(Иоан-Аурел Поп)
Международная обстановка в XIV–XVI вв.
До XIV в. мелкие государства румын (или те, где румыны имели политическое значение наряду с другими народами), за исключением государства династии Асанов, не играли существенной роли на международной арене. В XIV столетии к югу и востоку от Карпат сложились единые румынские государства Валахия (Румынская земля) и Молдавия, выступившие на политическую арену Центральной и Юго-Восточной Европы в качестве самостоятельных и признанных международных субъектов.
Если период 1200–1300 гг. был ознаменован противостоянием католического Запада и монгольских орд, проникших из степей Северного Причерноморья, то после 1300 г. стало очевидным отступление «языческого» восточного мира под натиском европейского христианства. Однако во второй половине XIII в., страдая от половецких набегов и в особенности от господства Золотой Орды, христианские народы были иногда вынуждены прибегать к сотрудничеству с «язычниками». Польша была раздроблена и ослаблена татарскими набегами и экспансией духовно-рыцарского Тевтонского ордена, а Венгрия, раздираемая распрями членов королевской семьи и дворянских группировок, балансировала на грани распада. Нарушения в христианской обрядности, допущение «языческих культов» и заключение союзов с «неверными», особенно в правление короля Ладислава (Ласло) IV Куна (1272–1290), в ряде случаев имело следствием лишение Венгрии поддержки со стороны западных стран. Це- /192/ лые регионы королевства вышли из-под контроля центральной власти.
Кризис, поразивший в конце XIII столетия Чехию, Польшу и Венгрию, продолжился и в первом десятилетии XIV в. В Чехии пресеклась династия Пшемысловичей (1306), а в Венгрии – Арпадов (1301). Положение в Чехии стабилизировалось лишь после вступления на чешский престол в 1310 г. представителя династии Люксембургов. Процесс постепенного укрепления Венгерского королевства начался после 1308 г., при первом представителе Анжуйской династии – Карле Роберте (1308–1342) и достиг кульминации при короле Людовике (Лайоше) Великом (1342–1382). Централизация достигла Польши лишь под властью представителя династии Пястов Владислава Локетка, коронованного в 1320 г. При его наследнике Казимире III (1333–1370) Польша стала великой державой Центральной Европы, однако с кончиной Казимира династия Пястов прекратилась. В этих условиях венгерский король Людовик I в 1370 г. стал обладателем и польской короны. Если польско-венгерская династическая уния сохранялась недолго, то гораздо более долговременными оказались связи между Польшей и Литвой. Ориентация польской политики на Восток предопределила брак польской королевы Ядвиги с великим князем Литвы Ягайло,[184] который принял вместе со своим народом христианство западного образца (1386) и стал польским королем. Во главе новой литовской епархии был поставлен Андрей Вассило, бывший до этого епископом Сирета в Молдове. В этот же период по мере ослабления Золотой Орды укреплялись румынские княжества Валахия и Молдавия.
В XIV столетии все более ощутимой становилась новая угроза. Речь идет о наступлении турок-османов через Балканский полуостров в направлении Центральной Европы. Если в ходе противоборства с арабами на западе континента (711–1492) их продвижение было довольно скоро остановлено к югу от Пиренеев, то Юго-Восточная Европа находилась под османским владычеством с XIV до XIX – начала XX в. Заняв в 1354 г. незначительную территорию на европейском континенте, турки постепенно покорили обширные области Византийской империи. В 1361 г. они овладели Адрианополем, затем ликвидировали болгарские царства, победили сербов в битве на Косовом поле (1389) и установили /193/ границу в Нижнем Подунавье. Только после всех этих поражений были предприняты первые совместные действия христиан Западной и Центральной Европы, выступивших во главе с венгерским королем Сигизмундом (Жигмондом) Люксембургским в крестовый поход против наступления османов. Несмотря на поражение, понесенное объединенными христианскими войсками в битве при Никополе в 1396 г., продвижение мусульман было приостановлено.
Громкая победа Тимура над турецкими войсками в битве при Анкаре (1402) и успехи румынского князя Мирчи Старого в Юго-Восточной Европе не смогли надолго остановить рост османского государства. В 1417 г. Валахия была вынуждена согласиться выплачивать дань османам в качестве «выкупа» мира и пойти на некоторые территориальные уступки. В XV в. антиосманское сопротивление переживало особый подъем. Румыны, венгры, поляки, сербы и албанцы при участии некоторых западноевропейских государств, по отдельности или в союзах, сумели добиться немалых успехов в борьбе против экспансии турецких султанов в Европе. Народы Центральной и Юго-Восточной Европы объединили свои усилия под руководством таких политических деятелей средневековья, как Янку де Хунедоара (Янош Хуньяди), Георг Кастриоти (Скандербег), Влад III, Штефан Великий, Матьяш Корвин и другие. Хотя падение Константинополя в 1453 г. стало тяжелым ударом по позициям христиан, поражение османов в битве под Белградом в 1456 г. позволило более, чем на три четверти века, приостановить их продвижение в направлении Буды и Вены. Во второй половине XV в. Венгрия и Польша вели в основном оборонительную борьбу против Османской империи, а Молдавия и Валахия пытались сочетать открытое сопротивление с периодами повиновения.
Османское влияние в виде военно-политического господства или отношений сюзеренитета в регионе значительно усилилось в XVI столетии. Наиболее известный и самый способный османский правитель всех времен, султан Сулейман I Кануни, прозванный на Западе Великолепным (1521–1566), в целях противодействия Священной римской империи заключил союз с Францией и вторгся в Центральную Европу. В 1521 г. турки заняли остров Родос и Белград, который в 1456 г. сумел отстоять Янош Хуньяди, а в битве при Мохаче в 1526 г. нанесли сокрушительное поражение венгерским войскам, что позволило им в 1541 г. почти на пол- /194/ тора столетия превратить центральную часть Венгрии в османскую провинцию. В 1529 г. войска султана предприняли первую неудачную попытку осады Вены. В середине XVI в. Венгрия перестала играть самостоятельную роль на международной арене, а значение Польши в Юго-Восточной Европе заметно уменьшилось. С целью установления и закрепления своего господства в Венгрии и Центральной Европе в целом османы и Габсбурги неоднократно вели ожесточенные войны. Император и османский султан в равной степени считали себя законными наследниками венгерской короны, хотя в действительности Венгрия оставалась разделенной на три части: Верхнюю Венгрию под властью Габсбургов, занятую турками Центральную Венгрию и Трансильванию, которая пользовалась статусом автономного княжества под турецким сюзеренитетом.
Таким образом, в XVI в. Центрально-Восточная Европа лишилась одной из опор христианского мира в лице Венгрии, а Польша фактически самоустранилась от участия в антиосманской политике. Заключенная в 1386 г. польско-литовская династическая уния приобрела характер полного государственного объединения, закрепленного Люблинской унией 1569 г. Восточная политика объединенного польско-литовского государства столкнулась с интересами Московского государства, что привело к многолетней вооруженной борьбе за право владения Балтийским побережьем, получившей название Ливонской войны (1558–1583). После пресечения в 1572 г. литовской династии Ягеллонов в спор за польский трон вступили Габсбурги, французские Валуа и политические силы Юго-Восточной Европы. В 1575 г. королем Польши стал трансильванский князь Иштван Батори (Стефан Баторий), вассал турецкого султана. Своими действиями он стремился остановить экспансию Габсбургов на Востоке и добиться признания Османской империи важной политической силой в Европе, достойной нормальных взаимоотношений. Этот современный и прагматичный подход стал противовесом старой концепции крестового похода, основанной на идее непримиримости христианского и «языческого» миров.
В результате одержанной в 1571 г. победы христиан в битве при Лепанто и длившейся с 1578 г. изнурительной турецко-персидской войны в отношениях между Польшей и Османской империей около 1590 г. разразился продолжительный кризис. Внутренние волнения, вызванные финансовыми трудностями османского госу- /195/ дарства, можно было погасить, начав широкомасштабную войну против внешнего противника. Им могла стать Польша, с территории которой казаки совершали набеги на Молдавию и которая вела переговоры с Габсбургской империей. В конечном счете, однако, султан начал военные действия против Христианской лиги, в которую входили Габсбурги, Испания, Святой престол и итальянские герцогства Мантуя, Тоскана и Феррара. Вошедший в историю под названием Долгой или Пятнадцатилетней войны, этот конфликт оказался крайне изнурительным (1593–1606).
Экономика и общество
Центральная и Юго-Восточная Европа подверглась серьезным испытаниям в ходе продолжительных военных конфликтов XIII в., особенно во время монгольского нашествия, начало которого было положено опустошительными походами 1241–1242 гг. Последствия этих событий, новые набеги татар и их косвенный контроль над пространством к востоку и югу от Карпат были ощутимы даже в первой половине XIV столетия. Затем настал черед эпидемии чумы 1347–1349 гг., после которой население Западной Европы сократилось почти на треть, и лишь потом начался медленный процесс демографического и социально-экономического подъема.
Во второй половине XIV в. появилось много новых поселений и были восстановлены старые. Согласно документам середины столетия, в Трансильвании и Банате существовало около 2500 населенных пунктов, а население края составляло 550–600 тыс. жителей. В 1400 г. в Валахии проживало приблизительно 500 тыс. человек, а в Молдове несколько меньше (около 400 тыс.). В условиях, когда плотность населения во всей Европе была очень низкой, некоторые регионы, находившиеся на пути татарских набегов, вообще считались «безлюдными» (desertae). Этот термин (desertus) нельзя понимать буквально, потому что он часто отражал не столько низкую плотность населения, сколько отсутствие политической организации западного образца или принадлежность к Венгерскому либо Польскому католическому королевству. Во второй половине XIV в. происходило массовое перемещение населения в ходе внутренней колонизации: из густонаселенных горных регионов на равнины, а также с запада на восток, особенно в направлении междуречья Прута и Днестра, где пало татарское господство. /196/ Археологические данные показывают, что в этот период уже не существовало обширных ненаселенных регионов, на что порой намекают некоторые письменные источники. Летописная версия истории образования румынских княжеств, сочетающая элементы реальности и легенды, отражает преимущественно политические, а не демографические процессы, происходившие в пределах единого пространства румынской цивилизации. Согласно этим источникам, вместе с воеводой Богданом из Марамуреша в Молдову перебралось около 100–200 семей, в основном представители знати, а это не могло существенно изменить демографическую картину в Восточно-Карпатском регионе.
При высокой смертности естественный рост населения был не в состоянии в полном объеме восполнить потребность в рабочей силе. Этим объясняется то обстоятельство, что князь Влад Дракула (1436– 1442, 1443–1447) позволил обосноваться в Валахии приблизительно 10 тыс. человек, бежавших с южного берега Дуная от османского ига. Военнопленных, особенно из числа татар, в качестве рабов селили на боярских и монастырских землях. В ходе военной кампании в Валахии Штефан Великий (1457–1504) насильно увел в Молдову тысячи рабов-цыган. Однако опустошительные османские походы в области к северу от Дуная в 1418, 1420, 1438, 1462 и 1476 гг. серьезно замедлили демографический рост. И все же в XV–XVI столетиях население румынских княжеств постепенно росло, что являлось важнейшим фактором экономического подъема.
Земледелие и скотоводство оставались основными занятиями населения, причем первое стало приобретать все больший размах. Это видно из многочисленных данных о раскорчевке лесных участков, освоении целинных земель, расширении пашни (terrae extirpatae, prata extirpata), распространении железного плуга, об использовании скота в качестве тягловой силы при обработке земли, удобрении полей и т. д. Есть сведения, что в Молдове в XV в. при освоении новых земель в плут впрягали до 12 волов. Выращивали пшеницу, ячмень, овес, рожь, просо, горох, бобы, лен и коноплю. С румынских равнин шло на экспорт значительное количество зерна, особенно в направлении Константинополя и других торговых центров Средиземноморья, а также на Запад. Торговля зерном в дельте Дуная не раз становилась причиной конфликта между Генуей и Венецией. Скот традиционно оставался главным экспортным товаром румынских кня- /197/ жеств, население которых разводило крупный и мелкий рогатый скот, особенно овец. О роли овцеводства в жизни румын свидетельствует использование самого понятия «овцы» для обозначения одного из видов податей, который являлся налогом на право использования пастбищ для овец в Валахии и Молдове. В Трансильвании этот вид податей назывался quinqua- gesima ovium («пятидесятая часть овец») или quin- quagesima Valachorum («пятидесятая часть от валахов», т. е. от собственников овец). Овцеводство было весьма непростым занятием. В областях с богатыми пастбищами существовали особые луга для летнего выпаса. О роли овцеводства в жизни румын свидетельствует и тот факт, что некоторые иностранцы воспринимали понятия «влах» («румын») и «пастух» в качестве синонимов. Часто в поисках подходящих мест для выпаса пастухи перегоняли свои отары через существовавшие в то время политические границы. Так, документально установлено, что в 1404 г. венгерский король Сигизмунд Люксембургский пытался приостановить переход пастухов со своими стадами из Трансильвании на земли к югу и востоку от Карпат, а валашский господарь Михай I в 1418 г. предоставил жителям трансильванского села Чиснэдие – «румынам и прочим» – право использования горных пастбищ своей страны. По мере увеличения объема обязательств, навязанных Портой, население княжеств стало все больше разводить свиней, которые не интересовали мусульман. Одновременно увеличивались стада быков и росло число лошадей. Важным видом экспорта по морскому пути на Восток и сухопутным дорогам в Польшу и Венгрию становились продукты пчеловодства (мед и воск) и рыбной ловли в придунайских озерах.
Часть населения была занята горной добычей и ремеслами. В Трансильвании разработка цветных металлов и железа имела многовековую традицию. Самые известные рудники находились в Западных Карпатах, Родне, Ремете и в районе Хунедоары. В Валахии и особенно в Трансильвании золото добывали путем промывания речного песка. По свидетельству анонимного нотария короля Белы, это происходило уже на рубеже IX–X вв. Согласно некоторым известиям, около 1400 г. медную руду добывали в валашских рудниках Бая-де-Арамэ, а серу и янтарь в районе Бузэу. Молдавия, Валахия и Трансильвания располагали значительными залежами соли (в Сике, Турде, Окна-Дежулуй, Окна-Мурешулуй, Окна-Сибиулуй, Окна-Шугатаге, Окнеле-Мари, Слэник-Молдове, /198/ Слэник-Прахове), которая экспортировалась в Центральную Европу и на Балканы.
Хотя такие ремесленники, как кузнецы, оружейники, плотники, заготовители и сплавщики леса, кожевники, проживали в деревнях, посадах и при боярских усадьбах, наиболее развиты эти ремесла были в городах. Процесс урбанизации происходил довольно медленно и развивался по южноевропейскому пути, с присущими ему чертами славяно-византийской цивилизации. Вследствие немецкой колонизации города Трансильвании постепенно стали приобретать вид средневекового западного бурга. Перенятая у немцев модель градостроительства с некоторыми дополнениями была использована венграми, румынами, славянами. Важнейшие города, представлявшие собой ремесленные, торговые, религиозные и административные центры, находились в Трансильвании. Среди них выделялся Брашов, население которого составляло в конце XV в. около 10 тыс. жителей; его называли также Корона или Кронштадт. Это название в действительности было результатом переосмысления на немецкий лад старого славянорумынского названия Кране, что означало «можжевельник», и его последующей адаптации к статусу «свободного королевского города» или «города, принадлежащего короне». Далее следовали Сибиу, Клуж, Бистрица, Турда, Алба-Юлия, Деж, Дева, Хунедоара, Сигишоара, Себеш, Медиаш, Орэштие, Тимишоара, Орадя, Сигет, население которых колебалось от одной до семи тысяч человек. Крупнейшими городами Валахии были Кымпулунг, Арджеш, Орашул-де-Флочь, Брэила, Слатина, Питешть, Рымнику-Вылча, Турну, Джурджу, Тырговиште, а впоследствии Гергица, Бухарест, Калафат и др. В некоторых из них имелись католические колонии из числа уроженцев Трансильвании. В Молдове получили известность такие города, как Бая (Civitas Moldaviae), Сирет, Килия, Четатя-Албэ (иначе – Маурокастрон или Аккерман; его население в XV в. достигало почти 10 тыс. человек),[185] Сучава, Хырлэу, Роман, Тыргу-Нямц, Черновцы, Яссы, Бакэу, Бырлад, Тигина, Васлуй, Ботошани, Тыргу, Лэпушна, Орхей и др. В ряде городов Молдовы также наблюдалась национальная и религиозная неоднородность населения. Основную часть городских жителей /199/ составляли купцы и ремесленники, организованные в корпорации по роду занятий или национальному происхождению, но в городах имелись и дома богатой знати.
Трансильванские города достигли более высокой ступени развития. Окруженные мощными оборонительными стенами, они в основном соответствовали городской модели Центральной и Западной Европы. Ведущую роль в их жизни играли патриции, активно занятые в торговле, горнодобывающей отрасли и ремеслах, а также в политической деятельности. На противоположном полюсе находилась городская беднота, состоявшая из подмастерьев, учеников, мелких земледельцев, нищих и пр. Ремесленники были организованы в корпорации (ассоциации собственников), которые играли важную экономическую, политическую, а также военную роль, обеспечивая защиту ворот, бастионов и башен городов.
Европейские сухопутные торговые пути, связывавшие разные части континента, приобрели в XV в. огромное значение. К важному торговому маршруту между Западной и Центральной Европой, каким являлся Дунай, примыкала широко разветвленная сеть сухопутных путей, ведущих из Чехии и Венгрии через Трансильванию в сторону Брашова и далее на юг от Карпат до Брэилы и до устья Дуная. Другой торговый путь, связывавший Черное и Балтийское моря, вел от Четатя-Албэ и Килии через Молдову в направлении Львова, Торуня и Гданьска, с ответвлением на запад через Краков (столицу Польши) и Вроцлав. Расположенные на этих путях города Брашов, Сибиу, Клуж, Брэила, Четатя-Албэ, Килия, Сучава извлекали из этого значительные доходы, обеспечивавшие их процветание. Международная торговля и дополнительные поступления в казну во многом способствовали укреплению центральной власти. В XV в. купцы румынских княжеств играли важную роль в обеспечении товарооборота по этим двум торговым маршрутам, проходившим через их страны.
Рост производства товаров и наличие оживленных торговых путей обусловили необходимость обеспечения товарооборота денежными знаками. Румынские князья (господари) стали чеканить собственные монеты. В Валахии выпускались дукаты, динары и мелкие серебряные монеты, а в Молдове были в ходу гроши и так называемые соммо – распространенные на побережье Черного моря генуэзские монеты. В Трансильвании получили распространение венгерские монеты, а после денежных реформ Карла /200/ Роберта было открыто несколько местных мастерских по чеканке монет.
Общественное устройство румынских земель имело много общего с центральноевропейским феодальным строем, но также и немало местных особенностей. Археологические материалы и письменные источники свидетельствуют об образовании здесь уже на ранней стадии общественно-политической элиты с уходящими в глубь веков корнями. Подлинные имена и названия ее представителей порой нелегко определить, так как написанные на греческом, латинском, славянском и восточных языках источники чаще всего приводят их в искаженном виде, в формах, несвойственных румынскому языку. Тем не менее, в латинских источниках уже в X в. и особенно после 1200 г. упоминаются герцоги (duces), кнезы (kenezii), жуды (iudices), воеводы (vaivodae), землевладельцы (maiores terrae), местные предводители (potentes illarum partium) и в некоторых случаях жупаны. Одни из этих определений представляют общие названия, другие использовались для обозначения конкретных понятий. Ранний румынский феодализм в значительной мере был связан с деятельностью кнезов и жудов, часто упоминаемых в письменных памятниках всех румынских территорий. Оба термина стали почти синонимами. Название «кнез» было заимствованно румынами у славян, господствовавших некоторое время в значительной части бывшей Дакии, но оно имеет германское происхождение и первоначально означало «предводитель». Понятие «жуде» восходит к латинскому iudex (судья, арбитр, глава). Возможно, сначала румыны пользовались только латинским термином, но в условиях совместного проживания со славянами они постепенно усвоили и название «кнез». Жуды (кнезы) стояли во главе сельских общин. Первоначально они избирались и наделялись, главным образом, судебными и административными полномочиями. Впоследствии они присвоили себе властные функции: военные, экономические и общественно-политические. Постепенно власть жудов/кнезов над обществом и территорией приобрела наследственный характер.
Находившиеся под властью кнезов/жудов территории стали называться кнезатами/жудатами. В состав кнезата могла входить сельская община, ее часть или несколько сельских общин. В XIII–XIV вв. некоторые кнезы сумели распространить свою власть на несколько кнезатов (до 20–30 сельских общин), располагавшихся, как правило, компактно в одной долине или на бере- /201/ гах одной реки. Чтобы отличить их от мелких или сельских кнезов, их называли долинными кнезами. В чрезвычайных ситуациях некоторые жуды, или кнезы, наделялись военными полномочиями и назывались герцогами или воеводами. Простые члены общин стали выполнять определенные повинности в пользу кнезов – работать на земле, принадлежавшей кнезам, отдавать им часть своих доходов. Кнезы/жуды стали связующим звеном между сельскими общинами и центральной властью. Первоначально они выполняли эту функцию в рамках варварских государственных образований, существовавших в эпоху Великого переселения народов. Они обеспечивали порядок внутри общин и организовывали военное сопротивление в случае внешней агрессии с целью захвата их земель. Хотя понятие «кнез» у румын и содержало идею «избранника», оно никогда не обозначало статус суверена, какими были князья на Руси. Поэтому во избежание путаницы мелких румынских феодалов называют кнезами (ед. ч. кнез), а славянских воевод – князьями (ед. ч. князь). Двойная терминология, латинская и славянская, при обозначении румынской феодальной элиты свидетельствует о ее смешанном происхождении – как с этнической точки зрения, так и с точки зрения становления социальных институтов.
Схожий статус румынских кнезов на всем карпато-дунайском пространстве постепенно стал меняться, особенно после включения Трансильвании в состав Венгерского королевства в XI–XII вв., а также после образования самостоятельных румынских государств к востоку и югу от Карпат. Существовавшая там ранее феодальная элита латинско-византийского происхождения с раннеславянскими элементами, а также зависевшая от нее часть населения не нашли себе места в рамках новых структур. Централизованные феодальные государства создали собственные социальные институты. В средневековой Венгрии феодальные структуры создавались по западному образцу, с преобладанием первоначально германского влияния и сохранением ряда элементов, унаследованных от венгерских племен эпохи первых Арпадов (VIII–X вв.). Феодальное общество состояло из знати и крепостных, а также включало в себя ряд категорий свободных людей, не принадлежавших к знати. Иной была ситуация в Валахии и Молдове, где господари окружали себя свитой из местных бояр, иногда называвшихся жупанами, панами или властелинами, которые получали от правителя деревни, земли и подданных. Первона- /202/ чально кнезы входили в категорию знати и бояр, так как они владели землями по наследству и обладали военными полномочиями, характерными для феодального собственника. Однако они не обладали всеми чертами «классического» феодала, который – даже в Центральной и Юго-Восточной Европе – должен был оказывать своему сюзерену/господарю «услуги верности», за что и наделялся владениями (предварительное заключение «вассального соглашения» по западному образцу не являлось обязательным условием). Гарантией такого отношения был дарственный акт, изданный государем. Большинство румынских кнезов (жудов), не обладавших такими документами, сами предлагали господарям свои услуги в виде военной помощи и участия в советах, получая взамен соответствующее вознаграждение. Часто дарственные акты включали именно то, чем кнезы обладали издавна, – их кнезаты, состоявшие из деревень и проживавшего в них населения. Иными словами, дарственные акты носили формальный характер, а господарь следовал такой практике по праву верховного собственника всего земельного фонда страны. В этих условиях дарственная грамота приобретала юридическую ценность, поскольку гарантировала право собственности ее владельца. Из кнезов происходило большинство бояр в Молдове и Валахии. Кнезы, которые по разным причинам не оказались востребованы центральной властью, некоторое время оставались мелкими владельцами на основе древнего неписаного кнежеского права. Они сохраняли свою свободу и владения в качестве неофициальных собственников второго разряда.
В Трансильвании становление феодальных отношений в целом шло тем же путем, что в Молдове и Валахии, однако было значительно осложнено навязыванием иных феодальных порядков и чуждого румынам западного вероисповедания. Румынское население Трансильвании, Баната, Кришаны, Марамуреша, Сэтмара, Берега, Угочи и других областей проживало в составе Венгерского королевства, политика которого проводилась нерумынскими властями, насаждавшими иные порядки, язык, культуру и традиции. Первоначально Трансильвания имела статус отдельного воеводства в составе Венгрии, но после смерти Джелу ее правители являлись, главным образом, венграми, выходцами из других областей королевства. Важным оставался вопрос о вероисповедании, так как жизнь людей была тесно связана с верой и церковью. Между тем в Венгрии, особенно после Четвертого Крестового /203/ похода (1204), все острее давал о себе знать разрыв между католицизмом правящих элит и разными конфессиями, порой даже разными религиями большинства подданных. Начиная с правления короля Андрея II (1205–1235), в Венгрии были приняты жесткие дискриминационные меры сначала по отношению к нехристианам (иудеи, мусульмане), а впоследствии против «еретиков» и «раскольников». Для того времени эти шаги считались вполне естественными и отвечали существующей морали, хотя имели весьма отрицательные последствия.
Приход к власти в Венгрии в 1308 г. представителей Анжуйской династии привел к ухудшению положения, ибо венгерское государство всерьез возложило на себя миссию по искоренению «язычников, еретиков и раскольников» на своей и соседних территориях. Усилия средневековой Венгрии по достижению единообразия вероисповедания, а точнее, по навязыванию католицизма были особенно заметны при короле Людовике I Анжуйском (1342–1382). В этих условиях начиная с XIV в. румынские кнезы столкнулись с тремя препятствиями своей социально-экономической и политической деятельности. Во-первых, они не были католиками, что со временем стало серьезной причиной дискриминации. Во-вторых, у них не было дарственных актов на кнезаты, которыми они владели по неписаному праву. Наконец, иными были их этническая принадлежность и язык. Если вначале на последнее препятствие не обращали особого внимания, то со временем оно приобрело особую значимость. Можно предположить, что именно религиозные отличия привели к росту национальной нетерпимости. Созданные государством препятствия вызвали ответную реакцию, которая иногда приобретала форму восстаний. Неслучайно в 1366 г. король Людовик I провел шесть месяцев у восточных рубежей королевства – в Трансильвании, стремясь решить сложный вопрос о внутренних «злодеях» и внешних «предателях», как именовали его личных врагов и противников венгерских властей. Источники того периода в качестве врагов короля, королевства и трансильванской знати представляют проживавших в королевстве трансильванских румын и румынское население Валахии и Молдовы. Вся трансильванская знать обратилась тогда к своему монарху с требованием уничтожить «злодеев» любой национальности, «а точнее, румын».{113} Король принял решительные меры, чтобы удовлетворить эту просьбу, потребовав взамен от трансильванской знати военной помощи для наказания «мятеж- /204/ ников» на границах королевства. Этими мятежниками оказались воеводы Валахии и Молдовы, соответственно Владислав Влайку и Богдан I. Первого в 1365 г. Людовик открыто обвинил в том, что тот поднял восстание «при предательском согласии и тайной поддержке румын и жителей той страны».{114} Более того, стало известно, что трансильванские румыны помимо внутренних «злодеяний» иногда распространяли свои «мятежи» (особенно в 1290 и в 1360 гг.) на юг и восток от Карпат и действовали совместно с проживавшими там соплеменниками, что привело к образованию в этих регионах самостоятельных румынских государств, освободившихся от венгерской опеки. В сложившихся условиях, в ответ на призывы знати, король решился на крайние меры. Любой землевладелец терял право состоять в числе знати, если у него отсутствовал королевский дарственный акт, а представители знати были обязаны принять католичество. Формально такие меры были призваны покончить с существованием в королевстве разнотипных феодальных структур, однако на деле были направлены против румынских кнезов, которые не имели дарственных актов и владели кнезатами по древнему неписаному румынскому праву, исповедуя при этом православие. Для получения дарственных актов необходимо было приложить немалые усилия, так как выдержать конкуренцию с венгерской знатью становилось все труднее.
Подводя итоги, следует отметить, что стесненное положение кнезов в Трансильвании определялось несколькими факторами: установлением чужеземной власти; приходом вместе с венгерской армией и властями новых королевских вельмож, которые захватили наиболее удобные (на равнинах и в долинах крупных рек) кнежеские земли; осуществлением колонизации путем приглашения hospites и поселения колонистов на землях, принадлежавших местным жителям; предоставлением дарственных актов католическим епископам и монастырям; необходимостью принятия католицизма в качестве условия владения собственностью и принадлежности к знатному сословию; навязыванием при Людовике I идеи religio recepta.[186] В этих условиях некоторые кнезы были вынуждены принять данные требования, а другие делались зависимыми на собственных землях. Тем не менее, в силу ряда причин принятые королем при поддержке венгерской знати жесткие /205/ меры невозможно было претворить в жизнь полностью и повсеместно. К тому же возникла необходимость обеспечения обороны страны перед османской угрозой с юга и юго-востока. Не менее важным оказался вопрос об укреплении центральной власти в стране, правители которой нуждались в серьезной поддержке против центробежных действий крупной знати. Обладая известными военными качествами, румынские кнезы в сложившихся условиях оказались востребованы государством несмотря на то, что многие из них не владели королевскими дарственными актами и не являлись католиками. Важнее был уровень их военной подготовки, а также способность защитить страну и короля. Для обеспечения своего положения, а также стремясь подняться по социальной лестнице, некоторые из них формально приняли католицизм и получили королевские дарственные акты; другие до XV в. оставались мелкими православными землевладельцами.
В результате этого неоднозначного процесса румынские кнезы Трансильвании и Венгрии разделились на несколько категорий: 1) обычные кнезы, которые в качестве неофициальных собственников, без дарственных актов, проживали в королевских владениях, прежде всего, на землях королевских замков и представляли собой прослойку кнезов, переживших тяжелые времена установления жесткой венгерской власти; 2) кнезы, утвержденные в своих вотчинах по кнежескому праву на основе королевских дарственных актов; выполняя множество обязанностей перед центральной властью и будучи полуофициальными собственниками, они находились ступенью ниже знати; 3) кнезы, вступившие в сословие знати (nobiles kenezii) на основании королевских грамот и пользовавшиеся правами знати в своих вотчинах, названных possessiones (они являлись официальными собственниками и были приравнены к знатному сословию королевства); 4) кнезы, ставшие зависимыми на землях, принадлежавших феодальной знати или церкви; они были отнесены к крепостным и часто приравнивались к сельским жудам (villici), выполняя функции своего рода старост крепостных деревень; данная категория кнезов проживала, как правило, на равнинах и в низовьях рек, в местах наиболее ранней венгерской колонизации, и уже не могла вступить в ряды признанной феодальной элиты. Основное различие между кнезами – обладателями королевских грамот, подтверждавших право на собственность, и теми, кто не удостоился этого документа, выявилось в 1366 г., когда первые были причислены к знати, а другие к сель- /206/ ским жудам крепостных деревень, окончательно превратившись в зависимых людей. После середины XV в. венгерским государством порядок в вопросе о кнезах был упрощен. Они были сведены к двум категориям, в соответствии с намерениями короля Людовика Великого: проживавшие на землях феодалов зависимые кнезы, чей статус чаще всего отождествлялся с должностью или службой, и знатные кнезы или приравненные к знати. Однако среди румынского населения не делалось никакой разницы между различными кнезами, и все они воспринимались как принадлежавшие к одной категории, олицетворявшей идею предводителя, а точнее, владельца кнезата, который был наделен военными и судебными полномочиями, обладал разнообразными постройками и строил церковь за свой счет. В той части Трансильвании, где влияние Венгерского королевства было формальным и сказалось позднее, сохранилась наиболее сильная и воинственная прослойка кнезов, владевших землями и зависимыми крестьянами; они ходили в роскошных одеяниях, имели собственные, укрепленные башнями дома, богато украшенные церкви и обладали другими очевидными атрибутами принадлежности к феодальному классу.
Таким образом, румынская знать Трансильвании появилась в XIV–XV вв., одновременно с ее признанием властями. Она происходила исключительно из категории кнезов, переживавшей тогда период распада. Формально трансильванская знать стала детищем властей, однако в действительности сформировалась на типично румынской феодальной основе и потому всегда отличалась от прочей знати королевства. Признание за румынскими кнезами личных или общих привилегий не означало наделения их всеми атрибутами знатности. Они могли только лично пользоваться своими правами судей, членов местных корпораций и военных, освобожденных от таможенных пошлин. Их владения оставались обременены множеством обязательств по отношению к королевским замкам. Лишь немногим кнезам, причисленным к знати, удалось превратить свои кнезаты в полноценные вотчины и стать признанными членами знатного сословия королевства. Как правило, они становились католиками и постепенно мадьяризировались. В XVI в. румынская элита представляла собой малочисленную категорию сельских старост, в основном крепостных, а понятие «румын» (Valachus) стало синонимом «крепостного».
В Валахии и Молдове кнезы в XV столетии оставались второразрядной прослойкой феодальной элиты, мелкими свободными /207/ землевладельцами. Единственными официальными собственниками, признанными государством, являлись бояре. От старого понятия «кнез» осталась лишь идея свободы. После XV в. слово «кнез» обозначало «свободный человек», а формула «причисление к кнезам» являлась синонимом освобождения от крепостной зависимости.
Настоящими феодальными собственниками оставались представители знати и бояре. В источниках они выступают как bellatores, потому что их первоначальным занятием было военное дело, однако со временем знать и бояре стали владельцами различных по своим размерам имений с крепостными крестьянами. В роли феодального собственника выступала и церковь (монастыри, епископства), обладавшая владениями, которые порой исчислялись десятками крепостных деревень. Феодальная элита была неоднородной: в Трансильвании на первом плане находились бароны, высшее духовенство и графы, т. е. крупная светская и духовная знать, за ними следовали представители обычной (рядовой) знати, а потом условной знати. В Молдове и Валахии бояре также делились на крупных и мелких, так как существовали явные различия между теми, кто составлял окружение господаря (их называли «властелинами», т. е. «сильными») и владел десятками деревень, и мелкими, которым принадлежали одна-две деревни или часть одной деревни. Боярами назывались и феодалы, проживавшие на юге Трансильвании (Фэгэраш), так как в период формирования официального (государственного) феодального класса эта территория была частью Валахии. В XV–XVI вв. к югу и востоку от Карпат монастыри были богаче бояр.
До XIV столетия в Трансильвании и до XVI в Валахии и Молдове власть знати и бояр над деревнями не отделялась от власти кнезов, определения земельных участков, принадлежавших каждому владельцу, не проводилось. Земля часто оставалась собственностью представителей мужского пола одной большой семьи, рода (genus) или клана. Однако в Молдове женщины (девушки) обладали правом собственности и наследования земельных участков наряду с мужчинами (юношами). Постепенно собственность стала приобретать индивидуальный характер, а в Трансильвании закрепился принцип первородства. Несмотря на широкое использование, понятие «собственность» в средние века имело иное значение по сравнению с эпохой Римской империи. Как в любом феодальном государстве, собственность всех подданных /208/ суверена была не абсолютной, а условной. Принцип ius utendi et abutendi [187] был исключен. Только монарх пользовался верховным правом владения всей землей страны (dominium eminens), хотя с определенного момента оно приобрело, скорее, теоретический и символический характер.
Крепостные происходили из некогда свободных сельских общин, из членов которых выдвинулось много жудов/кнезов. Крепостные упоминаются довольно рано как rustici, Olachi populani,[188] «простые люди», «люди общин» и т. д. После завершения процесса образования государства и его учреждений в Валахии появились понятия «село» (selo), «люди» (liudi), «бедняки» (siromahi), «горцы» (horane), а также соседи (по аналогии с византийскими pareci). К концу Средневековья и в начале Нового времени в обиход вошло понятие «румын». В XV–XVI вв., когда документы писались на старославянском языке, наиболее распространенным термином для обозначения зависимого крестьянина было слово «сосед».
Само слово «румын» произошло от названия народа и не всегда означало «зависимый», однако со временем его значение подверглось изменениям. Первоначально все представители этого народа назывались «румыны» (от лат. Romanus – римлянин). В процессе социального расслоения выделились кнезы, бояре, горожане, духовенство и другие категории, а названием «румын» продолжали обозначаться лишь зависимые, составлявшие отдельную социальную категорию. В 1470 г. население некоторых восточных уездов Валахии обратилось к Штефану Великому от имени «бояр, кнезов и румын».{115} В данном случае «румыны» представляли собой всех свободных и зависимых крестьян. Когда румынский стал языком официальных документов (особенно после 1600 г.), для перевода славянского термина «сосед» (как и понятия «влах») стало использоваться слово «румын», обозначавшее в XVII в. «зависимый крестьянин». Вместе с тем, однако, слово «румын» применялось и для названия народа, т. е. румынского народа в целом в память о его римском происхождении. В Молдове крестьяне, в том числе крепостные, назвались zemleni («люди земли»), liudi, но чаще всего susead, т. е. «соседи», как и в Валахии. До начала Нового времени в обоих княжествах сохранилась многочисленная прослойка свободных крестьян, владельцев или совладельцев части одной дерев- /209/ ни. В основном они проживали в горных регионах, ближе к Трансильвании, и назвались мошнянами или меджиешами в Валахии и рэзешами в Молдове. Некоторые историки считают их мелкими боярами, потому что они обладали наследственным правом собственности на землю. Однако эти люди были лишены ряда атрибутов принадлежности к феодальному клану. В Молдове существовали обширные районы, населенные свободными крестьянами, которые Д. Кантемир назвал «крестьянскими республиками»: Вранча, Тигеч, Кымпулунг.
После того, как местные феодальные структуры в Трансильвании были дополнены рядом элементов западного типа, зависимые крестьяне начиная с XIV в. стали называться иобагионами – iobagiones (от венг. Jobbagy – светлая голова). Первоначально этот термин использовался по отношению к высокопоставленным советникам, находившимся в окружении монарха, однако после того, как различные категории знати стали пользоваться новыми названиями, оно закрепилось за крепостными, т. е. «слугами» знати. Это изменение смысла произошло сходным образом, как и изменение содержания понятий «кнез» и «румын». До XVI в. иобагионы и «соседи» пользовались личной свободой. Несмотря на введение принципа правового превосходства знати, монастырей и крепостей над крестьянами, последние продолжали считать себя совладельцами земель своих сельских общин. Им принадлежала, впрочем, лишь часть бывших общинных земель. А полное право собственности распространялось только на дом, двор и сельскохозяйственный инвентарь. Поэтому крестьяне находились в экономической зависимости от истинных землевладельцев, как правило, из числа знати. По этническому происхождению знать была неоднородной. Большинство составляли венгры, приехавшие во время или после завоевания Трансильвании (XI–XIII вв.). Они расположились на удобных местах в Банате и на Кришанской равнине, в долинах среднего и нижнего течения рек Сомеш и Муреш, на Трансильванской равнине и т. д. В таких труднодоступных зонах, как Хацег – Хунедоара, Фэгэраш, Западные Карпаты, Марамуреш, холмистые и горные районы Баната, где контроль венгерских властей был менее эффективным, большинство собственников составляли румыны или кнезы и причисленные к знати лица румынского происхождения. Румынами были и большинство крепостных, однако в некоторых комитатах зависимыми становились также рядовые венгры. На землях, отведенных немцам (саксам) /210/ и секеям, все население пользовалось правом личной свободы, поскольку там полностью отсутствовали и вассальные, и производственные отношения феодального типа. Большинство независимых крестьян Трансильвании проживали на землях саксов и секеев. Постепенно, однако, проживавшие там испокон веков православные румыны стали подвергаться дискриминации под тем предлогом, что королевские привилегии распространялись лишь на саксов и секеев, а не на местное население. Располагавшиеся в Fundus Regius (королевских владениях) и на территории различных комитатов крупные саксонские города Брашов, Сибиу, Клуж, Бистрица и др. имели на отведенных им землях крепостные села, жители которых в основном состояли из румын и облагались различными обязательствами и податями.
Население румынских княжеств имело определенные обязательства по отношению к ряду центральных государственных учреждений, однако наиболее обременительными были подати зависимых крестьян в пользу феодалов: натуральная десятина (dijma, decima) на большую часть производившихся ими продуктов; безвозмездные работы («робота», барщина) по вспашке, севу, уборке урожая, заготовке сена на землях господина; денежные подати. Более разнообразными, но при этом и более определенными являлись обязательства крепостных в Трансильвании и Венгрии. Устанавливалась церковная десятина для всех без исключения католиков. Все жители королевства облагались также государственными (королевскими) налогами, основная часть которых, однако, ложилась на плечи простых людей. Обязательства свободных жителей по отношению к государству в Валахии и Молдове были более тяжелыми, чем по отношению к владельцам. В самом трудном положении находились рабы, в основном из числа цыган, с конца XIII в. мигрировавших в регион Карпат и Нижнего Дуная (и в другие области Европы) из Индии. В ряде случаев рабами являлись татары.
Внутренняя структура румынскихземель. Государственные учреждения и политическая жизнь
Важнейший социальный институт, каким является государство, опирается на целый ряд учреждений. Сложившиеся отношения между ними отражают степень организованности народа. Румын- /211/ ский народ занимал особое положение в Центральной и Юго-Восточной Европе, поскольку только он имел латинские этнолингвистические корни в этом регионе, тогда как Византийская империя являлась наследницей лишь политической римской традиции. Учреждения румын, в том числе их государство, имели римское и византийско-римское происхождение, хотя и со многими элементами, заимствованными у славян, в незначительной степени также у турок. Эти два начала – римско-византийское и славянское – обусловили характер внутреннего социально-политического устройства регионов, населенных румынами. В Трансильвании, где государство и его официальные учреждения со временем делались нерумынскими, постепенно утвердилась венгерская модель, которая имела немецкое происхождение и которая, однако, не сумела полностью вытеснить первоначальные местные структуры.
Господарь. С XIV столетия во главе Валахии и Молдовы стоял господарь, который был одновременно и великим воеводой. Понятие domn («господарь»), обозначающее верховного правителя страны и подданных, происходит от латинского dominus – титула, который получали главы римского государства в период домината. Название «великий воевода» имеет славянское происхождение и означает «главнокомандующий». Вследствие миграции славян и совместного проживания с ними румын в ряде источников начиная с IX в. воеводами называются некоторые румынские правители, стоявшие во главе первых государственных образований в Карпато-Дунайском регионе. В XIII–XIV столетиях в процессе политического объединения этих малых государств в областях к югу и востоку от Карпат появилось по одному «великому воеводе», господствовавшему над местными воеводами. С укреплением власти и ростом авторитета на международной арене великие воеводы присвоили себе звание господаря. В княжеский титул, кроме названий «великий воевода» и «господарь», входила частичка Io, что являлось сокращением от священного имени Иоанн (Ioannes), обозначающего «избранник Бога» и связанного с церковным обрядом помазания монарха при его вступлении на престол. Благодаря этому господарь становился «единственным властителем» или «самодержцем», будучи символом суверенности и независимости государства. Власть господаря рассматривалась как власть «от Бога». В официальном титуле данная идея нашла /212/ свое выражение в формуле «милостью Божьей» (Dei gratia). Знаками власти являлись корона, булава и скипетр.
Полномочия господарей были ограничены, однако, привилегиями бояр и верховного духовенства, а также «древним правом» (традиционным неписаным правом). Господарь (великий воевода) ведал всей государственной администрацией, назначал высших сановников, даровал вотчины и другое имущество, являлся верховным главнокомандующим, выступал с инициативами во внешней политике, решал внутренние конфликты, был верховным судьей страны. В XIV–XVI вв. румынские господари часто признавали себя вассалами венгерских и польских королей, что, по их мнению, не наносило ущерба независимости страны.
Наследование престола осуществлялось по смешанному наследственно-избирательному принципу. Составленное из представителей привилегированных социальных слоев: бояр, духовенства, придворных, верховное собрание страны избирало монарха из числа членов двух господарских семьей (Басарабы в Валахии и Мушатины в Молдове). После установления в XVI столетии прямого османского сюзеренитета над румынскими княжествами избранные господари были обязаны добиваться утверждения у султана. Часто в нарушение этого правила они вначале назначались Портой (также из числа представителей местных династий), и лишь затем собрание принимало формальное решение. После этого, обычно на открытом месте (на «поле») и в присутствии представителей различных слоев свободных людей, происходила церемония коронации господаря митрополитом. Хотя господари продолжали считать себя «помазанниками Божьими», а свою власть – ниспосланной «милостью Божьей», со второй половины XVI в. «божественное» происхождение власти дополнялось земным фактором в лице султана или императора. Именно с этого периода подверглись значительному ограничению внешнеполитические полномочия господарей, которые были обязаны согласовывать свои действия на международной арене с интересами Порты. Внутри страны господари сохраняли прежние полномочия. В целях преодоления отрицательных последствий внутренней борьбы за престол и для ограничения власти бояр большинство господарей, подражая западной практике, объявляли своих наследников еще при жизни, приобщая их к политической деятельности.
Хотя в Трансильвании великие воеводы именовались так же, как и монархи Валахии и Молдовы, они не обладали подобной /213/ властью и, следовательно, не были господарями. В данном случае в качестве суверенного монарха выступал король Венгрии, назначавший воевод Трансильвании, входивших в крут крупнейших сановников. В составе королевства Трансильвания пользовалась широким самоуправлением, которое местные власти стремились укрепить, а центральные власти пытались ограничить. Вопреки установленным правилам некоторые воеводы создали настоящие «воеводские династии», как, например, члены семьи Лакфи в XIV в. или семьи Чаки в XV в. Воевода Ладислав Лошонц (1376–1391) участвовал даже в антивенгерской коалиции Балканских государств. Воеводы Трансильвании назначили своих заместителей, правителей семи трансильванских комитатов, начальников замков, нотариев и других высших местных должностных лиц. С середины XV столетия некоторые воеводы, проживавшие в основном вне Трансильвании, назначали своих заместителей, являвшихся подлинными правителями, а также губернаторов и их заместителей. В документах XIV в. изредка встречается также титул «герцог Трансильвании» (известный и в предыдущем веке), который носил член королевской семьи. Тем не менее, на всем протяжении средневековья настоящая власть всегда была сосредоточена в руках воевод, которых иногда одновременно бывало двое или трое. Воевода Трансильвании наделялся административными, судебными и военными полномочиями. Его власть распространялась на комитаты Сольнок, Дэбыка, Клуж, Турда, Алба, Хунедоара и Тырнава. Большинство трансильванских воевод значительно расширили свою власть, получив титулы графа Сольнокского, графа секеев и даже графа Сибиу (т. е. саксов), а также ряд королевских прерогатив в отдельных областях, юридически выведенных из-под воеводской власти. Вследствие сохранения в течение некоторого времени вассальных отношений часть территории Трансильвании (Фэгэраш, Амлаша, владения Чичеу, Четатя-де-Балтэ и др.) оставалась под властью господарей Валахии и Молдовы. После 1541 г., когда произошел распад Венгрии, правители Трансильвании стали называться князьями и избирались отныне верховными собраниями, получившими впоследствии название «диеты». После своего избрания князь был обязан получить утверждение у султана, так как Трансильвания имела аналогичный с Валахией и Молдовой внешнеполитический статус. /214/
Господарская дума (совет). Идея господарского совета была основана на старинном принципе auxilium et consilium,[189] предполагавшем обязанность крупных землевладельцев, состоявших в свите господаря, принимать или отклонять основные документы, изданные господарем. Более того, господарь нуждался в сановниках и для обеспечения должного репрезентативного уровня своего двора. В определенных условиях совет (дума) жестко ограничивал власть господаря и строго контролировал его решения. Члены совета (крупные бояре, митрополит, епископы, игумены известных монастырей, сыновья господаря) упоминались в качестве свидетелей или ставили свои печати на важных документах (грамотах), изданных канцелярией господаря. Они помогали господарю при осуществлении дарственных актов, на судебных процессах, при заключении договоров с иностранными державами. В господарской думе Валахии состояли, как правило, 10–15 бояр, в Молдове – 20–30. Роль совета и распределение должностей сановников свидетельствуют о византийском влиянии через славянское посредничество, хотя принципиально они ничем не отличались от западных.
За редкими исключениями, должности сановников в Молдове и Валахии назывались почти одинаково и не отличались особой точностью в определении полномочий. Каждый сановник мог выполнить любой приказ господаря. И все же некоторые крупные сановники (бан, логофет, ворник, казначей, пыркэлаб) обладали, как правило, политическими полномочиями, а другие (постельник, пахарник, стольник) выполняли в основном поручения господаря и его двора. Среди самых важных сановников (главным образом, членов господарского совета) числился бан Северина, а потом бан Олтении, являвшийся главой администрации территорий к западу от реки Олт и обладавший правом вынесения смертных приговоров в Олтении. После образования административного центра Олтении в Крайове великому бану были подчинены остальные баны (бэнишори) на территории западной части Валахии. Великого бана называли также «малым господарем». Ворник (палатин, iudex curiae[190]) ведал господарским двором и со временем был наделен наиболее обширными после господаря юридическими полномочиями. Логофет (канцлер) являлся главой канцелярии господаря /215/ и обеспечивал подготовку принятых господарем и советом решений в виде грамот или господарских наказов. Казначей вел учет доходов и расходов страны. Спэтар (spatarius, armiger[191]) возглавлял конницу и носил меч господаря на торжествах. Пыркэлабы (capitanei, castellani[192]) были начальниками крепостей и приданных им близлежащих земель; они занимали особое положение в Молдове. Портар (ушиер) занимался установлением границ и приемом послов (в Молдове при Штефане Великом появилась должность «великого портара Сучавы», командующего войсками). В XVI в. сучавский портар стал называться также хатманом (от нем. Hauptman) или «генералом» конницы и пехоты. Постельник (камергер, cubicularius) ведал жилищем господаря и был его тайным советником. Пахарник (magister pincernarum, т. е. чашник) занимался снабжением господарских винных погребов. Стольник (magister dapiferorum) заботился о кухне и столовой воеводы; конюший (magister agasonum) имел военные полномочия и ведал господарскими конюшнями. В господарском совете состояли, как правило, ворник, логофет, казначей, пахарник, постельник, стольник, конюший, бан (в Валахии), пыркэлаб (в Молдове), портар Сучавы (в Молдове), а также крупные бояре без должностей. Последние играли в совете важную роль, однако после 1450 г. постепенно стали терять свое влияние в пользу сановников господаря (великие бояре на должностях). Усиление зависимости румынских княжеств от Порты после 1550 г. обусловило некоторые изменения и в господарском совете, который стал назваться диваном.
Собрания сословий (общие собрания). Как и в Западной Европе, эти собрания сословий имели исключительную важность, символизируя «правовое государство», в рамках которого представители сословий (привилегированных слоев) собирались для принятия специальных решений. Сильное византийское влияние в странах Центральной и Юго-Восточной Европы не смогло воспрепятствовать становлению структур, аналогичных сословному порядку Франции и других стран Запада (bellatores, oratores, laboratores). Собрания сословий в населенных румынами регионах получили распространение с XIV в. (в Трансильвании) и с XV в. (южнее и восточнее Карпат). /216/
В собраниях Валахии и Молдовы участвовали «представители» привилегированных слоев, т. е. бояре, высшее духовенство и придворные, принимавшие наиболее важные для страны решения: избрание господаря, отказ от престола, объявление войны, заключение мира, отправление важных миссий за рубеж, приговоры по особо важным делам, рассмотрение апелляций, введение налогов. Первое упоминание о них относится к 1421 г., когда господарь Молдовы Александр Добрый решил подарить своей бывшей супруге, литовке Римгайлле, посад Сирет и другие имения. В 1456 г. господарь Петр Арон созвал собрание для оплаты первой дани Порте в качестве выкупа мира. В 1594 г. Михай Храбрый «созвал всех крупных и мелких бояр и всю страну», чтобы вместе решить, как защитить «христианскую страну от рук неверных». В средние века, однако, так и не удалось добиться четкой периодичности этих собраний, так и не ставших постоянно действующими учреждениями.
Созывавшиеся параллельно с сословным собранием Венгрии общие собрания в Трансильвании представляли собой важный элемент ее автономии. Как правило, на них рассматривались судебные дела, но иногда обсуждались и вопросы экономического и административного характера, связанные с необходимостью урегулирования отношений между церковью и знатью по части церковной десятины, с таможенной деятельностью, подтверждением дарственных актов, обеспечением правопорядка, борьбой со «злодеями». Обычно в этих собраниях участвовала знать семи комитатов (вначале, возможно, и другие категории свободных людей), которые в документах, составленных на латинском языке, назвались congregationes или universitates. Воевода или заместитель от его имени созывал собрания и председательствовал на них. Они часто проходили в Турде и после 1320 г. проводились ежегодно или дважды в год. Известны случаи, когда в созванных по приказу короля расширенных собраниях участвовали все общественные слои внутрикарпатского региона: знать, саксы, секеи и румыны. Это произошло в 1291 и в 1355 гг., однако в силу ряда причин румыны более не приглашались для участия в таких мероприятиях. Объяснением тому служит ряд обстоятельств, среди которых следует выделить: характер народа, нередко восстававшего против своих правителей; образование румынских государств по другую сторону Карпат (при поддержке румын-трансильванцев и вследствие мятежей, начатых в Трансильвании и Марамуреше); упорное /217/ сохранение румынами православия в условиях, когда венгерские власти всеми силами пытались навязать им католицизм; упадок румынской элиты, не выдержавшей конкуренции с венгерской знатью и представителями саксов и секеев. Особую роль в этом процессе сыграла венгерская знать, которая в 1366 г. пожаловалась королю на всех румын Трансильвании, требуя их «уничтожения». Подобное отношение привело к тому, что в 1437 г. представители знати, саксов и секеев заключили соглашение о «братском союзе» без участия румын. Названный после 1500 г. «союзом трех наций», он постепенно, особенно в Новое время, стал приобретать открыто антирумынский характер.
На общие собрания, проходившие под председательством выступавшего от имени короля палатина, созывалась знать западно-трансильванских и банатских комитатов. Иногда граф Тимиша проводил региональные собрания соседних комитатов: Тимиш, Караш, Ченад, Арад, Заранд.
В середине XV в. обычными стали общие собрания знати, саксов и секеев, созывавшиеся по собственной инициативе сословий (главным образом, знати), где обсуждались интересовавшие их вопросы (принятие субсидий, разработка законов, мобилизация войск). Эти расширенные собрания сословий предшествовали появлению в эпоху княжества общих собраний, которые были названы графскими собраниями или диетами. С XVI в. сословия Трансильвании все чаще стали называться «нациями» и приобретать национальный оттенок.
Административное устройство. Валахия была разделена на уезды, а Молдова на округа (цинуты), которые сложились до образования государств, в ходе процесса объединения земель мелких кнезов или жудов того или иного региона. Точно так же образовались воеводства, или «края», названия которых во многих случаях происходят от названий рек и были впоследствии унаследованы уездами: Жалеш, Мотру, Горжиу (Верхний Жиу), Должиу (Нижний Жиу), Арджеш, Дымбовица, Прахова, Бузэу и др. Некоторые названия уездов и округов имели славянские корни, что было следствием совместного проживания древних румын со славянами: Илфов (ельхов, т. е. еловый лес), Дымбовица (дымб, т. е. дуб), Вылча (вылк, т. е. волк), Тутова («край ежевики»), Лэпушна (лопуш, т. е. чертополох), Сорока («сорока»). Телеорман носит название половецкого происхождения («огромный /218/ лес»). Названия Влашка («край румын») и Романаци получили политические образования, в которых было сосредоточено румынское население. Старинное понятие «жудец» («уезд») использовалось в XV в. для обозначения административного органа центральной власти на местах.
Округа (цинуты) в Молдове также представляли собой объединенные в древности земли с населенными пунктами вокруг крепостей, посадов или господарских усадеб. Названия этих центров унаследованы цинутами Бакэу, Роман, Ботошань, Нямц, Яссы, Сорока, Хотин, Четатя-Албэ и др. Более четкое разграничение округов Молдовы было проведено в XV в. Ранее, как правило, населенные пункты идентифицировались по имени кнеза/жуда («…где кнезом был Чиорсак», «…где жудом был Бэлан») или реки, на которой они располагались («три села на Сирете»). Кроме округов сохранились и древние административные единицы, названные Д. Кантемиром «республиками» (сообщества крестьянских общин без бояр): Кымпулунг в цинуте Сучава (50 деревень), Тигеч в цинуте Фэлчиу, Вранча. Река Прут не служила границей цинутов: Ясский цинут, например, располагался по обе ее стороны, так же как Лэпушна или Фалчиу. В XVI–XVII столетиях в Молдове существовало 24 округа, а в Валахии 16 уездов.
Во главе уездов и округов находились представители господаря, наделенные административными, судебными, исполнительными и налоговыми полномочиями. Прикрепленные к крепостям Молдовы земли находились под управлением пыркэлабов, а в округа, располагавшиеся на южной (Путна) и северной (Черновцы) окраинах Молдовы, назначались старосты. Пыркэлабы наделялись также важными военными полномочиями. Во главе уездов Валахии находились судеты или жуды с аналогичными для пыркэлабов полномочиями. По сравнению с Валахией, где на местах назначались «господарские служащие», в Молдове должности в местных органах занимали в основном приближенные пыркэлабов, названных урядниками или глобниками. Позднее жуды, старосты и пыркэлабы были заменены вэтафами (появились в XVI столетии в молдавских округах, не имевших крепостей).
В результате взаимодействия венгерско-немецкой и местной моделей, а также колонизации и появления чужеземного населения в Трансильвании и Банате сформировалось несколько видов административных единиц. В ходе постепенного завоевания этих территорий (XI–XIII вв.) Венгерское королевство создало коми- /219/ таты, основой которых стали сложившиеся в прошлом крепостные округа. Во главе трансильванских комитатов воевода ставил графов (комитов), каждый из которых выбирал себе заместителя из числа своих приближенных. Из знати каждого комитата выбирались двое жудов (в западных комитатах Трансильвании и в Банате, как и во всем остальном королевстве, их было четверо). Граф (и заместитель графа), жуды с шестью (в Трансильвании) или двенадцатью присяжными заседателями, избранными знатью, ведали текущими делами комитата, вели судебные разбирательства и участвовали в общих собраниях. Граф, вице-граф, жуды и присяжные заседатели составляли и судебную инстанцию (sedes iudiciaria[193]) каждого графства. В каждом графстве Баната и в западной части Трансильвании созывались общие собрания знати для решения судебных и административных вопросов. В Трансильвании собрания графств подменялись общим собранием всего Regnum Transilvaniae в Турде, однако представители знати встречались иногда в узком кругу для решения некоторых судебных вопросов.
На основе предоставленного им особого положения в королевских владениях немцы и секеи имели особые территориально-административные структуры. Первоначально предполагалось, что территории компактного проживания саксов и секеев будут организованы по принципу комитатов (по одному для каждой национальности), о чем свидетельствует применяемое иногда название «комитат Сибиу». Однако в XIV в. административные единицы саксов и секеев получили названия престолов (sedes). Традиционно существовали семь секейских «престолов» (Одорхей, Муреш, Чук, Ариеш, Сепси, Кезди и Орбай), но на протяжении времени их число менялось. Во главе каждого престола стоял капитан и престольный (местный) судья. В XV в. был назначен и королевский судья, представлявший центральную власть. Король назначал секейского графа из числа крупной венгерской знати или предоставлял эти полномочия воеводе Трансильвании. Граф созывал общее собрание или собрание отдельных престолов.
Прибывшие с Запада саксы имели более развитый, чем у секеев, социальный строй, а также добились значительных успехов в развитии ремесленного дела и торговли. В документах первой /220/ половины XIV в. упоминается о семи саксонских «престолах» Сибиу, Себеш, Чинку, Рупя, Сигишоара, Орэштие, Нокрич, Миеркуря; позже к ним добавились Медиаш и Шейка. Во главе каждого «престола» стояли королевский и местный судьи. Были созданы и два саксонских округа (называвшихся иногда «престолами» или провинциями) – Брашов и Бистрица. Некоторые части территорий, населенных саксами, временно находились под властью графа секеев, а другие не были включены в королевские владения и входили в комитаты. Проживавшие на территории «престолов» саксы оставались свободными, а оказавшиеся вне «престолов» либо делались крепостными, либо добивались включения в ряды знати. Население каждого престола имело, наряду с общим собранием, собственные престольные собрания, созывавшиеся графом. Саксы всегда отстаивали свою автономию и добивались включения всех представителей немецкой национальности в единую территориальную и политическую структуру под названием «Община саксов» (Universitas Saxorum), признанную королем Матьяшем Корвином в 1486 г. Таким образом, прослойка знати, саксы и секеи создали в Трансильвании собственные территориальные единицы (графская земля, или земля знати; земля саксов; земля секеев), составлявшие основу политической власти и социального статуса отдельной «нации».
Румыны унаследовали территориальную организацию римского, римско-византийского и славянского происхождения, основанную на принципе края (ţarâ, от лат. terra), «долинного княжества», воеводства. До венгерского завоевания и чужеземной колонизации им, видимо, так и не удалось закрепить созданные структуры и их территориальное единство. Существовало несколько центров местной политической и административной власти, которые к тому времени не успели еще объединиться под единым началом румынской централизованной власти. Венгерские завоеватели застали их в таких местах Трансильвании и Баната, как Фэгэраш, Хунедоара – Хацег, Марамуреш, Нэсэуд, Бейуш, Заранд, Сэтмар, используя названия terrae, keneziatus, provinciae, sedes, но чаще всего – термин districtus Valachorum (округа румын), который вошел в обиход для обозначения румынских территориальных единиц. В силу своего положения покоренной народности, принадлежности к православию и некомпактного расселения румыны были вытеснены новой властью в периферийные горные районы, что не позволило им создать в Трансиль- /221/ вании собственную территориальную единицу, как это сделали венгерская знать, саксы и секеи. Попытка сделать это в районе Фэгэраша в XIII в. была пресечена властями. В следующем столетии эти земли были переданы венгерскими королями в качестве феода господарям Валахии; последние, однако, считали их своей «законной провинцией». Большая часть румынских округов (свыше 30) находилась в Банате, и почти столько же в остальной части Трансильвании. Некоторые из них появились позднее в зонах компактного проживания румынского населения вокруг королевских крепостей. По мере того, как территория Трансильванского воеводства делилась на комитаты или «престолы» саксов и секеев, округа румын включались в состав этих структур, большей частью в качестве неофициальных или полуофициальных единиц. Определенного законного признания добилось лишь незначительное число округов, которым были пожалованы привилегии от центральной власти.
Древнейшими округами являлись расположенные на юге Трансильвании Фэгэраш и Хацег, входившие в состав крупных политических образований, простиравшихся в XIII в. по обе стороны Карпат. Захваченный еще до 1247 г. Хацег был включен в состав графства Хунедоара (венг. Хуньяд), навсегда сохранив статус особого округа. В этом же комитате упоминаются округа Хунедоара, Дева, Добра и Стрей. В 1457 г. король Ладислав V подтвердил сохранение для «знати, кнезов и остальных румын» банатских округов Карансебеш, Илидия, Алмэж, Карашова, Бырзава, Лугож, Мехадия и Комнат и их предыдущих «свобод» в виде привилегий.
Другой древней румынской политической единицей являлся Марамуреш, получивший наряду с некоторыми регионами Трансильвании статус отдельного воеводства. Упоминаемый в документах 1199 г. Марамуреш постепенно был включен в состав Венгерского королевства, а в XIV в. из воеводства румын превратился в комитат. В ходе его организации Венгерское королевство привлекло на свою сторону часть румынских лидеров (кнезов), среди которых был Драгош из Джулешти, однако тем самым спровоцировало выступление другой части местной элиты, озабоченной попытками упразднения воеводства с его румынскими учреждениями.
На протяжении почти двадцати лет сопротивление марамурешских кнезов, часто перераставшее в вооруженную борьбу, возглавлял бывший воевода Богдан Кухя (1342–1363). В конечном /222/ итоге руководители восстания вместе с одной-двумя сотнями семей марамурешских кнезов ушли через Карпаты в Молдавию, чем способствовали образованию второго независимого румынского государства. Подавление политической жизни румын на внутрикарпатской территории привело к тому, что политические силы Фэгэраша, Марамуреша, Баната и Хацега внесли свой вклад в процесс образования румынских государств по внешней стороне Карпат. Это вовсе не означало, что происходили массовые передвижения населения, так как основная масса жителей Трансильвании по-прежнему оставалась в своих округах и сохраняла собственный уклад жизни под руководством кнезов или воевод, с окружными собраниями, судами по румынскому праву, владениями, устроенными по румынским обычаям. Постепенно, однако, трансильванским румынам была навязана официальная административная структура в виде венгерских комитатов, саксонских и секейских престолов, а румынские округа, стремившиеся сохранить первозданный вид, были подавлены остальными структурами и постепенно пришли в упадок.
Города и посады находились в прямом подчинении у господарей, а их автономия, по сравнению с городами Запада, была ограниченной. В Валахии и Молдове понятие «город» в средние века носило условный характер, так как многие города, по сути, оставались посадами. Представители господарской власти проживали во вверенных им городах. Самоуправление городов, расположенных южнее и восточнее Карпат, обеспечивалось городским советом в составе двенадцати пыргаров под председательством жудеца (в Валахии), шолтуза или войта (в Молдове). Местная власть подчинялась представителю господарского двора (ворник, пыркэлаб). Существовал и расширенный городской совет, «советники» посада. В Сучаве, например, армянская община имела собственный совет во главе со своим войтом. В ведение руководства города входили местные налоги, судебные разбирательства, ежегодное распределение земель для сельскохозяйственных работ, сбор податей в пользу казны. Города имели собственную канцелярию, печать и реестр (городскую книгу) для учета собственности и судебных записей. Обязанности горожан по поддержанию и обеспечению городских отрядов для армии княжества регулировались специальными юридическими нормами.
Трансильванскими городами (urbes, civitates) правил совет, называвшийся также магистратом, из двенадцати присяжных /223/ заседателей во главе с местным жудом, которых ежегодно избирали горожане. В крупнейших городах: Клуже, Брашове, Сибиу и др. – были созданы расширенные советы в составе ста мужчин (centumviri). Некоторые города пользовались предоставленными королем привилегиями, укрепившими их автономию и самоуправление.
Вера и церковь. В повседневной жизни и особенно в моменты душевных переживаний церковь в средние века оставалась важнейшим средством утешения. Безграничная привязанность людей к церкви и вере определяла порядок их жизни. Церковь придавала законность деятельности различных учреждений и установленным правам, в том числе на самом высшем уровне. История румын полностью подтверждает данный факт.
Румынский историк Константин Джюреску писал: «В этой части Европы мы являемся древнейшими христианами; христианство, как и наш язык, имеет латинский характер». Бесспорно, данное утверждение, вошедшее в сознание многих румынских интеллигентов, нуждается в уточнении и даже исправлении. «Древнейшими христианами» в «этой части Европы» были и греки, и албанцы, а первоначально латинский характер христианства на территории Дакии подвергся значительным изменениям вследствие славяно-византийского влияния. Румыны стали «древнейшими христианами» не потому, что их предки приняли христианство в III–IV вв. от Рождества Христова, а потому, что к концу I тысячелетия христианской эры румынское народное христианство имело массовый характер. Начатый еще в дако-римский период процесс обращения румын в христианство продолжался несколько веков, поскольку он не был навязан сверху, как то было с их соседями, а происходил естественным путем, постепенно, из поколения в поколение, охватывая в результате миссионерской деятельности различные социальные слои. Отступление Римской империи на южный берег Дуная и последующее сокращение территории Византийской империи оказались существенными препятствиями на пути становления церкви на территории Древней Дакии и Нижнего Подунавья. Путь от действовавшей в IV в. епископии в Томах до нескольких епархий на территории, населенной румынами в первые века II тысячелетия, оказался нелегким. Средневековое государство немыслимо без церкви. Часто оно стремилось, как то было в византийском мире, получить соб- /224/ ственную автокефальную или автономную церковь. В придунайских регионах, таких, как Добруджа, Олтения и Банат, где образовались сильные политические центры, становление церковной организации произошло раньше и на более крепкой основе. В 1264 г. в Вичине (Добруджа) существовало православное архиепископство, ставшее впоследствии митрополией. Последним митрополитом этого придунайского региона был Якинт, возглавивший в 1359 г. валашскую митрополию в Арджеше. В 1370 г., в правление Владислава Влайку, образовалась вторая валашская митрополия в Северине, в области непосредственного соприкосновения с католицизмом. Молдавская митрополия была создана около 1387 г. при господаре Петре I Мушате, однако из-за конфликта со вселенской патриархией получила каноническое признание несколько позже (1401). Образование автономных митрополий под главенством Константинополя не только явилось официальным признанием принадлежности румын к православной церкви, но и обеспечило легитимацию румынских государств на международной арене. Обращение румын – народа с западными, римскими корнями и носителя неолатинского языка – к восточной христианской вере (как и к старославянскому языку в качестве церковного) не стало «исторической катастрофой», как пытаются трактовать это некоторые авторы. Речь идет о естественном развитии региона, расположенного на стыке западного и восточного миров, в период, когда свет веры и культуры символически исходил как от Византии, так и от Рима.
Это положение на границе двух миров наложило отпечаток на весь процесс развития румынской средневековой духовности. Господарь Молдовы Александр Добрый (1400–1432), прислушавшись к совету митрополита Иосифа, доставил из Четатя-Албэ (Белгорода) в Сучаву мощи св. Иоанна Нового, принявшего мученическую смерть около 1330 г. По настоянию господаря Св. Иоанн Новый был провозглашен духовным покровителем Молдовы. Господарь Александр Добрый способствовал образованию в 1401 г. Армянской митрополии в Сучаве и оказывал материальную поддержку созданному еще в 1371 г. католическому епископству в Сирете, а также католическому епископству в Байе (1405–1413). Он предоставил убежище и оказывал покровительство сторонникам Яна Гуса, эмигрировавшим в Молдову. В 1381 г. было основано католическое епископство и в Арджеше (Валахия). Все эти факты свидетельствуют о том, что даже после /225/ великого раскола в 1054 г. на территории, населенной румынами, церкви двух основных обрядов, а также некоторые «ереси» находили возможности для сосуществования. Поэтому нельзя говорить о проявлении в регионе четкого духовного разграничения между цивилизациями. Это была, скорее, зона соприкосновения и переплетения на определенном пространстве элементов культуры Запада и Востока.
Получив еще в XIV в. официальный статус, православная церковь создала на территории Валахии и Молдовы свои митрополии и епископства. Первые упоминания о них в документах не всегда соответствуют дате образования: епископство Романа (1408), под юрисдикцией которого находилась вся южная часть Молдовы; епископство Рэдэуцы (1471), где в прошлом находилась и резиденция господаря; епископство Хуши (1597/98). Все они были подчинены митрополии Молдовы. Процессом организации церкви в Валахии руководил Нифон, низложенный османами вселенский патриарх Константинополя, которому предоставил убежище господарь Раду Великий (1495–1508). Первые два православных епископства княжества были созданы в Рымнику-Вылче и в Бузэу.
В Трансильвании, где православная церковь не была официально признана, а румыны в качестве «раскольников» подвергались дискриминации, выживание и укрепление православной иерархической структуры еще с XIII в. сталкивалось с огромными трудностями. К примеру, после захвата «латинянами» Константинополя во время Четвертого крестового похода (1204) венгерский католический архиепископ в Калоче попросил у папы разрешения о переводе под свою юрисдикцию православного епископства «из страны сыновей кнеза Белы», располагавшейся, по всей вероятности в Кришане. Упомянутые в документах XIV–XVI вв. румынские православные епископства и даже архиепископства Трансильвании влачили жалкое существование, и их будущее всегда находилось под вопросом. В XI–XII столетиях были основаны католические епископства в Ченаде (на месте православного), Ораде и Алба-Юлии. В 1191 г. саксы при посредничестве эстергомского архиепископства добились права на создание католического викариата с центром в Сибиу. Для распространения католицизма среди «язычников» и «раскольников» в 1227 г. у восточных границ Венгерского королевства было создано католическое половецкое епископство (на территории которого существо- /226/ вали православные епископства румын), а после 1279 г. появилось католическое епископство в Милковии. Сильное влияние католической церкви в Трансильвании обеспечивалось не количеством верующих, а обширными епископскими и монастырскими владениями и той ролью, которая отводилась ей в заключении гражданских сделок (loca credibilia). При епископствах существовали капитулы, а при монастырях конвенты, занимавшиеся подтверждением документов и сделок, приобретением собственности, разграничением земельных участков.
В XIV столетии, в правление второго короля из Анжуйской династии, Людовика Великого (1342– 1382), в Венгрии усиленно проводилась политика по приобщению к «единству католической веры» народов разного вероисповедания, в особенности «раскольников». Важную помощь королю в этом деле оказали западные монашеские ордены (особенно доминиканцы, бенедиктинцы и францисканцы), а также военные ордены, проникшие в Трансильванию еще в XII–XIII вв. Для достижения цели использовались самые разнообразные средства: убеждение с помощью священников и монахов, возведение многочисленных католических храмов, освобождение от десятины согласившихся перейти в католицизм, угрозы, запрет на проведение богослужений и строительство «раскольнических» церквей, преследование православных священников, отказ в причислении к знати православных феодалов и конфискация их имущества, ссылки, наказания католиков, посещавших православные храмы или крестивших в них детей, борьба против «еретиков и раскольников» при поддержке «светской руки» (светской государственной власти). Около 1370–1380 гг. появляются первые свидетельства об успехах в насильственном обращении «раскольников» в католицизм и о мерах по укреплению положения в приграничных областях королевства посредством искоренения «чужеземной веры» румын и славян, а также разрыва связей между принявшими католицизм подданными короля и их бывшими зарубежными «единоверцами». Вопреки этим оптимистическим оценкам другие источники дают несколько иную картину. Так, в написанном в 1374 г. папой Григорием XI письме указывается, что «многочисленные румыны», «проживающие у границ королевства Венгрии в стороне татар», не принимали католицизм и не признавали богослужение венгерских священников, требуя духовных лиц, знающих язык румынского народа (qui linguam diete nationes scire asseritur).{116} Ссылка на /227/ румынский язык как аргумент сопротивлявшихся переходу в католицизм является важным свидетельством процесса формирования румынской народности в средние века. О незначительных успехах в деле распространения католицизма говорит письмо итальянского гуманиста А. Бонфини, отмечавшего, что «по общему мнению» усилия короля Людовика I Венгерского в 1380–1382 гг. привели к тому, что чуть больше одной третьи Венгерского королевства стали поддерживать католицизм.{117} Хотя оценка Бонфини имеет иронический характер, в Трансильвании доля православных действительно составляла от половины до двух третей населения. Практически к тому же выводу пришли и некоторые венгерские исследователи, установившие, что до татаро-монгольского нашествия в Венгрии существовало около 600 православных монастырей и скитов.
В Трансильвании и Банате преследования и гонения не сломили православную церковь, которая сумела выдержать все испытания и даже укрепиться. Точное количество православных епархий остается неизвестным, однако мы знаем, что они имелись повсюду, от Кришаны до Хацега и от Баната до Марамуреша. Наиболее крупная находилась в области Хацега – Хунедоары, где возвышались построенные румынами в XII–XIII вв. каменные церкви в таких селениях, как Стрей, Денсуш, Стрейсынджеорджю, Остров, Гурасада и Сынтэмэрие-Орля. До 1600 г. только в области Хацега действовало около пятидесяти румынских православных церквей и монастырей. Центр другой епархии находился в Брашове, представлявшем собой крупный румынский культурный центр. Однако в стране, выступавшей с «апостольской миссией», какой была Венгрия, деятельность верховной православной иерархии наталкивалась на многочисленные препятствия со стороны властей. Румынские епископства и архиепископства Трансильвании смогли преодолеть некоторые из этих трудностей, получая поддержку от митрополий Валахии и Молдовы. Созданная в 1370 г. митрополия Северина оказывала покровительство всему Банату, а с 1401 г. арджешский митрополит Антим стал именоваться «экзархом всей Венгрии и окраин» (т. е. восточной части королевства, населенной в основном румынами). В 1376 г. отмечено пребывание архиепископа Геласия в трансильванском монастыре Рымец, а в 1391 г. православный монастырь, основанный представителями семьи Драгоша в Марамуреше получил статус ставропигиального (напрямую подчиненного /228/ Константинопольской патриархии), а его настоятель стал епископом Марамуреша, Берега, Угони, Сэтмара, северной части Кришаны и Трансильвании. После Флорентийского собора 1439 г., на котором было принято решение об объединении усилий церквей перед серьезной османской угрозой, католики и православные стали действовать сообща во имя «христианства». На этом основании в течение нескольких десятилетий румынская церковь в Трансильвании рассматривалась властями как «объединенная» с римской.
К середине XV в., несмотря на прозелитизм некоторых инквизиторов, Иоанн де Каффа, противник провозглашенной во Флоренции унии церквей, рассматривал себя в качестве епископа всех православных Трансильвании. Во второй половине XV столетия на севере Трансильвании действовало епископство в Феляке, а в начале следующего века – епископство в Ваде. В документах XVI в. отмечена деятельность в Трансильвании ряда румынских епископов, архиепископов и даже митрополитов. Одновременно с переходом тамошних венгров и саксов в лютеранство, кальвинизм и унитарианство на румын стало оказываться давление с целью побудить их изменить веру. Появилось кальвинистское епископство для румын (суперинтендантство) во главе с румынскими епископами, подчиненными местной кальвинистской церкви. Результаты этих усилий оказались незначительными, и лишь часть румынской элиты (бывшие католики) и несколько мадьяризированных сельских общин приняли кальвинизм. Подавляющее большинство румын и в дальнейшем оставались православными.
Хотя небольшие монашеские скиты существовали издавна на северном берегу Дуная, после основания митрополий к югу и востоку от Карпат монашеская жизнь здесь получила прочную организационную основу. Господарь, а позднее и бояре построили крупные монастыри, передав им обширные владения и наделив привилегиями. Приехавший в Валахию из Сербии в правление Владислава Влайку монах Никодим возглавил в районе Северина строительство монастыря Водица, завершенное около 1372 г. После того, как Северин вновь попал под власть Венгрии, монахи Водицы переехали в Тисману, где при поддержке валашского господаря Раду I в 1378 г. для них была построена новая обитель. В правление Мирчи Старого (1386–1418) было положено начало практике строительства монастырей за счет господаря, являвше- /229/ гося их основателем, покровителем и гарантом земельных владений. Рядом с уже существовавшими храмами господарь Мирча Старый построил монастыри Козия и Котмяна. При нем были заложены монастыри Нучет (Дымбовица), Стругаля и Вишина (Горж), Брэдет (Арджеш), Главачек, Болинтин, Дялу и др. Во второй половине XV в. появились монастыри Бистрица (Вылча), Комана (Ильфов), Тынгану (Бухарест), Тыргшор (Прахова).
Среди наиболее древних монастырей Молдовы числится монастырь Нямцу, основанный епископом (впоследствии митрополит) Иосифом при господаре Петре I. Под 1398 г. упомянут монастырь Св. Иоанна в Проботе. В период правления Александра Доброго были воздвигнуты монастыри Бистрица, Хумор, Бохотин (Яссы), Кэприана и Вэрзэрешть (оба в прутско-днестровском междуречье), Хородник (Рэдэуц), Ицкань (Сучава). Однако самым известным основателем церквей и монастырей был господарь Штефан Великий (1457–1504). Наследники Штефана следовали его примеру, строя по всей территории Молдовы многочисленные церкви и монастыри. Монастыри Нямцу, Козия, Путна, Тисмана превратились в крупные культурные центры, при которых действовали школы, ремесленные курсы, готовились сельские учителя, были открыты мастерские живописи, скульптуры, по обработке металлов и дерева.
Монастыри освобождались от податей, однако известны случаи, когда некоторые господари, прибегая к крайним мерам, облагали их налогами. Так, валашский господарь Михня (1577–1591) обложил обители податью с целью сбора необходимой суммы для платы дани Порте, однако вскоре отказался от этого. Господари Молдовы Деспот Водэ (1561–1563) и Иоан Водэ Лютый (1572–1574) также посягнули на имущество монастырей. Последний перевел в казну значительную часть монастырских доходов, а при оказании сопротивления подвергал монахов наказаниям и пыткам. Однако это были исключения; подавляющее большинство господарей остались в памяти потомков как покровители монастырей.
Монастыри изначально пользовались автономией, выбирая своих игуменов без вмешательства церковной иерархии или господаря. Тем не менее, иногда эти принципы нарушались. Например, в 1596 г. господарь Михай Храбрый совместно с митрополитом Евфимием, епископами Рымника и Бузэу и со всем собором обсуждали возможность изменения существующих правил монастырской автономии. В целом, однако, господарь и церковь дей- /230/ ствовали сообща. Исключением стала попытка бывшего константинопольского патриарха Нифона, ставшего при Раду Великом митрополитом Валахии, ущемить власть господаря. Реакция последнего была незамедлительной: «Вон из нашей страны, ибо мы не согласны с твоей жизнью, бытом и твоими наставлениями, а также с нарушением наших обычаев». С другой стороны, за попытку «изменения существующих правил и развала страны» был низложен господарь Деспот Водэ, обвиненный в «ереси» (протестантстве) и во враждебном отношении к церкви Молдовы, покровителем которой он должен был быть. В средневековой истории румынских государств православная церковь играла главную роль в распространении духовности и культуры. Господари и церковь Валахии и Молдовы оказывали всяческую поддержку преследовавшимся по религиозным мотивам румынам, проживавшим в Венгерском королевстве, а также православным монастырям на горе Афон и другим центрам восточного христианства (в Метеоре, на горе Синай, в Александрии, на Кипре, в Эпире, Иерусалиме, Киеве и в других местах). Ряд румынских монастырей со всем своим имуществом были «преподнесены» монастырям Востока, находившимся под гнетом «язычников», что в значительной мере способствовало сохранению христианских общин, но, с другой стороны, приводило к истощению экономических ресурсов румынских княжеств. Православная церковь Трансильвании, добившаяся в конце XVI в. при поддержке последних статуса митрополии, стала там не только основным румынским учреждением, но и главной опорой в сохранении национальной идентичности румын. Она определяла порядок жизни прихожан, их взгляды на жизнь и понимание ими действительности. Неслучайно с тех пор православие в Трансильвании называлось «румынским законом». Оказавшись под властью «языческих» государств, большая часть основных центров православной церкви не пользовалась ни международным влиянием, ни материальными ресурсами, которыми обладала католическая церковь, однако именно православная церковь приобрела для средневековых румын символическое значение в деле сохранения и развития их национального сознания.
Судебное устройство. Право вынесения решений по тяжбам относится к древнейшим, и им, как правило, пользовались все властители. Верховным судьей в румынских княжествах был госпо- /231/ дарь, вершивший суд чаще всего на заседаниях господарского совета, где он изрекал собственную волю. Только господарь и бан Крайовы в Олтении могли выносить смертные приговоры и принимать окончательные решения по поводу серьезных конфликтов между феодалами. Бояре, в свою очередь, пользовались правом вершить суд в своих владениях и обладали предоставленным господарем юридическим иммунитетом (без права вынесения смертных приговоров, как на Западе). Крестьян судил, главным образом, «совет старейшин», или, подобно горожанам, они привлекались к суду господарских сановников, наделявшихся полномочиями для вынесения приговоров по уголовным и гражданским делам. Церковь в основном разбирала дела нравственного и религиозного характера. Из практики судопроизводства ранних румынских общин средневековые румынские государства сохранили практику привлечения присяжных, подтверждавших верность заявлений сторон, арбитров (примирителей сторон) и землемеров (устанавливавших границы владений). Они выслушивали свидетелей и рассматривали письменные доказательства, после чего высказывали свое мнение суду, в том числе господарю, имевшее решающее значение при вынесении окончательного вердикта. Неудовлетворенная сторона могла обжаловать приговор в порядке апелляции, т. е. просила о «законе над законом», представляя двойное количество присяжных. При вторичном обжаловании необходимо было еще раз удвоить число присягнувших. Таким образом, от первоначального числа 12 можно было дойти до 24, 48 и даже до 96 присяжных.
Наиболее частыми оказывались общественные и личные дела, связанные с владениями, незаконными актами купли-продажи, нарушением границ земельных владений и права наследования, невозвращением долгов, мошенничеством, неподчинением приказам, воровством и грабежами, убийствами, похищением девушек, адюльтером, кощунством и лжесвидетельством. Наказаниями бывали смертная казнь (через повешение, сожжение на костре и т. д.), конфискация имущества, лишение свободы, отсечение частей тела и штрафы. При установлении границ владений по старым межевым знакам прибегали к обычному свидетельству сторон, «страшной» присяге, клятве или присяге на Евангелии. В Молдове применялась «присяга с бороздой на голове» и «присяга с торбами, наполненными землей». Например: «Подобно тому, как на меня давит сейчас эта земельная борозда, пусть на том све- /232/ те задавит меня вся земля, которую потерял бы обиженный вследствие моих ложных показаний о межах». Сохранялся также обычай бить и тянуть за волосы детей на меже, чтобы не забыть места разграничения между владениями.
Судебная система и правовые нормы, по которым вершился суд, не были однородными. В одно и то же время применялись древние обычаи, византийское и господарское право. Обычаи назывались «общественным законом», изустно передавались из поколения в поколение и были усвоены феодальным государством при его основании. В результате длительного применения на практике отдельные процедуры становились обычаями. Византийское право, зафиксированное в Кодексе Юстиниана и дополненное его наследниками, было основано на римском праве и стало известным в виде номоканонов – смеси светских и церковных положений, сохранявшихся без изменений на протяжении нескольких столетий. С XVI в. устное право уступает место письменному. Господарское право сочетало в себе элементы обычаев и собственно правовых установлений. Оно было представлено в таких специально изданных документах, как грамоты, книги, наказы. Среди важнейших юридических текстов, использовавшихся румынами, были «Учебник законов» и «Синтагма» (Syntagma) Матвея Властаря, «Закон о судопроизводстве» императоров Константина и Юстиниана, «Судебник» Стефана Душана. Начиная с того же столетия правовые положения стали издаваться на славянском и румынском языках. Ограничивая (до полного исключения) обычай кровной мести посредством внедрения принципа материальной компенсации за нанесение моральных убытков (система композиций), вводя правило личной ответственности перед правосудием, делая более разнообразными наказания в зависимости от характера и тяжести преступлений, господари стремились защитить своих подданных. Бояре и сановники были обязаны поступать «по справедливости», хотя зачастую имели место произвол и беззаконие.
Большая сложность судебной системы в Трансильвании обуславливалась переплетением принципов, введенных венгерской администрацией, более ранними румынскими и славяно-румынскими обычаями, а также последствиями колонизации и переселения в регион саксов и секеев. Как правило, на основе полученных от монарха привилегий национальные и местные общины Венгерского королевства использовали собственные судебные /233/ системы. Со временем, однако, становились обязательными положения венгерского писаного права. Румыны также пользовались собственными законами, «румынским правом» (ius Valachicum), в его феодальном варианте называвшимся «кнежеским правом» (ius keneziale). В округах, добившихся привилегий, применялся «старый и признанный закон румынских округов» (iuxta antiquam et aprobatam legem districtuum Valachicali- um). Важнейшими судами были окружные суды, состоявшие из кнезов (иногда кнезов-священников и простых людей) и часто проходившие под председательством кастеланов или воеводы (вице-воеводы) Трансильвании, бана Северина и других высоких должностных лиц.
При рассмотрении обычных дел в графствах Трансильвании основную роль играли судебные прерогативы сеньоров, многие из которых в XIV в. добились у короля «права меча» (ius gladii), т. е. права вынесения смертных приговоров и возведения виселиц в собственных владениях. Над местными судами сеньоров стояли графские суды, являвшиеся инстанцией для апелляций и разрешения конфликтов между представителями знати. Апелляции на решения графских судов могли быть направлены на рассмотрение воеводы, который с XIV в. занимался судебными делами, особенно в ходе собраний в Турде, или вице-воеводы. Последней судебной инстанцией в Трансильвании был королевский судья (iudex curiae).
В процессе становления трансильванского княжества с середины XVI в. высшей судебной инстанцией стал князь, ставивший во главе судебной системы одного из своих сановников, получавшего звание palatinus seu iudex curiae. Княжеский суд являлся верховным и назывался tabula princeps. Добившиеся привилегий города пользовались автономией и в области судопроизводства. Наиболее распространенной судебной инстанцией для саксов и секеев оставался престольный суд в составе жуда и двенадцати присяжных заседателей. С XV в. верховной судебной инстанцией стало общее собрание секейских престолов, или Universitas Saxonum.
Все заседания судебных инстанций проводились по точно установленным дням: от еженедельных (в определенные дни недели), как то происходило в случаях кнежеских собраний в румынских округах или саксонских престольных собраний, до ежегодных заседаний княжеских судов. В XVI столетии в Трансильвании окончательно установилось писаное право – после того, как Ште- /234/ фан Вербоци разработал свой знаменитый свод законов, названный Tripartitum (1517). В противовес стремлениям центральной власти навязать единую судебную систему, Иоганн Хонтерус и Матиас Фрониус составили особые сборники законов для саксов. В Трансильвании существовало четкое разграничение между светским и церковным правом, а судебное устройство отличалось многочисленными особенностями, которые придавали ему более разнообразный, четкий и современный характер (что являлось результатом западного влияния) по сравнению с судебным устройством к югу и востоку от Карпат.
Военная организация. Армия и оборонительные системы. Составленные из представителей знати войска западных и отчасти центральноевропейских государств состояли из рыцарей, облаченных в кольчуги и латы и вооруженных мечами, копьями, щитами и луками. Оружие и защитное снаряжение для людей и лошадей стоили немалых денег и не всегда были по карману даже представителям знати. Поэтому крупные феодалы передавали часть своих земель вассалам в обмен на «верные услуги», сводившиеся к военным обязанностям. По сравнению с западной моделью в румынских княжествах не все выглядело столь четко и организованно, но принцип был тот же.
Военная организация в феодальных государственных образования IX–XIII вв. была основана на привлечении в войско всех свободных крестьян. В XIV столетии централизованная власть создала и постоянные военные формирования для их применения в случаях вооруженных конфликтов. Это было войско господаря, в котором наряду со свободными крестьянами и мелкими боярами (отряды округов и уездов) служили придворные и чиновники военного аппарата, а также бояре с дружинами, состоявшими из их подданных. Эти силы представляли собой так называемое «малое войско». Иногда дружины великих бояр объединялись в отдельное войско, выступавшее даже против самого господаря. В XIV–XV вв. крестьяне продолжали играть важную роль в румынской армии. В случае особой опасности туда призывались все мужчины, способные носить оружие, т. е. собиралось «большое войско». По призыву господарей крестьяне участвовали в знаменитых битвах под началом Басараба I (1330), Мирчи Старого (1394– 1395), Александра Доброго (1410), Влада Цепеша и Штефана Великого. Польский историк Ян Длугош отмечал, что Штефан /235/ Великий «призывал в ряды войска не только военных и знать (бояр), но и крестьян, обучая всех искусству защищать родину».
С XV столетия в господарское войско входили и контингенты наемников. Одной из причин их использования стало распространение дорогого огнестрельного оружия, для использования которого у обычных воинов не хватало навыков. Другой причиной была необходимость обеспечения строгого внутреннего порядка, и в этом смысле наемники проявляли себя с самой лучшей стороны.
Главнокомандующим войском был господарь (выступавший как воевода, или belli dux), но его могли заменить такие видные сановники, как бан, ворник, спэтар или хатман. Иногда господарь проводил смотры войска. Например, в 1520 г. валашский господарь Нягое Басараб извещал жителей Брашова о том, что при необходимости он сможет поддержать Венгрию и силы «христианского мира» сорока тысячами конных и пеших воинов и по случаю освящения митрополичьего собора в Тырговиште, на котором «соберется вся страна», сможет «провести краткий осмотр нашего войска». В период между днем Св. Георгия (23 апреля) и днем Св. Димитрия (26 октября) военные всегда были начеку, ибо войны обычно происходили летом. Случались, впрочем, и отклонения от этого правила, как в 1467 г., когда венгерский король Матьяш Корвин выступил против Молдовы в ноябре – декабре, или в 1475 г., когда битва с османами произошла в январе. Так как наступающие войска снабжались за счет занятых территорий, а добыча воинов рассматривались как законный трофей, господари Валахии и Молдовы стали применять эффективную тактику «выжженной земли», когда местность по пути следования вторгшихся чужеземных войск опустошалась, что лишало тех продовольствия и фуража.
Незначительное число крупных бояр, подобно западным рыцарям, имели кольчуги и доспехи, мечи, копья и щиты. Пехота была вооружена луками и стрелами, а иногда копьями и саблями, косами и топорами. Во время осады крепостей использовались камнеметные приспособления. Около 1450 г. появилось первое огнестрельное оружие в виде бомбарды, представлявшее собой грубо изготовленную чугунную или медную пушку с железными либо каменными ядрами, а также огнестрельные ружья, изготовленные в основном мастерами трансильванских городах Брашов, Сибиу и Бистрица. По свидетельству бургундского рыцаря Вале- /236/ ранда де Ваврена, осаждая в 1445 г. крепость Джурджу (захваченную турками в 1417 г.), валашский господарь Влад Цепеш приказал «стрелять имевшимися в наличии двумя крупными бомбардами», но это оказалось малоэффективным.
Значительное место в деле организации обороны отводилось укреплениям, особенно крепостям. Проживавшее вблизи крепостей население было обязано участвовать в строительстве, ремонте и охране укреплений. Используя построенные своими предшественниками приграничные крепости Щецина, Хотин, Сорока, Орхей, Тигина, Четатя-Албэ, Килия, Крэчуна, а также крупные внутренние крепости Сучава, Роман и Нямц, Штефан Великий создал в Молдове передовую для своего времени фортификационную систему. О размерах и мощности крепостных сооружений можно судить по тому, что при усилении крепости Килия летом 1479 г. было задействовано 800 каменщиков и 17 тыс. простых рабочих. В Молдове существовали укрепленные боярские замки или усадьбы. Например, в документах упоминается о сооружениях такого типа в Ребриче, принадлежавших в 1462 г. боярину Думе Негру. Валашские господари Мирча Старый и Влад Цепеш усилили крепостные сооружения в Джурджу, Турну, Северине, Поенари, Четэцений-де-Вале, Бурлэнешти, Комане, Тыргшоре, Тырговиште. С учетом опыта прошлого во многих местах строились временные земляные или каменные укрепления с палисадами, рвами и валами.
Хотя воеводы Трансильвании и не обладали статусом самодержавных правителей, они располагали важными военными полномочиями. В королевской армии под их началом находились объединенные части всех трансильванских комитатов, а также их собственный отряд, составленный из дружин приближенных и вассалов. Представители рядовой знати были обязаны лично участвовать в оборонительных войнах, а в заграничные походы выступали лишь под началом короля и за его счет. При сохранении постоянной угрозы османского нашествия на всем протяжении границ от Хорватии до Карпат важную роль в обороне Трансильвании и всего королевства играли мелкие феодалы южных приграничных регионов. Значительную часть находившихся там войск составляли отряды румынских кнезов и воевод Трансильвании, Баната, Кришаны, Марамуреша, а также бояр Фэгэраша. В боях они участвовали конными, вооружались за собственный счет, каждый выходил в поле со своими людьми (кнежеский отряд /237/ назвался «копье») и имел военные обязательства перед крепостями. Они храбро сражались за Венгерское королевство и Трансильванское княжество, что позволило некоторым из них добиться официального причисления к знати и подняться по социальной лестнице. Из рядов румынских кнезов и воевод вышли несколько десятков известных знатных семьей, которые приняли католицизм и представители которых стали крупными политическими деятелями королевства, в том числе Янош Хуньяди (Янку де Хунедоара, воевода Трансильвании и правитель Венгрии), его сын Матия (Матьяш) Корвин (король) и Бартоломеу Драгфи (воевода Трансильвании).
Существенный вклад в организацию обороны внесли секеи, действовавшие под началом своего графа, которым часто являлся воевода Трансильвании. Их боевые качества были общеизвестны. Согласно полученным в 1224 г. привилегиям, проживавшие в королевских владениях саксы обязывались выставлять для участия в военных действиях от 50 до 500 воинов. Помимо них проживавшие в городах немецкие колонисты и немецкое население за пределами королевских владений выставляли свой воинский контингент. Первоначально (в XIV в.) саксы предпочитали платить выкуп за освобождение от военных обязанностей, что привело к снижению их боеспособности. Однако это не помешало им в XV в. проявлять героизм совместно с румынами при отражении частых османских набегов. С конца XIV столетия в ряды войска стали призывать и представителей крепостных крестьян (по одному конному лучнику от 20–30 человек). Тогда же появились и первые наемники.
На основе таких приграничных и внутренних крепостей, как Киоар, Чичеу, Унгураш, Четатя-де-Балтэ, Бран, Фелдиоара, Рышнов, Рупеа, Кодлеа, Дева, Хацег, Хунедоара, была создана мощная система обороны. После того, как король Сигизмунд I приказал обнести города стенами, в 1405 г. были возведены настоящие городские крепости, внутри которых (intra muros) проживало в основном немецкое население. На юге Трансильвании саксы строили «церкви-крепости» и «крестьянские крепости», которые служили эффективными убежищами во время османских набегов.
С распадом Венгрии и началом османско-габсбургской борьбы за Венгрию военная структура Трансильванского княжества претерпела ряд изменений. Решениями законодательного собрания военные обязанности знати, секеев и саксов были расширены /238/ и приобрели более четкий характер. Например, каждый представитель знати должен был за свой счет направить в войско по одному крепостному от каждых шестнадцати проживавших в его владениях (в западных графствах Трансильвании данное соотношение составляло один от двадцати пяти). Иногда это дополнялось всеобщим призывом (как в 1514 г.), охраной приграничных крепостей и регионов, а также использованием наемников. В конце XVI в. была предпринята попытка создания территориальных воинских частей с периодическим привлечением местного населения для прохождения военной подготовки. В армии заметно повысилась роль артиллерии. С целью укрепления оборонительной системы были проведены строительные работы в крепостях Липова, Шоймуш, Орадя, Киоар, Сату-Маре, расположенных вблизи областей, контролировавшихся Османской империей. Все эти усилия заметно увеличили налоговое бремя населения, однако сыграли важную роль в сохранении собственной государственности не только в Трансильвании, но и в румынских княжествах к югу и востоку от Карпат.
Средневековые румынские государства. Внутренняя консолидация и оборона (XIV–XV вв.)
Наследники основателей княжеств. После смерти Басараба I (1352) румыно-венгерские отношения определялись выходом Валахии из-под влияния венгерского господства и установлением отношений сотрудничества ввиду нового наступления Золотой Орды. Приняв в 1359 г. титул «самодержавного господаря» и добившись признания валашской митрополии под верховной юрисдикцией Константинопольской патриархии, господарь Николай Александр (1352–1364) отклонил притязания венгерской стороны на осуществление контроля над освобожденной от татар транспортной артерией между Карпатами, устьем Дуная и Черным морем (Брэильский тракт). Духовную легитимацию его правлению дала Византия, так как обращение к Риму оказалось невозможным из-за сопротивления внешней силы – Венгрии, стремившейся установить свое военно-политическое господство в регионе. Убедившись в этом, господарь, супруга которого была католичкой родом из Венгрии, решительно обратил взор на Восток и открыто выступил против северного соседа. Его действия /239/ совпали по времени с событиями 1359– 1360 гг. в Молдове, когда король Людовик Великий заявлял, что «основал нашу молдавскую провинцию».
Наследником Николая Александра стал его сын, воевода Владислав Влайку, при котором отношения с Венгрией оставались напряженными. Захват Видина (1365) и заключение союза Венгрии с Польшей (1370) стали важными успехами Людовика. В этих условиях румынскому господарю пришлось сочетать сопротивление с заключением временных перемирий. Захватившее Видин венгерское королевское войско стало угрожать Влайку под предлогом, что тот не получил знаков власти от своего «законного монарха», а занял престол в сговоре с румынами, жителями его страны. Господарь был вынужден в 1366 г. подписать перемирие, что позволило ему добиться в качестве вассала венгерского короля признания своей власти над Северином, Амлашем и Фэгэрашем. Господарь сохранил также контроль над Брэильским трактом, но ему пришлось согласиться с привилегиями для брашовских купцов (1368). Однако в 1374–1375 гг. венгерский король опять вступил в конфликт с обоими закарпатскими румынскими княжествами. Хотя периоды мира чередовались с периодами войн, господарь Валахии в условиях определенного социально-экономического подъема начал чеканить первые золотые и серебряные монеты (дукаты, динары, бани). В отношениях с Венгрией и государствами Юго-Восточной Европы, с монархами которых они состояли в родстве, валашские господари Раду I (1377–1385) и Дан I (1385–1386) продолжали политику своих предшественников.
Молдова входила в сферу венгерско-польского влияния. Под знаменем апостольской миссии оба католических королевства намеревались подчинить себе Молдову. Польский историк Ян Длугош отмечает, что король Польши Казимир Великий (1333– 1370) совершил в 1359 г. вооруженный поход в Молдову с целью возведения на престол воеводы Штефана, противника воеводы Петра, венгерского протеже. После смерти Казимира, когда в течение двенадцати лет за королем Венгрии сохранялась польская корона, Молдова переживала трудные времена. К 1370 г. она все же сумела укрепить внутреннее положение и добиться международного признания, будучи отмеченной в источниках под названием Valachia Minor («Малая Валахия»). Пытаясь сохранить и укрепить свой статус, ущемленный венгерско-польским давлением, наследник Богдана I Лацко I (1367–1375) установил прямые кон- /240/ такты со Святым престолом (папой Григорием XI) и добивался создания в Молдове католического епископства, подчиненного непосредственно папе. В 1370 г. епископам Праги, Вроцлава и Кракова было поручено выполнить волю воеводы Молдовы. Папа предоставил Лацко I титул «герцога Молдовы и валашского народа» (dux Moldaviae partium seu nationis Wlachie), что было равнозначно признанию верховным главой западного христианства национальной самобытности обоих внешнекарпатских государств. В Польше на протяжении средних веков в отношении Молдовы официально применялось название Wołochy, что означало «Валахия». Молдова стала первым румынским государством, которое узнали поляки, тогда как саму Валахию они называли Multany (явное искажение румынского названия «Мунтения»). Вследствие совместных усилий в 1371 г. в столице Молдовы, городе Сирет, было основано католическое епископство, прямо подчиненное Святому престолу, во главе с Андреем Краковским, протеже господаря. Сам воевода принял католичество. Таким образом, добившись легитимации своей государственности со стороны Рима, Молдова была исключена из списка «раскольников» и больше не должна была подвергаться угрозе со стороны Людовика. Однако тот не отказался от планов ее подчинения, что стало большим разочарованием для Лацко. Жители Молдовы не успели или не захотели последовать примеру своего господаря. Его намерения были встречены враждебно и со стороны венгерско-польской католической власти, о чем свидетельствует военные приготовления Людвика Опольского в 1374 г.
Преемником Лацко стал Петр I (1375–1391), вначале принявший католическую веру. Его мать, сиретская княгиня Маргарета (по-румынски Мушата), также была католичкой, о чем свидетельствует получение ею в 1378 г. полного прощения грехов in morti articulo от папы, который назвал ее «княгиней Малой Валахии». В это время на политической арене в регионе произошли важные перемены. В 1382 г. умер Людовик I, и венгерско-польский союз распался, а после обращения литовцев в католичество была заключена польско-литовская уния, в результате которой литовский князь Ягайло стал польским королем (Владислав II Ягелло). В 1387 г. господарь Молдовы Петр I принес ему присягу на верность, определив тем самым основное направление внешней политики своего государства в следующем столетии. Присяга на верность королю Польши означала свертывание отношений /241/ с Венгрией и, возможно, принесла Молдове в качестве феода крепость-порт Монкастро или Маурокастро (Четатя-Албэ, Белгород) на берегу Днестровского лимана, ранее захваченную Литвой, где проживала процветающая колония генуэзских торговцев. Будучи одной из крупных коммерческих магистралей средневековой Европы, торговая артерия, называвшаяся с тех пор «молдавским путем» и шедшая от Четатя-Албэ к Балтийскому морю, оказала благоприятное воздействие на развитие восточно-карпатского румынского государства. До захвата Четатя-Албэ и Килии в 1484 г. османами польско-венгерское соперничество было связано, главным образом, с контролем над двумя торговыми путями, проходившими через Молдову и Валахию.
Вывод Брэильского тракта и устья Дуная из-под контроля Венгерского королевства сделал Молдову и Валахию непосредственными соседями. Расширение Молдовы в южном направлении произошло сразу же после 1386 г., о чем свидетельствуют данные генуэзской миссии в Каффе, которая установила связь с воеводами Петром I и Константином – последним самостоятельным представителем южных территорий. Ликвидация политического образования на юге Молдовы произошла в период между 1386 и 1392 гг., так как Роман I (1391–1394) – брат и наследник Петра I – официально стал называться «милостью Божьей господарь Ио Роман Воевода, единственный великий властелин над Молдовой от гор и до моря». Формула «от гор и до моря» свидетельствует о достижении к концу правления господаря Петра I нового политико-территориального положения. Под его властью находилась теперь вся территория между Черновцами на севере и Черным морем на юге. В документе от 5 января 1393 г. о сохранении вассалитета по отношению к королю Польши господарь Молдовы употребляет другой сходный титул: «Мы, Роман, господарь Молдовы и наследник всей Валахии от гор и до моря». Наследник Романа I, господарь Стефан I (1394–1399), вновь присягнул в 1395 г. на верность польскому королю.
Отдельные политические действия господаря Петра I оказались весьма неоднозначными для будущего страны. Так, в 1388 г. по просьбе своего польского сюзерена одолжить ему значительную сумму денег господарь Молдовы предоставил ему 3 тыс. серебряных рублей (по некоторым подсчетам, 538,38 кг серебра, что эквивалентно 51,817 кг чистого золота) под залог города Галича и близлежащих земель – так называемого Покутья. Деньги не /242/ были возвращены в установленный срок (через три года), и, согласно договоренности, Петр I приобрел в вечное владение заложенную польским королем территорию. Это вызвало затяжной территориальный конфликт между двумя странами. Около 1377 г. господарь выпустил первые молдавские монеты (серебряные гроши), с семейными знаками и гербом страны (голова тура) на лицевой стороне. Так и не избавившись от давления со стороны соседних католических королевств, Петр вернулся к православию, которое оставалось верой большинства жителей страны. Даже присягу о вассалитете перед только что принявшим католичество Владиславом Ягелло во Львове в 1387 г. он принес по православному обряду, «целуя собственными устами крест в руках киевского митрополита Киприана». После встречи с митрополитом он получил принципиальное согласие на основание молдавской митрополии. До этого православные жители Молдовы, составлявшие подавляющее большинство населения страны, находились под духовной юрисдикцией галицкой митрополии, которой было подчинено и епископство в Четатя-Албэ. По всей видимости, соглашение, достигнутое во Львове, оставило открытым вопрос о назначении церковных иерархов на территориях Западной Руси и Молдавии. В противовес позиции Византии и патриарха Константинопольского монархи Польши и Молдовы пытались выдвигать собственных кандидатов на эти епархии, что привело к возникновению конфликта между Молдовой и патриархией, который завершился лишь в 1401 г., при господаре Александре Добром, когда Константинополь согласился с кандидатурой митрополита Иосифа, происходившего из господарской семьи. Однако, несмотря на этот конфликт, православная митрополия Молдовы существовала, по меньшей мере, с 1387 г. Вселенской патриархии пришлось дать свое согласие на ее основание по нескольким причинам, среди которых были попытки войск султана Баязида I Молниеносного занять Константинополь (1391, 1394–1402), кампания Мирчи Старого в Молдове, захват в плен Юги Воеводы и вступление на престол Александра (1399–1400). Таким образом, создавался своего рода православный христианский фронт по линии Дуная, который мог быть полезен для освобождения императорской столицы от осады и для укрепления византийского «Содружества наций» в целом.
Образование в XIV в. румынских митрополий в Арджеше и Сучаве стало крупным успехом Византии в ее остром соперни- /243/ честве с католической церковью. Для румын это означало международное признание независимости их стран и последующую многовековую ориентацию на Юго-Восточную и Восточную Европу. Это направление было избрано лишь после того, как сближение румынских княжеств с Западом было сорвано политикой соседних католических государств, в особенности Венгерского королевства.
Мирча Старый (1386–1418). Как и в наше время, в средние века государства не были равны на международной арене. Существовали сильные государства, проводившие политику с позиций силы и доминировавшие на европейской сцене, и мелкие, нуждавшиеся в «покровительстве» великих держав. Это «покровительство» выступало в различных формах и зачастую приводило к поглощению слабых государств более сильными. Политика захватов, насилия и несправедливости всегда отвергалась христианской нравственностью и законом, поэтому приходилось искать предлоги для оправдания таких действий. Наиболее частыми становились мотивации религиозного характера: слава Креста, торжество учения Христа, расширение «королевства Христа», обращение «в истинную веру язычников, еретиков и раскольников» и т. д. С точки зрения мусульман, оправданием насилия была «священная война». Естественно, что и в этих случаях нетрудно было выявить настоящие причины покорения целых стран и народов.
За исключением Трансильвании, Баната, Кришаны, Марамуреша, Добруджи и других, более мелких регионов, румынские или румыно-славянские государства сумели на протяжении средних веков сохранить свою политическую идентичность. Однако они стали элементом существовавшей тогда системы международных отношений, основанной на принципах вассалитета. При определенных условиях румынские господари были вынуждены присягнуть на верность соседним монархам, а именно королям Польши и Венгрии. С румынской точки зрения, этот вассалитет являлся не подчинением, а переходом под покровительство. Их суверенитет, в принципе, сохранялся, особенно во внутренней политике. Румынские князья правили «милостью Божьей», обладая атрибутами суверенной власти. Иного характера оказался позднее сюзеренитет над румынскими княжествами Порты, исходивший извне христианской цивилизации и строившийся на других принципах. /244/
Сравнительно молодой, но известный своими мудрыми решениями Мирча стал наиболее выдающимся представителем династии князей Басарабов и был прозван Старым, чтобы отличить его от носивших то же имя наследников и подчеркнуть его государственные способности и престиж. Уже в начале правления господарь убедился, что внешняя угроза его политике исходила от Венгерского королевства и Османской империи. При посредничестве господаря Молдовы Петра I он в 1389–1390 гг. заключил союзный договор (возобновленный в 1391 г.) с королем Польши Владиславом Ягелло, в котором предусматривалось оказание взаимной поддержки «всеми имеющимися силами» в случае нападения венгерского короля. Рост польского влияния в румынских княжествах вызвал соответствующую реакцию короля Венгрии Сигизмунда Люксембургского, направившего при Стефане I свои войска против Молдовы. Они осадили крепость Нямц, но в феврале 1395 г. были разгромлены в битве при «Хиндэу» (Гиндэоань) и отступили в Брашов. Влад Узурпатор, соперник Мирчи, после того, как при поддержке османов временно пришел к власти, также сблизился с Польшей в 1396 г. Это стало возможным потому, что король Польши, которому угрожал подстрекаемый венгерским королем Тевтонский орден, в свою очередь, подбивал османов напасть с юга на Венгрию.
Невзирая на трудности, Мирча Старый неустанно проводил внешнеполитический курс на укрепление авторитета страны, ограничение – вплоть до полного устранения – венгерского сюзеренитета и предотвращение османской угрозы. Союз с Польшей стал шагом к достижению этих целей. Естественно, король Венгрии отнюдь не дружественно воспринял этот союз и, воспользовавшись османской угрозой, вновь обратился к господарю Валахии, который, в свою очередь, был вынужден принять венгерское предложение, исходя из интересов совместного антиосманского сопротивления и сохранения своих владений в Трансильвании. Обеспечив себя с севера, валашский господарь смог сосредоточить усилия на южном направлении, поддерживая христианские государства на Балканах и призывая к выступлению против османов правителей некоторых областей Азии.
После того, как в 1388 г. турки устранили последнего правителя Добруджи Иоанку (Иванко), Мирча ввел туда свои войска и присоединил к Валахии территорию между Дунаем и Черным морем, добавив к имевшимся у него титулам герцога Амлаша /245/ и Фэгэраша и графа Северина также титул «деспота земли Добротича и господаря Дырстора». Добротич был господарем добруджского государства в середине XIV в., а Дырстор – румынское название (происходившее от древнего Durostorum) города Силистра.
Первое большое османское войско, проникшее на территорию Валахии в 1391 г., воевало там против Срацимира, болгарского видинского царя. Османы разграбили часть северодунайских земель и взяли много добычи. В 1393 г. султан Баязид I занял Болгарское царство со столицей в Тырнове и стал готовить экспедицию на север под предлогом, что среди тех, кто оказал ему сопротивление в Болгарии, были и воины Мирчи. В 1394–1395 гг. против Валахии было совершено несколько османских карательных экспедиций. Наиболее крупная из них завершилась битвой 10 октября 1394 г., после которой 17 мая 1395 г. последовала другая. Традиционно в исторических источниках эти два события представлены под общим названием «Битва при Ровине». В составе османского войска были вынуждены находиться и христианские вассалы султана (сербский князь Стефан Лазаревич, Марко Кралевич, Константин Деянович). Вследствие применения румынским господарем тактики изматывания обе стороны понесли большие потери, но источники говорят о победе Мирчи на «ровине» (болотистое место, овраг) с последующим отступлением османов под угрозой вмешательства со стороны венгерского короля. Воспользовавшись трудными обстоятельствами, группа валашских бояр выдвинула на престол Влада, установившего контроль над частью страны. Заключив в 1395 г. договор с Сигизмундом Люксембургским, Мирча заручился поддержкой Венгрии, оказанной ему летом 1396 г. воеводой Трансильвании. Укрепив свои позиции, Мирча Старый смог принять осенью 1396 г. участие в крестовом походе, организованном королем Венгрии при участии сил Западной и Восточной Европы и закончившийся битвой при Никополе. Участник этой кампании, немец Иоганн Шильтбергер свидетельствует, что валашский господарь просил позволить его войскам первыми вступить в бой и что венгерский король Сигизмунд одобрил его план, однако этому воспротивился неверский граф Филипп Смелый, сын герцога Бургундии. Французы атаковали первыми и, добившись некоторых успехов, попали в турецкую засаду. Победа османов под Никополем имела большой резонанс и придала сме- /246/ лости мусульманской стороне, показав недостатки западной тактики ведения боя. Тогда же было ликвидировано последнее Болгарское царство со столицей в Видине. Вся территория Болгарии попала под власть султанов, владения болгарской знати были конфискованы и переданы турецким спахиям,[194] а христианская вера подверглась гонениям. Одновременно османы расчистили себе путь на север, имея теперь возможность использовать крепости на правом берегу Дуная для наступления в Валахию, Трансильванию и Молдову. В 1397–1400 гг. османские силы предприняли ряд попыток перейти через Дунай, но были отброшены.
Османская империя не смогла воспользоваться достигнутым стратегическим успехом из-за поражения, которое потерпела ее армия в битве с монголами Тимура при Анкаре (1402), и захвата в плен султана Баязида. У Мирчи появился шанс укрепить свои международные позиции и даже стать арбитром в борьбе за имперский трон. С этой целью он упрочил союз с христианскими монархами, прежде всего, с королем Венгрии, с которым встретился в 1406 г. в Северине, где оба монарха обсудили план антиосманских действий с привлечением к этой борьбе Генуи, Венеции и отдельных областей Византийской империи. Нерешительность некоторых христианских государств свела эти планы на нет. В 1411–1413 гг. Мирча оказывал поддержку в борьбе за трон сыну Баязида, Мусе, однако последний проиграл своему брату Магомеду. Последний, в свою очередь, в 1414 г. перешел Дунай с целью наказать валашского князя. Мирча поддержал другого его соперника, Мустафу. Румынский воевода предоставил убежище шейху Бедреддину, реформатору ислама и инициатору смелых социальных преобразований, который позднее был схвачен Магомедом и повешен (1417). После очередной карательной экспедиции турок в Валахию Мирча был вынужден согласиться на выплату ежегодной дани как выкупа за мир и гарантии сохранения независимости страны.
Мирча правил на протяжении более трех десятилетий и обладал немалым престижем в Юго-Восточной Европе. Политическими и личными интересами он был связан как с Западом, так и с Востоком. Первая его супруга была родом из Сербии, вторая /247/ из Венгрии. Он облачался в рыцарские доспехи и участвовал в турнирах, правил страной, которая простиралась от Северина, Амлаша и Фэгэраша до Дырстора, Добруджи и «татарских частей» (юг Молдовы). Некоторое время он владел трансильванскими крепостями Бран и Болога, а также другими имениями в Трансильвании и Венгрии. Мирча Старый заметно усовершенствовал государственное устройство и обеспечил взаимодействие разных учреждений, создав модель развития южнокарпатского общества на все будущее столетие.
Александр Добрый (1400–1432) и его эпоха. Александр был почти современником Мирчи Старого, а его прозвище имеет аналогичное значение «старого», «деда» (по-румынски bun – это одновременно «добрый», «блаженный», «дед»). Его роль в истории Молдовы во многом сходна с ролью валашского господаря Мирчи Старого.
Александр Добрый продолжил традиционную политику ориентации Молдовы на Польшу, подтвердив свой вассалитет в отношении польского короля. После 1406 г. войско Молдовы неоднократно (1410, 1411, 1412, 1414, 1422 гг.) участвовало на стороне поляков в битвах против рыцарей Тевтонского ордена. Сохранилась память о героизме, проявленном румынами в битвах при Грюнвальде в 1410 г. и Мариенбурге в 1422 г. При посредничестве Молдовы Польша усилила свои политические и экономические связи с Валахией. Польско-литовские купцы все чаще появлялись в румынских княжествах, а румынские купцы – во Львове и в Кракове. В 1408 г. господарь Молдовы предоставил торговые привилегии львовским купцам, а в 1409 г. аналогичным образом поступил Мирча Старый.
Несмотря на разногласия после Грюнвальдской битвы, Владислав Ягелло был вынужден сблизиться с Венгрией, так как ее король стал еще и императором Священной Римской империи. Король Польши надеялся таким образом улучшить свои позиции в борьбе с Орденом и центробежными устремлениями среди литовцев. Изменения во внешней политике Польши обернулись для Молдовы усилением венгерского давления. Это стало очевидным во время польско-венгерских переговоров 1412 г., в ходе которых король Венгрии хотя и признал польский сюзеренитет над Молдовой, все же предложил навязать ее раздел между двумя католическим монархами, в случае если Александр Добрый отка- /248/ жется предоставить военную помощь Сигизмунду в борьбе против турок. В 1426 г. готовность принять участие в предстоящей кампании против османов выразили лишь король Польши и князь Молдовы, тогда как король Венгрии отказался – под предлогом борьбы против гуситского движения в Чехии. Он, однако, попытался позднее воспользоваться условием 1412 г. и, ссылаясь на неучастие Александра в боях против турок в Валахии в 1429 г., стал добиваться низложения господаря Молдовы и раздела его страны, чему воспротивился король Польши.
При Александре Добром Молдова впервые приняла участие в битве против турок – в 1420 г., когда османы предприняли попытку захвата Четатя-Албэ (Белгорода), которую защищали молдавские воины. После этого господарь распорядился усилить крепости Четатя-Албэ и Килия. С целью предотвращения попыток Валахии захватить территорию в устье Дуная Александру пришлось вмешаться в дела соседнего княжества, чтобы низложить Михаила, сына Мирчи, и возвести на престол господаря своего союзника, каким оказался Александр Алдя (1431– 1436). Впредь господари Молдовы всегда добивались, порой даже силой, вступления на валашский престол верных им господарей.
Пользуясь покровительством Польши и польско-венгерским соперничеством и пока не подвергаясь угрозе со стороны, Александр Добрый оставил после себя процветающую и стабильную, хорошо организованную и защищенную страну.
Наследники Александра Доброго и Мирчи Старого. В период 1432–1435 гг. развернулась борьба за престол между Илиашем и Штефаном, сыновьями Александра Доброго, каждый из которых прибегал к помощи Польши. В результате достигнутого в 1435–1443 гг. соглашения оба брата стали править страной совместно: Илиаш получил северную, а Штефан южную часть. Позднее Штефан ослепил Илиаша, но, в свою очередь, был обезглавлен Романом II, сыном Илиаша. Последний разделил престол с другим сыном Александра Доброго, Петром II (1447–1449). Затем последовали Алексэндрел (1449), Богдан II (1449–1451), отец Штефана Великого, и Петр III Арон (1451–1457). Стремясь любой ценой сохранить свою власть, последний присягнул на верность королям Польши и Венгрии, а также впервые согласился платить султану дань в размере 2 тыс. золотников в качестве «выкупа мира». /249/
Аналогичное положение сложилось после смерти Мирчи Старого и в Валахии, однако там последствия оказались еще более тяжелыми, так как турки здесь были ближе и легко могли вторгнуться через Дунай. Османы нашли послушных союзников в лице господарей Раду II Праснаглава и Александра Алди. Установлению зависимости от османов попытался воспротивиться господарь Дан II (1420–1431), который в 1425 г. вместе с командующим гарнизоном Северина итальянцем Филиппо Сколари (Пиппо Спано) перешел на южный берег Дуная и разбил османские войска под Видином. Образ Дана II стал легендарным и вошел в балканский фольклор. Однако, столкнувшись с истощением экономики страны и покинутый частью боярства, Дан в 1428 г. заключил мир с Портой, обязавшись платить дань, что позволило сохранить автономию страны, обеспечить незыблемость позиций местной феодальной знати, сохранить традиционные учреждения и обычаи страны. Господарь Александр Алдя покорно принял усиление зависимости от османов, что вызвало реакцию Влада Цепеша (1436–1446), сына Мирчи, пользовавшегося покровительством венгерского короля Сигизмунда I, у которого Влад на некоторое время нашел убежище. Однако Влад не сумел последовательно вести антиосманскую борьбу, и порой страна, по свидетельствам очевидцев, походила на территорию, полностью подчиненную туркам.
Политическое положение Трансильвании в XIV – начале XV в. В качестве провинции Венгерского королевства Трансильвания вписалась в процесс общего развития этой страны, сохраняя при этом некоторые особенности, связанные с географическим положением, национальной и религиозной структурой. Пребывание в 1308–1382 гг. на троне представителей Анжуйской династии (французско-неаполитанского происхождения) в лице Карла Роберта и Людовика I, а также Сигизмунда Люксембургского (1387– 1437) наложило отпечаток на дальнейшую эволюцию региона. За исключением периода междуцарствия 1382–1387 гг., это было время стабильности и процветания, наступившее после серьезного кризиса, которым ознаменовалось пресечение династии Арпадов.
Карл Роберт (1308–1342) с немалым трудом добился своего признания в качестве короля, в частности на востоке королевства, где Ладислав Кан, воевода Трансильвании (1294–1315), сде- /250/ лался своеобразным местным монархом. В итоге ценой больших уступок и компромиссов Трансильвания была возвращена в состав королевства, а воеводы стали королевскими сановниками, послушными воле монарха. При проведении политики централизации и укрепления королевской власти, организации обороны и территориального расширения страны два представителя Анжуйской династии, особенно Людовик I, сталкивались с серьезной проблемой неоднородности королевства, в состав которого входили разные регионы, имевшие собственные традиции, населенные разными народностями, различавшиеся вероисповеданием и местным законодательством. Призванный обеспечить единство всех этих непохожих провинций, король с трудом мог справиться с данной задачей. Трансильвания и Банат представляли собой наиболее яркие примеры подобных трудностей.
Королевский двор пытался добиться плодотворного сотрудничества с трансильванскими сословиями в лице знати, верхушки саксов, секеев и румын. Знать оставалась наиболее привилегированной частью общества, обеспечивавшей свое положение посредством контроля над общими собраниями в Турде. Чтобы привлечь на свою сторону трансильванскую знать, Карл Роберт в 1342 г. освободил ее от ряда податей. Во главе Трансильвании ставили верных короне воевод из-за ее пределов, какими были Тома Сечени (1322–1342), шесть членов семьи Лацкфи (1344–1376) и два члена семьи Чак (1315– 1437). Несмотря на верность центральной власти, многие из них стремились расширить свои полномочия, способствуя тем самым укреплению автономии Трансильвании. В рамках политики унификации особое значение придавалось религиозным различиям, наряду с которыми постепенно стало уделяться внимание и национальным особенностям. В 1351 г. король вновь подтвердил положения Золотой буллы, пожалованной знати в 1222 г., а по случаю предоставления ей в 1366 г. новых привилегий знать Трансильвании потребовала и добилась упрощения судопроизводства при уничтожении «злодеев любой национальности, т. е. румын». «Интеграция» румынских кнезов в общество, построенное по западной феодальной модели, проводилась на основе последовательной религиозной и национальной дискриминации. Большинство кнезов, предпочитавших остаться румынами и «раскольниками», были лишены дарственных актов на их владения и постепенно сделались зави- /251/ симыми. В некоторых районах румынская элита сохранила ведущие позиции в местном обществе при условии получения королевских дарственных актов и принятия (хотя бы формально) католицизма. Людовик сделал правилом обязательное наличие у знати Трансильвании королевского подтверждения ее владений и принятия ею католицизма. В этих условиях за несколько десятилетий сформировалась политическая система воеводства, в которой властью обладали исключительно знать, саксы и секеи, а официальной религией был католицизм. «Раскольников» и «мятежников», выступавших против новых владельцев их прежней собственности, а в действительности – покоренных венграми и законопослушных румын, непривычных к западным феодальным правилам, все реже стали вызывать на общие собрания, и в 1437 г. три привилегированных сословия оформили свое эксклюзивное положение в обществе, основав Fraterna Unio (Братский союз).
Создание Братского союза было обусловлено внутренней нестабильностью среди крестьян и участившимися османскими набегами, которые становились все более опустошительными. Угроза крестьянских выступлений усилилась в 1437 г., когда, взимая церковную десятину, власти потребовали сумму на несколько лет вперед в новой монете (дорогой и редкой). Епископ Трансильвании, мстя крестьянам за недоимки, предал их анафеме и лишил права посещать церковь, что для средневекового человека было настоящей трагедией. Оказавшись практически объявленными вне всякого закона, крестьяне стали собираться на горе Бобыльна (Деж) вне города, где организовали лагерь по гуситскому образцу, провозгласив себя «собранием законных венгерских и румынских жителей этой части Трансильвании» (universitas regnicolarum Hungarorum et Valachorum huius partis Transylvaniae). Само название свидетельствует о стремлении крестьян объединиться в отдельное сословие – группу корпоративного характера. В ходе первых столкновений с вооруженными отрядами знати у Бобыльны крестьяне добились успеха и заключили два письменных соглашения со своими противниками, подтвержденные представителями католической церкви. Согласно первому из них, упразднялась нона (подать натурой в пользу знати), сокращалась церковная десятина, крепостным предоставлялось право наследования и свободного перехода в другие владения, устанавливалась ежегодная однодневная /252/ барщина, создавалось ежегодное собрание крестьян для обсуждения того, как выполняются эти условия. Крестьяне ссылались на «документы о свободе», изданные «святыми правителями» для их предков. В этом сочетались вера в «доброго короля» и идея «золотого века». Венгерские и румынские крестьяне обращались к мифическому прошлому, которое представлялось им временем, когда жизнь была прекрасной и легкой для всех, а князья – хорошими правителями для своих подданных. Ментальный механизм эпохи действовал безотказно: король представлял собой некий символ, в то время как господин находился рядом во плоти и крови, постоянно требуя своевременного выполнения всех обязательств.
Восстание на Бобыльне было подавлено усилиями вышеупомянутого Братского союза, который в 1500 г. стал Союзом трех наций (Unio Trium Natio- num). Данное объединение привилегированных сословий стремилось покончить с «дерзостью и бунтами злодеев крестьян» и предотвратить частые османские набеги, которые способствовали усилению внутреннего кризиса. Нападения мусульман повторялись почти ежегодно. После того, как они разгромили отряды воеводы Николая Чака у трансильванских Железных Ворот, турки в 1420 г. опустошили Хацег и район Орэштие, а в 1421 г. и в 1432 г. ими были разграблены территории вокруг Брашова. В 1438 г. султан Мурад II возглавил поход в Южную Трансильванию (при участии валашского господаря Влада Цепеша), который завершился захватом многочисленных рабов. Аналогичная кампания состоялась в 1438 г.: объектом нападения стали земли секеев и район Брашова. На этот раз опустошения и тяжелые потери были вызваны тем, что находившиеся в Трансильвании войска оказались заняты подавлением крестьянского восстания. Серьезность османской угрозы обусловила необходимость объединения внутренних сил для организации обороны путем согласования действий знати, горожан и сельского населения. В Трансильвании все сильнее ощущалась необходимость военного сотрудничества с армиями Валахии и Молдовы с целью предотвращения турецкого наступления, как то было, например, в годы правления Дана II. Однако установление османского сюзеренитета над Валахией мешало согласованным действиям. Тем не менее, несмотря на частые набеги, Трансильвания, благодаря географическому положению, оказалась перед лицом османской угрозы в лучшем положении, чем Валахия и Молдова. /253/
На защите христианства. Героическая эпоха сопротивления османам, илиапогей последнего крестового похода
Первоначальные опустошительные набеги на территории Нижнего и Среднего Подунавья сменились стремлением османов окончательно завоевать находившиеся здесь христианские государства, что привело к усилению антиосманского сопротивления. Испытывая беспокойство перед усилившейся угрозой, западные и восточные христиане пытались предпринять соответствующие меры. Первым шагом стала провозглашенная во Флоренции в 1439 г. уния двух церквей, которая, хотя и не выдержала испытания временем, на несколько десятилетий обеспечила благоприятные условия для совместных действий против турок. Этот успех стал возможным благодаря инициативе Рима («Четыре флорентийских пункта») и был достигнут на основе признания верховной власти Святого престола. Флорентийская уния оказалась недолговечной, и это короткое время показало достоинства христианского единства. После Флорентийского собора в греках, сербах или румынах видели не «раскольников», а настоящих христиан, братьев по борьбе за общие идеалы. Они одерживали победы во имя «римской церкви» и «Константинова града» (по словам Зотика Параспондила). {118} Османская угроза и надежда на объединение церкви привели к тому, что в конце XIV и в первой половине XV в. существенно сгладились различия между западными и восточными христианами и смягчились проявления католического прозелитизма. Проживавшей в Венгрии румынской элите это позволило обойти многие условия причисления к знати, выдвинутые Людовиком I. Знать и кнезы, католики и православные сообща действовали во благо своей страны и европейской цивилизации. Доказательством тому служит изданный в 1430 г. боевой приказ короля и императора Сигизмунда I, в котором упоминаются Saxones, Siculi, Nobiles et Valachi partium Transilvanarum cum potentia[195]{119}, призванные на войну во имя Креста.
Янку де Хунедоара (Янош Хуньяди; 1441–1456). В этой атмосфере выдвинулся Янку де Хунедоара, воевода Трансильвании /254/ (1441–1446), правитель Венгерского королевства (1446–1452), капитан-генерал королевства (1453–1456), ставший символом общества, которое представлял. Он происходил из причисленной к знати семьи румынских кнезов Хацега, имея родственников по имени Шербу, Войку, Могош, Радул, Анка. Личные качества позволили ему подняться до самых вершин социальной иерархии. Войку, отец Янку, был женат на Елизабете Марсинай (происходившей из румынского банатского округа Марджина) и занимал важные военные должности в качестве «воина королевского двора» Сигизмунда Люксембургского. За верную службу Войку в 1409 г. был вознагражден, получив вместе с родственниками, среди которых был и маленький Янку, дарственный акт на владение замком Хунедоара (Хуньяд). Янку получил рыцарское воспитание при королевском дворе и за рубежом (в Чехии и Италии), обучившись военному делу. В молодости он был упомянут в нескольких документах под именем Iohannes Olah, т. е. Иоанн Влах. Будучи крещен по римскому обряду, он носил официальное имя Иоанн, но в православном балканском и румынском обществе и даже среди османов его почти всегда называли Янку, Янкул, Янго, Янко (славяно-румынская уменьшительная форма от имени Иоанн). Его брата обычно называли Ивашку (уменьшительная форма от того же имени). Официально записанные как Ioannes, в семье и среди знакомых оба брата именовались Янку и Ивашку.
Добившись сначала должности бана Северина, Янку де Хунедоара в 1441 г. стал воеводой Трансильвании. Он удостоился звания cursus honorum, которого до него не получал никто вне королевской семьи. В этом смысле его превзошел лишь сын Матьяш (Матия) Корвин, который в 1458 г. стал королем Венгрии и правил 32 года. После 1441 г. Янку добился ряда громких успехов в битвах против османов. В 1443–1444 гг. он руководил войсками в боях на территории Сербии и Болгарии, освободил Ниш и Софию и угрожал центральной части Османской империи. Напуганные этой «бесконечной кампанией», турки запросили мира, который был заключен в 1444 г. сроком на десять лет. Однако после ухода венецианского флота из Босфора по настоянию папы, западных правителей и венгерских политических кругов христиане возобновили военные действия. Янку не приветствовал нарушение мира, однако, получив приказ, выступил во главе трансильванских, хорватских и боснийских войск, действуя совместно с армиями венгерского короля и валашского господаря Влада Цепеша. В бит- /255/ ве под Варной 10 ноября 1444 г. малочисленные войска христиан были разгромлены османами. Численное превосходство турок и тактические недостатки христианского войска решили исход сражения: перед лицом малоподвижных христиан турки сделали ставку на маневренную конницу и неожиданные атаки. В бою погиб король Венгрии и Польши.[196] Однако Янку это не смутило. После его избрания в 1446 г. правителем Венгрии он приступил к созданию христианской военной коалиции в составе трех румынских государств, албанцев во главе с Георгием Кастриоти-Сканденбергом и сербских правителей. Он даже назвался воеводой Валахии и принял под свое покровительство Молдову, от господаря которой получил крепость Килию. Однако в крупном сражении на Косовом поле (1448) христианская коалиция из-за предательства сербского деспота Георгия Бранковича упустила победу. Османские правители приступили к выполнению плана захвата центра Европы вдоль Дуная до Вены.
После того, как символ восточного христианского мира, город Константинополь, в 1453 г. был захвачен турками, этап наступательных войн Янку де Хунедоара завершился. В 1456 г. султан Мехмед II направился к Дунаю с целью захвата Белграда (крепость с венгерским гарнизоном), который являлся «ключом к Венгрии». Янку укрепил линию Дуная и упрочил союз с румынскими княжествами. Он сумел собрать войско численностью около 30 тыс. человек, состоявшее из мелкой знати, румынских кнезов, горожан и отрядов, пришедших из Венгрии, Польши, Чехии, Германии и других стран. Выступив 22 июля 1456 г. против османских сил, христиане наголову разбили их. Турки в беспорядке отступили, а султан был ранен. Новость о победе распространилась по всей Европе, имя «спасителя христианства» было у всех на устах. Папа Каликст III (1455–1458) назвал его «сильнейшим борцом за Христа» (fortissimus athleta Christi). Приблизительно на три четверти столетия Венгрия была спасена от османского завоевания. Но спустя несколько дней (11 августа 1456 г.) Янку де Хунедоара умер от чумы и был погребен в соборе Алба-Юлии в самом центре родной Трансильвании, а на его могиле установили надгробную плиту со словами итальянца Иоанна де Капестрано: «Погас свет мира…». Перед Белградским сражением Янку передал Владу Цепешу необходимые средства для обеспечения безопасности юга Тран- /256/ сильвании, которыми тот воспользовался для занятия престола Валахии (1456), а вскоре Влад, в свою очередь, помог Штефану Великому стать князем Молдовы (1457).
Влад III Дрэгуля по прозвищу Цепеш (1448, 1456–1462, 1476). Крупный успех христиан под Белградом не означал полного устранения османской угрозы. В 1459 г. Сербия была превращена в турецкую провинцию под властью паши, а местные христианские феодалы заменены тимариотами (держатели османских военных феодов). В 1463 г. под прямую османскую власть попала Босния. С 1456 г. Молдова стала «выкупать» мир, выплачивая дань султану. Участились османские набеги на Валахию.
В этих условиях, захватив в 1456 г. власть, Влад, сын Влада Дракона (из ветви Драконов, по определению Энея Сильвия Пикколомини), реорганизовал войско, ограничил ослаблявшие страну внутренние привилегии, ввел жесткие наказания за неповиновение, предательство и воровство, установив в Валахии строгие порядки. По мнению его современника Лаоника Калкокондила, несмотря на строгость применявшихся наказаний, румынский господарь явился реформатором «Дакии» и остался в памяти потомков как борец за справедливость, что отмечал М. Эминеску еще в XIX в. Господарь разработал четкую и конкретную политическую программу: освобождение страны от турок и возвращение занятых ими дунайских крепостей Турну и Джурджу; укрепление центральной власти и своего личного авторитета; наказание противоборствующих группировок, в том числе оказавших покровительство другим претендентам на престол (карательные меры против саксов на юге Трансильвании); поддержка местного купечества (страдавшего от недобросовестной конкуренции трансильванских купцов) посредством организации приграничных ярмарок для оптовой скупки товаров из Трансильвании; возвращение таких «законных владений» румынских господарей, как области Амлаша и Фэгэраша. Карательные меры Влада в Трансильвании (1457–1460) вызывали удивление, уважение и возмущение в связи с изменением политики господаря в отношении трансильванского купечества, а также страх перед его жесткостью и ненависть к столь неслыханной дерзости.
Важнейшей проблемой, однако, оставалась османская угроза. В 1459 г. господарь отказался от выплаты дани и других обязательств перед турками. Зимой 1461/62 г. он неожиданно двинул /257/ свои войска на южный берег Дуная и разрушил все османские укрепленные пункты от Раховы до Килии. Одиннадцатого января 1462 г. румынский князь писал своему союзнику, венгерскому королю Матьяшу Корвину, что «помимо сгоревших в домах или не отмеченных нашими людьми», там было убито 23 884 турка. Потом господарь сумел обойти засаду, подготовленную беем Никополя Хамзой, и разгромил османское войско, попытавшееся захватить его в плен. Посадив на кол большинство захваченных врагов, он оставил после себя целый лес таких колов.
В Стамбуле стало ясно, что валашское восстание представляет особую опасность и может послужить примером для прочих «гяуров» на захваченных турками территориях. Поэтому весной 1462 г. отборная османская армия во главе с султаном Мехмедом II, завоевателем Константинополя, выступила в Валахию. Часть турецких войск беспрепятственно перешла Дунай у Турну, а остальные силы пошли на судах по морю и Дунаю, захватив Брэилу. Они должны были занять и такой важный стратегический пункт, как крепость Килия. Турки вступили в опустошенную и враждебную страну: небольшое румынское войско отступало, применяя тактику «выжженной земли». Шестнадцатого июля 1462 г. Влад под покровом ночи напал на лагерь противника, надеясь убить султана, однако это ему не удалось. После нападения господарь отступил на север страны для соединения с войсками Матьяша Корвина. Преследуя Влада, османы натолкнулись на ужасное зрелище леса колов, что способствовало их деморализации. Мехмед был вынужден отдать приказ об отступлении, которое в венецианских, венгерских и сербских летописях было расценено как признание провала всей кампании, хотя в столице империи без особого энтузиазма говорили о победе и устроили торжества. Неслучайно после такого «успеха» разочарованный султан заявил, что «пока румыны владеют Килией и Четатя-Албэ (Белгородом), а венгры сербским Белградом, мы не одержим победы».{120}
Неудача с попыткой превращения Валахии в турецкую провинцию не остановила Мехмеда II, продолжавшего стремиться устранить Влада. В обозе турецкой армии была и замена Владу в лице его брата, Раду Прекрасного, воспитанного в Стамбуле и пользовавшегося покровительством султана. С другой стороны, значительно ухудшились отношения румынского господаря с королем Матьяшем Корвином, который принял сторону брашовских купцов, желавших отомстить Владу за решительное пресечение их попытки /258/ выдвинуть собственного кандидата на престол Валахии, чтобы обеспечить себе привилегированное положение на рынках княжества. Купцы подделали некоторые документы, согласно которым румынский господарь якобы встал на путь измены христианству. В 1462 г. Влад был захвачен в плен королем Венгрии и более десяти лет содержался в заключении в Буде и Вишеграде. По некоторым данным, в это время он якобы принял католицизм. В 1476 г. при венгерской поддержке Влад вновь вернулся на престол.
Оказанное Владом Цепешем сопротивление предотвратило угрозу захвата страны турками. В 1462 г. между новым господарем Раду Прекрасным и султаном был заключен новый договор об урегулировании румыно-османских отношений. Страна признавала османское верховенство и сюзеренитет Порты и обязывалась платить ежегодную дань в размере 10 тыс. дукатов в обмен на покровительство, гарантию своего статуса и сохранения существующих государственных учреждений. Хотя объем обязательств при последующих господарях Лайоте Басарабе, Владе Кэлутэру и Нягое Басарабе увеличился, соглашение 1462 г. оставалось в силе до 1540 г., когда турками была захвачена крепость Брэила.
Влад Цепеш был наделен выдающимися человеческими и политическими качествами, но также отличался большими недостатками. За беспощадность по отношению к провинившимся и противникам господаря не любили, но боялись и уважали. Применявшаяся Владом казнь – сажание на кол – не являлась его изобретением, однако частое ее использование поразило некоторых западных свидетелей. Миф о его особенной жестокости в эпоху, когда жестокостью никого нельзя было удивить, был подпитан преувеличениями так называемой «немецкой повести». Происходившие из враждебной ему трансильванской саксонской среды, эти рассказы содержали множество явных вымыслов. Они наверняка остались бы неизвестными современному миру, если бы ирландец Брэм Стокер не написал в 1897 г. роман «Дракула», представляющий собой плод чистого воображения автора, герой которого, «граф Дракула», не имеет почти ничего общего с подлинным Владом. Это породило в дальнейшем популярный образ Дракулы – вампира, ставшего героем множества книг, кинолент и других произведений о вампиризме (особенно в США). Даже прозвище Дракулы оказалось искажено. На самом деле оно происходит от «Драгул – Дрэгуля» (по-румынски – «дорогой»), что саксы воспроизвели как «Дракул – Дракула» (по-румынски – /259/ «черт»). Этому способствовало и то, что отец Дрэгули (настоящая фамилия Влада) удостоился в свое время так называемого ордена Дракона. Поэтому обвинить его сына в связях с дьяволом или драконом не представляло для его противников особой трудности. Если среди иностранцев он был известен под прозвищем Дракула, то на официальных документах господарь никак не мог подписываться «Дрэкуля», что могло означать «чертов сын». Получившее широкую известность прозвище Цепеш («сажатель на кол») имеет, по всей видимости, османское происхождение. Влад был необычной личностью, чье бессмертие обеспечили современные ему рассказы и портреты, а также воображение потомков. В памяти румынского народа Влад Цепеш остался олицетворением сильного и решительного господаря, героя сопротивления османам, защитника страны и христианской цивилизации.
Штефан Великий (1457–1504) и его эпоха. Имя Штефана Великого, господаря Молдовы, стало легендой еще при его жизни, а своими достижениями он обозначил целую эпоху в истории своего народа. Несомненно, он был самым выдающимся из средневековых румынских господарей.
Сын Богдана II и внук Александра Доброго, Штефан пришел к власти в 1457 г., в сложное для страны время, при поддержке господаря Валахии. Победив в бою своего брата Петру Арона, Штефан был избран «страной» (общим собранием) на господарский трон и помазан митрополитом Феоктистом. Петру Арон бежал на юг Польши, а потом, переехав в секейские земли Трансильвании, некоторое время представлял угрозу для Штефана. С самого начала господарь понял, что необходимая для преодоления внешних и внутренних трудностей государственная мощь могла быть обеспечена только посредством эффективной централизации власти. Поэтому он занялся реорганизацией административной структуры, ограничением привилегий крупных бояр, казнями (но одновременно и некоторыми уступками своим противникам), созданием воинских частей из свободных крестьян, реформой института «витязей» в целях укрепления своей власти внутри страны и укрепления ее обороноспособности. Штефан восстановил и расширил систему крепостей, особенно на берегу Днестра, и стал использовать в бою артиллерию. Во внешней политике он старался заключать союзы, способные обеспечить Молдове роль и престиж региональной державы. /260/
Время правления Штефана Великого можно разделить на три периода.
1457–1473 гг. – укрепление центральной власти, организация войска, отражение венгерского наступления, подготовка к борьбе с Портой в условиях сохранения вассалитета по отношению к Польше и продолжения выплаты дани султану.
1474–1487 гг. – борьба против Османской империи.
1487–1504 гг. – ограничение привилегий боярства и изгнание части бояр, конфликт, а затем мир с поляками и османами.
Первоначально Штефан Великий пытался наладить хорошие отношения со всеми соседями, в том числе с христианскими державами, стремившимися установить сюзеренитет над Молдовой, – Польшей и Венгрией. По традиции он присягнул на верность королю Польши и обязался примириться с находившимися там в изгнании боярами. Отношения с Венгрией были напряженными, особенно после возвращения Молдове Килии. Враждебность Матьяша Корвина заставила Штефана поддержать выступление трансильванских сословий в 1467 г. Зимой 1467/68 г. король Матьяш сам возглавил карательную экспедицию против «неверного вассала», которая завершилась катастрофой: в битве при Байе венгерская армия была разгромлена румынами, а венгерский король получил «смертельные раны» (vulnera lethalia). В ответ господарь Молдовы сам совершил позднее поход в Трансильванию, однако основной его задачей было разрешение конфликта с валашским господарем Раду Прекрасным, пытавшимся установить контроль над устьем Дуная, ссылаясь на интересы своего стамбульского сюзерена. Добившихся значительных успехов в борьбе с Раду и сменив в Валахии нескольких господарей, Штефан стал главной политической фигурой на румынском пространстве.
В 60–70-х годах XV в. Османская империя добилась новых побед и территориальных приобретений. Была захвачена Морея (1460) и остров Лесбос (1462), после смерти Скандербега в 1468 г. поглощена вся Албания. В 1475 г. пали крепости Каффа и Азов у Черного моря, а крымский хан признал над собой османский сюзеренитет. Османы усилили давление на Молдову, добиваясь уступки крепостей Килия и Четатя-Албэ. В сложившихся обстоятельствах господарь Молдовы в 1473 г. разорвал отношения с Портой, отказавшись выплачивать дань и отдавать крепости. Штефан надеялся, что при поддержке христианских союзников в лице Польши и Венгрии он сможет выдержать натиск османов. Завое- /261/ ватель Константинополя направил в Молдову более, чем стотысячную армию во главе с Сулейман-пашой, губернатором Румелии. Поход происходил зимой, что являлось совершенно необычным для того времени. Имея около 40 тыс. воинов, среди которых было несколько тысяч поляков, секеев и других трансильванцев, Штефан 10 января 1475 г. одержал победу в сражении при Васлуе. После битвы румынский господарь обратился к таким врагам османов, как Венеция, Венгрия, Святой престол, тюркское государство Узун-Хасана, предупреждая их о грозной опасности – подготовке османского похода против Молдовы, который будет иметь серьезные последствия для Польши и Венгрии. Штефан Великий указывал, что его страна служит щитом двум соседним королевствам, но, прежде всего, он рассчитывал на поддержку господаря-союзника из «другой Валахии», т. е. из Валашского княжества. Тем самым выражалась идея национального единства румын. В этом же послании впервые четко и ясно была сформулирована мысль о роли Молдовы: «Не дай Бог, если эти ворота христианского мира, коими является наша страна, падут, тогда все христианство будет в большой опасности»{121} (отрывок из письма от 25 января 1475 г., адресованного Штефаном правителям христианских государств). Так румыны выразили свою озабоченность общим делом народов, боровшихся против «неверных», и свою готовность выступить в качестве защитников европейской христианской цивилизации.
Несмотря на эти просьбы и предупреждения, на следующий год румынский господарь вновь оказался в одиночестве перед огромной армией самого султана и поддержавших его татар и валахов. В битве между войсками Штефана Великого и Мехмеда II при Рэзбоенах (Валя-Албэ) 26 июля 1476 г. «язычники победили христиан». Ценой неимоверных усилий румынскому господарю все же удалось восстановить свое войско, оттеснить неприятеля к югу и добиться его ухода из страны. Однако потери были велики, а страна полностью опустошена. Устами своих посланников молдавский господарь в 1477 г. обратился к сенату Венеции со следующими словами: «Я не желаю объяснять, сколь полезной для дела христианства является моя страна… Она стала крепостью и стражем этих двух королевств, Венгрии и Польши. Кроме того, поскольку турки споткнулись об меня, многие христиане на четыре года остались в покое».{122} Это является новым свидетельством осознания румынами в XV в. своей роли в защите Европы. /262/
Небезынтересным представляется подготовленный в 1479 г. во Флоренции доклад о составе войск, которые король Венгрии мог бы выставить против турок: от Венгрии – 14 тыс., от Трансильвании – 28, от Валахии – 32 и от Молдовы – 38 тыс. Конечно, нельзя рассматривать эти гипотетические данные в качестве бесспорных, но они весьма показательны. В то время как на долю Венгрии (без Трансильвании) приходилось около 12,5 % людских ресурсов, основное бремя падало на плечи Молдовы, Валахии и Трансильвании. В итальянском документе воинский контингент Венгрии представлен отдельно от трансильванского (позднее, в 1526 г., трансильванцы не приняли участия в битве под Мохачем). Молдова же, что отмечал и сам Штефан Великий, внесла здесь наибольшую лепту.
Более десяти лет Штефан Великий вел почти непрерывную борьбу против врагов христианства. В 1484 г. султан сумел захватить крепости Килия и Четатя-Албэ, называвшиеся тогда «легкими Молдовы». Килия имела богатое прошлое. Она уже побывала под властью Византии, Генуи и Валахии. В 1448 г. господарь Молдовы Петр II уступил Килию Янку де Хунедоара, т. е. Венгрии. После первой (безуспешной) попытки вернуть ее (1462), Штефан в 1465 г. занял крепость, удалив оттуда венгерский гарнизон. В 1479 г. господарь полностью перестроил крепостные стены. Две твердыни – на берегу Дуная и Днестровского лимана – играли особую роль в вопросе о господстве над Черноморским бассейном. После их захвата османами в 1484 г. Черное море стало «турецким озером», а сообщение христианских государств и народов региона по морскому пути было полностью поставлено под османский контроль, что явилось логическим следствием захвата турками византийской столицы и проливов. В 1485 г. Штефан Великий предпринял попытку восстановить свою власть над крепостями, но безуспешно. В качестве карательной меры османское войско при поддержке сил валашского господаря Влада Кэлугэру выступило против Молдовы – в момент, когда Штефан прибыл в Польшу для принесения присяги. Быстро вернувшись, господарь разгромил неприятеля у дунайского озера Катлабуга. В 1486 г. ставленник части бояр по имени Хронот (Хройт, Хронод) при поддержке турок пытался занять трон господаря Молдовы и даже добился успеха в первом бою на реке Сирет. Штефану с немалым трудом удалось сохранить престол. В этих трудных условиях, следуя примеру Польши, Молдова заключила мир с Ос- /263/ манской империей (1486–1489) и добилась от той обещания не покушаться на ее независимость, обязавшись взамен выплачивать дань. Антиосманские военные усилия Молдовы способствовали росту ее престижа и во многом определили сохранение государственности.
В период своего долгого правления Штефан Великий несколько раз вмешивался в дела «другой Валахии», с которой его связывали не только чувство национального единства, но и родственные отношения: его супруга Мария Войкица была дочерью Раду Прекрасного. В течение жизни Штефан также был женат на Марушке (Марике), Евдокии Киевской и Марии Мангопской. Некоторые валашские летописи XVII в. отмечают, что воевода Молдовы в течение шестнадцати лет правил в Валахии. Это утверждение объясняется частым вмешательством Штефана в валашские дела и выдвижением на тамошний престол своих союзников. Впервые это произошло в 1470 г., после попытки ставленника турок Раду Прекрасного захватить крепость Килия. Перед этим Штефан в двух сражениях разгромил татар, затем занял Брэилу, Тыргул-де-Флочи и значительную часть Яломицкого уезда. В качестве ответной меры валашский господарь вступил с войсками в Молдову, но в 1471 г. потерпел поражение. Вместо него Штефан поочередно выдвигал на валашский престол Басараба Лайотэ (1473), Влада Цепеша (1476), Басараба Цепелуша (1477–1482) и Влада Кэлугэру (1482–1495). Столь частая замена объясняется тем, что большинство из них в силу сложившихся обстоятельств и по причине слабого характера не выдерживали османского давления. Несмотря на то, что Штефан осознавал национальное единство румын двух княжеств, он не стремился к их объединению. Это объяснялось не враждебностью к Валахии, а прагматическими соображениями. В борьбе за установление контроля над торговым путем между Черным морем и Центральной Европой молдавско-валашские разногласия оказались лишь слабым отражением польско-венгерско-османского соперничества. Возраставшее влияние Порты на Валахию еще более усиливало османские позиции в регионе. Поэтому Штефан постарался поставить под свой контроль области к югу от Карпат и тем самым снискал немалый авторитет в определенных политических кругах Валахии, тогда как другие представители местной элиты порицали его за опустошение и разорение валашских земель и вменяли ему в вину попытки занять престол династии Басарабов. /264/
Политика в отношении Польши продолжала традиции лояльного вассалитета, однако здесь имелись свои определенные трудности: оказание польским королем покровительства Петру Арону и некоторым сбежавшим боярам; спор о Покутье; недостаточное участие Польши в антиосманской борьбе; попытки Польши усилить свое влияние в Молдове. Основной же причиной разногласий стали различия в понимании характера вассальных отношений между королем Польши и господарем Молдовы. Если краковские короли воспринимали присягу румынского господаря как полное подчинения и рассматривали Молдову в качестве своего собственного герцогства, то Штефан Великий придерживался мнения, что присяга на верность является контрактом между равноправными партнерами, со взаимными обязательствами и правами, в том числе с правом на государственный суверенитет. Первоначально, после незначительных военных столкновений между двумя странами, господарь Молдовы по договору 1459 г. признал польского короля Казимира IV Ягеллончика своим сюзереном. В 1460 и 1462 гг. Штефан подтвердил старые привилегии львовских торговцев, но при этом предпринял некоторые протекционистские меры в пользу местных купцов. Так как Штефан Великий нуждался в поддержке в борьбе против турок, молдавско-польские договоры периодически обновлялись.
В 1489 г. Польша подписала мирный договор с Портой, в котором Казимир IV, признав власть османов над приморскими крепостями Молдовы, нарушил обязательства перед Штефаном, принятые на себя во время принесения тем присяги в 1485 г. в Коломые. Разногласия продолжались вплоть до смерти польского короля, который даже собирался посадить одного из своих сыновей на престол Молдовы. Новый король Ян Ольбрахт под предлогом освобождения приморских крепостей в 1497 г. вступил в Молдову во главе стотысячного войска, которое в течение трех недель безрезультатно осаждало Сучавскую крепость. У Штефана было 40 тыс. воинов, которых поддерживали 2 тыс. турок, валашские и трансильванские отряды. Из Трансильвании прибыл сват Штефана, воевода Бартоломеу Драгфи, который в качестве посредника добился заключения мира между воюющими сторонами и согласия румынского господаря на то, чтобы польские войска могли вернуться тем же путем, которым пришли. Однако вопреки достигнутым условиям польская армия прошла иной дорогой и 26 октября 1497 г. в Козминском лесу (Думбрава-Рошие) была разгромлена /265/ войском Штефана. В Ленцештах и Черновцах войска Штефана добились окончательной победы. После «ответного» похода в Польшу в 1499 г. был заключен молдавско-польский договор в городе Хырлэу, в котором обе страны выступали в качестве равноправных партнеров. Вопрос о Покутье, занятом Штефаном в 1502 г., остался открытым. Между тем господарь вновь вступил в конфликт с турками, однако опять был вынужден заключить мир на условиях выплаты дани.
Штефан Великий скончался 2 июля 1504 г., после сорока семи лет правления, оставив потомкам процветающую и уважаемую страну. Хотя порой господарь, по словам летописца Григория Уреке, бывал «гневным» и «не раздумывая проливал невинную кровь», он обладал исключительными качествами, вызывавшими почтение в стране и за рубежом, у друзей и противников. Еще при жизни о нем говорили как о «добром», «великом» и «святом». Король Польши Сигизмунд I Старый (1507–1548) с уважением назвал его Stephanus ille magnus[197] – точно так же, как именовали Штефана собственные подданные. Он стал символом и покровителем Молдовы и всех румын.
XVI век. Между сопротивлением ипримирением
Валахия. Антиосманское сопротивление в XV в. и его поддержка соседними католическими государствами стали важным фактором сохранения румынской государственности, но не намного улучшили положение румын. Если в конце XV – начале XVI в. Молдова пользовалась известным международным престижем, то чаще подвергавшаяся османским нападениям и более зависимая от Порты Валахия после 1562 г. с трудом сохраняла свою автономию.
На международной арене в XVI столетии произошел ряд важных изменений. В то время как Венгрия и Польша утрачивали свою мощь и погружались в пучину внутренних противоречий, Османская империя достигла беспрецедентных успехов, став великой державой континента, оказывавшей влияние на Центральную и Западную Европу. Ко всеобщему удивлению, султан Сулей- /266/-/267/ ман I Великолепный заключил союз с католическим Французским королевством, еще раз показав, что государственные интересы для него стоят выше моральных и религиозных принципов. Претендовавшей на мировое господство Священной Римской империи был нанесен сильнейший удар.
После достижения полного успеха в северо-восточном направлении (превращение Черного моря в «турецкое озеро») Османская империя вновь сосредоточила внимание на Центральной Европе. В это время последняя переживала упадок – как из-за османского наступления и давления, так и вследствие перемещения центра тяжести европейской торговли в Атлантику, что явилось следствием Великих географический открытий. Образование турецкого пашалыка Буда и закрытие Черного моря в значительной мере сказались на состоянии торговых путей, дававших немалую прибыль румынским княжествам. Валахии и Молдове это нанесло больший ущерб, чем Трансильвании, располагавшейся западнее и дальше от центра Османской империи.
Румынские господари продолжали осуществлять свои суверенные права внутри княжеств, заключая союзы с другими христианскими правителями. Известных успехов в Валахии добились Раду Великий (1495–1508), Нягое Басараб (1512–1521) и Раду из Афумаца (1522–1529, с перерывами), а в Молдове – Богдан III Слепой (1504–1517), Штефэницэ (1517– 1527) и Петр Рареш (1527–1538, 1541–1546). За исключением Нягое Басараба, все были членами двух старых румынских династий, вступивших на престол в XIV в.
Поддерживая экономическое развитие и торговлю, Раду Великий, сын Влада Кэлугэру, добился определенного процветания страны. Некоторое время этот господарь удерживался на престоле благодаря сотрудничеству с крупными боярами Олтении из рода Крайовеску, заинтересованными в торговле на южном берегу Дуная и установившими тесные отношения с христианскими и исламскими кругами Османской империи. Для бояр Крайовеску господарь создал специальную должность бана Крайовы, что позволило обеспечить эффективное правление в этой области. Высокие доходы и престиж позволили Раду Великому поддерживать хорошие отношения с Венгрией и Портой. Он был послушным вассалом султана, ежегодно ездил в Стамбул для принесения присяги и выплаты дани. При заключении в Буде венгерско-османского договора 1503 г. король Венгрии добился включения в него положения о защите им Валахии и Молдовы как вассалов Венгрии /268/ и о сохранении сложившихся отношений с Портой. Установление венгерского сюзеренитета обеспечило валашскому господарю владение Нижним Джоаджу в Трансильвании. Раду Великий поддерживал хорошие отношения и с Польшей. Согласно польско-венгерским договорам 1499 и 1507 гг., польский и венгерский короли обязались поддержать валашского господаря в случае турецкого нападения на Валахию. Однако в конце правления Раду Великого османы усилили свое влияние на Валахию, увеличив объем дани и установив контроль над дунайскими переправами и таможнями. При поддержке бывшего патриарха Константинопольского Нифона господарь реорганизовал церковную жизнь, а на месте старой церкви на холме близ Тырговиште поставил новую – памятник западного и византийско-армянского влияния. Строительные работы были завершены уже при Нягое Басарабе. С именем Раду связано появление типографии, возникшей при участии монаха Макария из Черногории. Раду снискал свое «величие» не на поле брани, а благодаря культурной и церковной деятельности.
После кончины Раду Великого наступил период длительной борьбы за престол и недолгих правлений Михни Злого и Влэдуца (Влада Молодого). Они предприняли ряд безрезультатных попыток отстранить от власти бояр Крайовеску. В 1512 г. на престол впервые вступил представитель крупных бояр Олтении – Нягое, сын великого ворника Пырву Крайовеску. Стремясь обосновать легитимность своей власти, Нягое составил собственное генеалогическое древо и принял фамилию Басараб, представляя себя сыном Басараба Цепелуша. Ему удалось добиться определенной стабильности, повысить благосостояние страны и ее престиж у соседних государств. Нягое продолжал деятельность Раду Великого по реорганизации государственных, административных, налоговых и судебных учреждений, поддерживая торговлю и защищая интересы румынских купцов. Подобно предшественникам, он построил множество культовых сооружений. Наибольшей известностью пользуется церковь Куртя де Арджеш (1517). Побывавший в Валахии по случаю освящения этого собора первый игумен Афона Гавриил Протул написал «Житие патриарха Нифона», в котором восхвалил усердие Нягое как наследника «преподобных Басарабов». В годы его правления в Валахии появилась официальная историография. На стенах монастыря в Снагове господарь представлен в одеянии из красной парчи с вышитым двугла- /269/ вым византийским орлом, что символизировало продолжение византийской традиции. В том же духе Нягое воспитал своего сына и наследника Феодосия, оставив ему «Поучения», представляющие собой политический и дипломатический трактат, в котором описываются принципы правления и нравственного поведения в христианском мире. Будучи в родстве с сербскими деспотами (его супруга Милица была уроженкой Сербии), господарь добивался признания своей страны важной духовной и политической силой Юго-Восточной Европы. Торжества по случаю освящения собора в Арджеше в 1517 г., на которых присутствовали крупные иерархи православной церкви во главе с константинопольским патриархом, должны были убедить мир, что Византия и ее символы сохраняют свое значение. Румынские господари сознательно приняли на себя эту миссию, которую историк Н. Йорга назвал «Византия после Византии».
Господарь сохранял тесные связи с Трансильванией и Молдовой. Он владел Нижним Джоаджу, поддерживал церковь трансильванских румын, обеспечил хорошие отношения с саксами из Сибиу и Брашова. Нягое укрепил роль господарской канцелярии и дипломатических учреждений, добился хороших отношений с венгерским королем Людовиком II, что позволило защищать интересы румынских княжеств перед Портой (венгерско-османский договор 1519 г.). Господарь установил дипломатические контакты с Польшей, Венецией, Священной Римской империей, Святым престолом и планировал принять участие в христианской коалиции против турок, чтобы обеспечить рост престижа своей страны в Европе. В проекте антиосманского крестового похода (1517) вооруженным силам румынских княжеств отводилась важная роль: по свидетельству самого Нягое в 1520 г., он мог выставить в поддержку Венгрии 40 тыс. воинов.
В мире, полном опасностей, предвещавших тяжелейшие испытания для румын в ближайшем будущем, писатель и философ Нягое Басараб умело проводил уравновешенную и мудрую политику.
После прихода в 1521 г. к власти в Стамбуле Сулеймана I и начала наступления против Венгрии Валахия вступила в полосу глубокого кризиса. При господаре Феодосии, не оправдавшем ожиданий отца, в условиях острой внутренней борьбы между боярскими группировками фактическим правителем страны стал никопольский паша. Над страной нависла угроза введения турец- /270/ кой администрации. Присутствие османских представителей «во всех городах и селах» вызвало недовольство населения, в том числе боярства, которое объединилось вокруг Раду Афумаца. В течение четырех лет (1521–1525) Раду с переменным успехом сражался с турецкими силами в Губави, Штефенах, Клежанах, Чокэнештах, Бухаресте, Грумази и других местах. В конце концов, не выдержав такого напряжения, господарь по настоянию «страны» (бояр Крайовеску) вынужден был пойти на компромисс и согласиться выплачивать Порте увеличенную до 14 тыс. дукатов дань в обмен на сохранение автономии страны. Женившись на Руксандре, дочери Нягое Басараба, господарь Раду заручился поддержкой семьи Крайовеску. Он сохранил хорошие отношения с Венгрией, которой поставлял сведения о передвижениях турок. После поражения венгерского короля в битве при Мохаче (1526) господарь Валахии стал ориентироваться на трансильванского воеводу Яноша Запольяи, но потом перешел на сторону Фердинанда Габсбургского, что привело к конфликту с боярами и турками, закончившемуся убийством Раду в 1529 г. Большинство его наследников сумели на то или иное время попасть на престол, что только способствовало углублению кризиса в стране.
Кратковременность правления валашских господарей была обусловлена во многом сильным османским влиянием. Первым господарем, выдвинутым на престол турками, стал Мирча Чобану (1545–1554, 1558–1559), сын Раду Великого, находившийся в полной зависимости от Порты. Пэтрашку Добрый (1554–1557) также был поставлен Портой. При несовершеннолетнем Петре Молодом (1559–1568) страной правила его мать, княгиня Кяжна, вдова Мирчи Чобану и дочь господаря Молдовы, Петра Рареша. Несмотря на более жесткий характер правления Александра Мирчи (1568–1577), оно было отмечено неутихающими распрями боярских группировок. Через свою супругу Екатерину Сальварессо, имевшую греко-итальянское происхождение, он поддерживал тесные связи с левантийскими кругами. Их сын Михня воспитывался в Стамбуле, где принял ислам, получив имя Мехмед-бей; он правил с перерывом в Валахии в 1577–1591 гг. Между двумя правлениями Михни на престоле находился Петр Черчел (1583–1585), сын Пэтрашку Доброго, отличавшийся европейским воспитанием и пользовавшийся поддержкой в европейских кругах, в том числе при дворе французского короля, писавший стихи и проявлявший интерес к прикладному искусству. Он восстановил господарский /271/ дворец в Тырговиште, где основал красивую церковь, а также оказывал помощь старой церкви Св. Николая в Брошове, организовал литейную мастерскую по производству медных пушек, провел городскую канализацию. Петр Черчел разработал четкий план модернизации страны в европейском духе, но в условиях его времени это оказалось невозможным. Он лишился поддержки со стороны консервативных бояр, так как казнил некоторых из них, а также необходимых финансовых средств (престол он выкупил за 1 млн 160 тыс. золотников). Попытка увеличить объем податей вызвала недовольство нижних слоев. Получив вызов к султану, Петр Черчел пытался бежать на Запад, но был задержан и заключен в крепость. Добившись освобождения при поддержке короля Франции, он в 1589 г. попытался вновь заручиться покровительством Порты, но был заточен в Семибашенный замок и убит. Потом вплоть до Михая Храброго (1591–1593) правили такие малоизвестные господари, как Штефан Глухой, сын Иоанна Водэ Лютого, и Александр Злой, сын Богдана Лэпушняну.
Молдова. После почти полувекового правления Штефана Великого в Молдове наступил период нестабильности, однако в силу меньшего османского влияния кризис в начале XVI в. не достиг здесь таких масштабов, как в Валахии.
Традиционные отношения с Польшей подверглись новым испытаниям на почве старого конфликта из-за Покутья. Новая вспышка противоречий имела место при Богдане Слепом (1504–1517), который в обмен на согласие на брак с сестрой польского короля уступил тому спорную провинцию. Брак не состоялся, однако Покутье не было возвращено Молдове, следствием чего стал ряд взаимных военных походов, которые заканчивались, как правило, опустошениями, разрушениями и гибелью многочисленных жителей обеих стран. При посредничестве венгерского короля Владислава (Уласло) II был заключен мир, но Богдан остался и без польской супруги, и без Покутья. Напряженные отношения сложились у него и с валашским господарем Раду Великим, который предоставлял убежище изгнанным боярам и претендентам на престол Молдовы. После ряда незначительных стычек в поле встретились главные силы обоих княжеств. Раду направил к своему противнику брата жены Нягое Басараба – бывшего митрополита Максима Бранковича, который сумел предотвратить сражение, настаивая на том, что оба господаря являются «христианами /272/ одного и того же рода». Раду и Богдан действительно состояли в кровном родстве: мать Богдана Мария Войкица была дочерью Раду Прекрасного из династии Басарабов. При Богдане III вспыхнул новый молдавско-османский конфликт, имевший следствием удвоение размера дани Молдовы в пользу Порты.
После смерти Богдана (1517) на престол вступил несовершеннолетний Штефэницэ. Страной правил великий сановник, портар Сучавы, боярин Лука Арбуре, который проявил себя еще при Штефане Великом. С целью противодействия османской угрозе он восстановил хорошие отношения с Польшей. Авторитет портара Сучавы и его твердая рука вызвали недовольство молодого господаря, который, придя к власти в 1523 г., обвинил старого вельможу в мошенничестве и казнил его. Этим Штефэницэ вызвал ненависть крупного боярства, противостоять которому он смог лишь в течение нескольких лет, опираясь на придворных и мелких бояр; в 1527 г. он был убит.
Продолжателем политического курса Штефана Великого стал его незаконнорожденный сын Петр Рареш (1527–1538, 1541–1546). Он укрепил центральную власть, ограничил привилегии крупных бояр, лишил имущества участников заговора против своего внука Штефэницэ. При поддержке средних слоев господарь способствовал развитию торговли, обеспечил безопасность дорог, провел важные работы по укреплению оборонительных сооружений и строительству православных храмов. Были восстановлены или расширены многочисленные здания в столице страны (Сучаве), а также крепости, посады и дворцы, основано и богато украшено множество церквей и монастырей, получавших от господаря драгоценности и владения. В период правления Петра Рареша необыкновенного расцвета достигло художественное творчество: в монастырях Хумор (1535), Молдовица (1537), Арбор (1541) появились уникальные росписи, принесшие им всемирную известность.
Путем заключения выгодных союзов Рареш добивался роста престижа своей страны на международной арене. В начавшемся после битвы под Мохачем (1526) конфликте в Венгрии господарь вначале занял сторону Фердинанда Габсбургского, но, когда тот стал выдвигать претензии в отношении Молдовы, Рареш перешел на сторону другого «короля», Яноша Запольяи, который в знак благодарности признал за румынским господарем право на владение старыми феодами Чичеу и Четатя-де-Балтэ, а также подарил /273/ ему город Бистрица и крепости Унгураш и Родну. В битве при Фелдиоаре (Брашове) 22 июня 1529 г. войска Молдовы во главе с ворником Грозавом разгромили армию Фердинанда I, обеспечив тем самым успех сторонникам Яноша Запольяи. Отношения с Польшей оставались напряженными, так как господарь вновь поднял вопрос о Покутье, вступив со своими войсками в пределы Польши. Однако в сражении под Обертином в 1531 г. он потерпел тяжелое поражение. Взаимные рейды молдавских и польских войск продолжались. Стремясь возвратить Покутье, Петр Рареш обратился за помощью к московскому царю и Фердинанду Габсбургскому, сумев добиться от последнего признания своих прав на спорную территорию.
Вновь осложнились отношения с Портой. В 1532–1534 гг. венецианский авантюрист Алоизио Грити, протеже великого визиря, попытался установить свою власть в Венгрии и Трансильвании. Для своих сыновей он избрал Молдову и Валахию. Грити, однако, был схвачен отрядом ворника Хуру, направленного в Трансильванию Штефаном Майлатом и Петром Рарешем. Эти действия Петра и польские наветы на последнего вызвали недовольство Порты политикой румынского господаря, и султан решил низложить его. К тому же в 1535 г. господарь Молдовы заключил с Фердинандом договор, в котором признавал себя вассалом короля Венгрии, но заручился при этом поддержкой при урегулировании своих отношений с Польшей с целью совместных антиосманских действий. К сожалению, эти планы не увенчались успехом.
В 1538 г. султан решил обрушиться на своих противников в Центральной и Юго-Восточной Европе: Габсбургов, Майлата, Рареша. Турецкая армия численностью 150–200 тыс. человек во главе с самим султаном летом 1538 г. направилась в Молдову. Перед превосходящими силами турок и татар, которым помогали поляки и часть бояр, господарь имел мало шансов на успех. В ходе этого похода османы захватили крепость Тигина и прилегавшую к ней территорию, превратив ее в свою область (райю) под названием Бендеры. Под контроль турок перешла вся южная часть прутско-днестровского междуречья (Буджак). В 1539–1540 гг. частью Османской империи стал и северо-восточный регион Валахии. В то время как Рареш воевал с татарами, бояре добились у султана возведения на престол внука Штефана Великого – Штефана Лакусту, бывшего заложника в Стамбуле. Собрание страны формально избрало нового господаря, который, однако, /274/ вопреки своему статусу «турецкой марионетки» предпринял ряд дипломатических и политических мер, направленных на возвращение потерянных Молдовой земель и имущества – Буджака (юг страны) и крепостей в Трансильвании. При поддержке господаря на юге началось антиосманское восстание, но вследствие заговора бояр Гэнеску и Арбуре Штефан Лэкустэ был лишен престола и убит (1540).
В 1538 г. Рареш нашел убежище в Трансильвании, а позже направился в Стамбул, где восстановил связи со своими сторонниками, но при этом выплатил огромную сумму денег и согласился на унизительные условия своего возвращения на престол (дань в 12 тыс. золотых, отряд из 500 турок «для обеспечения безопасности» господаря и передача Порте сына, Илиаша, в качестве заложника). После безуспешной попытки участия в антиосманской коалиции Петр Рареш удовлетворился сохранением автономии страны при сильнейшем влиянии на нее со стороны Османской империи.
После смерти Рареша последовали времена нестабильности и кризиса, внутренней борьбы между его сыновьями, Илиашем и Штефаном, в которую были вовлечены различные боярские группировки. Страна оказалась на грани пропасти. Илиаш даже принял ислам и стал пашой Силистры. Сложными оказались и периоды правления Александра Лэпушняну (1552– 1561, 1564–1568) и Деспота Водэ (1561–1563). Первый взошел на престол при помощи Польши, но скоро вступил в конфликт с крупными боярами, которые поддержали претендентов из рода Петра Рареша и плели заговоры в Константинополе. Во внешней политике Лэпушняну первоначально стремился к укреплению антиосманской коалиции, но потом подчинился интересам своих польских и турецких сюзеренов. По приказу султана войска Молдовы и Валахии в 1556 г. выступили в Трансильванию против императора, восстановив на престол Яноша Жигмонда, сына Яноша Запольяи. Начавшееся в условиях опустошительного татарского набега, второе правление Александра Лэпушняну было отмечено полным подчинением Порте, борьбой против соперников, казнями бояр и защитой православной церкви.
Необходимость мер по укреплению церкви была вызвана последствиями правления Якова Гераклида Деспота. Этот авантюрист с греческих островов, получивший западное образование и перешедший в протестантизм, был ставленником Габсбургов. /275/ Под видом веротерпимости он создал в Молдове благоприятные условия для преследовавшихся в соседних странах протестантов. Призывая румын к достижению независимости путем усиления антиосманской борьбы, он подчеркивал их латинское происхождение и основал в Котнари латинскую коллегию. Повышением налогов, конфискацией церковных и монастырских ценностей, а также явным пренебрежением к официальной религии страны Деспот вызвал к себе всеобщую ненависть, был низложен и убит. В народной памяти он остался господарем, пожелавшим «обновить закон» и «разрушить страну».
Ион Водэ Лютый (1572–1574), незаконнорожденный сын Штефэницэ, разбогател, занимаясь торговлей драгоценными камнями, и сумел заплатить за престол 220 тыс. дукатов. При его вступлении на трон Молдова была предметом соперничества между Портой и Польшей. В тяжелых условиях он не смог найти союзников ни в Трансильвании, ни в Валахии. Пойдя на кровавый конфликт с крупным боярством, господарь попытался приблизить к себе широкие слои населения. Подобно Лэпушняну, Ион Водэ обезглавил и лишил имущества многих бояр, из-за чего и получил прозвище Лютый. В феврале 1574 г. посланник Порты потребовал от господаря удвоить дань или уйти с престола. Тогда Ион Водэ созвал собрание и, отклонив турецкие требования, стал готовить войска. Он сумел привлечь на помощь 1200 запорожских казаков. В апреле 1574 г. господарь разгромил под Жилиште турецко-валашский корпус, захватил Бухарест и, с целью создания нового антиосманского фронта, свел с престола Александра Мирчу, посадив на его место Винтилэ Водэ. Армия Иона Водэ заняла Брэилу, Тигину, Четатя-Албэ (Белгород). Летом 1574 г. господарь был предан частью боярства и в сражении под Рошканами (Каул) потерпел поражение от превосходящих сил турок, сдался в плен и был казнен. На престол вступил Петр Хромой (1574–1591), брат валашского господаря Александра Мирчи. Новый господарь заключил договор с Англией, предоставив свободу действий английским купцам в Молдове при условии выплаты трехпроцентной таможенной пошлины. Следующим господарем стал Арон Водэ Тиран (1591 –1595), незаконнорожденный сын Александра Лэ- пушняну, оставивший после себя огромные долги, сделанные им при занятии престола.
После Иона Водэ зависимость от османов и султанский сюзеренитет стали еще более тяжкими. /276/
Трансильвания. После смерти Янку де Хунедоара трансильванцы не только участвовали в антиосманской борьбе в составе войск короля Матьяша Корвина, но и самостоятельно защищались от османских набегов. В эту борьбу вносили свой вклад как сословия (знать, саксы, секеи), так и простые румыны. В рядах трансильванской знати находилась и румынская элита, еще в значительной степени сохранявшая национальные и религиозные черты. В документах упоминаются отдельный отряд румын в составе армии Трансильвании, а также многочисленные румынские воины в королевской армии и в расположенных на южной границе Венгрии крепостных гарнизонах. Король Матьяш и другие венгерские монархи часто награждали их за воинскую доблесть, предоставляя им личные или коллективные привилегии (в Банате в 1457 г. и в Хацеге в 1494 г.), в том числе издавая документы о религиозной терпимости по отношению к православным румынам – уникальные в истории венгерского «апостолического королевства». Отдельные принявшие католицизм румыны занимали такие важные официальные должности: воевода Трансильвании, баны Белграда, Жайче, Северина, Шабака, начальники замков. Их воинские качества отмечали гуманисты Антоний Бонфин, Филипп Бероальд, Альд Мануций, а также венецианский посол Себастьяно Бадуарио. В докладе 1475– 1476 гг. последний так писал о составе венгерской армии и о румынах из Трансильвании: они «больше всех заслужили похвалы за проявленную доблесть против турок» и «стали частью королевского рода», действуя «всегда рядом со своим повелителем и его величеством».{123}
Несмотря на все усилия, в XVI в. Трансильвания попала под османский сюзеренитет, что привело к глубоким внутренним преобразованиям и изменению ее международного статуса. После османских военных успехов и усилившегося в 1514 г. кризиса Венгерского королевства южная граница Венгрии стала весьма уязвимой. Превращение антиосманского крестового похода в «крестьянскую войну» под руководством Дьёрдя Дожи и жестокое наказание восставших привели к значительному снижению обороноспособности Венгрии. Поражение венгерских войск в битве при Мохаче в 1526 г. (трансильванцы в ней не участвовали) и гибель на поле боя короля решительно изменили соотношение сил в Центрально-Восточной Европе в пользу Османской империи. Вступившие в борьбу за престол группировки знати выдвинули двух королей – Яноша Запольяи, воеводу Трансильвании, /277/ и Фердинанда I. Поддерживаемый основными внутренними силами (мелкая и средняя знать, политические деятели восточной части королевства), первый был склонен к признанию османского сюзеренитета, в то время как Габсбург, на сторону которого стали крупная венгерская знать, чехи и хорваты, добивался признания господства своей династии в регионе. Вспыхнула кровавая война, которая велась с переменным успехом при вмешательстве внешних сил, в том числе господарей Валахии и Молдовы. В 1541 г. султан захватил Буду и центральную часть Венгрии, тем самым окончательно разделив страну. Габсбурги утвердились в западной и северной частях королевства, а также, ссылаясь на право наследников венгерской короны, предприняли попытку захвата Трансильвании, которая находилась в их руках в 1551–1556 гг. Однако эта провинция, в конце концов, сумела, подобно Валахии и Молдове, отстоять свой статус автономного княжества.
Увеличив почти в два раза свою территорию по сравнению с эпохой воеводства, Трансильвания оказалась в лучшем положении, чем Венгрия. Здесь сложилась система «трех политических наций» и «четырех признанных религий». Три «нации» составили венгерская знать, саксы и секеи, сохранявшие до XVI в. свою принадлежность к католицизму. На протяжении XVI столетия, однако, в Трансильвании произошли существенные изменения в соотношении вероисповеданий: саксы в массовом порядке стали переходить в лютеранство, значительная часть венгров приняла кальвинизм, униатство или антитринитаризм, а большая часть секеев сохранила католическую веру. Таким образом, большинство представителей привилегированных сословий Трансильвании стали протестантами, а общие собрания периода 1550–1570 гг. официально признали новые вероисповедания. Сохранив формально свой статус, католицизм оказался религией, полностью подчиненной протестантским государственным порядкам, оставшейся без прежней иерархии, владений и ограниченной в свободе деятельности.
Румыны и православные по-прежнему оставались вне законодательных рамок, пользуясь лишь определенной степенью веротерпимости в силу своей общественной полезности, «пока с этим согласны граждане» (usque ad beneplacitum regnicolarum). В таких условиях у трех «наций» и у румын заметно усилились национальные особенности. «Нацию» знати все чаще стали назвать «венгерской»; она частично присвоила себе права наследника венгерской /278/ политической традиции. Ее представители проживали на собственных территориях (графская земля, также названная «венгерской»), имели особое вероисповедание (кальвинизм), названное «клужским» или «венгерским». Саксы и секеи также имели свои регионы компактного проживания («саксонские земли» и «секейские земли») и свои вероисповедания, прежде всего, лютеранство, которые также рассматривались как «национальные». Румыны отличались своей непризнанной религией – православием, ставшим синонимом румынской этнической принадлежности (православный значит румын). Они оставались лишенными привилегий зависимыми крестьянами: неслучайно понятие «румын» часто означало «зависимый». Реформация не нашла отклика среди румын, потому что коснулась, прежде всего, внутрисословных порядков и не представляла интереса для непривыкших к подобным тонкостям ментальности восточных христиан. После 1550 г. общие собрания официально утвердили «союз трех наций» и приняли первые законодательные меры, дискриминирующие румын. Провозглашенная в XVI в. «толерантность» коснулась исключительно привилегированных «наций», т. е. правящих сословий, а не румын, что вполне соответствовало ментальности эпохи.
После смерти Яноша Запольяи (1540) во главе Трансильвании стала «королева» Изабелла (супруга покойного) и их сын Янош Жигмонд (1540–1571). Родившийся после смерти отца, он словно бы олицетворял происходившие в Трансильвании потрясения, четырежды за свою жизнь поменяв вероисповедание: родился католиком, потом стал лютеранином, кальвинистом и, наконец, униатом. Именно при нем установилась описанная выше политическая и религиозная система. Теоретически князь пользовался широкими внутренними полномочиями, тогда как Порта вмешивалась лишь в вопросы внешней политики. Султан соблюдал автономные права княжества постольку, поскольку Трансильвания соблюдала свои обязательства в отношении Порты. Князь правил с помощью совета и общего собрания в составе 150 членов – представителей трех «наций», «четырех религий» и самого князя. Они избирались знатью комитатов, собраниями саксонских и секейских престолов, городами, посадами; своих представителей князь назначал сам.
После смерти Яноша Жигмонда над Трансильванией вновь нависла угроза перехода в руки Габсбургов, сторонники которых сплотились вокруг Гашпара Бекеша, выходца из знати румынско- /279/ го происхождения. Его соперник Иштван Батори (Стефан Баторий) был поэтому сначала утвержден в качестве князя Портой и лишь затем избран собранием (1571). Этот высокообразованный человек, католик по вероисповеданию, был талантливым политическим деятелем. Для сохранения автономии княжества в условиях острого соперничества между Стамбулом и Габсбургами ему приходилось проводить весьма осторожную политику. Он тайно присягнул на верность императору, добившись от него помощи против своего соперника, который, в свою очередь, обратился к туркам, обещая им удвоить дань. Батори сумел уклониться от выполнения требования султана выступить в 1574 г. против господаря Молдовы Иона Водэ, но был вынужден направить свои войска, чтобы в 1577 г. посадить на престол Петра Хромого. Несмотря на увеличение объема ежегодной дани Порте с 10 до 15 тыс. золотых флоринов, положение Иштвана Батори после 1575 г. существенно упрочилось. Внутри страны он посредством умеренных и осторожных мер поддержал католицизм, ослабленный торжеством протестантского вероисповедания. Вскоре Батори обратился за помощью к Риму, потребовав направить к нему иезуитов для оказания поддержки местным католикам. В 1579 г. члены Общества Иисуса появились в Клуже, Алба-Юлии и Орадя. Несмотря на недовольство большой части протестантского населения, иезуиты собрали огромные пожертвования и развернули активную деятельность в области образования.
В политике Иштвана Батори нашлось место и румынам. С одной стороны, значительной была их численность как потенциальных налогоплательщиков, а с другой – он мог использовать их в качестве противовеса протестантам. К тому времени православные румыны были переведены под начало кальвинистской высшей иерархии, что вызвало среди них сильное недовольство. В 1571–1572 гг. князь восстановил православную иерархию и признал православного иеромонаха Евфимия «епископом румын».
После поражения в 1575 г. Гашпара Бекеша противостояние между трансильванским князем и Веной усилилось в связи с вопросом об избрании на польский трон, освободившийся после краткого пребывания на нем французского принца Генриха Валуа. В конечном счете, при поддержке Османской империи Иштван Батори в 1575 г. был избран королем Польши. По сути, имела место личная уния между Трансильванией и Польшей, так как из Кракова Батори продолжал править и своим княжеством. В своем /280/ новом качестве он тайно рассчитывал добиться освобождения страны от османского сюзеренитета. При польском дворе появилась особая канцелярия по делам Трансильвании. Для осуществления непосредственного управления княжеством в этот период воеводой был назначен брат Иштвана, Криштоф Батори, который, с согласия короля Польши, был вынужден проводить политику, подчиненную интересам Порты, принимал суровые меры против беглых крепостных и ограничил свободы секеев, подавив при этом проявления их недовольства. Еще при жизни Криштофа его малолетний сын Жигмонд был выдвинут в 1581 г. королем Польши на княжеский престол Трансильвании. От имени нового князя княжеством первоначально правили наместники, а затем губернатор – до 1588 г., когда собрание передало Жигмонду власть, – однако лишь после того, как он обещал принять меры против иезуитов. Иштван Батори умер в 1586 г., но проосманская политика трансильванских правителей продолжалась до самого конца XVI в., когда новый конфликт между христианами (Габсбурги) и Османской империей привел к серьезным изменениям в регионе.
Румынские земли и Османскаяимперия
Почему турки подчинили румынские земли? В XIV–XVI вв. государство турок-османов из небольшого княжества в Малой Азии превратилось в державу, доминировавшую на юго-востоке и в центре Европы. Османские владения простирались почти до Вены. Под натиском османов пали Византийская империя, болгарские царства, Сербия, албанские княжества, Босния и Венгрия. На территориях, населенных румынами, под прямую власть османов перешли дунайские крепости Турну, Джурджу (1417), Брэила (1539–1540) и Килия (1484), днестровские крепости Четатя-Албэ (1484) и Тигина (1538), земли Добруджи (после 1417), южная часть прутско-днестровского междуречья, большая часть Баната (1552). Однако, несмотря на выплату османам дани и захват части территории румынских княжеств, последние сохранили свою политическую самобытность, государственность и внутреннее устройство. Попытки объяснения такого факта предпринимались уже давно. В конечном счете, этому способствовало множество факторов, которые следует рассматривать в комплексе, поскольку лишь подобным образом можно получить верный ответ на данный вопрос. /281/
Румынские земли достигли вершины развития в XIV–XVI вв., т. е. именно тогда, когда османы захватили государства Балканского полуострова и перешли на северный берег Дуная. Поглощение Османской империей румынских княжеств казалось чем-то близким дважды: в 1522 г., когда санджакбей Никополя Мехмед стал превращать в Валахии церкви в мечети и назначил туда представителей османской администрации (кадиев) и османских правоохранительных органов (субашей), и в 1595 г., во время кампании великого визиря Синана в Валахии и Молдове, когда были назначены бейлербеи (губернаторы) будущих провинций. Первая попытка исходила не из центра, являясь местной инициативой представителя династии Басарабов, упомянутого Мехмед-бека, принявшего ислам и добивавшегося власти в Валахии. В конечном счете, султан не поддержал действия своего подданного. Попытки 1522–1526 и 1595 гг. не достигли своей цели из-за своевременного и решительного отпора, а также благодаря внешним обстоятельствам.
На первый взгляд в период между падением Белграда и кампанией против Венгрии (1521–1526) все вело к превращению Центрально-Восточной Европы в османскую территорию. Однако именно это вызвало решительные действия христианских сил. Во втором случае Священная лига вела с османами так называемую «Долгую войну» (1593–1606). Так как Польша не поддержала тогда христиан, крупные державы были заинтересованы в том, чтобы иметь в регионе буферные государства, расположенные между ними и османами.
Важным фактором сохранения статус-кво к северу от нижнего течения Дуная стало сопротивление румынских княжеств. После ряда неудач в войнах с румынами османы, опасаясь, предпочли вести с ними переговоры, предоставив им статус государств-данников. Валахии он был навязан в 1420 г. (ужесточен в 1462 г.), Молдове – в 1456 г. (ужесточен после 1484 г.), а Трансильвании – после 1541 г. Оказывавшееся румынскими княжествами в Трансильвании сопротивление красной нитью проходит через их средневековую историю. Этот постоянный отпор объясняется несколькими обстоятельствами: способностью мобилизовать около 40 тыс. человек в Молдове, 30 тыс. в Валахии и 50 тыс. в Трансильвании; наличием многочисленного свободного крестьянства и мелкого боярства, имевшего что защищать (участок земли и личную свободу), о чем в странах Балканского полуострова не было /282/ и речи; значительной мобильностью легковооруженной конницы, применявшей тактику притворного отступления и неожиданной атаки (все это было свойственно и османской армии, но румыны, как правило, находили «противоядие»). И последнее. Румынское войско было противоположностью тяжелым и малоподвижным армиям западного типа, разгромленным при Никополе, Варне, Мохаче и в других сражениях.
Еще одним фактором, который способствовал сохранению румынской государственности, было сочетание сопротивления и примирения, борьбы и переговоров с целью избежать прямого покорения и полного истощения экономических и людских сил. Большинство бояр являлись предателями лишь в глазах тех господарей, что были готовы договариваться с османами, однако, когда давление Порты становилось невыносимым, те же бояре сотрудничали с господарями при организации сопротивления. Без бояр военные победы были бы невозможны.
Вопрос о причинах выживания румынских средневековых государств отчасти решается и направлением османского наступления на центр Европы и черноморский бассейн. Несмотря на то, что так называемый императорский путь проходил по линии София – Белград – Буда – Вена, турки всегда учитывали фактор румынских княжеств и Трансильвании: известно семь кампаний под прямым руководством султана – три против Валахии (1394/95, Баязид I; 1419/20, Мехмед I; 1462, Мехмед II), три против Молдавии (1476, Мехмед II; 1484, Баязид II; 1538, Сулейман I), одна против Трансильвании (1438, Мурад I); кроме того, были совершены походы под руководством великого визиря (1595) и бейлербея Румелии (1475).
Поэтому режим зависимости был для османов более выгодным, чем режим прямой оккупации. Румынские земли играли существенную роль в снабжении императорской столицы с населением свыше 500 тыс. человек бараниной и телятиной, жиром, солью, ячменем, лошадьми, лесом, коноплей, медом, воском, сыром, соколами. Впрочем, выгоды этого режима в полной мере проявились лишь после 1538–1541 гг., когда зависимость румынских княжеств от Порты стала реальной и эффективной, т. е. почти два века спустя после установления румыно-османских отношений.
Подводя итог, можно сказать, что на первом этапе (до 1540 г.) румынские княжества сумели избежать превращения в турецкие /283/ провинции из-за опасений османов перед возможными внутренними и международными осложнениями (сопротивление, оказывавшееся румынами, и заинтересованность крупных христианских держав в сохранении буферных государств). На втором этапе они убедились в особых экономических преимуществах, получаемых Портой от сохранения существующей формы зависимости.
Статус румынских земель по отношению к Порте. С точки зрения исламского права ханефитского образца, применявшегося османами, мир делился на две части: dar al-Islam («дом ислама») и dar al-harb («дом войны», или «дом врагов ислама»). По мнению большинства «теоретиков», платившие дань страны относились к третьей части, названной dar al-'ahd («дом мира», или «дом договора»). Ее существование со временем стало постоянной реальностью.
Первый 'ahd, или договор, согласно преданиям, был заключен самим пророком Мухаммедом в 632 г. с маленькой христианской республикой Наджирана (сегодня провинция Саудовской Аравии). Этот документ был грамотой, изданной пророком, и предусматривал сохранение личной собственности, земель и государственного устройства; сохранение в неизменном виде церковной структуры и иерархии; невмешательство во внутренние дела и в судопроизводство; сохранение существующей налоговой системы; запрещение мусульманам перегонять стада по территории республики; отсутствие оккупационных войск; возможность вмешательства мусульманской власти в случае допущения несправедливостей.
Для турецких властей предоставление статуса 'ahd являлось лишь первым этапом на пути постепенного покорения территории; затем следовала ее прямая оккупация, как это произошло с Византией, болгарскими царствами, Сербией и Венгрией. В контактных зонах двух миров османы, однако, не всегда прибегали к оккупации. Такими зонами оказались Трансильвания, Молдова, Валахия, Рагуза, грузинские королевства Имеретия, Кахетия, некоторые мусульманские государства и другие области.
Побывавшие в румынских княжествах иностранные путешественники отмечали, что, переходя с южного берега Дуная на северный, они сразу попадали в христианский мир: на холмах возвышались кресты, был слышен звон церковных колоколов, ру- /284/ мынский язык и местные обычаи ни в чем не ограничивались, не было османских гарнизонов и османской администрации. Для перехода Дуная османские подданные нуждались в специальных фирманах султана, которые предъявлялись господарю княжества или его представителям. Османские подданные были обязаны покинуть страну сразу же после завершения дел, ради которых приехали, не могли строить там мечети и жить среди христиан. На этих территориях действовали христианские учреждения, сохранялась местная политическая и общественно-экономическая структура.
Статус 'ahd стал следствием достигнутого равновесия между наступательной мощью Османской империи и способностью румынских княжеств к сопротивлению в благоприятной международной ситуации. Он был зафиксирован в 'ahdname, или присяжных письмах («письмах мира»), которые христиане также называли капитуляциями, так как условия в них излагались по главам (лат. capitulum). Данное положение подтверждалось фирманами и приказами (hukum) или устными присягами, которые, как правило, предусматривали следующее: правление христианских правителей, а не мусульманских губернаторов; избрание князя «страной» из представителей местных княжеских семей; обязательность утверждения избранника и введения его в полномочия султаном; сохранение прав, привилегий и вероисповеданий страны согласно существующим обычаям (собственное управление и администрация, без османского вмешательства во внутренние дела); выплата дани и преподнесение подарков султану и высокопоставленным вельможам; князь был обязан стать «другом друзей и врагом врагов» падишаха. Со своей стороны Порта обычно обязывалась поддерживать и защищать княжества против любой агрессии, обеспечивать защиту купцов, возвращать беглецов и обменивать пленных. Если торговцы из стран «дома войны» платили пошлину в размере 5–5,5 % стоимости товаров, режим для османских товаров, ввозившихся в Валахию и Молдову, и тарифы для румынских товаров, ввозившихся во владения Порты, составляли около 3–4 %.
При практическом применении данных положений османская сторона, как правило, стремилась делать акцент на благоприятных для Порты статьях. Румыны, наоборот, добивались расширения или сохранения своих свобод. Теоретически господари были обязаны налаживать внешние связи лишь при посредничестве /285/ Порты, однако они не всегда соблюдали этот принцип, порой заключая договоры антиосманского характера. Султаны присвоили себе право одобрять браки румынских господарей, а румынские митрополии зависели от Константинопольской патриархии или Орхидского архиепископства. Иногда «избрание» господарей в княжестве происходило уже после их назначения султаном. С середины XVI в. румынские княжества постепенно стали утрачивать статус субъектов международного права, т. е. теряли свою независимость, что привело к усилению османского произвола. Указанное обстоятельство дало историкам повод использовать понятие «османская гегемония». Объем дани (харадж) существенно возрос. Даже с учетом инфляции 155 тыс. золотых, ежегодно выплачиваемых Валахией, 65 тыс. золотых, вносимых Молдовой, и 15 тыс. золотых, поступавших из Трансильвании, представляли собой для княжеств тяжкое бремя. Увеличивался размер «подарков» (пешкеш), а также работ и обязательств по снабжению Константинополя продуктами на условиях льготных цен, которые были на 15–20 % ниже европейских. В торговле установилась настоящая османская монополия. Огромные суммы выплачивались для выкупа престолов или получения инвеституры. Некоторые султаны, а за ними и отдельные западные державы стали рассматривать румынские княжества как османские провинции, что было неточно и неверно. Они оставались автономными христианскими государствами, в определенной степени зависимыми от Османской империи.
С румынской точки зрения, румыно-османские отношения имели иное значение, чем хотела бы считать Порта. Выплата дани для румын означала не подчинение, а выкуп мира. Обладая военной мощью, османы получали дань за то, что оставляли княжества в покое. Увеличение ее размеров произошло в конце XVI столетия. Именно с этого момента зависимость румын от Порты стала более ощутимой. До этого они вовсе не считали, что подчинились туркам. Свидетельством тому были частые совместные действия с христианскими державами вопреки воле Порты и нередкие антиосманские выступления при усилении давления с ее стороны. К концу XVI в. зависимость румынских княжеств, однако, достигла беспрецедентного уровня. Османская империя, переживавшая внутренний кризис, нуждалась в товарах, деньгах, продуктах. Превратившись в послушный инструмент Порты, господари больше не могли заниматься общественными делами. Оставаясь в сущно- /286/ сти одинаковым, уровень проявления османской гегемонии в румынских княжествах и Трансильвании выражался по-разному. Сюзеренитет над Трансильванией выражался в более гибкой форме по разным причинам (отдаленность от Порты и близость Запада; более позднее установление османской зависимости; политика Габсбургов под лозунгом «освобождения» провинции). В Молдове османский гнет был среднего уровня, а в самом тяжелом положении оказалась Валахия, расположенная ближе всех к туркам и наиболее удобная для оказания на нее давления.
Именно в этих условиях на престол Валахии вступил Михай Храбрый (1593–1601 гг., с перерывами).
Культура румынских земель в XIV–XVI вв.
Культура народа включает созданные в его культурной среде и культурных центрах духовные ценности общества. Культурными центрами в средние века служили церкви (монастыри, епископства), дворцы, города, некоторые села, школы и библиотеки. Творчество позднего средневековья имело религиозный, исторический, юридический, философский, научный, филологический, художественный и этнографический характер, а его результатом стали рукописи, миниатюры, постройки, произведения живописи и прикладного искусства. Располагая относительно скромными возможностями, люди средневековья создали выдающиеся творения, сохранявшие свою значимость на протяжении веков и даже тысячелетий. Они намного превзошли в технике античных строителей, создали новые образцы мозаики, живописи и скульптуры, заложили основы новых стилей зодчества: византийского, романского, арабского, готического, ренессансного, – оставили музыкальные произведения, основанные на такте, стали использовать бумагу для письма, создали ряд алфавитов, воспроизвели и тем самым спасли множество творений античности. Нередко говорят о «средневековой тьме», о «темной эпохе», о «средневековом варварстве», тогда как в действительности средневековье полно достижений, которые лишь необходимо узнать и должным образом оценить.
Культурные центры. На румынском пространстве культура всегда пользовалась покровительством со стороны церкви. Дли- /287/ тельное время единственными грамотными людьми оставались священники. Они читали духовную литературу, переписывали рукописи, открывали мастерские живописи и вышивки, трудились как учителя в церковных и монастырских школах, умели правильно петь и иногда знали нотную грамоту. На территориях, населенных румынами, без особых трудностей сосуществовали разные вероисповедания. В 1430 г. многие сторонники Яна Гуса нашли приют в Молдове у Александра Доброго, где впервые перевели Библию на венгерский язык. В XVI в. многие кальвинисты, лютеране и анабаптисты получили убежище в Трансильвании и Молдове. В том же столетии при церквах появились первые типографии.
Центром общественной жизни в румынских землях был господарский (княжеский) двор. В Сучаве, Тырговиште, Бухаресте, Яссах, Алба-Юлии были воздвигнуты величественные сооружения, поражавшие местных жителей и иностранцев. Первоначально существовали несколько господарских резиденций в посадах и городах. Не все из них отличались крупными размерами, и лишь некоторые стали подлинными культурными центрами. Когда появились постоянные столицы, господари стали приглашать мастеров из Италии, Польши, Германии и Венгрии, украшавших их резиденции эффектными постройками, изготавливавших красивую мебель, шивших одежду по последней европейской моде. Люди стали приобщаться к роскоши, торжественности и приятной музыке, собирать коллекции икон, картин и портретов (Бухарест и Яссы в конце XVI в.). Такие господари, как Мирча Старый, Петр Черчел, Штефан Великий, Деспот Водэ, сменили традиционные одеяния на костюмы западного образца. В Трансильвании воеводы и князья и раньше следовали центральноевропейской рыцарской моде. Со временем крупные бояре и знать также стали обосновываться в столицах. Здесь формировалась государственная политика, писались тайные письма и политические трактаты.
Первые крупные города западного типа появились в Трансильвании. В Валахии и Молдове города, за исключением портовых, долгое время сохраняли вид посадов и лишь в XV–XVI столетиях заметно расширились. Город был как бы выделен из феодального общества сеньоров, вассалов и крестьян. Тем не менее, в городах проживали князья и некоторая часть знати и бояр. Здесь возникли высшие учебные заведения, библиотеки, типографии, стали использоваться чернила и бумага, появилось производство рос- /288/ кошной мебели, украшений, посуды и церковной утвари. Здесь создавались первые актерские труппы и игрались маленькие пьесы. В Трансильвании важными городскими центрами стали епископские резиденции Алба-Юлии и Оради и поселения вокруг дворов крупного духовенства; светскими городскими центрами стали Брашов и Сибиу. В сельской местности процветали фольклорные традиции в виде народной поэзии, частушек, проклятий, заклинаний, резьбы по дереву, гончарного дела, деревянного зодчества.
Образование. Валахия, Молдова и Трансильвания были расположены в зоне переплетения западной и восточной европейской культуры. По языку и происхождению румыны относились к латинскому Западу, по вероисповеданию и географическому расположению – к славяно-византийскому Востоку, а с определенного момента оказались и под влиянием турецко-мусульманского мира. Вследствие близости к Византии и славянскому (болгарскому, сербскому, русскому и украинскому) миру румыны стали православными. На протяжении средних веков румынские элиты пользовались старославянским (среднеболгарским) языком и кириллицей в церкви, при богослужениях и при составлении письменных документов. В занятой турками Добрудже писали на турецко-османском, а в находившейся под властью Венгерского королевства Трансильвании официальным языком был латинский. Долгое время трансильванские румыны: кнезы, некоторые представители знати, фэгэрашские бояре – для местных дел пользовались славянской письменностью. В старых кнежеских церквах, так же как к югу и востоку от Карпат, записи велись на славянском языке, но постепенно местным писцам пришлось перейти на латинский, так как на нем составлялись все дарственные акты, и со временем он стал языком венгерской, саксонской и секейской элиты, языком королевского двора и католической церкви.
Образование в средние века не имело массового распространения. Так как это требовало определенных расходов и само по себе не могло обеспечить человеку средств существования, школу посещали немногие. Тем не менее, уже в XIV в. появились первые деревенские школы, где люди обучались грамоте и церковному песнопению. При некоторых городских церквах и монастырях давалось образование более высокого уровня. К таким относилась славянская школа при церкви Св. Николая в Шкейском пригороде Брашова, ставшая впоследствии первой школой с пре- /289/ подаванием на румынском языке на населенной румынами территории. Школы с преподаванием на славянском были в Перий-Марамурешулуй, при монастырях и церквах в Фелеаке, Прислопе, Нямце, Дялу, в Бухаресте при церкви Св. Георгия, Сучаве, Яссах. Здесь готовили учителей, дьяков и священников.
В Трансильвании действовали хорошо организованные католические школы, где изучали латинский. На первом этапе (trivium) осваивали грамматику, риторику и диалектику, а на втором (quadrivium) – арифметику, геометрию, астрономию и музыку. Школы с латинским языком преподавания существовали и в некоторых городах с католическим населением в Молдове и Валахии, а при господарях Деспоте Водэ и Петре Хромом были открыты латинские школы и более высокого уровня. В документах отмечена деятельность в одной из школ Сучавы преподавателя Батисты де Весентино, «магистра различных искусств» (magister in diversis artibus).
Реформация дала толчок и развитию образования. Иоанн Хонтерус основал в Брашове гуманитарный лицей, а позже такие школы появились в Сибиу, Бистрице, Сигишоаре, Клуже, Тыргу-Муреше, Алба-Юлии и Ораде. В школах Карансебеша, Хагеца и Лугожа учились и румыны. На протяжении недолгого времени действовали высшие школы в Сибиу (Studium generale, 1525 г.) и в Котнари (1563 г., при Деспоте Водэ, с преподавателями из Германии, среди которых был Иоанн Зоммер). Разработанный в 1565 г. под руководством французского ученого Петра Рамуса (Пьер де ла Рамэ) проект создания университета в Алба-Юлии был осуществлен позднее (1579–1581) в Клуже, где при поддержке польских и итальянских иезуитов Иштван Батори открыл католический университет с теологическим, философским и юридическим факультетами, рассматривая его в качестве средства противодействия реформации; это учебное заведение действовало почти двадцать лет.
Литературное творчество. После захвата турками Балканского полуострова и установления границы христианского мира по Дунаю многие ученые и книжники из Болгарии и Сербии нашли убежище в румынских княжествах. Среди них был Григорий Цамблак из Тырнова, приехавший в 1401 г. в Молдову и ставший позднее митрополитом Киевским (1414–1418). В его сочинении «Житие святого Иоанна Нового» содержатся данные о городах /290/ Северного Причерноморья и о перемещении святых мощей из Четатя-Албэ в Сучаву. С XV в. появляются произведения, написанные на местных языках. Оригинальных текстов того времени на румынском языке не сохранилось, но есть свидетельства, что они существовали. До нас дошли копии на румынском языке более древних текстов (переводы со старославянского): Воронецкий кодекс, Шкейская Псалтырь, Воронецкая Псалтырь, Псалтырь Хурмузаки. Переход к письменности на румынском языке был обусловлен появлением гуманизма и протестантизма, а также проведением реформ католичества и православия. Румынская письменность появилась не в одном отдельном месте, а сразу в несколько центрах в областях Хунедоары – Хацега – Карансебеша и Марамуреша. Перевод Библии на венгерский язык, появившийся в Молдове в 1430 г., – это также результат влияния реформаторского течения, каким являлся гусизм.
Светскими произведениями средневековой словесности стали написанные на славянском или на латыни летописи, хроники и мемуары. Например, в 1475–1480 гг. сакс из Себеша, находясь в турецком плену, написал работу Tractatus de ritu, moribus, conditionibus et nequitia Turcorum («Об обычаях, нравах, образе жизни и подлости турок»), в которой, среди прочего, описаны турецкие набеги четырех десятилетий XV в. на Трансильванию и Валахию. В созданной в 1480 г. Дубницкой хронике (Chronicon Dubnicense) приложена официальная хроника, возможно созданная при дворе воеводы Бартоломея Драгфи представителем семьи Драгоша и родственником Штефана Великого, который восхваляется в этом сочинении.
На основе прежних летописных произведений при дворе господаря Молдовы Штефана Великого в конце XV в. получает развитие историография. Этот господарь был заинтересован в воссоздании воеводской династической традиции, возрождении славы предков и занимался восстановлением гробниц царствующей семьи. Он распорядился приступить к подробному описанию событий прошлого. Так были написаны Анонимная летопись Молдавии (названная также Бистрицкой летописью), Путнянская летопись (два варианта), молдо-русская летопись, молдо-немецкая летопись и молдо-польская летопись. Анонимная летопись, охватывающая события 1359–1506 гг., представляет собой самый древний и наиболее близкий к утерянному оригиналу памятник. В сохранившихся в монастыре Путна двух вариантах летописи /291/ описаны и события из истории самого монастыря, а основное повествование заканчивается на 1504 г., с дополнением, доводящим изложение до 1518 г. Молдо-русская летопись включает, помимо прочего, сведения о легендарных героях румын – Романе и Влахате. Изложение прошлого Молдовы на немецком языке было доставлено в Нюрнберг молдавской миссией, искавшей там врача для воеводы. Молдо-польская летопись излагала события до 1564 г. и была призвана ознакомить с прошлым Молдовы поляков. В центре первой официальной летописи, ставшей образцом для всех последующих вариантов, была личность Штефана Великого, представленного воином, борющимся за свою страну во славу Креста.
Молдавская официальная историографии XVI в. была продолжена работами епископа Романа Макария, а также Евфимия и Азария. Первый описал события 1504–1542 гг. (с дополнением до 1552 г.), а Евфимий, игумен Кэприанского монастыря, создал хронику событий 1541–1554 гг. Монах Азарий описал события с 1552 г. до начала правления господаря Петра Хромого. В этих летописях нашли отражение центробежные устремления знати и слабость центральной власти, когда страна была охвачена соперничеством между боярскими группировками.
Хотя в Валахии летописные записи велись издавна, на них сохранились лишь отдельные ссылки. С полным основанием можно утверждать, что такая работа велась при дворе Влада Цепеша. «Повесть о Дракуле» является, по-видимому, сочинением трансильванского румына. Она сохранилась только в переводе на русский. Написанное Гавриилом, священником афонского монастыря, во время его пребывания в Валахии в 1517–1521 гг. «Житие патриарха Нифона» содержит важные данные по истории страны в конце XV и начале следующего века. Гавриил восхваляет бояр Крайовеску и их протеже, господаря Нягое Басараба.
Из содержания Кантакузинской летописи следует, что в XVI столетии в Валахии существовали две краткие летописи на славянском языке: одна касалась событий 1521–1568 гг., другая освещала период с 1568 г. до правления Михая Храброго. При содействии великого логофета Теодосия Рудяну при Михае Храбром велась официальная хроника событий. Отрывки из нее, переведенные на латинский язык, сохранились в хронике Бальтазара Вальтера из Силезии. Другая хроника о представителях боярской семьи Бузеску и Михае Храбром была с критическими /292/ замечаниями включена в Кантакузинскую летопись. О правлении Михая на греческом языке писали Ставрин и Паламед. Ни один румынский господарь не удостоился при жизни такого внимания со стороны своих подданных и зарубежных авторов, как Михай Храбрый.
Гуманизм. Во всех румынских землях, и, прежде всего, в Трансильвании, уже в XV в. чувствовалось влияние гуманизма. Первоначально оно проявилось в епископских резиденциях Оради и Алба-Юлии, а также в городах с немецким населением. В Оради особый интерес к гуманизму стал заметен при епископе Иоанне Витезе (1408–1462), создавшем там библиотеку и астрономическую обсерваторию. Первым выдающимся румынским гуманистом стал Филипп Море из Чула-Хацегулуй (1470–1526), который обратил внимание Иоанна Мезерзия на сохранившиеся в Дакии следы пребывания римлян. Последний издал сборник обнаруженных к северу от Дуная латинских надписей. Филип Море был известен и в западных научных кругах, где его отметил венецианец Альд Мануций, издатель сочинений Эразма Роттердамского. Одним из крупнейших представителей нового течения был Николай Олах[198] (1493–1568), выходец из семьи господаря Валахии и родственник Янку де Хунедоара. Будучи секретарем венгерской королевы, епископом, архиепископом Стригониу и даже регентом габсбургской Венгрии, он удостоился звания cursus honorus. Николай Олах путешествовал по Западной Европе и установил связи с известными гуманистами из «республики европейской словесности». Он вел переписку с Эразмом Роттердамским. Ему принадлежат поэмы, эпитафии, работы исторического, географического и этнографического характера, среди которых важнейшими являются Hungaria и Atila. Николай Олах был венгерским католиком, но также гражданином Европы. Скончался он в Трнаве (Словакия), где заложил основы будущего университета. Всю жизнь Николай Олах с гордостью называл себя «румыном» и писал о римском происхождении своего народа, о роли румынских господарей в защите христианства. С Брашовом связана деятельность сакса Иоанна Хонтеруса (1498– 1549), ставшего автором основательной географии мира и изданной в 1542 г. подробной и точной карты. На ней территория трех румынских княжеств /293/ указана под общим названием «Дакия». Хонтерус способствовал распространению гуманистических и протестантских идей и работал над кодексом законов для своего народа.
Поздние гуманисты создавали исторические произведения в стихах и проявляли интерес к местным национальным языкам. Однако латынь активно использовалась еще довольно долгое время. Среди авторов, написавших важные для своего времени стихотворные произведения, следует отметить Себастиана Тиноди («Хроника»), Иоанна Лебеля («Историческая песня о крепости Тэлмачу»), Иоанна Зоммера («Элегии о гибели Деспота-Водэ» и «Жизнь Якоба Гераклида»). В прозе писали Гашпар Хелтай («Подвиги венгров») и Иоан Шекели («Хроника наиболее значительных событий мира»), Евстацию Дьюлафи («Исторические записки»), Иоан Бараняй Дечи («История»), Штефан Шамоскеци.
Значительный вклад был внесен в область ботаники, медицины, филологии, географии, картографии.
Юридическая литература была представлена переводами (первоначально на славянский) и обработками византийских трудов: «Законник» (переписанный по приказу Владислава II дьяком Драгомиром из Тырговиште); Syntagma Матея Властаря, сборник византийских церковных, уголовных и гражданских законов (переписанный иеромонахом Гервасием из Нямца в 1452 г., дьяком Дамианом из Ясс в 1495 г., епископом Макарием в 1552 г.). В XVI в. были переведены на румынский язык первые византийские церковные каноны (номоканоны). В 1517 г. в Трансильвании вступил в силу кодекс законов «Трипартитум» Иштвана Вербеци. Среди саксонского населения проявился особый интерес к юридической литературе, в связи с чем Матвей Фрониус разработал «Статуты городских прав саксов Трансильвании» (1538). Настоящей культурной революцией стал типографский набор подвижными литерами, изобретенный Иоганном Гуттенбергом около 1450 г. Примерно через полвека это новшество проникло и в румынские княжества. Первую типографию в Юго-Восточной Европе открыл валашский господарь Раду Великий в Тырговиште в 1508 г. Ею заведовал монах Макарий, приехавший из Цетинья (Черногория), напечатавший там три книги: Литургию (1508), Осьмогласник (1510) и Евангелие (1512), – все на церковнославянском языке. Типографская деятельность возобновилась в 1545–1547 гг., когда были напечатаны Молитвослов, Апостол, Евангелие. /294/
В 1530 г. была основана типография в городе Сибиу, где была напечатана работа Себастиана Паушнера «Трактат о чуме» и первая известная книга на румынском языке «Румынский катехизис». Крупнейшая в Трансильвании типография существовала в Брашове. Здесь в 1535–1549 гг. были выпущены 37 книг на латинском, греческом и немецком языках. В середине XVI в. Гашпар Хелтай основал типографию в Клуже, где печатались книги на латыни и венгерском. Типографии действовали также в Орадя, Алба-Юлии, Абруде, Орэштие. Во второй половине XVI в. центром румынского книгопечатания стал Брашов.
В Брашове существовала крупнейшая городская румынская община Трансильвании, пользовавшаяся поддержкой господарей Валахии и Молдовы, старая церковь, начальная школа и школа для дьяков и священников с библиотекой и архивом, школа писарей и переводчиков, в которых учились молодые румыны со всей Трансильвании. В Брашове увидели свет такие румынские книги, как Четвероевангелие, Апостол, Литургия, Псалтырь, учительные евангелия. Написанные под влиянием лютеранства и кальвинизма, они остаются памятниками румынского языка, который был положен в основу румынского литературного языка и сформировался на юге Трансильвании и в северной части Валахии (Брашов – Сибиу – Кымпулунг – Тырговиште).
Пластические искусства. Красной нитью через всю живопись средневековья проходит идея вознесения гимна во славу Всевышнего. Преобладали памятники религиозного характера. Со временем первые деревянные церкви начали ветшать. Четырнадцатый век принес с собой развитие каменного зодчества, торжественного и монументального по своему характеру. В новом стиле были возведены церковь монастыря Козия (с тремя куполами), церковь Сыникоарэ в Куртя-де-Арджеш (1340), митрополичий собор в Тырговиште (1418). В Молдове от этого времени сохранились церковь Св. Николая в Рэдэуцах и церковь Св. Троицы в Сирете. При господаре Раду Великом была построена более крупная церковь монастыря Дялу, а при Нягое Басарабе – епископская церковь в Куртя-де-Арджеш. Последняя является одной из красивейших культовых построек на юго-востоке Европы, имеет своды с 12 пилястрами и четыре купола, придающие изящество и стройность всему сооружению.
Своеобразный способ строительства свода, оригинальная система опоры куполов на основе в форме звезды и украшение фаса- /295/ да являются признаками сложившегося в Молдове в 1450–1550 гг. местного стиля, названного «молдавским». При Штефане Великом наряду со скромными обителями (Воронец, Борзешти, Рэзбоени) были в 1490–1498 гг. построены крупные монастырские комплексы в Васлуе, Яссах, Хырлэу, Хуши, Попэуци, Дорохов, Пятра-Нямце. Особенной величественностью отличаются монастыри в Путне, Нямце и Тазлэу. Построенные в первой половине XVI в. церкви в Сучаве, Байе, Хырлэу, Романе и монастыри Побрате, Хуморе, Сучевице, Ватре-Молдовицей выделяются уникальными внутренними и внешними росписями.
Появившиеся в этот период в Трансильвании такие памятники, как церкви Успения Пресвятой Богородицы в Рибице, Св. Николая в Кришчоре (обе в области Заранда), в Прислопе и Хунедоаре, Св. Николая в Шкейском пригороде Брашова, Св. Николая в Лешнике, в Феляке и Ваде стали прекрасным дополнением к древним храмам Хацега. Несколько раньше была построена, а в XIV–XV вв. расписана церковь Св. Духа в Острове. Также к XIII–XIV вв. относится церковь Св. Ильи в селе Пештяна с росписью в сербско-македонском стиле. Образцами зодчества XIV в. являются церковь монастыря Рымеци (Альба) со старой надписью об архиепископе Геласии (1377) и расписанная церковь в Сусень-Рыу-де-Мори (Хацег). В XIV–XV вв. были расписаны в византийском стиле древние церкви в Стрее, Стрейсынджеорджу, Сынтэмэрие-Орля и Денсуше.
Церковная архитектура западноевропейского типа появилась в городах с немецким населением: в Сибиу, Клуже, Брашове, Бистрице, Себеше и в расположенных в королевских владениях селах саксов. Речь идет о крупной готической архитектуре с выдающимися памятниками в Брашове (Черный собор) и Клуже (собор Св. Михаила). Оба сооружения были воздвигнуты в XIV–XV вв. саксами, причем их строительство длилось целое столетие. Готическое влияние заметно в соборе румынского епископства в Феляке, в замках Бран (построен Людовиком I) и Хуньяд (Хунедоара). Трансильванские города были окружены стенами и бастионами в готическом стиле.
Готический и ренессансный стили нашли свое отражение в скульптуре. Особой известностью пользуется отлитая в 1373 г. клужскими немецкими мастерами Мартином и Георгом, сыновьями Николауса, медная статуя св. Георгия, поражающего дракона. Подлинник находится в Праге, а медная копия стоит в Клуже возле бывшего францисканского монастыря (ныне кальвинистская церковь). /296/
Выдающимися произведениями искусства стали в Молдове стенные росписи со своеобразным сочетанием цветов в церквах Хумора (1530), Воронеца (1547), Молдовицы (1537), Арборе (1503). Многие церковные росписи в Трансильвании были утрачены в период Реформации, но некоторые сохранились в районах проживания румынского населения, особенно в регионе Хунедоара – Хацег, где наблюдается также сильное валашское влияние.
Особой тонкостью отличались украшенные виньетками рамки и металлические оправы для книг, созданные миниатюристами при монастырях в Нямце, Путне и Хуморе, а также филигранные произведения серебряных дел мастеров, работавших в румынских княжествах и Трансильвании. Сохранилось несколько роскошных вышивок, занавески для икон, покровы гробниц, сделанные в Путне, Говоре, Бистрице-Олтении, Куртя-де-Арджеш и других местах.
Михай Храбрый (1593–1601) –«господарь Валахии, Трансильвании и всей Молдовы»
Благодаря двум главным достижениям своего краткого правления – спасению валашской государственности в условиях османской экспансии и объединению румынских княжеств и Трансильвании – Михай Храбрый стал подлинным национальным символом румын.
Будущий господарь родился в 1558 г., уже после смерти отца, господаря Пэтрашку Доброго. Его мать Тудора была сестрой бана Олтении Яна Епорита. В молодости Михай занимался международной торговлей, говорил по-турецки и по-гречески, писал красивым почерком. После 1588 г. он прошел все ступени иерархической лестницы, от бэнишора Мехединци до великого стольника, великого постельничего, великого аги и, наконец, великого бана Олтении при господаре Александре Злом. Михай жил в эпоху важных перемен в Европе, обусловленных Великими географическими открытиями, развитием торговых отношений и расширением сети коммуникаций, закатом средневековья и началом Возрождения. Сформировавшийся в этих условиях, он воплощал в себе элементы средневекового прошлого и новой эпохи, показав себя человеком действия и прагматиком, не скрывающим своего политического интереса, жаждущим славы и денег, сторонником использования наемных войск, освобождения страны и ее интег- /297/ рации в мир европейских ценностей. Ему не были чужды ни чувство самолюбия, ни стремление к власти и престижу. Международные условия оказались благоприятными для его планов, так как папа Климент VIII (1592–1605) решительно призвал христианских правителей объединиться в антиосманской коалиции, называвшейся Священной лигой.
Раскрытие заговора против господаря Александра Злого (1593) закончилось казнью нескольких бояр. Не исключено, что среди заговорщиков был и Михай, доставленный в Бухарест и каким-то чудом спасшийся, – то ли после присяги, в которой он отрицал свое господарское происхождение, то ли из-за отказа палача казнить его. Вначале великий бан бежал в Трансильванию, а затем перебрался в Стамбул, где с помощью связей и денег сумел получить престол Валахии (сентябрь 1593 г.).
Михай занял трон с твердым намерением вступить в борьбу против Порты и восстановить независимость своей страны, что стало смыслом его жизни и деятельности. Папа сумел привлечь в христианскую коалицию римского императора Рудольфа II, испанского короля Филиппа II, правителей итальянских герцогств Тосканы, Мантуи и Феррары и некоторых германских князей. Противник Габсбургов – Польша отказалась участвовать в Священной лиге. В этих условиях присоединение к христианской коалиции расположенных у османских границ и выплачивающих дань султану Трансильвании, Молдовы и Валахии приобретало особую важность. Господарь Молдовы Арон Водэ заключил 16 августа 1594 г. союз с Рудольфом II. Его примеру последовал в январе 1595 г. Жигмонд Батори. Специально для Михая папа Климент VIII еще в ноябре 1593 г. подготовил письмо, в котором подчеркивал: «Я слышал о широте твоей души и о происхождении твоего народа от римлян и итальянцев, что вполне допустимо, а также о том, что вы стремитесь восстановить былую славу ваших предков. Следовательно, вам необходимо действовать, ибо вы христиане и должны участвовать в спасении знамени креста».{124} По неизвестным причинам посланник Святого Престола не передал это письмо валашскому господарю. Однако Михай по собственной инициативе направил посольство к Жигмонду Батори и Арону Водэ, вследствие чего в 1594 г. между тремя воеводами была достигнута договоренность о совместных действиях. Во главе этого «союза», в качестве «князя Дакии» стоял Жигмонд Батори. /298/
Первоначально валашский господарь попытался усыпить бдительность противника, чтобы не возбуждать подозрений Порты, но осенью 1594 г. он собрал «страну» (т. е. собрание страны) и заявил о решимости «освободить ее в мужественном бою» и «поднять меч против врагов». Заметно его стремление заручиться согласием слоев румын, и это свидетельствует о том, что речь шла не о личной прихоти Михая или его мятежном духе, а об осуществлении национальной воли. Доведенная османским сюзеренитетом до «нищенского состояния» страна высказалась за вооруженное сопротивление. Аналогичное решение было принято и в Молдове. Выступление началось одновременно в Бухаресте и Яссах. На помощь Михаю подоспели войска, расквартированные в стране, и отряд, посланный Жигмондом Батори. Тринадцатого ноября 1594 г. они атаковали и уничтожили османских представителей и около 2 тыс. турецких солдат, находившихся в Бухаресте для осуществления надзора за господарем. Затем были нанесены удары по османским гарнизонам на Дунае. В период с ноября 1594 по январь 1595 г. происходили бои в Джурджу, Тыргул-де-Флочи, Хыршове и Силистре. В качестве ответной меры Порта направила войска для изгнания «коварных» из Бухареста и Ясс, а также приказала захватившим Банат татарам выступить против войск Михая. Однако в январе 1595 г. эти силы были разгромлены в сражениях при Путинея, Стэнештах и Шерпэтештах. Тем временем румыны, заняв Рущук, Силистру, Брэилу и разбив ряд посланных против них османских корпусов, проникли на Балканы. Войска Арона Водэ осадили Бабадаг, сербы и болгары присоединились к румынам.
Султан не мог допустить продолжения вспыхнувшего в румынских княжествах восстания, которое угрожало серьезными военно-политическими и экономическими потерями для империи. Оно могло стать толчком для покоренных христиан Балканского полуострова. Кроме того, Порта лишалась тонны золота, 20 тыс. овец, 2 тыс. лошадей, 10 тыс. мешков ячменя, а также значительного количества масла, меда и других продуктов, доставляемых ежегодно из Валахии. Согласно хронике Бальтазара Вальтера, столько же поставляли Молдова и Трансильвания. Поэтому к Дунаю была выдвинута армия приблизительно в 50 тыс. османских солдат во главе с великим визирем Синан-пашой. У Михая было 8 тыс. своих воинов, а также 2 тыс. трансильванцев под командованием Альберта Кирали; в целом он мог собрать до 15 тыс. человек. Господарь нуждался в военной помощи Жигмонда Батори, однако тот, /299/ воспользовавшись тем, что был признан сюзереном румынских господарей, назначил господарем вместо менее покладистого Арона Водэ принявшего его условия Штефана Рэзвана. При участии валашского митрополита, двух епископов и крупных бояр 20 мая 1595 г. в Алба-Юлии был подписан договор между Трансильванией и Валахией, согласно которому Михай подчинялся Жигмонду и становился его наместником в Бухаресте, а трансильванское собрание совместно с двенадцатью боярами должно было устанавливать объем дани. Господарь издавал документы от имени Жигмонда Батори, а печать трансильванского князя признавалась в качестве общегосударственной. Жигмонд был объявлен князем трех государств («милостью Божьей князь Трансильвании, Молдавии и закарпатской Валахии»), а Михай стал «почетным и великим воеводой нашей закарпатской страны». Будущие договоры должны были заключаться с согласия Жигмонда; смертную казнь в отношении бояр также следовало применять впредь лишь с его согласия. Господарь не мог лишать бояр должностей, греки не допускались к государственным постам, иностранцы не могли владеть собственностью в стране, также следовало вернуть всех бежавших из боярских владений крепостных. Все православные церкви Трансильвании переходили под юрисдикцию митрополии в Тырговиште. Трансильвания обещала оказывать военную помощь в борьбе против османов, восстанавливались старые границы Валахии с Молдовой и по Дунаю – по течению реки от Брэилы до Оршовы. В тексте договора сочеталось стремление части валашского боярства ограничить господарскую власть и желание трансильванского князя стать верховным сюзереном трех княжеств. Хотя Михаю пришлось на время по разным причинам согласиться с положениями договора (необходимость военной поддержки против турок и достижение ряда благоприятных для страны условий, отсутствие всякой поддержки со стороны Молдовы или германского императора Рудольфа II), он расценил действия бояр как измену.
В начале августа 1595 г. турецкие войска перешли Дунай. Из-за огромного перевеса сил противника господарь не мог пойти на сражение на открытом пространстве. Поэтому он выбрал для битвы местность возле села Кэлугэрени между Джурджу и Бухарестом, где расположенные в тылу лесистые холмы обеспечивали хорошую возможность отхода, а лежавшие перед фронтом болота Няжлова и Кылништи позволяли противнику идти лишь колонной /300/ по деревянному мосту. В состоявшейся 13–23 августа 1595 г. битве Михай добился успеха: четыре паши, семь санджак-беев и 3 тыс. османских солдат полегли на поле боя, а румыны захватили пять пушек и одно знамя пророка. Для окончательной победы необходимо было продолжить бой на следующий день и преследовать турок до Дуная, но Михай не мог позволить себе этого. Ему пришлось отступить с войсками в сторону Карпат и в ожидании Жигмонда стать лагерем возле села Стоенешть.
В это время турки заняли Бухарест, превратили монастырь Раду-Водэ в мечеть, захватили Тырговиште и поставили в деревнях субашей, угрожая превратить страну в турецкую провинцию. На пути следования османских войск крестьяне прятались, нападая на мелкие отряды. В октябре 1595 г. с севера выступил Жигмонд Батори во главе 22 тыс. секеев и 15 тыс. воинов, собранных знатью и городами. В его войске было 63 пушки. Из Молдовы Штефан Рэзван послал 3 тыс. воинов с 22 пушками. Обе столицы были освобождены, а турок преследовали до Джурджу. Не успевшие перейти реку османы были уничтожены, 8 тыс. пленных освобождены. При поддержке трехсот итальянцев, отправленных герцогом Тосканским и специализировавшихся в проведении осадных работ, 20 октября (30 по новому стилю) 1595 г. была захвачена крепость Джурджу. Султан отстранил Синана от командования турецкими войсками. Так, при помощи союзников Михаю удалось предотвратить захват румынских княжеств, однако его страна была опустошена, и господарю пришлось принять меры по ее восстановлению.
Рассчитывая на заговоры бояр против Михая, Порта отказалась от идеи создания турецкой провинции к северу от Дуная и объявила новым господарем Раду (сына Михни Потурченца). Поляки выдвинули на престол Молдовы Иеремию Могилу, а его брата Симеона надеялись посадить на валашский трон (1596). Стратегическая концепция польского канцлера и гетмана Яна Замойского сводилась к организации антиосманской обороны на линии Дуная, но для этого следовало подчинить Молдову и Валахию. Тем временем Михай разгромил и ликвидировал остатки турецких войск и изгнал из страны татар. В октябре 1596 г. турки одержали победу над армией Священной Римской империи в битве при Мезекерестеше. В декабре 1596 г. Михай в Алба-Юлии лично изложил высшему руководству Трансильвании детали создавшегося положения, уточнив при этом, что если выступят все силы /301/ христианства, то турок легко можно будет одолеть, в противном же случае ему придется заключить с ними мир. Жигмонд не отличался особой решительностью и энергией, поэтому Михай начал переговоры с Портой. Седьмого января 1597 г. султан издал фирман, утверждавший его на престоле Валахии. Страна по-прежнему оставалась под османским сюзеренитетом.
Валашский господарь рассматривал заключенный мир как необходимую передышку. Убедившись в том, что «шапка оказалась слишком тяжела» для Жигмонда, Михай в феврале 1597 г. направил посольство к Рудольфу II с предложением принять под свое покровительство Валахию и предоставить средства для содержания армии. Используемые прежде Михаем вооруженные силы, состоявшие из крупных и мелких бояр, придворных, пехотинцев и конников, не могли постоянно оставаться в боевой готовности. Были необходимы наемники, которых он собирался найти среди румын, казаков, венгров, сербов, болгар, албанцев, балканских влахов. В июле 1597 г. от императора Рудольфа в Тырговиште поступили первые средства на содержание определенного числа солдат (он обещал деньги для 4 тыс. воинов). Обмен посольствами между Михаем и Рудольфом продолжался, пока в июне 1598 г. в монастыре Дялу не был подписан договор, согласно которому валашский господарь ежемесячно получал деньги на содержание 5 тыс. солдат, причем предполагалось дальнейшее увеличение этого числа до 10 тыс. Кроме того, Михаю посылали оружие и боеприпасы. Господарь обязывался изгнать османов «из Трансильвании, Валахии и Венгрии», а при необходимости император и его брат эрцгерцог Максимилиан должны были двинуть ему на помощь войска из Трансильвании и других областей. В случае наступления османов на Венгрию Михай должен был направить туда свои войска. Господарь Валахии перешел под сюзеренитет императора без выплаты дани, но при условии ежегодного «подарка чести», император же признал наследные права семьи Михая на валашский престол при сохранении всех прав и границ страны. При необходимости Михай мог получить замок в Венгрии или Трансильвании. Согласно договору, румынский господарь пользовался особым почетом, а брат императора отмечал, что тот «стал защитной стеной для этих стран», т. е. Валахии и Трансильвании.
Узнав о договоре, турки перешли к репрессиям и попытались заменить господаря. Валашские войска в 1598 г. снова перешли на южный берег Дуная и приняли участие в сражениях при Никопо- /302/ ле, Видине и Кладове. По возвращении к ним присоединились 16 тыс. сербских и болгарских крестьян, которые поселились в Валахии. Верный своим обещаниям Михай направил 1,5 тыс. воинов для снятия осады с Оради, подвергшейся нападению татар. Тем временем в Трансильвании Жигмонд Батори отказался от престола, передав его своему двоюродному брату кардиналу Андрашу Батори, верному протеже канцлера Замойского. Польским ставленником был и господарь Молдовы Иеремия Могила. Оба они желали «доброго мира» с турками и добивались устранения Михая. В Константинополе стало известно о затруднительном положении Михая Храброго, который не мог выплатить жалованья наемникам из-за того, что Батори присвоил деньги, предоставленные папой. Некоторые бояре готовили против него заговор. Сохранились даже письма валашских бояр, добивавшихся замены Михая Симеоном Могилой, рассчитывая в этом на помощь Трансильвании, Молдовы и Польши. Свой выбор они обосновывали чувством национального единства: «…ибо мы все одного обряда и языка, и господари происходят из особого рода».
В этих условиях у Михая не было выбора. На время он наладил отношения с турками, которые не могли согласиться с польской кандидатурой и в августе 1599 г. подтвердили его права на престол. Еще в июле того же года Михай отправил миссию к Рудольфу II и получил согласие императора на предложенный им план дальнейших действий. Валашскому господарю предстояло вступить в Трансильванию, изгнать Андраша Батори и от имени императора занять это княжество. Михай перешел с войсками через горы и стал лагерем около села Прежмер. К нему присоединились секеи, недовольные правлением представителей династии Батори. В районе села Тэлмачу к войскам Михая присоединились силы во главе с братьями Бузеску. В сражении при Шелимбере 18(28) октября 1599 г. при относительно равных силах (по 20 тыс. человек с каждой стороны) валашская армия одержала победу, и Михай беспрепятственно вступил в столицу Трансильвании, где представители власти и знати, а также католический епископ присягнули на верность румынскому господарю, признанному собранием сословий князем Трансильвании. Он сообщил Порте о занятии Трансильвании и получил фирман, подтверждавший его права на престол (в Валахии остался его сын Николай Пэтрашку). Переговоры с императором оказались сложнее, так как Рудольф II рассматривал Трансильванию как свое приобретение, а румынский госпо- /303/ дарь надеялся установить там собственную власть. Господарь открыто заявил представителям габсбургского двора в лице посланников Карло Маньо, Давида Унгнада и Михая Шекели, что хочет установить в Валахии и Трансильвании свое наследное правление. Лишь после битвы под Мирэслэу (22 сентября 1600 г.) император признал Михая губернатором Трансильвании – но не князем.
Несмотря на трудности, господарь правил Трансильванией довольно успешно. Это была страна с необычной для него структурой, с древними и прочно установленными законами. Ему пришлось сотрудничать со знатью и сословиями, с четырьмя признанными «религиями», с сословным собранием и т. д. Михай сохранил все учреждения, официальные языки, прежнюю структуру, пытаясь тем самым обеспечить преемственность их деятельности. Однако он предпринял также ряд мер, разрывавших связь с прошлым, которая в новых условиях могла быть лишь частичной. Впервые румынский господарь из-за Карпат при поддержке румынских войск стал верховным правителем Трансильвании, и он не мог оставаться безучастным к судьбе своих новых подданных румын, многочисленных и бесправных. Именно меры в пользу румын нанесли удар по его господству, так как нерумынские институты власти ревниво следили за тем, чтобы не допустить превращения Трансильвании с преобладающим румынским населением в румынское государство, подобное Валахии и Молдове. С определенного момента сословия, прежде всего, знать, отказались от сотрудничества с господарем и стали готовить заговор против «Валаха».
Еще летом 1598 г. Михай намеревался выступить против Иеремии Могилы; осенью 1599 г. конфликт с господарем Молдовы обострился из-за предоставления последним убежища Жигмонду Батори. Вена не одобрила этого, опасаясь непредвиденных последствий (возможности открытого конфликта с Польшей). Михай самостоятельно принял решение в этом вопросе, и в мае 1600 г. его войска вступили в Молдову, где практически не встретили серьезного сопротивления. Часть бояр присягнула ему на верность, и до назначения нового господаря там было образовано господарское наместничество. Митрополитом страны стал Дионисий Ралли.
Лето 1600 г. стало кульминацией правления Михая Храброго. Он сделался единоличным правителем всех трех княжеств, населенных румынами, и принял титул: «Михай Воевода, милостью Божьей господарь Валахии, Трансильвании и всей Молдовы». /304/
Михай, однако, имел множество врагов среди венгерской знати, сторонников семьи Могила, своих противников в Валахии, поляков и др. Недовольная его налоговой политикой, беспорядками, действиями наемников, не получивших вовремя жалованье, и «влашским» правлением в целом, трансильванская знать открыто выступила против. Она проигнорировала призыв господаря принять участие в работе сословного собрания в Себеше и собралась в Турде, где избрала своим руководителем Штефана Чаки и провозгласила начало восстания против «валашского тирана». К восставшим примкнули трансильванские города, саксы, М. Шекели, генерал Баста и в битве под Мирэслэу 18 сентября 1600 г. Михай потерпел поражение. Предоставление ему императором права губернатора Трансильвании оказалась запоздалой мерой. Михай перешел в области к югу от реки Муреш, а восставшие заняли Алба-Юлию, где учинили расправу над представителями господаря, снесли построенную тремя годами ранее православную церковь, осквернили могилу похороненного там бывшего господаря Молдовы Арона Водэ. В сентябре – октябре 1600 г. в Молдову и Валахию вошли польские войска. Следуя через Сибиу, Фэгэраш и Брашов, Михай перешел в Валахию, где ему пришлось столкнуться с отрядами поляков и Симеона Могилы. В битвах при Нэенах, Чептуре, Букове и Куртя-де-Арджеш он потерпел поражение, и бояре выдвинули на валашский престол Симеона Могилу.
В этих условиях Михай Храбрый вновь двинулся через Карпаты, следуя через Деву, Беюш, Орадю, Дебрецен, Токай и Братиславу, прибыл в январе 1601 г. в Вену, где был принят эрцгерцогом Матиасом, братом императора. Михай составил меморандумы для императора и тосканского герцога Козимо, в которых изложил принципы своей политики и обосновал их полезность для Священной лиги. Он добился приема у императора, с которым встретился в Праге 1 и 5 марта 1601 г. Тем временем венгерская знать Трансильвании восстала против Габсбургов, арестовала и выдворила за пределы княжества их представителя Басту, провозгласив князем Жигмонда Батори. Для императора княжество оказалось потерянным, и Михай был единственным, кто мог бы его вернуть. Именно поэтому Михай получил от императора необходимые денежные средства и вернулся в Трансильванию. По дороге он встретил генерала Басту, с которым теперь был вынужден сотрудничать. В июле 1601 г. Михай узнал, что валашские бояре во главе с братьями Бузеску изгнали Симеона Мо- /305/ гилу. В битве под Гурэслэу 24 июля (3 августа) 1601 г. (недалеко от города Залэу) объединенные силы Михая и Басты нанесли поражение войскам Жигмонда, которым помогали Иеремия Могила и турки. После этого Михай с войсками направился к Клужу (11–15 августа), где встретил представителей валашских бояр, которые вновь обратились к нему с просьбой занять престол страны. Следуя в направлении Алба-Юлии, Михай 17 августа 1601 г. достиг Турду, но к этому времени углубились разногласия между ним и Бастой. Было ясно, что итальянец завидует успехам румына и сам стремится стать правителем Трансильвании. В угоду отдельным кругам из руководства империи Баста 19 августа 1601 г. при помощи немецких и валлонских наемников убил Михая. Кантакузинская летопись так пишет об этом: «Его красивое, как дерево, тело упало, ибо он не знал [о нападении] и не успел своей храброй рукой схватить острую саблю». Убийцы отрубили господарю голову и надругались над телом, которое лишь спустя несколько дней было предано земле сербами. Пахарник Туртуря сумел тайно вынести голову Михая в монастырь Дялу, где она была с почестями погребена.
Как справедливо отмечал историк Н. Йорга, впоследствии «ни один румын не мог задумываться об объединении страны, не вспомнив об этой великой личности, о поднятых во имя высшей справедливости мече и секире, о его чистом взгляде, исполненном совершенной трагической поэзии…». И действительно, на протяжении XVIII–XX вв. личность Михая Храброго приобрела масштабы национального символа. Его достижения, зачастую преувеличенные, использовались в качестве примера создания единого и независимого румынского государства. Как бы то ни было, Михай Храбрый остается важнейшей фигурой своей эпохи – рубежа средневековья и нового времени. После блестящих успехов в борьбе с Портой господаря по праву считали крупным военачальником Восточной Европы, способным добиться освобождения Константинополя от османов. Характер его отношений с Османской империей позволял Михаю и некоторым его современникам рассматривать Валахию как щит христианского мира. Благодаря проводимой Михаем Храбрым политике в первые десятилетия XVII в. значительно ослабел османский натиск на румынские княжества и Трансильванию. Хотя объединение трех государств было осуществлено не по национальным, а по военно-политическим соображениям, румыны впервые в своей истории оказались под властью одного /306/ правителя. Уже тогда, особенно в Трансильвании, его действия вызывали проявления чувства национальной гордости. Некоторые его современники, изъясняясь в стиле позднего гуманизма, расценили объединение 1600 г. как restitutio Daciae, т. е. восстановление единства древней Дакии. Эта недолго просуществовавшая Дакия Михая Храброго территориально в общих чертах соответствовала современной Румынии. Правление Михая положило начало переходу от инстинктивной к осознанной общерумынской солидарности, от средневековой народности к новоевропейской нации.
Несмотря на заботу о своих личных интересах, в международных отношениях Михай Храбрый выступал членом «христианской республики». В рамках крупнейшего союза европейских государств, каким являлась в то время Священная лига, он стал вассалом и союзником князя Трансильвании, а затем – габсбургского императора. Этим он продемонстрировал европейский характер своего народа и решительно присоединился к общим усилиям по защите европейской цивилизации. /307/