7. Путинское государство достигло со своими гражданами такого положения, которое подчеркивает пассивную лояльность режиму8.
Центральным агентством Путина по всеобщей координации стало после 2012 года министерство культуры. С 2012 по 2020 год им руководил Владимир Мединский. Оно четко изложило свой проект в «Основах государственной культурной политики» 2014 года.
Цель государственной культурной политики – духовное, культурное, национальное самоопределение России, объединение российского общества и формирование нравственной, самостоятельно мыслящей, творческой, ответственной личности на основе использования всего потенциала отечественной культуры9.
Патриотизм был ключевым компонентом обновления России, а образовательная политика и культурные продукты были выделены как важнейшие пути к этим целям.
История блокбастеров после 2012 года изменилась в результате этой новой культурной политики. Лучше всего эти изменения могут быть проанализированы в ходе написания второй части «Истории российского блокбастера», которой пока нет. Фильмы, выпущенные после 2012 года, имели некоторое сходство с теми, что были сделаны раньше. Более всего в них отражалось растущее присутствие государства в их производстве. «История блокбастеров – 2», как и большинство сиквелов (в особенности «Путин-2», выход которого также стартовал в 2012 году), скорее всего, существенно проиграет оригиналу. В продуктах «второй» путинской эпохи занято множество тех же людей (вы встретите их всех на этих страницах), но рассказ более старомодный и принужденный, чем это было или казалось в 2000‐е.
Фильмы, о которых могла бы идти речь в «Истории блокбастеров – 2», их патриотические послания и отсылки к государственным СМИ могут рассказать многое о путинизме после 2012 года. Одни кинозрители отзывались об очевидной пропаганде в этих фильмах, в то время как другим зрителям удалось это проигнорировать, предпочтя наслаждение развлечением. Поскольку «Человек-муравей и Оса: Квантумания» от Marvel не вышел в России, «Праведник» представляет собой лучший вариант. Комментарии тех, кто связан с фильмом, призывающие зрителя сознавать опасность современного фашизма, можно воспринять с изрядной долей иронии, ведь ситуация, еще недавно казавшаяся невозможной в Восточной Европе, стала уже привычной. Фильм не избежал перекличек и с другими реалиями войны: Чулпан Хаматова, сыгравшая в нем небольшую роль, в марте 2022 года уехала из России в Латвию10. Урсуляк решил не помещать эпизоды с ней в окончательный монтаж.
Настоящий Николай Киселев был героем, но политическая эксплуатация его истории превращает его в пародию. Дочь героя Татьяна рассказала, что смелые подвиги отца проявлялись со временем лишь фрагментами. Когда она просматривала личный архив отца после его смерти в 1974 году, она обнаружила письма от людей, которых он спас. Даже она не могла не связать его историю с современностью, отметив, что молодые люди должны посмотреть фильм, чтобы узнать, что такое фашизм, и быть готовыми защищать таких людей, как ее отец11.
На смену «Праведнику» в прокате пришел фильм Николая Лебедева «Нюрнберг» о советской делегации на послевоенных процессах, имевший большой бюджет и активную рекламу. После роскошной московской премьеры, состоявшейся 20 февраля 2023 года, глава Службы внешней разведки России Сергей Нарышкин заявил, что фильм снова послужил подъему борьбы с нацизмом. Лебедев согласился: «Это история о том, как важно не впустить в себя зло и как важно знать свое прошлое, не допуская повторения ошибок, которые были некогда совершены»12.
Можно и нужно рассказывать о том, как российское государство использовало историю и культуру для достижения своих целей. Можно считать эту книгу предысторией еще не написанной «Истории блокбастеров в Новой России» после возвращения Путина в Кремль и эскалации его страхов, которая стимулировала рост государственного насилия во внутренней и внешней политике. Путинская патриотическая культура после 2012 года в том виде, в каком ее отразил кинематограф, видится как закономерное движение к 24 февраля 2022 года. В этом смысле казавшееся фарсом обернулось трагедией. И даже то, что уже осмыслено, с необходимостью пересматривается под другим углом зрения.
От автора
13 июля 2008 года мне выпала удача познакомиться с Григорием Чхартишвили. Более известный под своим псевдонимом Борис Акунин, он предложил встретиться у себя по соседству в кафе на московских Чистых прудах. После того как я расспросил его о работе над фильмом «Турецкий гамбит» (для которого он писал сценарий), наш разговор свернул на политику. Он пошутил, что в 2008 году в России были две самые большие проблемы, – транспорт и Путин, – именно в этом порядке. Когда же я проявил интерес насчет Путина, который как раз недавно занял пост премьер-министра, Чхартишвили посерьезнел и сказал, что чрезвычайная популярность Путина связана, скорее всего, не с тем, что он делает, то есть не с политикой, а с тем, что он не делает. Государство, предположил он, в последние восемь лет предоставило большинство населения самому себе. В результате россияне научились быть индивидуалистами: начали заботиться о стоимости автомобиля, ценах на еду и жилье, плате за обучение детей и проезд в общественном транспорте. В итоге, как заключил Чхартишвили, россияне станут все более сосредоточенными на себе, своей частной жизни и на государственной политике.
В течение последующих трех лет, когда я заканчивал подготовительную работу над этой книгой, писал черновой вариант, получал на него отзывы, затем проходил процесс представления книги к печати, вносил поправки, изучал редактуру и ждал публикации, я убедился в том, насколько точно сформулировал Григорий Чхартишвили в тот июльский день нечто очень существенное.
Этот проект родился благодаря моему интересу к визуальной культуре, русской национальной идентичности и феномену памяти. Мои частые поездки в Россию в 2000‐х годах, связанные с работой над предыдущими проектами, летними семинарами и мастер-классами, позволили мне убедиться в том, как заметно изменилась в России бытовая и потребительская культура после 1991 года. За первое десятилетие XXI века в Москве и Санкт-Петербурге развернулись сети таких заведений, как «Елки-палки» (я пристрастился к тамошним пельменям), кафе типа «Шоколадницы» (обожаю их мокко – как со льдом, так и горячий), книжные магазины, такие как «Библио-Глобус» (там мне интересно практически все), и магазины сети «Союз» (где я потратил уйму денег). Кроме того, во время моих изыскательских поездок я ходил в кино, а по вечерам смотрел телевидение. Трудно было не заметить, что примерно к 2005 году на большом и малом экранах начали преобладать историко-эпические фильмы. Из этих наблюдений родилась идея истории блокбастеров в новой России, а сами эти фильмы послужили благодатным источником для анализа работы истории в современности. Фильмы давали возможность показать, как изменилось отношение россиян к памяти после падения коммунизма, да и само национальное самосознание с 1991 года. Я начал с того, что связал эти процессы и мой личный опыт с тогдашним президентом России Владимиром Путиным. В черновом варианте книги у меня даже фигурировал подзаголовок «Эпоха Путина».
Однако в последние три года перед выходом книги слова Чхартишвили заставили меня переосмыслить эту формулировку (приношу также благодарность Сергею Ушакину, который сподвиг меня изменить концептуальную основу этой части проекта). Исторические процессы, которые помогли мне понять фильмы, память и национальное самосознание в новой России, не всецело определяются фигурой Владимира Путина. Более того, как я пытаюсь показать в последующих главах книги, культура патриотизма, превалирующая на российских киноэкранах, обусловливается иными причинами, нежели государство вообще или Путин в частности. Конечно, Кремль сыграл свою роль в продвижении бренда русскости (через госструктуры управления кинематографом) и, разумеется, использовал кинематографический патриотизм в своих целях, но его роль была не исключительной.
К изучению исторических фильмов меня привело историческое образование и специализация на российской культуре. Во время подготовительной работы и написания этой книги я изучил множество статей, газет, рецензий, блогов и других источников, составивших разноголосицу позиций и мнений. Режиссеры, продюсеры, актеры, критики, ученые и зрители охотно спорили о репрезентации прошлого на экране. Я был ошеломлен их аргументацией и тем, как разительно она отличалась от картины российской политики и общества, которая вырисовывалась на страницах газет и журналов, сосредоточенных преимущественно на представлении государства и его лидеров. Я решил писать о другом и почти вывести Путина за скобки. Когда я уже внес окончательные поправки в текст, Путин объявил о своем решении участвовать в президентских выборах 2012 года. Он даже пригласил кинорежиссера Станислава Говорухина стать его доверенным лицом. Оппоненты Путина принялись критиковать «пиар-шоу», которое поможет выиграть кампанию. Блогеры и пользователи соцсетей живо обсуждали эти решения и их значение. Состоявшиеся 4 декабря 2011 года выборы в Думу и последовавшие за ними протесты обозначили нарастающее недовольство.
К предпринимателю и блогеру Алексею Навальному (назвавшему тогда путинскую «Единую Россию» партией жуликов и воров) в качестве одного из влиятельных протестных голосов добавился Григорий Чхартишвили.
Во время нашей встречи в июле 2008 года он заметил, что его соображения носят предположительный характер. Теперь оказалось, что они были провидческими – независимо от того, что случилось в марте 2012 года, когда россияне вновь пришли к избирательным урнам, чтобы проголосовать за президента.