девять…
– Боже, – шепотом сказал Дзеди. – Почему вы раньше не сказали?
– Мы думали. – Арти побарабанил пальцами по столу. – За Ноора я, конечно, не отвечаю, но я сам…
– Тогда всё ясно, – заключил Дени. – Зачем ей свидетели? А в совете у неё столько знакомых, что пальцев на руках и ногах не хватит. Вот от нас и избавились. Я правильно понял?
– Почти, – Арт кивнул, – есть ещё одна маленькая деталь. Совета, как такового, не было. По крайней мере, мы на нём не присутствовали. Так?
– Так, – согласился Дзеди.
– Смею предположить, что его не было вообще, – подытожил Арти, – а вопрос с нами был решён на несколько более высоком уровне.
– Вечные? – удивился Лин. – Неужели они могли оправдать её и так поступить с нами? Это невозможно…
– Вполне возможно. Вы всё поняли?
– Арти, что же нам теперь делать? – тревога, прозвучавшая в голосе Дзеди, заставила остальных повернуться к нему. – Если рассуждать, опираясь на то, что ты сейчас сказал, то… у меня пока выходит вот как: мы должны соблюдать осторожность и не выдавать никакой информации ни о себе, ни о своей работе; мы не должны вступать ни в какие контакты и разговоры; мы должны просто сидеть и терпеливо ждать… чего?! Скажи, ради Бога!
– Если бы я знал, – вздохнул Арти. – Пока я понял, чего делать нельзя. И никак не могу понять, что же всё-таки делать можно.
– Ну, хоть поприкалываться-то разрешишь? – жалобно вопросил Лин. – А то такая скука…
– Не переходя пределов разумного – можно, – сжалился Арти. – Только никого не зли. Понял?
– Ладно, – Лин поднялся со стула. – Пошли по домам, что ли? Спать охота…
– Пошли, – согласился Дени. – Арт, мы уж последний раз по координатам проскочим, хорошо?
– Естественно, – Арт улыбнулся, – пусть дорога будет интересной и приятной!
Опасность. Вот что он понял. Прошло ещё сколько-то времени. Вначале было странно – к ним в камеры приносили еду, всегда в одно и то же время, смену постельного белья; их три раза в неделю водили в душ. Но с ними никто не разговаривал и вообще не проявлял к ним интереса. Так продолжалось почти три месяца. За это время они несколько раз собирались в комнате Арти, Лин потешался над всё более мрачными прогнозами, которые тот высказывал.
– Ведь ничего не происходит, – с жаром доказывал Лин, – подержат – и обратно!
– Нет, – возражал ему Арти, – нет! Они отпустили нам сколько-то времени на адаптацию. И это время заканчивается.
Арти оказался прав. Ещё через месяц появилась бумага.
Её принесли в комнаты утром, ясным морозным солнечным утром. Принесли совершенно новые люди, не те, что носили еду, не охрана.
– И что нам с этим делать? – полюбопытствовал Лин, который к тому времени освоил язык на вполне приличном уровне.
– Пишите, – ответил ему человек и положил пачку бумаги на узкий стол, стоящий у окна.
– Что? – спросил Дзеди. Его кольнуло неприятное предчувствие.
– Всё, – и человек удалился.
– Ничего не понимаю, – сказал Лин. – Сразимся?
– А как же! – в тон ему ответил Дзеди.
До вечера они вспомнили почти все игры, которые можно было осуществить с помощью бумажного листа – от тривиальных крестиков-ноликов, практикуемых, вероятно, во всей обозримой и необозримой вселенной, до моделирования трёхмерного боя “скивет”, в который играть на бумаге оказалось весьма сложно. Ночью, пока они спали, листы бумаги кто-то унёс, а взамен исписанных появились новые.
– Вот нахалы! – возмутился Лин. – Мы эту партию вчера не закончили, а они…
– Ничего, у нас бумаги ещё много, – утешил его Дзеди, – сегодня я тебе, так и быть, дам фору…
– Это ещё кто кому даст! – Лин хлопнул ладонью по столу. – Это я тебе дам!
Этот день прошёл точно так же, как и предыдущий. И ещё несколько недель происходило то же самое – безделье днём… и исчезающие по ночам листы. В камере Дени и Ноора происходило примерно то же самое, с некоторыми вариациями, правда незначительными. В камере же Арти стопка бумаги, принесённая в первый день, лежала нетронутая и потихонечку покрывалась пылью.
Исчерпав свои игровые возможности, Лин вспомнил про искусство, которому обучился в посёлке. Сложенные из бумаги кораблики, журавлики, лягушечки и прочая дребедень скапливалась в комнате во всё больших и больших количествах. На вопрос охраны: “Что это значит?” Лин невозмутимо ответил:
– Оригами. Понятно?
– Понятно, – ответил один из охраны.
Больше вопросов на эту тему не возникало. А через неделю бумагу перестали приносить. И снова потянулись пустые, ничем не заполненные дни. А потом Арти обнаружил в своей камере следящую аппаратуру, очень примитивную, грубо сработанную… но перепугался так, как никогда в жизни. И в срочном порядке созвал всех на совет.
– Они начали, – Арти был бледен, но полон решимости, – удвойте осторожность!
– Хорошо, Арт, мы постараемся, – Лин ободряюще улыбнулся и похлопал друга по плечу. – Ты только нами руководи по мере возможности, а мы не подкачаем. Пойдёт?
– Конечно. Постарайтесь не делать глупостей, особенно ты, рыжий. И проверьте свои комнаты. Сумеете?
– Наверное, – Дзеди пожал плечами. – А как ты это делал?
– Для начала простучите стены. Только аккуратно. Потом… зеркало у вас там есть?
– Было, – сказал Дени.
– У нас тоже, – добавил Лин.
– За зеркалом посмотрите… и на стенах все неровности и странности проверьте. Отключить сможете?
– Конечно, – Дзеди поднялся. – Потом – к тебе?
– Да. – Арти тяжело вздохнул. – Хотя, конечно, всё это уже без толку.
– Почему? – не понял Ноор.
– Они видели, как вы выходили, – ответил Арти, – и, вероятно, не единожды. Остаётся только одно…
– Что? – спросил Дзеди.
– Можно попробовать дать им понять, что все ваши хождения возможны только с моим участием.
– Зачем? – спросил Лин.
– Чтобы хоть как-то оградить вас от лишних расспросов.
– Но почему – только с твоим? – на лице Дени было написано непонимание.
– Посмотри на себя в зеркало, а затем посмотри на меня. Если ещё вы хоть как-то похожи на местных, то я… – Арт усмехнулся и добавил: – я слишком другой, меня они боятся и все аномальные проявления списывают на мою скромную персону. От души надеюсь, что и на этот раз номер пройдёт.
– А что, и до этого?… – начал Дзеди, но осёкся. – Конечно, как я мог забыть. Ты же сканировал их, они могли заметить…
– Они и заметили, – Арти улыбнулся, – слежку, вероятно, установили немногим позже… Послушайте, ребята! Мы здесь уже полгода, я думаю, вы все поняли, что это – надолго. Не хочу говорить о плохом, но вам, скорее всего, придётся прожить остаток своей жизни здесь… не перебивай, Лин! Я ещё не закончил!… Так вот. Запомните! Что бы с вами не происходило, что бы ни случилось – не позволяйте им вытянуть из вас что-либо, касающееся Дома и вашей прежней жизни. И, конечно, работы. Это – первое. Второе. Держитесь друг друга! Только так вы сможете выжить. Ясно?
– Ясно, – ответил за всех Дзеди, – не ясно только одно: почему ты всё время говоришь “вы”? А сам ты? Что будет с тобой? Почему ты разделяешь себя и нас?
– Я уже говорил, Дзеди, – Арти подошёл к Дзеди и глянул тому прямо в глаза своим пронзительным светло-зелёным взглядом, – я другой. И ты это знаешь. Тем более что они уже разделили нас, поселив в разных камерах. Или ты этого не заметил?
– Не ехидничай! – Лин тоже подошёл к Арти. – Ну и что? И потом почему – остаток жизни?! Мне, к примеру, только девятнадцать; Дзеди двадцать, а остальным, включая, кстати, тебя, и того меньше! Ты, между прочим, младше нас всех.
– Самый младший не означает самый глупый, – заметил Арти. – А тебе, Дзеди, я могу дать один дельный совет на будущее.
– Это какой? – нахмурился тот.
– Даже два. Первый: самый старший – не обязательно самый умный, а второй – самый старший – не обязательно самый ответственный. Всё, мои дорогие. Расходитесь по своим камерам и готовьтесь в самом скором времени их покинуть.
– Почему? – Лин уже потихонечку бесился, остальные это заметили. – Откуда ты всё знаешь?
– Я просто подслушал разговор в коридоре, – пожал плечами Арти, – через несколько дней нас переводят в другое место.
– Зачем? – спросил Дзеди.
– Говорят, что мы не идём на сотрудничество и поэтому к нам разрешено применить какие-то меры воздействия.
– Какие меры? – спросил Дени.
– Не знаю, – Арти покачал головой, – про это они не говорили.
– А куда нас переводят? – спросил Ноор.
– Не всё ли равно, правда? – Арти глянул в тёмное окно. – Здесь везде одно и то же. Какая разница?…
– Арти, а ты не боишься? – взгляд Дзеди потяжелел, в голосе зазвучало напряжение.
– Нет. Я придерживаюсь одной доктрины, которая гласит…
– Только не философствуй, ради Бога! – Лин возвёл глаза к потолку. – Лучше расскажи, что ещё ты подслушал?
– Да, собственно, больше ничего.
– А если сказать правду? – ни с того, ни с сего спросил Дзеди.
– А если правду, то они решили вытянуть из нас то, о чём я говорил, любым способом. Это дословно. Только я не знаю, зачем тебе это понадобилось? Если хочешь что-то узнать, не привлекая лишнего внимания, тогда проникай в мысли и действуй.
– Я не умею, – мрачно сказал Дзеди.
– Учись, – предложил Арти.
– А я? – возмущённо спросил Лин.
– И ты тоже, – добавил Арти. – И все остальные. Это не так трудно, как может показаться на первый взгляд, а в жизни вполне может пригодиться.
– Только вот не пойму, зачем, – встрял Дени. – Я никогда в жизни ни от кого не прятался, не скрывался. И не собираюсь так поступать в дальнейшём…
– Ты просто-напросто никогда в жизни своей не сталкивался с насилием, – жестко сказал Арти, – у тебя поэтому и сложилось столь примитивное мнение на этот счёт…
– Я сталкивался, – заметил Дзеди. – И Лин – тоже. Однако мы превосходно обходились без таких крайних мер.
– Это где же ты с ним сталкивался? – прищурился Арти.