— А Катю потом нашли? — спросил детский голос из мерцающей полутьмы.
— Нет… Так и не нашёл. Вот пожелайте мне хоть в новом году теперь её отыскать.
— Так то же я! — раздался вдруг крик из-под ёлки, хриплый, но такой громкий, что, казалось, лампочки мигнули и что-то дрогнуло в ветвях.
— Простите, в каком смысле? — спросил капитан, вглядываясь в путаницу отблесков и сдвинутых теней.
— Это вы?.. Как же вы?.. Товарищ капитан, Гриша!.. Не признали?
Сеня Михалёв кинулся к выключателю и разом включил полный свет. И все увидели, что Дед-Мороз припал своей белой бородой к груди капитана и пёстрыми рукавицами колотит его по плечам, а тот сконфуженно бормочет, всё ещё не узнавая:
— Простите, товарищ, это в отношении чего вы?
— Да мама родная! — в отчаянии осипшим голосом закричал Дед-Мороз. — Глядите на него! Забыл уж… Ох, чтоб её совсем!
Последнее относилось уже к бороде; дед, словно спохватившись, рванул себя за бороду и отодрал её напрочь.
— Ка-тя!.. — глухо ахнул капитан, растерянно всматриваясь в румяное, смущённое и счастливое лицо девушки. — Катя, ты?.. То есть, вы?.. А как же вы меня не узнали сразу?..
— Так ты… вы… ведь тогда с какой бородищей были!
— Ну, зато вы в те времена ещё не отпускали бороду, Катя! — засмеялся, наконец, капитан, и строгое лицо его вдруг потеплело и стало совсем молодым.
— С ребятами, товарищ капитан, я очень возиться люблю, — виновато проговорил разоблачённый «дед».
— Куда же вы тогда исчезли? — спросил капитан.
— Фашисты меня тогда забрали, хотели в Германию угнать, да я с пути убежала. Вернулась когда, пришла в сарай — а вас уже нет…
Все обступили их, поражённые этой удивительной встречей. Сказочная борода Деда-Мороза свисала со стула, на котором прежде сидел баянист. И вдруг раздался громкий плач. Это плакала маленькая девочка в пуховой шали.
— Не настоящий, — твердила она сквозь слёзы, — он совсем тётя…
И потрясённая этим обманом, она никак не могла успокоиться. Она не утешилась даже тогда, когда ей подарили с ёлки большого ватного Деда-Мороза. Она отошла в уголок и стала тихонько пробовать, не оторвётся ли у этого деда борода. Борода в конце концов всё-таки отодралась. Но, взглянув на безбородую, краснощёкую матрёшку, вполне теперь годную, чтоб её нянчить, утешилась малышка и решила, что, пожалуй, прав был обманувший её большой Дед-Мороз, который не захотел оставаться стареньким и сделался такой молодой и славной тётей…