Очень коварный был аэродром Лузамба. Раньше туда летали из Киншасы. А потом, когда правительственные войска заняли город, самолеты стали летать из Луанды. Чем опасен этот аэродром: там посадка и взлет, как с авианосца: полоса короткая, приподнятая над общей поверхностью, обрывистые торцы и бока ВПП, недолет, небольшой перелет, чуть вправо или влево – и ты слетишь. Более того, на всей территории Анголы заходить на посадку с прямой нельзя. И нужно как можно быстрее сесть, потому что, если боевики УНИТА будут где-то рядом, они тебя собьют. Подходишь к аэродрому, шасси выпустил, и желательно с одного захода сесть, чтобы не крутиться, а то могут сбить. Потому что УНИТА в основном сбивала самолеты на заходах.
Гражданская война – это очень страшно. Мы загружали на борт самолета и трупы, и больных, и беженцев, которых было много. Людей старались спасать, и иной раз забивалось в самолет по 130 человек вместо положенных 42. Вывозили их в Луанду. Эти полеты мы выполняли изо дня в день. Возили всё – от стройматериалов до продуктов питания, гуманитарную помощь, а однажды католики под свои нужды на целый день наняли самолет.
Надо сказать, что Ангола – страна богатейшая, может быть, самая богатая в Африке: нефть, алмазы, золото, железная руда, бокситы, фосфориты, уран, медь, титан, марганец. Но в основном она живет за счет нефти и алмазов. В Луанде было более или менее спокойно, а прилетаешь в эти деревни, где люди никогда не видели ни самолетов, ни белых людей…
На границе с Намибией был маленький поселок. Там – аэродром. Однажды мы прилетели и к нам сбежалось около 40 детей, которые, по-моему, никогда не видели белых людей и железную небесную птицу. Ребята уехали в поселок, а я остался в самолете. Поначалу дети испуганно смотрели. Я спокойно сидел на рампе, курил. В самолете у меня была какая-то закуска, печенье… Я стал подзывать их, но поначалу они боялись подходить. Потом самый смелый с опаской подошел, я дал ему что-то из еды. Остальные не двигались, боялись. Я поманил его внутрь самолета. Опасаясь, он зашел. Я показал ему кабину экипажа, дал еще гостинцев. Потом он выбежал из самолета – чуть ли не как герой-космонавт. Дети, видя, что все хорошо, осмелели, подошли ко мне, к самолету. Было видно, что белокожий человек для них в диковинку. Изумленно трогали мои руки. Я всех постарался угостить и сделал фото на память, как мы сидим около рампы.
Провинция Уиже – горная часть Анголы. Как и все аэродромы, охранялся военными. Меня удивило, что на защите этого аэродрома стояли танки Т-34. Они тоже были популярны там, потому что это простая техника, без электроники, прекрасно работает в сыром, влажном климате, без должного техобслуживания. Многие дети, как и по всей Анголе, бегают голодные. Пытаясь любыми путями подбежать к самолетам в надежде, что летчики что-то им дадут. Один маленький мальчишка постоянно встречал нас и, быть может, другие экипажи тоже. На какой аэродром мы не прилетали бы, отдавали детям из еды все, что у нас было в самолете. Военные гоняли детей, пролезших на аэродром, и иной раз отнимали то, что экипажи давали. Меня всегда это сильно выводило из себя – это же дети! Каждый раз, видя такое, я без слов шел разбираться. К счастью, мы работали на правительство и можно было их приструнить.
Вся Африка любит футбол. В футбол играют везде, но иной раз мячом из тряпок. Вот дети его и гоняют. И этот мальчишка, который нас встречал на аэродроме Уиже, тоже был любитель погонять с друзьями в футбол. Он мечтал о настоящем мяче. Все просил ему такой привезти. Как-то раз у нас планировался рейс в Уиже, я, помня, что мальчонка нас будет встречать, купил ему настоящий футбольный мяч из кожзаменителя и «штиблетки». Многие люди в провинциях обувь вообще не могли себе позволить. Они вместо обуви брали старую автопокрышку и из нее делали сланцы с веревочками. А я ему купил сандалии, вроде как парадно-выходные. Прилетели в Уиже, он смотрит из-за забора, оглядывается, чтобы военных рядом не было, надеясь хоть что-то получить из еды. А мальчишке было лет пять-шесть, маленький совсем. Подозвал я его, пока выгружались, отдал ему мяч и штиблеты, а у него – слезы: боится, что отберут охранники. Я его вывел за территорию аэропорта, чтобы у него никто не отнял мяч. Он побежал к своим ребятам с возгласами: «У меня есть мяч!» Бежит и плачет, целует этот мяч. Мальчишки все тоже подбежали, хотят потрогать его. Я мальчишке сказал, чтобы он с друзьями этим мячом играл, а не на полку его положил для любования. Он был, наверное, на седьмом небе от счастья. Дети же они везде дети – неважно, какой расы. Иной раз я давал им деньги, чтобы они купили себе поесть, потому как страна в состоянии гражданской войны, работы нет и все дорого.
Вообще Луанда была самой дорогой столицей в мире. Не Москва или Токио, а именно Луанда. Цены там были просто астрономические. А в регионы все доставлялось только авиацией, и из-за доставки повышалась цена. Если, к примеру, в Луанде банку «Кока-колы» можно было купить за 1 доллар, то на каком-либо алмазном месторождении – уже раз в пять дороже. Или, к примеру, топливо. Цены точно помню. Топливо во время войны в Анголе было очень дешевым, потому что правительство ситуацию понимало. Если в Луанде 200-литровая бочка дизтоплива стоила 100 долларов, то в Луене с доставкой за нее платили 1 500 долларов за бочку.
Мбанза-Конго – на границе с Конго, там тоже интересный аэродром. Местные жители устраивали иной раз базар на полосе, но, когда самолет подлетает, они все быстро уносят, чем торгуют, – и самолет садится.
С топливом в глубине страны были большие проблемы. Простые жители предлагали обменять на несколько литров авиационного керосина огромную корзину с ананасами, бананами, манго, а также предлагали живых кур, козлов, в общем – чем располагали.
На юге, в Лубанго, на горе стоит Христос-Царь огромный, как Христос-Искупитель в Рио-де-Жанейро (Бразилия) и Кришту Рей (Португалия). Он такой белоснежный на фоне ярко-синего неба, стоит с распростертыми объятиями, образуя руками крест и символизируя христианство, мир и любовь. Очень впечатляет.
А столица Анголы Луанда – это бриллиант в Африке, до войны там был очень красивый центр города. Крепость Сан-Мигель, католический собор, музеи… Но вот только грязь, бедные люди, запахи…
Первый выходной за несколько месяцев мы сами себе устроили, «поломав самолет», чтобы нормально отметить Новый год. Хорошо посидев 31 декабря, мы первого января рано утром взяли микроавтобус, приставленный к экипажу, и выехали, чтобы хоть раз искупаться в океане. Поехали с экипажем на косу в Луанде, на берег Атлантического океана. На самом конце косы располагались маленькие африканского типа кафешки – пивнушки. Утром там еще никого не было, тихо. Выбрали одну из кафешек, ребята заказали еды и достали кто пиво, кто крепкий алкоголь, чтобы отдохнуть психологически, потому что нагрузки и стрессы у всех нас были очень серьезные. Пока экипаж «разгружался», я решил пойти искупаться. Пляж в это время был пустой, и только сидит какой-то белый парень и смотрит в океан. Подойдя поближе к нему, я узнал, кто это… Он повернулся… «Андрюха!» – «Костян!» Это был мой однокурсник по училищу, из Киева, летали мы в одной эскадрилье. Мы с ним последний раз виделись, когда окончили училище, а тут вдруг встреча за экватором, в Анголе, где идет гражданская война! И не в аэропорту, где много экипажей, а на пустынном берегу! Оказалось, что он летал на Ан-12 и в этот день с экипажем тоже приехал на океан, как и мы, отдохнуть, снять напряжение. Я был сильно удивлен, что повстречал его именно тут, а не в России или Украине, и очень рад был его видеть. После этого мы поддерживали связь, я приезжал в Киев к нему в гости.
Отдохнув вместе с украинским экипажем, мы, вернувшись на базу, отметили с другими экипажами – Ан-12, Ан-32, Ан-26, Ан-72, Ил-76 – Новый год. Ребята были из России, Украины, Молдовы… практически со всего Советского Союза.
Когда вспоминаю Анголу, понимаю, как тяжело дается людям война, как тяжело народу, тем более, когда идет гражданская война.
Когда я впервые попал в Африку, то очень многому научился в летном деле. Полеты в нестабильных африканских странах, к тому же еще воюющих, очень отличаются от тех, которые выполняешь в цивилизованных странах. В особенности многому я научился именно в Анголе: как нужно заходить в военное время на маленькие аэродромы, как летать с большим перегрузом самолета. Да, были нарушения эксплуатации, но взвешенные, обдуманные и безопасные, ведь нужно было помогать стране, которая вела гражданскую войну против тех, кого поддерживали Соединенные Штаты. Американцы, как известно, влезают во все страны, в которых есть чем поживиться. Из-за богатства недр и чтобы им все досталось бесплатно, они устраивают такие катастрофы, как, например, необоснованное вторжение в Ирак, хаос в Ливии и Сирии. Они же не развязывают конфликт, скажем, в Южной Сахаре, где ловить нечего, или в Сомали. Отделение Южного Судана поддержали и официально признали только потому, что там много нефти. И что там сейчас творится? Постоянные перевороты и нестабильность.
В Анголе были и американские экипажи. Они летали на маленьких турбовинтовых Beechcraft 1900 и Beechcraft 1900D вроде как под флагом ООН, а скорее всего, просто собирали информацию, потому что они, в общей массе своей, люди подлые, но это мое личное мнение… Улыбаются, а за спиной держат нож. Нагловатые, от них можно ожидать абсолютно всего. Сколько раз было такое: они считают себя избранными во всем, в том числе и в полетах – им надо первыми зайти на посадку, значит, сторонитесь все. Один раз я с ними встретился на аэродроме Уиже, поговорили, они посмотрели наш самолет, с удивлением отметив, что АН-32 и другие советские самолеты – это уникальная техника, способная летать с большими грузами, садиться на коротких грунтовых полосах и без проблем эксплуатироваться в во влажном и жарком климате. Западная техника на такое неспособна.