ПОПЫТКА АБВЕРА ПОКОРИТЬ АНГЛИЮ
Приключения агента, приземлившегося на парашюте
В первые дни июля 1940 года, спустя несколько недель после падения Третьей Республики, англичане со страхом ожидали нападения неостановимого Третьего рейха. Враг наблюдал за Дувром из бинокля, а Люфтваффе с неба глядело на англичан злым коршуном. Тем не менее Гитлер и его Генштаб были в растерянности — легкость победы над Францией перепутала их планы. Как поведет себя Англия?
Берлинский кабинет Канариса скорее напоминал монашескую келью. Ничто здесь не напоминало о величии Германии. Главу абвера мало беспокоило, как выглядит его кабинет, который его собеседники прозвали «лисьей норой». Сейчас лиса готовилась перехитрить британского льва.
Англия осталась один на один с противником, и все взгляды были прикованы к ней. Высшее немецкое командование выпустило свою первую инструкцию об оккупации Британских островов. За несколько дней до этого в «лисьей норе» состоялось совещание, на котором присутствовали трое: адмирал Канарис, полковник Эрвин Лахоусен, глава отдела по проведению диверсий, и полковник Пикенброк, глава информационного отдела.
Обсуждался вопрос о Британских островах.
За два дня до совещания Адольф Гитлер и адмирал Эрих Редер посетили военные корабли, которым предназначалось повторить эпопею Вильгельма II Завоевателя. Кораблей явно не хватало для выполнения этой задачи.
Теперь абверу предстояло подготовить почву для предстоящих сражений и направить на острова как можно больше агентов и диверсантов.
В картотеке отдела информации Канарис нашел двух редких «птичек» — двух датских парашютистов. Он решил, что они будут не только агентами, но и диверсантами. Это были Ганс Шмидт и Юрген Бьернсон, немцы из пограничной зоны Шлезвига, отошедшего после Версальского договора к Дании. Эти двое были завербованы нацистской военной разведкой. Агенты горели желанием побыстрее надеть немецкую форму и принять участие в великой эпопее рейха. В армии удивились их рвению и передали абверу.
В Гамбурге с этими двумя добровольцами переговорил офицер секретной службы, представившись поставщиком оружия. Агентов стали готовить к выполнению задания, обучая навыкам радиотелеграфии, прыжкам с парашютом, обращению со взрывчаткой. Для прикрытия им были даны инструкции и документы двух патриотов, бежавших якобы от гестапо.
В начале августа оба героя были готовы выполнить задание. Их вызвали, сообщив, что завтра они вылетают в Брюссель для встречи с летчиками Люфтваффе. Среди них будет командир экипажа, который знает Англию как свои пять пальцев.
В Брюсселе агенты и пилоты внимательно изучили все возможные точки для выполнения выброски с парашютом, выбрав Салис-бург. Осталось только дождаться благоприятной погоды — темной облачной ночи.
Ждать пришлось довольно долго. Шмидт и Бьернсон начали нервничать и через пять дней пришли к своему наставнику, хотя это им было категорически запрещено. Проблема была в том, что Бьернсон влюбился в молоденькую танцовщицу кабаре, которая жила с ним в одной гостинице. Они говорили о любви, но не только. Наставник решил, что влюбленную парочку надо немедленно разлучить. Для этого офицеры разведки под видом сотрудников гестапо пришли в дом отца девушки и посадили его и дочь под домашний арест.
А погода все не годилась для выброски с парашютом. Решено было отправить Шмидта и Бьернсона во французскую столицу, чтобы они там могли немного развлечься. Что они и сделали с большим удовольствием, на этот раз не забывая о мерах предосторожности. И наконец 15 августа их отвезли на военный аэродром в Шартр. В ангаре их ждал знакомый пилот, а самолет был выкрашен черной краской. Все лишнее с борта самолета было снято, чтобы облегчить выброску агентов. Самолет взял курс на Ла-Манш. Чтобы не быть обнаруженным радарами, самолет шел на бреющем полете. Когда летчик увидел собор Салисбург, он дал знак приготовиться. Радиотелеграфист открыл люк и стал считать. На счет «пять» Шмидт выбросился первым, а следом за ним — Бьернсон. Это были первые агенты абвера в задуманной операции.
На следующую ночь оба агента вышли на связь с Лахоусеном. Три часа спустя станция в Гамбурге услышала в эфире позывные Шмидта, но сам текст был непонятен. На следующий день поняли, что Бьернсон при приземлении повредил ногу и что агенты просили помощи. После нескольких часов переговоров было решено сообщить агенту № 1 Оуэнсу, проживавшему в Англии, чтобы тот помог агентам в беде.
У Оуэнса был аппарат для передачи и приема сообщений, установленный в его квартире в Лондоне. Приказ из Берлина был некстати, так как он почувствовал слежку английской контрразведки. Но пришлось подчиниться.
Агенты находились в деревушке, находившейся на большом расстоянии от собора. Шмидт соорудил палатку из парашюта. Бьернсон лежал бледный и страдал от боли. Передатчиком они пользовались только по ночам. Первый переданный текст был таким: «Приземлились в условленном месте». Гамбург тотчас ответил. Вторая попытка связаться не удалась — пошли помехи.
На следующее утро стояла прекрасная погода. Шмидт выехал в Салисбери, нашел врача и проконсультировался, как лечить перелом ноги своего товарища, на который страшно было смотреть. В городе он столкнулся с английским полицейским и так испугался, что готов был бежать.
А тот спокойно проверил документы, посоветовав ближайший паб, где можно перекусить. Но Шмидт спешил уехать из города как можно скорее. У дороги он решил немного передохнуть. Поразмыслив, понял, что вел себя пока как перепуганный дилетант, не как профессиональный разведчик. Стемнело, а он никак не мог найти палатку, где оставил друга. Ночь Шмидт провел в стоге сена, а наутро вернулся в город уже более спокойным. Зашел купить поесть в магазинчик, но вопросы хозяина его так насторожили, что он опять бежал, чтобы продолжить искать палатку.
Когда он нашел ее, Бьернсон был без сознания, нога распухла, в рану попала инфекция. Шмидту удалось привести его в чувство, перевязать рану. Опять связался с Гамбургом. Только через день он получил необходимые инструкции — Шмидту нужно было в 2.30 приехать в Винчестер и ждать на станции в зале ожидания черноволосого человека с газетой «Манчестер гардиан». Шмидт должен был обратиться к нему, назвав доктором Робертсом, а тот ответит, что лучше называть его по имени — Джонни.
Шмидт добрался до Винчестера на попутных машинах и точно в 2.30 был в зале ожидания на станции. Первый раз он ошибся, но второй человек черноволосый с газетой был тем, кого он искал. Это был Оуэнс, давший ему свой адрес, куда Шмидт должен был прийти в тот же вечер. Но он предупредил, что за ним ведется слежка.
Шмидт нашел дом, постучал. Хозяин был не один, с другим англичанином, представив гостей друг другу. Сели ужинать, для оголодавшего Шмидта эта трапеза была праздником. Оуэнс знал врача, который мог помочь Бьернсону. Шмидт успокоился, переночевал в доме, а наутро вернулся в лес к товарищу. Бьернсон чувствовал себя сносно. Шмидт еще раз связался с Гамбургом, сообщив, что дела идут лучше и что он готов в одиночку выполнить задание.
Проснулся он на рассвете. Спрятав парашют и убрав следы ночевки, Шмидт и Бьернсон медленно передвигались в направлении дороги. Шли они долго. В условленном месте их ждал на машине Оуэнс (Джонни). Разместив друга в машине и пожелав ему выздоровления, Шмидт остался один и наконец мог приступить к выполнению задания.
Поначалу все шло гладко. Он собрал информацию, сообщив в штаб абвера о состоянии духа солдат, защищавших южное побережье Англии, об их численности, вооружении. Ему удалось узнать, что в дивизионе, защищавшем Брайтон, ненавидят командующего, генерала Бернарда Монтгомери, излишне строгого к солдатам.
Деньги у Шмидта были — 400 фунтов стерлингов, которыми его снабдили при вылете на задание, и он мог на них нормально содержать себя. Он прошел почти все графства южного побережья.
Тем временем началась война. Над его головой пролетали английские бомбардировщики, в небе шли бои. Шмидт пробирался в направлении Лондона, чтобы его сообщения труднее было перехватить.
Ближе к осени Лахоусен решил переместить ценного агента в другой район Объединенного Королевства. Помощник Канариса начинал опасаться, что несколько месяцев передач могли навести на след агента английскую контрразведку. Шмидта перевели в тыл, в район Галлии, где местный немецкий агент устроил его на своей ферме, стоявшей изолированно.
Но Шмидт рвался к активной работе, и в декабре ему разрешили вернуться в Лондон. Деньги у него к тому времени кончились.
В Берлине были в замешательстве — передать агенту деньги было труднее, чем заслать его на территорию противника с парашютом. В этом Канарису помог военный атташе Японии, согласившийся передать Шмидту 1000 фунтов стерлингов. Свидание назначили на автобусной остановке. В условленном месте тот ждал Шмидта, держа в руке «Таймс». Шмидт спросил его, нет ли там интересных статей. В газете действительно были «интересные статьи» — 200 билетов по 5 фунтов стерлингов. Теперь можно было жить и служить дальше.
В Берлине руководителей абвера удивляла та легкость, с какой Шмидт работает на территории противника. А ведь его могли схватить со дня на день. Лахоусен предложил, чтобы он для прикрытия устроился на работу. А пока запретил ему продолжать давать сообщения.
Весной 1941 года в Гамбург пришло сообщение от Шмидта, и ему было разрешено продолжать работу. Канарис и Лахоусен узнали, что агент устроился на сельскохозяйственную ферму, и в целях безопасности в эфир будет выходить реже.
Так Ганс Шмидт продолжал работать на абвер до конца войны. Его информация была отличной. В августе он сообщил о прибытии в Англию канадских воинских частей, передавал подробные отчеты о подготовке высадки союзников в Нормандии.
Последнее сообщение пришло в апреле 1945 года, когда генерал Монтгомери был в нескольких километрах от Гамбурга, когда Лахоусен уже был на Восточном фронте, и нацистские войска доживали последние дни.
Бьернсона подлечили, но вскоре его выследили и посадили в тюрьму. Шмидт был неуязвим. В 1942 году он женился и через год стал отцом. И после войны он остался жить в Лондоне со своей многочисленной семьей и был счастлив как в сказке.
Но это редкий случай.
Идея высадки немецких войск Англии была выдвинута раньше наступления на Францию. Уже в ноябре 1939 года адмирал Редер, командующий немецким флотом, запросил свой Генштаб разработать план наступления в Англии, «если в ходе войны этому представится объективная возможность». Такой возможностью стала легкая победа во Франции. В июне 1940 года Гитлер приказал начать подготовку к операции «Зеелеве».
Первый раз этот вопрос обсуждался на заседании немецкого Генштаба 26 июля 1940 года. Кроме генералов Кейтеля и Йодля, во всем подчинявшихся Гитлеру, на заседании присутствовали генералы, имевшие свое мнение, и среди них — адмирал Редер. Он говорил о трудностях этого проекта. Гитлер ему не возражал, потому что и сам был не уверен в проекте.
К середине сентября было принято решение перенести этот план на неопределенное время. В директиве Гитлера от 1 2 октября говорилось: «Начиная с сегодняшнего дня и до начала весны подготовка к проведению плана „Зеелеве" будет проводиться только с целью оказания политического давления на Англию».
Секретные службы Германии не оставались в стороне от этого плана. В конце июня 1940 года Шелленберг получил приказ подготовить документ, своеобразное учебное пособие для немецких войсковых частей, которые высадятся в Англии, в котором будут содержаться необходимые сведения об Англии и ее учреждениях.
Одной из основных причин отказа Гитлера от высадки немецкой армии на территории Объединенного Королевства было безусловное поражение Люфтваффе в воздушных сражениях в небе Англии.
Нельзя забывать, что Гитлер страшно боялся воды и всего, что было с нею связано. Но есть причины и посерьезнее — неверные представления абвера о контингенте английских вооруженных сил, преувеличивавшие их мощь, о количестве самолетов. Абвер полагал, что с Англией можно будет легко договориться и добиться уступок в ходе переговоров. Но прежде всего немецкие генштабы наземных войск и морского флота никак не могли согласовать методы проведения наступления.
Немцы ошибались и в главном — они не учитывали особенности характера англичан — твердого и решительного в момент большой опасности. «Я вам обещаю кровь и слезы», — сказал своему народу Черчилль, не скрывая драмы, обрушившейся на страну.
С июня 1940 года Гитлер обратил свой алчный взгляд на Восток и стал готовить наступление на Россию.
До 19 июля 1940 года генерал Йодль получил от Гитлера распоряжение к весне будущего года быть готовым для наступления на СССР. А до июля 1940 года Гитлер еще сомневался в выборе между двумя направлениями дальнейших военных действий.
Красавица-шпионка в операции «Хомард Норд-1»
За несколько месяцев до начала Первой мировой войны пожилая итальянская аристократка, известная тем, что часто принимала в своем доме английских дипломатов, попала в финансовые затруднения. Оставшись без семьи, она была вынуждена переселиться в Англию, где жить ей не нравилось. К этому добавилась еще одна проблема — она получила в Баварии наследство, хотела его продать, но перевести деньги в Англию не могла.
Эта история стала известна агенту абвера, проживавшему в Англии. Вскоре графиню пригласили в Мюнхен, где некто д-р Графф предложил ей помочь в переводе денег в Англию, если она перестанет относиться с недоверием к Германии. Почему бы нет, ведь теперь Германия и Италия союзники? Предложение не встретило возражений.
Летом 1939 года Германия активно готовилась к войне. Д-р Графф снова встретился с титулованной графиней, на этот раз в Голландии. Она попросила помочь ей занять должное место в светском обществе Лондона. Для этого ей нужны были средства. Тогда Графф снял для нее роскошную квартиру в районе Мейфеар.
Началась война. Графиня проживала недалеко от Беркли-сквер, ее салон посещали дипломаты и общественные деятели. Теперь абвер, ее спонсор, задумался найти ей помощницу, «племянницу». Стали искать нужного человека. Прошло несколько месяцев.
В апреле 1940 года любовница сотрудника морской разведки абвера капитана Диркса пыталась покончить с собой. Капитану предстояло выехать для выполнения задания, и он сказал красавице, что должен с ней расстаться. Девушку звали Верой, она была дочерью барона из Прибалтики, занимавшего видное место в окружении Николая II. Во время революции большевики расстреляли отца девушки, она познала нужду и лишения как и многие эмигранты из России. Девушка с матерью жили в Париже. Она была очень хороша собой, прекрасно пела и танцевала. Знакомые ее матери посоветовали, чтобы девушка попробовала выступать в русских ресторанах, каких было много во французской столице.
Вера работала там два года, затем они с матерью переехали в Брюссель. Там она продолжила выступать в ресторанах с тем же успехом, что и в Париже. Потом она одна переехала в Лондон и стала работать в паре с французским танцовщиком, став его любовницей, а затем они вместе вернулись в Париж. Здесь она познакомилась с капитаном Дирксом, находившимся в этом городе по заданию абвера. Вера была идеальной «племянницей» итальянской графини — красива, умеет быть хорошей хозяйкой. Годы труда и лишений не заставили ее забыть полученное в Петербурге хорошее воспитание. Канарис, принявший решение послать Веру в Лондон, не разлучил ее с капитаном Дирксом, позволив им периодически встречаться в Лондоне.
Теперь предстояло решить технические проблемы. Вера говорила на нескольких европейских языках, но ничего не понимала в радиопередатчиках, шифре. Необходимо было ее обучить. Девушку направили в Гамбург в разведшколу, которую она закончила в июле 1940 года.
За это время Франция была оккупирована, и почти вся Европа была у ног Германии. Руководство абвера приняло решение направить Веру, Диркса и двух норвежских агентов в Англию, назвав эту операцию «Хомард Норд-1».
Все участники предстоящей операции были в отличном настроении и организовали накануне отъезда вечеринку в одном из ресторанов Гамбурга. Все мужчины крепко выпили, одна Вера оставалась трезвой. Когда садились в машину, за руль сел Диркс, рядом с ним Вера. Поездка закончилась скоро — машина перевернулась на мостовой. Первым из обломков вылез один из норвежцев, Дрюгге, позвавший на помощь. Диркс был мертв. На обочине сидела окровавленная Вера, держа на коленях голову любимого.
На следующее утро 3 сентября 1940 года Лахоусен узнал о случившемся. Через несколько дней Берлин выслал в Гамбург распоряжение продолжить операцию без Диркса, как только остальные оправятся от аварии.
21 сентября Вера, Дрюгге и Петтер вылетели в Стравангер, в Норвегию. Оттуда они должны были вылететь в Англию на гидроплане, предварительно научившись пользоваться надувной лодкой. По прибытии в Шотландию все трое должны были добираться до Лондона на велосипедах, так как английским владели недостаточно и их могли сразу опознать как иностранцев. Тяжелые английские велосипеды надо было перегрузить из гидроплана в надувные лодки.
Каждый из агентов получил английское удостоверение личности, список адресов, радиопередатчики, деньги. Все трое должны были стать норвежскими беженцами, которым удалось бежать от нацистов.
Гидроплан вылетел из Ставангера 26 сентября. Видимость была нулевая, летчик никак не мог найти нужную точку высадки и вернулся в Норвегию. Только 30 сентября вылет повторился при более благоприятной погоде.
Гидроплан спустился на море вблизи Морей Фифт, высадив агентов на надувных лодках. При посадке в лодки волной смыло велосипед Веры. Летчики торопили, поэтому второй и третий велосипеды последовали за первым.
Уже светало, было 6 часов утра, когда три агента подплыли к берегу. Они устали, продрогли, вымокли. Утопив лодку, они как можно быстрее пошли от берега. Теперь до Лондона предстояло ехать поездом.
Решили разделиться — Вера и Дрюгге должны ехать в Перт, а Петтеру нужно было на другой станции взять билет до Абердина.
Два часа спустя в зале ожидания странная парочка, нагруженная тяжелыми мешками, без сил опустилась на деревянные скамейки. Девушка была хорошенькой, ее одежда промокла, выглядела она испуганной. Когда ее спутник покупал два билета, начальник станции обратил внимание, что его кошелек туго набит новыми фунтами стерлингов. Он позвонил в местную полицию и предупредил о странной паре.
Полицейский, который появился вскоре, проверяя документы, сразу обнаружил, что документы фальшивые (в этом абвер еще не имел опыта). Веру и Дрюгге проводили в участок. Свои заученные уроки они бубнили не совсем убедительно, что, мол, приехали из Бергена на каботажном судне, чтобы спастись от немецкой оккупации. Вера и ее спутник прекрасно знали, что у них в мешках радиоаппаратура, автоматический маузер, приспособления для шифровки. Этого вполне хватило бы для смертного приговора попавшимся с поличным шпионам.
На берегу полицейские обнаружили резиновые сапоги, размер которых не соответствовал размеру ноги арестованного мужчины. Они сразу поняли, что с этими двумя был третий. Петтера выловили в Эдинбурге в тот же вечер.
В момент ареста Петтер совершил непростительную ошибку — вытащил пистолет. Его сразу разоружили и проводили в участок. Все трое агентов были перевезены в Лондон и предстали перед английской контрразведкой. Они все отрицали. Дрегге утверждал, что он бельгиец, Петтер — швейцарец, а Вера — датчанка. Это им, конечно, не помогло. Петтера сразу расстреляли, Дрюгге приговорили к тюремному заключению, Вера согласилась сотрудничать с английской разведкой. После войны она поселилась на острове Уайт.
Итальянская аристократка, говорившая, что ненавидит англичан, не переставала быть их агентом. Задуманная операция провалилась. Лахоусен стал готовить следующую — «Хомард Норд-3».
Весной 1938 года Вильгельм Канарис, руководивший абвером в течение трех лет, знал, что после Австрии Гитлер захватит Чехословакию. Поэтому он решил, готовясь к будущим событиям, окружить себя надежными сотрудниками, по возможности антинацистами. Таким был подполковник Лахоусен.
Канарис познакомился с ним в Вене в 1936 году. Это был типичный австрийский аристократ, с прекрасной военной выправкой, благородными чертами лица, очень человечный. Тогда он руководил «Европейским центром» австрийской разведки. Как и многие австрийцы, он с симпатией относился к Германии, но не к нацистам. Тем не менее он стал сотрудничать с абвером и французской разведкой, пока Канарис не вызвал его в Берлин.
Во время встречи с Лахоусеном Канарис прямо говорил о своем отношении к нацистам, не оставляя сомнений на этот счет, заявив, что хотел бы работать с австрийцем, предложив ему работать в Берлине, в абвере. Лахоусен согласился. Для Канариса он был ценным сотрудником, одним из лучших специалистов по проблемам Чехословакии, которые предстояло вскоре решать. Канарис назначил его руководителем 2-го отдела абвера — подрывной работы и диверсий.
После окончания войны Лахоусен был арестован контрразведкой союзных войск, отправлен в Ганновер, где его допрашивали представители союзного командования. Лахоусен принял решение выступить на Нюрнбергском процессе как свидетель обвинения против главарей Третьего рейха.
После его выступления Геринг в бешенстве воскликнул: «Вот еще один, которого мы забыли повесить!»
Неуловимые диверсанты операции «Хомард Норд-3»
Географическое расположение Норвегии по отношению к Англии Лахоусену всегда казалось интересным. В этой стране практически каждый говорил по-английски. И вскоре он поручил капитану Мюллеру, работавшему в филиале абвера в Осло, обратить внимание на служащих в отделе цензуры — там работали норвежцы, хорошо знавшие английский. Отделом цензуры проверялась переписка и с США, сохранявшими нейтралитет.
Вскоре такие два цензора нашлись — Джек Берг и Олаф Клаусен. Это были два друга. Обоим по 25 лет. Берг был брюнетом, Клаусен — блондин, оба высокие, крепкие, полные сил. Оба прекрасно говорили по-английски. У Берга в Лондоне были родственники, а у Клаусена много друзей.
Помощнику Мюллера Андерсону поручили познакомиться с этими цензорами, которые навряд ли отвергли бы идею сотрудничества, раз они уже служили оккупационным властям. Андерсон стал часто приглашать их в бар, располагая к себе. На первые его попытки говорить о деле они ответили сдержанным «нет» — они были патриотами своей страны, и никогда ничего не сделают против ее интересов, а Германии они и так уже помогали.
Через неделю Андерсон представил молодых людей Мюллеру. Тот спросил их, есть ли у них родственники или друзья в Англии, а потом предложил выехать в Лондон в качестве корреспондентов газеты: «Вы политически нейтральны, и эта работа как раз для вас».
Он добавил, что для передачи сообщений нужно пользоваться радиопередатчиком, которым их снабдят.
Вот так заманивают в ловушку простачков. Выдали им по 50 фунтов стерлингов аванса, добавив при этом, что если они передумают, факт все равно станет известен норвежскому Сопротивлению. Это ребята поняли наконец.
Оставалось подучить новичков шифру, пользованию радиопередатчиком, приемам диверсионной работы. Этим занялся один из лучших агентов абвера в Норвегии Кобличке. Через несколько месяцев друзья не выглядели уже такими здоровяками — похудели и побледнели, потому что интенсивный курс обучения они совмещали со своей работой в отделе цензуры. За это время они затаили обиду на немцев, но идея оказаться в Англии им была по душе.
Для заброски агентов на территорию Англии руководители абвера опять выбрали гидроплан. Прикрытия не нужно было выдумывать — норвежцы приедут под своими именами к своим родным и друзьям. Единственное, что требовалось им сказать, что бегут они от немцев. Абверу хотелось тем самым узнать, как английская контрразведка проверяет беженцев.
Берг до цензуры работал в парикмахерской, и в день отъезда был более взволнован, чем Клаусен, служивший сержантом в норвежской армии. На работе о своем отсутствии они никого не предупредили. Переодетые немецкими солдатами в толпе других солдат, будто в отпуске, они прибыли в Ставангер.
Последние дни подготовки к операции напоминали предыдущую операцию «Хомард Норд-1». Немцы методично и добросовестно ознакомили норвежцев с их гидропланом, надувными лодками, английскими велосипедами, научили прыгать на воду с грузом. Но печальный опыт предыдущей группы не пригодился — опять был устроен пышный прощальный банкет в ресторане. Все пили много — немцы и отъезжавшие, но катастрофы на дороге не случилось. Значит, не судьба.
И опять первая попытка долететь до места назначения сорвалась из-за погоды. Но это к счастью, потому что как раз на норвежском побережье был выловлен английский агент немецкого происхождения, который хотел выдать себя за немца и проделал аналогичный путь из Англии. От него-то абвер и узнал, какую процедуру проходят беженцы в Англии. Эта информация помогла в организации предстоящей операции.
Пойманный агент сообщил, что беженцев привозят в лагерь вблизи места их высадки, а затем в Лондон, в специально приспособленную для проверки школу. Эта школа называется Патриотической — так называлась располагавшаяся здесь школа для девушек. Беженцы, как и ранее воспитанницы, проходят экзамены, длительные и мучительные, с переэкзаменовками и провалами.
Все это было внове для инструкторов двух норвежцев. Необходимо доработать операцию. Теперь было решено, что Берг и Клаусен высадятся с гидроплана ночью на юге Абердина. Северный берег Шотландии вблизи этого города особенно не контролировался.
Инструктор Кобличке приказал своим людям выкрасть у норвежцев небольшое рыбацкое судно, чтобы подумали о бегстве Берга и Клаусена. Судно потом затопили в открытом море. Норвежское Сопротивление об этой краже узнало.
Во второй половине сентября погода стояла отличная. Берг и Клаусен покинули гостиницу без приключений. Подъехали на моторной лодке к гидроплану, погрузили свой багаж. За несколько минут до рассвета гидроплан уже подлетал к скалистому берегу Шотландии в южной точке Абердина. На этот раз все обошлось — английские велосипеды вернулись на родину.
Первый день своего пребывания на шотландском берегу Берг и Клаусен рвали на куски резиновую лодку, осматривались. Зарыв взрывчатку в укромном месте на берегу, они подошли к дороге и поехали на велосипедах. Они остановились в лесочке, когда было уже заполночь, и оттуда, как было условлено, передали первое сообщение по радио.
Наутро они продолжили путь на велосипедах в направлении Глазго. Ехали три дня. Из Глазго поездом поехали в Лондон, купив английскую одежду и спрятав радиопередатчик на берегу в местечке Лох-Ломонд. 1 мая 1941 года два агента абвера прибыли в Лондон. Оставалось пройти проверку английской контрразведки. Норвежцы пришли в Патриотическую школу. Через месяц в Гамбург пришло от них радостное сообщение, что проверку они прошли как беженцы. Затем они сообщили, какие документы требуются беженцам.
Абвер был доволен ходом операции. Но настоящие приключения Джека и Олафа еще не начались. Через три недели еще одно сообщение: радиоаппаратуру они использовали три раза, а на четвертый раз заметили, что кто-то в аппаратуре копался и подпортил ее. Диверсанты полковника Лахоусена проживали в пригороде Лондона, как обычные беженцы. Они подружились с соседями. Джек нашел работу в Лондоне по первой своей профессии — стал помогать парикмахеру в модном салоне.
Для разведчика нет лучше такого прикрытия. И клиенты обычно разговорчивы. Клаусен устроился на военный завод, уж куда лучше для шпиона. Через некоторое время он был призван служить в норвежский корпус, который формировался в Англии. Абвер был обеспокоен за его судьбу и приказал прекратить подрывную работу. Корпус, в котором служил Клаусен, отправлялся в Исландию, где уже работали агенты Канариса.
Берг в Лондоне остался один. Без друга было неинтересно играть в эту шпионскую игру. Она таила опасности. Тогда он снял свой парикмахерский фартук и перебрался в местечко вблизи Глазго, недалеко от того места, где они с другом прятали взрывчатку. Теперь Берг спокойно прогуливался по берегу, смотрел на причаливающие суда, не думая о взрывах.
Но он смотрел на военные корабли глазами шпиона. Это были военные корабли, возвращавшиеся в Америку. Осенью 1942 года Берг отметил большую эскадру кораблей сопровождения, перевозившую войска. Это была армада операции «Торч» — высадка союзных войск в Северной Африке. Но эта наблюдательность агента уже не могла ни помешать, ни помочь ее проведению.
В 1943 году Олаф Клаусен вернулся из Исландии к другу в Англию. То ли демобилизовался, то ли дезертировал. Они сообщили, что готовы выполнять диверсионные задания, но нужны деньги и побыстрее. Об успехах двух диверсантов узнали и в штабе вермахта. Норвежцы стали героями, взрывавшими военные объекты. В начале 1943 года сам маршал Кейтель распорядился послать бомбардировщик Люфтваффе, чтобы сбросить на парашюте взрывчатку и радиопередатчик, не забыв несколько тысяч фунтов стерлингов. Олаф и Джек были настолько везучими, что абвер начал их даже подозревать. Была организована проверка. В начале 1944 года агент Службы безопасности СС был сброшен на парашюте в районе, где работали Берг и Клаусен. Но ему, как и первому агенту Бьернсону, не повезло — он сломал при приземлении ногу и очутился в тюрьме. Интересно, что сообщение о ликвидации агента, поехавшего проверять Берга и Клаусена, Служба безопасности СД получила от них самих. Джек и Олаф с присущим им юмором отправили в норвежский филиал СД гневное послание — если их подозревают, то они прекратят работать на своих хозяев.
Но каким образом они узнали о судьбе посланного агента СД? Только от английской разведки. Служба Вальтера Шелленберга до мая 1945 года получала информацию от Берга и Клаусена.
Были ли перевербованы английской разведкой эти два авантюриста и игрока? Сие тайна. След их затерялся.
Портье посмотрел вслед удаляющемуся автомобилю и закрыл ворота консульства. Это был человек небольшого роста, блондин, лицо сдержанное, спокойное. Ему не было еще и сорока. Работал он портье генерального консульства Франции в Гамбурге.
Этим вечером (дело происходило в 1938 году во время Судетского кризиса) посол Франции в Германии Андре Франсуа-Понсе пригласил консула поужинать в городе. Посол был в Гамбурге проездом. День был насыщенным — посол провел несколько рабочих встреч с сотрудниками консульства. Сейф консульства еще плотнее наполнился секретными документами.
Для нашего портье комната с сейфом была как дом родной. В течение двух лет он регулярно наносил сюда визиты в часы, когда консул, человек верующий, был на мессе. Портье брал документы, уносил фотографировать и возвращал на место.
Работа была непыльная и хорошо оплачивалась. Но в тот вечер случилось непредвиденное — посол и консул вернулись в кабинет значительно раньше обычного, чтобы поработать. Соренсен успел вернуть документы на место. Сильно рисковал, но успел.
Прошли сутки. Ничего не произошло. Но Соренсен знал, что ждать больше нельзя. Что отличает простого агента от мастера экстра-класса? Чтобы не заподозрили, что одного документа в сейфе не хватает, он на следующий день опять наведался в сейф, вынув оттуда 10 тысяч марок и разворошив бумаги.
Когда криминальная полиция проводила расследование, портье был арестован и посажен в тюрьму за воровство. Вскоре ему удалось «бежать», и он вновь появился в офисе абвера.
Какого же документа не хватало в сейфе? Полного списка агентуры Второго бюро в Германии.
Морские приключения агентов в операции «Хомард Норд-5»
Можно было плыть вдоль лагуны Форт, которая вела в Эдинбург или в Морей, находящийся в крайней северной точке Шотландии. На карте все побережье было изрезано скалами. Людям, склонившимся над морской картой, стало ясно: да, по всей вероятности, «Луна», норвежская рыбацкая лодка с пятью членами экипажа, находилась в лагуне Форт де Морей…
Обычно Шотландия привлекательна весной. Моряки с рыбацкой лодки «Луна» были необычными. Казалось, что они вовсе не стремились прямо подойти к двум населенным пунктам, расположенным на берегу лагуны, — Элгин на севере и Хелмс-дейл на юге.
На рассвете 30 апреля 1942 года норвежская лодка долго и спокойно плыла вдоль берега. Ничего не происходило, прибрежная охрана не выказывала никакого беспокойства. Так им и дивизию можно завезти, думали «рыбаки». К вечеру во время отлива прибывшие решили плыть по направлению Хелмсдейла, где была пристань и можно было пристать к берегу без проблем.
Рыбаки могут в одну минуту определить, своя эта лодка или иностранная. Рыбаки Хелмсдейла поняли, что «Луна» — норвежская лодка. А посему сразу предупредили местного полицейского. Когда лодка бросила якорь, то вместе с местными рыбаками ее встречал и представитель закона.
Не первый раз норвежские лодки приходили к берегам Шотландии. Юг Норвегии находится от Форт де Морей в 450 километрах — это максимум три-четыре дня навигации для такой лодки.
Проверка на берегу обычно проходила так: местный полицейский задавал вопросы: как зовут, откуда, зачем приехали в Англию.
За это время из ближайшего территориального управления приезжала полиция и проверяла прибывших как следует. И на этот раз полицейский спросил:
«Кто вы и откуда?»
Ответ был неожиданным:
«Мы немцы. Едем из Норвегии, где украли эту лодку. Мы дезертиры вермахта».
Впервые с начала войны немцы высаживались в Шотландии. За исключением Рудольфа Гесса, год назад упавшего с неба.
Полицейский затем спросил:
«А что же вы собираетесь делать в наших краях, господа немцы?» Если бы ему ответили правду, то он бы сразу заволновался, сбросив свою шотландскую неторопливость. Потому что перед ним стояли пять опасных диверсантов, которых готовил к этой операции один из самых блестящих агентов Лахоусена Ганс Соренсен.
Полицейскому на вопросы отвечал немец, назвавшийся Гансом Брауном. Был среди них и Соренсен, но он не говорил ни слова по-английски. Это было большое упущение — не говорить на языке той страны, где предстояло «работать». Но для Соренсена это были пустяки. Ведь удалось же им без проблем добраться до Шотландии?
Все началось четыре дня назад в Бергене. 26 апреля ближе к вечеру по набережной норвежского порта прогуливался пьяный. Неожиданно на одном из виражей его тело наклонилось, и он упал прямо на капитанский мостик маленького рыбацкого судна. Там никого не оказалось. Человек прошел до штурманской будки, постучал. Оттуда вышел капитан норвежец и спросил, что нужно. Пьяный поинтересовался, нет ли на судне «его друга Кристиансена», он уж точно должен быть здесь, на «Луне». Нет, точно не было Кристиансена, а был лишь хозяин судна, капитан и его сын. Ну что же, нет так нет. «А не выпить ли нам по стаканчику отличного шнапса?» — предложил незваный гость. Шнапс во время войны напиток редкий, да еще улыбается пьянчуга дружески. Выпили.
Трудно было предположить, что перед тобой разыграет такой спектакль агент абвера, из отдела диверсий, а в шнапс подсыплют морфин…
Старика-капитана удалось легко усыпить, но ведь на борту был его сын, не робкого десятка. У «пьянчуги» неподалеку был напарник, механик. Хоть и профессионалы, агенты абвера, а старый баркас завести им никак не удавалось. Пришлось убеждать сына капитана пистолетом, чтобы завести мотор.
А уже через несколько минут на борту «Луны» собрались пять человек — два норвежца и три агента, принимавших участие в операции «Хомард Норд-5». Баркас тотчас вышел из порта, взяв курс в открытое море.
На этот раз операция началась успешно. А во время предыдущей операции Соренсену пришлось хлебнуть стыда. Тоже под видом дезертиров вышли на норвежском баркасе в море, взяв курс на Англию, а в Северном море со штормом не справились. Хорошо хоть были недалеко от норвежского побережья. Возвращались в Осло в наручниках (это для собравшихся в порту любопытных). Лахоусен тогда перенес операцию на весну.
А сейчас Северное море было спокойным. Кроме Соренсена и «пьянчуги», которого звали Педро Купферхаген, были немец, родившийся в Бразилии; студент, служивший в абвере с начала войны; и некто Браун — сорокалетний крепкий мужик, бывший счетовод, объездивший мир. Он женился на англичанке, открыл свой магазин до войны, руководил местным филиалом немецкой разведслужбы в Гернси.
Сначала на судне вместо Соренсена и Брауна были два матроса, завербованные в Гамбурге. А те добрались до «Луны» на катере уже в Бергенском проливе.
Норвежцы не участвовали в операции, и их было решено оставить по пути на острове.
В первую ночь море было спокойным — впечатление такое, как на круизе. Мужики решили даже позагорать, шутили, что, мол, бывает же такая погода весной. Но вдруг над головами пролетел гидроплан Люфтваффе, напугав. Его приняли поначалу за английский самолет. Гидроплану посигналили, чтобы отвязался.
Одно нехорошо — баркас уж очень старый, и мотор барахлит.
Мотористу Купферхагену однако удалось его наладить. И вот наконец на четвертый день показался берег. Баркас входил в лагуну Форт де Морей.
Местный полицейский еще что-то записывал в своем блокноте, когда на борт поднялись приехавшие полицейские из территориального управления. Местный жандарм сказал им, показывая на приехавших: «Сегодня вечером для вас найдется работенка, приехали-mo немцы!»
Немцы исполняли свои роли дезертиров старательно, их ведь неплохо подготовили. Соренсен отрабатывал свою версию — служил в гарнизоне на острове, недалеко от Осло. Он действительно провел там несколько недель, готовясь к этой поездке. Он знал имена командиров, мог описать остров и жизнь в гарнизоне.
Купферхаген представился матросом с норвежского рефрижератора. Браун был счетоводом комендатуры в Осло. Двое остальных — матросы немецкого флота. Их подготовкой к операции занимался лично Лахоусен — ничто не было упущено из виду.
Что ж, дезертиры не были в новинку для территориальной полиции. Пока никакой враждебности — обменялись сигаретами, общие любезные фразы. Приехавшим предложили даже чай и бутерброды, прежде чем поместить их в охраняемую комнату. Так поступают и с политическими беженцами. Порядок есть порядок.
Главное было не насторожить полицию. На следующий день немцев отправили поездом на юг, в Перт. Ехали в сопровождении английских агентов. Соренсен в дороге вздремнул, и вдруг англичанин его спрашивает:
«Как ваше имя, говорите!»
Такие вот приемчики, надо было быть ко всему готовым. Кто не врет, тот за долю секунды ответит на такой вопрос. А как быть Соренсену, который за свою службу в разведке десяток фамилий поменял?
«Меня зовут Ганс Соренсен!»
Англичанин не унимается:
«Вы лжете, нам все известно о вас. Вы немецкий шпион и все остальные тоже».
Англичане блефуют? Оставалось одно — не сознаваться ни в коем случае. Соренсен опять заснул. Через несколько минут его снова резко будят:
«Комедия окончена, мерзкий шпион! Выкладывай все. Ты думаешь, что нас обманул — ошибаешься!»
Но Соренсен не думал, что он обманщик. Он был опытным лгуном.
Браун избрал другую тактику, отвечая с юмором:
«Если вы все знаете, то зачем пристаете? Отвяжитесь, дайте поспать».
Ехали долго. Хоть занавески на окнах вагона были опущены, немцы поняли, что Перт уже проехали. Значит, их везли в Лондон. Невольно забеспокоишься — как там допрашивают, чтобы вырвать признание? Много чего набрехал по этому поводу доктор Геббельс, но пока сам не столкнешься, не узнаешь.
По приезде на станцию немцев уже ждали — это была группа офицеров, а среди них были полковник и даже генерал. Это тебе не Хемпсдейл. Первым на сопровождающих накинулся полковник:
«Почему опаздываете? Мы вас уже два дня ждем. Вам не стыдно заставлять ждать высших офицеров?»
Браун сник — что же выходит? Их ждут и все о них знают… Значит, здесь на лавочке станции и закончится операция «Хомард Норд-5»?
Но тут он услышал фразу:
«Что-то не так…»
Если что-то не так, значит, у англичан нет полной уверенности. Естественно, что немцев проводили в тюрьму в наручниках, а рот и глаза заклеили пластырем. Называли их уважительно «господа шпионы», охраняли строго. Потом начались бесконечные допросы, но ничего конкретного от немцев следователи не добились.
В течение семи месяцев англичане не теряли надежды разоблачить «дезертиров». Но в конце 1942 года вынуждены были перевести их в лагерь для беженцев, где они пробыли до конца войны. Однажды Купферхагену удалось обмануть охрану и поместить шифрованное объявление в газету. Из него Лахоусен узнал, что начавшаяся так успешно операция «Хомард Норд-5» закончилась плачевно. Для руководителя спецслужбы нейтрализованный агент — то же самое, что засвеченный.
А ведь собравшиеся на перроне английские офицеры действительно ждали немецких агентов с «Луны», узнав о них от капитана похищенного баркаса и его сына, которые были связаны с норвежским Сопротивлением. Отец и сын не знали, что в море к группе присоединились Соренсен и Браун, но «дезертиры» им сразу показались сомнительными. Они не были уверены в том, что это диверсанты, но хотели привлечь внимание английской контрразведки. Ошиблись и немцы, оставив отца и сына в живых.