В тяжелое военное время, когда институт чуть было не прекратил свое существование, кафедра вспомогательных исторических дисциплин, образованная в 1939 году, пополнилась некоторыми учеными, эвакуированными из блокадного Ленинграда. Среди них был и В. К. Лукомский, потерявший в огне пожара многие свои уникальные книжные и архивные коллекции. Летом 1942 года Владислав Крескентьевич стал преподавателем кафедры, где и получил возможность в полной мере раскрыть свой исследовательский и педагогический потенциал: начал преподавание учебных курсов тех наук, где был непревзойденным и уникальным для того времени специалистом, — геральдики и генеалогии. Конечно, это преподавание было нацелено прежде всего на конкретные задачи работы с архивными документами. Семинар Лукомского «Методы гербовой экспертизы и значение ее в исследовательской работе историка над памятниками материальной культуры и над документом в особенности» включал 60 (!) часов занятий — цифру, абсолютно непредставимую для сегодняшнего времени. Другой его семинар назывался «Методика определения гербов и составления родословной в работе над архивными фондами личного происхождения». Для практических занятий Лукомский составил в 1944 году уникальный «Эмблематический гербовник», рисунки к которому выполнил талантливый художник А. А. Толоконников (1897–1965). Этот гербовник был построен по статусному и генеалогическому принципу, позволяя быстро и легко атрибутировать тот или иной дворянский герб (хотя он и не охватывал, да и не мог охватить всего репертуара русской дворянской геральдики). Лукомскому было заказано учебное пособие по русской геральдике, он составил развернутый библиографический указатель научной литературы, опубликованной после 1917 года, по геральдике, сфрагистике и генеалогии, занимался собственными научными изысканиями, но многих своих замыслов, к сожалению, реализовать не успел и скончался в 1946 году. Удивительно, казалось бы, что вся эта активная деятельность в области геральдики и других исторических наук велась в институте в тяжелейшие годы войны, когда было вовсе не до того. Однако ученые старой школы прекрасно понимали, что никакие внешние сложности жизни не могут служить оправданием забвения подлинной науки. В их глазах она обладала поистине бесценным и вневременным статусом!
Историко-архивный институт и в дальнейшем оставался единственным учебным учреждением в стране, где, несмотря на все сложности, геральдика в составе курса вспомогательных исторических дисциплин преподавалась на протяжении всех последующих десятилетий. Огромную роль в этом сыграла профессор Елена Ивановна Каменцева (1920–2004). По написанному ею в соавторстве с ее учителем Н. В. Устюговым учебнику по сфрагистике и геральдике «Русская сфрагистика и геральдика», изданному в 1963 и 1974 годах, постигали азы этой науки многие поколения студентов-историков и любителей истории в нашей стране. Ученик Е. И. Каменцевой Игорь Владимирович Борисов (1937–2011) в 1987 году защитил первую в стране диссертацию по истории дворянской геральдики в России «Гербовые изображения в России XVIII — начала XX веков на документальных и вещественных памятниках. Проблемы идентификации и источниковедческого анализа».
В 1980 году в Государственном Эрмитаже по инициативе Георгия Вадимовича Вилинбахова начал работу научный семинар «Геральдика — вспомогательная историческая дисциплина». А с начала 1980-х годов геральдика, хоть пока еще не в полную мощь, стала постепенно восстанавливать свои права в качестве важной области историко-культурного знания.
Глава 3. Дворянство Российской империи: статусная стратификация
Поскольку дворянская геральдика России — явление истории и культуры преимущественно периода Российской империи, остановимся на структуре дворянства этой эпохи. Дворянское сословие в России сформировалось на основе нескольких социальных групп светских землевладельцев — прежде всего боярства, владевшего вотчинами, передававшимися по наследству, и дворян, владевших поместьями, получаемыми за службу. В 1714 году петровский указ о единонаследии ликвидировал разницу между вотчиной и поместьем, которая к тому времени уже была во многом эфемерной. С тех пор земельное владение дворянина называлось имением, хотя далеко не у всех дворян Российской империи таковые были.
24 января 1722 года Петр I учредил Табель о рангах, разработанную на основе западноевропейского, прежде всего шведского законодательства. В соответствии с Табелью все служебные должности и чины распределялись на 14 рангов (классов). Низшим был 14-й, высшим — 1-й. Чины подразделялись по типу службы на гражданские (статские), военные (воинские, к которым относились сухопутные, гвардейские, артиллерийские и морские), придворные и горные.
В гражданской службе чином низшего класса являлся коллежский регистратор, высшим — канцлер или действительный тайный советник 1-го класса. За всю историю Российской империи чин канцлера имели всего 11 человек; как правило, он присваивался министрам иностранных дел. К примеру, канцлерами были граф Г. И. Головкин, князь А. М. Черкасский, при Елизавете Петровне — граф А. П. Бестужев-Рюмин, затем граф М. И. Воронцов, при Павле I — светлейший князь А. А. Безбородко, при Александре I — граф А. Р. Воронцов и граф Н. П. Румянцев, при Николае I — князь В. П. Кочубей и граф К. В. Нессельроде; последним канцлером был светлейший князь А. М. Горчаков, после смерти которого в 1883 году чин канцлера никому не присваивался. Чин действительного тайного советника 1-го класса имели всего 13 человек, из которых двое впоследствии стали канцлерами. Среди них были такие крупные государственные деятели, как граф Н. И. Панин, князь Александр Б. Куракин («бриллиантовый князь»), а также позднее его брат Алексей, граф А. С. Строганов, светлейший князь П. В. Лопухин, князь А. Н. Голицын (бывший обер-прокурор Синода и министр народного просвещения при Александре I), а при Николае II — граф Д. М. Сольский, возглавлявший Государственный совет, и премьер-министр И. Л. Горемыкин.
В военной службе к 14-му классу относились чины прапорщика (в инфантерии, то есть пехоте), корнета (в кавалерии) или хорунжего (в казачьих войсках). Однако в 1884 году чин прапорщика был оставлен только для военного времени и отнесен к более высокому классу (как и чины корнета и хорунжего). Согласно же петровской Табели о рангах, чин 14-го класса в пехоте именовался «фендрик», но уже в первой половине XVIII века он вышел из употребления. Здесь нужно сказать, что некоторые чины со временем как бы прекращали свое существование, и соответствующий класс таким образом мог оказаться «вакантным». Так произошло, к примеру, с чином бригадира, который обессмертил своей комедией Д. И. Фонвизин. Этот чин принадлежал к 5-му классу и занимал промежуточное положение между полковником и генерал-майором, но в 1796 году был упразднен Павлом I. Иногда «исчезнувшие» чины оставались в истории литературы и в иных формах — в рассказе Чехова «Экзамен на чин» пожилой приемщик почтового отделения Ефим Захарыч, держащий экзамен на самый низший чин (что, однако, дает ему совершенно новый статус), носит говорящую фамилию Фендриков.
К 1-му классу военной службы относился чин генерал-фельдмаршала. В общей сложности таковых было более 50 человек, не считая иностранных государей и военачальников, имевших этот чин как почетное звание. Среди них граф Я. В. Брюс, граф Х. А. Миних, граф П. А. Румянцев-Задунайский, граф З. Г. Чернышев, светлейший князь Г. А. Потемкин-Таврический, граф А. В. Суворов-Рымникский, светлейший князь М. И. Голенищев-Кутузов-Смоленский, князь М. Б. Барклай де Толли, граф И. И. Дибич-Забалканский, граф И. Ф. Паскевич-Эриванский, светлейший князь М. С. Воронцов, князь А. И. Барятинский, И. В. Ромейко-Гурко, граф Д. А. Милютин и др.
В морской службе к 14-му классу при Петре относились корабельные комиссары, шкиперы второго ранга и констапели (в морской артиллерии), позднее к этому классу приписали мичманов. В конце XVIII в. мичманы переместились в 12-й класс, а констапели несколько ранее — в 13-й (в 1830 г. этот чин был заменен чином прапорщика). В конечном итоге два низших класса в морской службе оказались «пустыми». К 1-му классу относились генерал-адмиралы. Таковых за всю историю империи было всего шесть, если не считать двух генерал-фельдмаршалов по флоту. Начиная с 1762 года это воинское звание принадлежало исключительно членам императорской фамилии — сначала наследнику престола Павлу Петровичу (таковым он изображался на многих детских и юношеских портретах), а в XIX веке — великим князьям Константину Николаевичу и Алексею Александровичу.
Чины придворной службы имели германоязычные наименования, например кофешенк, мундшенк или тафельдеккер («разливатели кофе и напитков», «накрывающие на стол» — эти, впрочем, относились к низшим классам), но были и более знакомые для нас, в основном по произведениям сказочной литературы: церемониймейстер, гофмейстер, егермейстер и шталмейстер. По сути, они заменили прежних постельничих, кравчих, ясельничих и сокольничих. Одним из наиболее высоких чинов, относившихся ко 2-му классу (равный действительному тайному советнику в гражданской службе), был чин обер-шенка («старшего виночерпия»). Надо заметить, что именно его достиг на службе поэт и друг Пушкина князь Петр Андреевич Вяземский. Камер-юнкер и камергер тоже были когда-то чинами — 5-го и 4-го классов на начало XIX века, но с 1809 года они стали придворными званиями.
Самым известным камер-юнкером в русской истории, сам того не желая, сделался А. С. Пушкин. Он получил это звание накануне нового, 1834 года и написал затем в дневнике в скобках: «что довольно неприлично моим летам». Пушкину в это время было 34 года. Обида поэта и его отношение к придворной жизни, которой он тяготился, были позднее раздуты до невообразимых, вселенских масштабов катастрофического «оскорбления», «унижения» «проклятым царизмом» и т. п., так что соответствующий раздел своей хроники «Пушкин в жизни» В. В. Вересаев назвал «В придворном плену». Между тем реальность была гораздо прозаичнее. Пушкин был выпущен из Царскосельского лицея в 1817 году в гражданскую службу в чине 10-го класса (коллежским секретарем) среди других восьми выпускников, включая будущего адмирала Ф. Ф. Матюшкина и барона А. А. Дельвига (в то время как девять других выпускников, в том числе князь А. М. Горчаков, В. К. Кюхельбекер и барон М. А. Корф, — в чине 9-го класса). В 1824 году Пушкин вышел в отставку и вернулся на службу в Министерство иностранных дел только в ноябре 1831 года, занявшись составлением «Истории Петра Великого» (которую так и не написал). Уже в декабре 1831 года он получил чин титулярного советника, то есть продвинулся по Табели о рангах в 9-й класс. Находясь в этом чине, он и получил звание камер-юнкера, в то время как для получения более высокого звания камергера требовалось состоять в службе и иметь чин гораздо более высокого класса. Так что Николай I, ярый приверженец порядка и дисциплины (в том числе и по отношению к себе), поступил вполне логично и оправданно. Что же касается возраста, то в свое время замечательный исследователь Соломон Абрамович Рейсер показал, что хотя возраст Пушкина и был для этого звания высоковат, камер-юнкерами становились отнюдь не только «молокососы» (по выражению поэта). Впрочем, многие современники Пушкина получали это звание в весьма молодых летах. Князь А. М. Горчаков, сразу выбравший чиновную карьеру, стал камер-юнкером в 21 год, князь П. А. Вяземский — в 19 лет, Ф. И. Тютчев — в 22 года, а принадлежавший к более позднему поколению граф А. К. Толстой — в 26 лет. В отставку он вышел в 1861 году, будучи егермейстером (чин 3-го класса), считая, что «служба и искусство несовместимы» (впрочем, в таком чине и желать большего было бы странным). А художник и скульптор граф