[19], перед пророчествами которой преклонялись обитатели Италии еще до прибытия туда Сивиллы[20]. Этот-то Евандр встревожен был суетой пастухов, в страхе бегавших около чужестранца, явно виновного в убийстве. Узнав о преступлении и причине его и видя, что рост и вся внешность этого мужа значительно больше и внушительнее, чем у смертного, он спросил, что он за человек. Услыхав имя его, его отца и отечество, он сказал: «Привет тебе, Геркулес, сын Юпитера! Мать моя, правдивая истолковательница воли богов, предсказала, что ты увеличишь число небожителей и что тебе будет здесь посвящен жертвенник и некогда могущественнейший народ на земле будет именовать его Величайшим[21] и поклоняться ему по обычаю, тобою установленному!» Подав правую руку, Геркулес сказал, что он принимает пророчество и готов исполнить волю судьбы, основав и посвятив жертвенник. Тут впервые принесена была в жертву Геркулесу избранная из стада корова; к участию в служении и пиршестве приглашены были Потиции и Пинарии – как роды, пользовавшиеся тогда наибольшим почетом в тех местах. Случайно вышло, что Потиции явились вовремя и им предложены были внутренности, Пинарии же поспели к остальной части пира, когда внутренности были уже съедены. Отсюда сохранился обычай, что, пока существовал род Пинариев, они не ели внутренностей от праздничных жертв. Наученные Евандром[22] Потиции много веков были предстоятелями этих священнодействий, пока не исчез род их вследствие того, что это священное служение их было поручено общественным рабам. Это единственные священнодействия, которые перенял от чужестранцев Ромул, уже тогда почитатель прибретенного доблестью бессмертия, к которому вела его собственная его судьба.
8. Когда богопочитание было устроено надлежащим образом, то он, созвав собрание, дал толпе законы, так как ничем иным нельзя было сплотить ее в один народ. Полагая, однако, что законы только в том случае будут уважаемы поселянами, если внешние знаки власти внушат им почтение к нему самому, он возвысил себя в их глазах общей обстановкой и, главное, завел себе двенадцать ликторов[23]. Некоторые полагают, что он выбрал это число, сообразуясь с числом птиц, которые предрекли ему царскую власть; я же склоняюсь к мнению тех, которые думают, что и служители этого рода, и число их заимствовано у соседей-этрусков, откуда взято и курульное кресло, и тога-претекста[24]; а у этрусков было так установлено, потому что у них двенадцать племен сообща избирали царя и каждое племя давало по одному ликтору.
Между тем, с присоединением все новых и новых мест, укрепления города росли; но они возводились больше в расчете на будущий прирост населения, чем сообразно с тем, которое было тогда. А затем, чтобы большой город не оставался пустым, для увеличения населения открыто было убежище, которое находится за загородкой, если спускаться с Капитолия[25], и называется «inter duos lucos». Воспользовался Ромул при этом старым обычаем основателей городов, которые, привлекая к себе толпу темного и низкого происхождения, сочиняли потом, что народ родился у них из земли. Туда сбегался из соседних племен всякий сброд, без различия, свободные и рабы, желавшие перемены своего положения, и это было основой создаваемого величия. Когда уже не было недостатка в людях, он учреждает совет, избрав сто старейшин или потому, что считал это число достаточным, или потому, что было всего сто человек, которых можно было выбрать в «отцы». «Отцами» они названы были, конечно, вследствие почета, которым пользовались, дети же их получили наименование «патриции» [26].
9. Уже Рим окреп настолько, что мог померяться силами с любым из соседних государств; но за отсутствием женщин это могущество могло продолжиться лишь человеческий век, так как у них дома не было надежды на продолжение рода, не было и брачного союза с соседями. И вот, по совету отцов, Ромул отправил к соседним племенам послов просить союза и договора, обеспечивающего для нового народа право вступать в браки. «Города, – говорили они, – как и все остальное, возникают из ничтожества; затем кому помогает своя доблесть и боги, те приобретают великое могущество и великое имя. Нам достаточно известно, что и боги помогли возникновению Рима, и в доблести не будет недостатка. Итак, вы – люди – не гнушайтесь вступить в кровное родство с людьми!» Нигде послы не были выслушаны приветливо – так презирали их соседи и в то же время боялись за себя и потомство ввиду того, что среди них крепнет такая сила. Большинство отвергло их, спрашивая, отчего бы не открыть им убежища и для женщин – вот было бы как раз подходящее супружество!
Это очень оскорбило римскую молодежь, и дело явно стало клониться к насилию. Чтобы выбрать время и место к тому, Ромул, скрыв огорчение, преднамеренно затевает торжественные игры в честь Нептуна Конного и называет их Консуалиями[27]. Затем приказывает объявить о предстоящем зрелище соседям и, чтобы придать ему блеск и интерес, он делает к играм роскошные приготовления, какие только были известны и возможны в то время. Сошлось много людей, желавших вместе с тем и посмотреть на новый город, преимущественно же соседи: жители Ценины, Крустумерии, Антемны; пришел и весь народ сабинский с женами и детьми. Радушно приглашенные по домам, ознакомившись с положением города, его стенами и многочисленными зданиями, они дивятся, что могущество римлян выросло в столь короткое время. Когда наступило время игр и взоры всех с напряженным вниманием были обращены туда, согласно уговору, произошло нападение: по данному знаку римские юноши бросаются в разные стороны похищать девушек. Большею частью хватали кому какая попадалась; но некоторых, выдававшихся красотою и предназначенных главнейшим из отцов, приносили в их дома простолюдины, которым было поручено это дело. Рассказывают, что одна девушка, далеко превосходившая всех красотой и фигурой, захвачена была шайкой некоего Талассия, и когда многие спрашивали, кому несут ее, то во избежание оскорбления ее много раз кричали: «Талассию!»; отсюда этот возглас вошел в употребление при свадьбах[28].
Вследствие происшедшей отсюда паники игры расстроились, и печальные родители девушек бежали, жалуясь на нарушение закона гостеприимства и взывая к богу, на торжественные игры которого они пришли, будучи безбожно и вероломно обмануты. Да и похищенные были также в отчаянии и не менее негодовали. Но сам Ромул обходил их и объяснял, что это произошло вследствие гордости их родителей, отказавших соседям в брачном договоре; тем не менее они, став законными супругами, будут участницами в имуществе, гражданских правах и, что всего дороже людям, будут иметь законных детей; пусть они только смягчат свой гнев и отдадут сердца свои тем, кому судьба отдала их тела. Часто из обиды со временем возникает расположение, и они приобретут себе тем лучших мужей, что каждый со своей стороны, по мере сил своих, будет стараться, выполнив обязанности супруга, вознаградить их и за тоску по родителям и родине. Присоединялись сюда ласковые речи мужей, оправдывавших свой поступок страстной любовью, а для женщин это наиболее действительное средство.
10. Уже сердца похищенных были совсем смягчены, а родители их тем временем, в траурной одежде, слезно жалуясь, волновали общины; выражая свое негодование, они не ограничивались своими пределами, а стекались сами и присылали посольства отовсюду к сабинскому царю Титу Тацию, так как имя его пользовалось известностью в тех пределах. В числе обиженных были жители Ценины, Крустумерии и Антемн; считая Тита Тация и сабинян слишком медлительными, эти три народа сообща стали готовиться к войне; но и жителей Крустумерии и Антемн крайне раздраженные ценинцы признали недостаточно энергичными, и вот они одни нападают на римские пределы. Но Ромул с войском встречает их, когда они врассыпную производили опустошения, и в легкой стычке показывает им, что бессильный гнев ни к чему не ведет: войско их он рассеивает, обращает в бегство и преследует, царя их убивает в битве и снимает с него доспехи, а вследствие гибели неприятельского вождя и город берет при первом натиске.
Возвратившись домой с победоносным войском и будучи мужем столь же великим по своим подвигам, сколько любящим блеснуть ими, он повесил доспехи с убитого вражеского вождя на нарочно для того устроенные носилки и вступил на Капитолий[29]; положив здесь их у дуба, чтимого пастухами, и принеся дары, он назначил место для храма Юпитера и дал богу новое прозвище. «Юпитер Феретрийский[30], – сказал он, – я, победоносный царь Ромул, приношу тебе это царское оружие и посвящаю храм в этих пределах, которые я мысленно только что обозначил[31], место для “тучных доспехов”, которые, следуя моему примеру, будут приносить потомки, убив неприятельских царей и вождей». Таково происхождение первого храма, посвященного в Риме[32]. Так затем судили боги, чтобы не напрасны были эти слова основателя храма, возвестившего, что потомки будут приносить сюда доспехи; но вместе с тем честь принесения этого дара не сделалась обычною, так как она выпала на долю немногих: в последующее время, в течение стольких лет и при столь большом числе войн, дважды только были приобретены «тучные доспехи» [33]