
На протяжении каждой из этих стадий переживали серьезную эволюцию и вероучение, и культ, и организация (церковь). Менялся социальный состав верующих, возникали и распадались различные новообразования внутри христианства в целом, непрестанно вспыхивали внутренние столкновения, за вероисповедной и культовой формой которых скрывалась борьба социальных и национальных группировок по поводу реальных общественных интересов.
Рассмотрим каждую из перечисленных стадий в развитии раннего христианства.
СТАДИЯ АКТУАЛЬНОЙ ЭСХАТОЛОГИИ
О «самом начале» христианства можно иметь только общее, притом весьма туманное представление, одной из основ которого является Апокалипсис. Ф. Энгельс писал, что в нем дана достоверная картина почти самого первоначального христианства и в этом качестве он имеет «большую ценность, чем все остальные книги Нового завета, вместе взятые» 9. Через почти столетие после того, как было сделано это заявление, оно остается столь же бесспорным, каким было тогда.
В богословской литературе значение Апокалипсиса как первоисточника по истории самого раннего христианства упорно замалчивается, ибо содержание Апокалипсиса не укладывается в христианскую догматическую систему, как она сложилась в дальнейшем. Но Апокалипсис отражает состояние и учение христианства в период возникновения последнего.
В свете Апокалипсиса создается картина возникновения в середине I в. в Малой Азии нескольких иудейско-сектантских общин. Их члены не считают себя отделившимися от иудаизма, наоборот, только себя они именуют истинными иудеями. Тем не менее от основного ствола иудаизма их отделяет: 1) напряженное ожидание грядущих грозных событий, которые должны перевернуть судьбы еврейства и всего человечества, приведя к гибели старый мир и создав «все новое»;
2) эсхатологическая окраска мировоззрения образовавшихся новых сект, связанная с непримиримой ненавистью к сложившимся порядкам, к опирающейся на них и символизирующей их Римской империи — «вавилонской блуднице»; 3) ожидание прихода мессии — Христа, который и осуществит грядущий переворот; 4) идея заклания «Агнца» в качестве жертвы богу как своего рода гарантия реальности ожидаемых перемен.
Были ли эти элементы в иудаизме того времени? Не во всех его направлениях и не в том сочетании, которое выше приведено. Близки к Апокалипсису были взгляды и практика таких сект иудаизма, как терапевты и особенно ессеи. О терапевтах известно очень мало, по существу только из одного произведения Филона Александрийского — «О созерцательной жизни» (De Vita Contemplativa) 10. По-видимому, к началу нашей эры в Египте действительно существовали общины терапевтов, уединившиеся в ожидании конца мира, связанного с грядущим пришествием мессии, и обязывавшие своих членов вести аскетический образ жизни, готовясь к существованию в «новом мире». Больше известно, особенно в результате кумранских открытий, про секту ессеев. Ее общины существовали и в Палестине, и в диаспоре, в частности, известно об общине, основанной в Дамаске переселенцами из Палестины, вероятно спасавшимися от преследований ортодоксального жречества и властей.
Вопрос об отношении ессейства к первоначальному христианству имеет в науке немалую историю. Э. Ренан сообщает, что в конце XVIII — начале XIX в. в исторической науке было модным «объяснять христианство исключительно ессеизмом: Христос был ессей, развивший лишь некоторые черты учения этой секты и образовавший особую группу; Евангелие — не что иное, как изменение морали ессеизма»11. Эта концепция, утверждает он далее, наталкивалась на то затруднение, что ни в одной из новозаветных книг не упоминается ессейство, хотя в них говорится и о саддукеях и фарисеях и даже о зелотах. К концу XIX в. «мода» на выведение христианства из ессейства прошла. Она с новой силой возобновилась в середине XX в. в результате кумранских открытий.