ДВИЖЕНИЕ СОПРОТИВЛЕНИЯ ВО ФРАНЦИИ
Музей Человека и его сотрудники
«Необходимо действовать!»
Для Бориса Вилде и Анатолия Левицкого эти слова означали встречу с товарищами, возобновление связей, поддержку нерешительных. Левицкий работал в отделе сравнительных технологий в музее Человека, Вилде был этнологом, сотрудником музея.
Во время французской кампании оба они попали к немцам в плен: Виде бежал из лагеря в июле, а Левицкий был освобожден в августе. Они договорились, не мешкая, создать группу Сопротивления и привлечь в нее как можно больше людей.
В то же время другая небольшая парижская группа, в основном интеллектуалы, слушали по ночам передачи Би-би-си и выпускали антинацистские плакаты. Этой группой руководили два литератора: Жан Кассу и Клод Авелин, работавшие под прикрытием сельскохозяйственной фирмы «Друзья Алена Фурнье».
На севере Франции сопротивление носило политическую окраску.
Здесь не занимались сбором информации, даже военного характера.
Член группы, сотрудница музея Человека, этнолог Жермен Тийон так определила отношение группы к организации, созданной 18 июня в Лондоне генералом де Голлем: «Я не помню точно, когда нас стали звать голлистами. По крайней мере не сразу. Мы действительно были голлистами, в том смысле, что с 18 июня 1940 года считали, что генерал де Голль прав».
Летом 1940 года Вилде и Левицкий без устали завязывали новые знакомства, считая необходимым объединиться с другими группами Сопротивления. Основной группой была та, которую возглавлял Андре Вайль-Кюриэль, который вместе с Альбертом Но и Леоном-Морисом Нордманом работали в группе «адвокатов-социалистов», а также группа Эмильена Амори на рю де Лиль и группа Клода Бел-ланже «Мантенир».
Летом 1940 года главным для этих групп было издание газеты. Первый номер «Резистанс» («Сопротивление»), который подготовили Жан Кассу, Клод Авелин и Жан Польхан, вышел 15 декабря. Вот о чем говорилось в его передовице: «Сопротивление! Это слово исторгается из наших сердец, когда в отчаянии мы видим нашу родину в беде. Это крик всех, кто не намерен смириться и готов выполнить свой долг».
Этот крик немцы заткнули, когда сочли нужным, и весьма умело.
Осенью 1940 года офицер авиации, друг Вилде, познакомил его с новым членом группы Альбером Гаво, который был полон энтузиазма приняться за работу. Вилде отнесся к нему с симпатией и стал поручать небольшие задания.
Но уже 31 декабря Гаво, участвовавший в издании газеты «Резистанс», был арестован французской полицией в Обервилльере.
За несколько дней до этого ареста Вилде поручил Вайль-Кюриэлю и Гаво съездить в Бретань и наладить подпольный канал, по которому в случае опасности можно было бежать в Англию.
Вскоре в Париж возвратился Гаво — он был расстроен и сообщил, что у них пока ничего не получилось и что оставшийся на месте Вайль-Кюриэль просит выслать денег.
Арестованный в Обервилльере Гаво имел при себе список участников группы. В нем были: Андре Вайль-Кюриэль, Леон-Морис Нордман и Альберт Но. К счастью, полиции не удалось заставить арестованного назвать остальных, и его отпустили.
Узнав об этом, Нордман спрятался у подруги Вилде и стал готовить свой побег на свободную территорию Франции. С разрешения Вилде Гаво предложил ему перебраться в Англию — в этом ему могли помочь новые друзья-бретонцы, с которыми он недавно познакомился. 13 января 1940 года Гаво и Нордман выехали поездом в направлении Дуарненез. Когда они садились в поезд на станции Версай-Шантьер, Нордман был арестован немецкой полицией, а Гаво спокойно сел в вагон.
Прибыв на следующее утро в Дуарненез, Гаво сразу встретился с Вайль-Кюриэлем и сообщил ему об аресте Нордмана, добавив: «Ты знаешь, что меня волнует: перед тем, как сесть в поезд, Нордман мне сказал, что у него с собой есть список группы. А что если его обыщут?»
Все шло из рук вон плохо: человек, который согласился помочь Вайль-Кюриэлю добраться до Англии, был арестован. Вайль-Кюриэль в тот же день выехал в Париж, откуда собирался бежать на юг Франции. Это же самое он посоветовал сделать Вилде.
Оба они не знали, что Гаво был двойным агентом — это он выдал полиции Нордмана, у которого не было при себе списка группы. По подсказке капитана Деринга из немецкой спецслужбы СД он это выдумал, чтобы снять с себя подозрения в последующих арестах.
Аресты начались в конце января, но Левицкого и других руко водителей группы сотрудников музея Человека удалось взять толь ко 11 февраля.
Успешно закончив эту часть операции, Гаво выехал на км Франции в Сете, где находился Вайль-Кюриэль, и предложил ему организовать новый канал переправки через Бретань. Вайль-Кю риэль осторожно решил повременить, но один из его помощи и ков, Каррье, доверился Гаво и поехал с ним в Париж, и 28 фен раля был арестован также, как и Нордман, на станции Версай Шантьер.
Гаво был отличной леской для сотрудников СД в вылавливании участников Сопротивления — 12 марта Вайль-Кюриэль был арестован, когда вместе с Гаво пересекал демаркационную линию Айа-Дескарт. Когда арестованного привезли в отделение гестапо на рю Соссэ, там уже находился Вилде. Еще одна жертва Гаво.
Вилде, Левицкий, Нордман и четыре их товарища были расстреляны в крепости Валерьен 23 февраля 1942 года.
Трагическая судьба капитана корвета
Это случилось зимней ночью с 21 по 22 января 1941 года. В большом доме, расположенном в сельской местности в Шантене-сюр-Луар в районе Нанта, было тихо. На этой вилле проживал начальник экспортного отдела завода по выпуску консервированных фруктов Андре Клеман вместе с женой и старой прислугой.
В два часа ночи несколько черных лимузинов с потушенными фарами остановились около виллы Ти Брао. Из машин молча вышли 12 человек и окружили дом вдоль ограды. Тяжелая входная дверь была закрыта, но странные посетители не собирались ни звонить в дверь, ни пользоваться отмычками, как грабители, довольно ловко перемахнули через ограду и вошли в дом.
Клеман и старая прислуга проснулись первыми и сразу же были окружены. Они не оказали сопротивления. Приехавшие не стали проводить допрос, казалось, что они отлично знали расположение всех комнат, особенно комнату на первом этаже, где все еще спал человек, уставший после нескольких бессонных ночей и страшного напряжения.
Когда он открыл глаза, то понял, что находится в ловушке и сопротивление бесполезно. Вооруженные немцы, вошедшие в его комнату, не оставляли ему никакой надежды на спасение. Начальник команды наклонился к лежавшему на кровати и не без издевки произнес: «Мне очень жаль вас беспокоить, командир д’Эстьенн д’Орвес. Я полковник Дернбах, начальник службы абвера в Анжере. Теперь мы о вас позаботимся. Оденьтесь, пожалуйста!»
Так закончила свое существование разведсеть «Немрод».
Она начала работу четыре месяца назад в октябре 1940 года, когда 39-летнему капитану корвета графу Оноре д’Эстьенн д’Орвесу, вызванному в Лондон, предложили стать руководителем Второго бюро при штабе адмирала Мюзельера. Затем он стал помощником полковника Пасси.
Практически он приступил к работе 20 декабря, выехав во Францию, где ему предстояло с нуля создать разведсеть, которая получила название «Немрод».
До этого в сентябре 1940 года во Францию прибыл лейтенант Барлие, работавший ранее коммерческим представителем завода по изготовлению консервированных фруктов. Он встретился с хозяином завода Андре Клеманом и коллегой Леоном Сету, которые познакомили его со многими сочувствующими борьбе с нацизмом во Франции, и в частности с хозяином рыбацкой шхуны, а также с представителем завода по производству вин в Бресте Мансоном, который стал первым секретным агентом свободной Франции, назначенным полковником Пасси.
Лейтенанту Барлие было поручено лишь прозондировать обстановку, определив предполагаемое число членов группы. Клеман в свою очередь вышел на руководителей строящихся заводов по обработке рыбы в прибрежной зоне.
Вторым разведчиком, прибывшим во Францию по поручению полковника Пасси, был голландец, родившийся в Париже и записавшийся добровольцем в армию де Голля, Ян Дурник. Он прибыл морем на судне «Мари-Луиз» в октябре 1940 года, имея при себе документы на имя Марселя Мийо. Приехав в Париж, он нашел своего брата и ввел в группу несколько человек, среди которых были Жан Озиас де Тюренн. Ян Дурник вернулся в Лондон на том же судне, хозяин которого, Селтон, стал доверенным человеком группы, перевозившим французских разведчиков.
1 декабря Селтон перевез во Францию Мансона и Барлие. В дороге судно привлекло внимание немцев, и разведчики рисковали не добраться до Франции. Барлие встретился с Дурником в Виши. Там голландец не терял времени, организуя службу информации, вербуя министерских работников, особенно интересуясь службой пропаганды флота и авиации. Дурник попытался пробраться в Англию через Испанию, но ему это не удалось.
Барлие сообщил ему, что в Виши скоро приедет их общий начальник, Жан-Пьер.
Так что до прибытия командира д’Эстьенна д’Орвеса, во Франции уже были созданы в зачатке три разведгруппы: одна — в Нанте (где работали Клеман и Ле Жиган), другая — в Париже (брат Дурника Ив и Жан де Тюренн), а третья — в Виши (Ян Дурник). Барлие почувствовал себя более уверенно, когда 21 декабря отправился в ближайшую к своему дому гостиницу, чтобы встретить приехавшего командира Жан-Пьера, у которого были и другие имена — Шатовье и Керодрун. Он прибыл морем на судне «Мари-Луиз».
Точно через месяц д’Эстьенн д’Орвес был арестован сотрудниками контрразведки абвера в Анжере…
С де Голлем д’Эстьенн д’Орвес общался около часа. Генерал и начальник контрразведки полковник Пасси поручили ему привезти во Францию радиопередатчик. Многие информировавшие и агенты говорили, что не так сложно собрать на материке информацию, как передать ее в Лондон.
Естественно, что для радиоаппаратуры необходим был радист.
Д’Эстьенн д’Орвес выбрал молодого эльцасца Альфреда Гесслера, служившего в Генштабе морского флота.
Без приключений добравшись на борту судна «Мари-Луиз», д’Орвес встретился с Барлие в доме, где тот проживал в семействе Нормант. Был канун Рождества, и Барлие повез его к Клеману, который жил на вилле Ти Брао, где находился также и Ле Жиган.
Следующий день был историческим: 25 декабря 1940 года бла годаря мастерству радиста Гесслера, которого окрестили Марти, была налажена радиосвязь между оккупированной Францией и Лондоном!
Все начиналось самым лучшим образом. Жан-Пьер теперь мог поставить конкретные задачи перед участниками разведсети «Немрод». Ле Жиган назначался руководителем группы в Бретани — со своими будущими агентами он был знаком лично. Ему было поручено информировать Лондон о немецких укреплениях, военных аэродромах, складах горючего, арсеналах оружия и так далее.
Барлие должен был рекрутировать новых агентов в Виши и Бор до. Проведя это совещание, д’Орвес 27 декабря выехал в Париж.
В столице его ждали приятные новости — представители многих слоев населения и разной политической ориентации стали объ единяться в группы Сопротивления. Наиболее важной из них была группа сотрудников музея Человека, группа на рю де Лиль и группа «Друзья Алена Фурнье».
За несколько дней до приезда капитана в Париж немцами был расстрелян первый человек — инженер Жак Бонсержан (он, правда, не был участником Сопротивления). Горожане ненавидели оккупантов, и эти настроения необходимо было использовать и направить в нужное русло. Настроение населения в оккупированных странах повысилось, когда стало ясно, что немцы не всесильны — закончилась поражением операция «Морской лев»: союзник Германии Италия потерпела поражение в Греции.
Жан-Пьер познакомился с Ивом Дурником, который поехал по его заданию к брату в Виши. Затем д’Орвес решил с помощью Яна и Жана де Тюренна установить еще один радиопередатчик на вилле Сейнт-Клу. Он встречался с деловыми людьми. Это были Макс Андре, Макс Хейлброн, Реймон Лоран, Эмильен Амори (один из руководителей группы на рю де Лиль), герцог ди Гра-мон, Жак Дебре и бывший директор газеты «Рассвет» Франциск Гей.
Затем он поспешил в Нант, где, как ему сообщили, его радист вел довольно разгульную жизнь, встречаясь с сомнительными личностями и с женщинами. Д’Орвес строго предупредил радиста, но совершил ошибку, сказав, что иначе его отправят в Лондон и накажут.
Перед возвращением в Париж Жан-Пьер поездил по близлежащим районам. В Квибероне в порту ему удалось увидеть немецкие подлодки и сообщить о них в Лондон.
А тем временем Гесслер пришел в управление абвера в Нанте и заявил помощнику Дернбаха: «Я радиотелеграфист английской разведки. Как истинный эльзасец я симпатизирую немцам и считаю своим долгом раскрыть шпионскую организацию во Франции».
Его тут же перевели в Анжер, передали Дарнбаху, которому радист дал подробные показания.
Для абвера это была неожиданная удача. Арестовать командира д’Эстьенн д’Орвеса и всех, кто входил в его группу, не представляло труда. Не был забыт и экипаж судна «Мари-Луиз», который арестовали 15 февраля.
Гесслера освободили, а д’Эстьенн д’Орвеса и его товарищей перевели сначала в Берлин, потом в конце февраля вернули в Париж. Военным трибуналом Большого Парижа, находившимся на рю Доминик, 26, девять человек были приговорены к расстрелу, но шести из них приговор был заменен пожизненным заключением. 29 августа 1941 года д’Эстьенн д’Орвес, Барлие и Ян Дурник были расстреляны в крепости Монт-Валерьен.
Развитие важных событий
31 декабря 1941 года движение Сопротивления во Франции было подавлено.
1 января 1942 года Жан Мулен, личный представитель генерала де Голля, был сброшен на парашюте в районе Родано-Дюранс.
За три месяца до этого, 24 октября он, бывший префект Шартра, добрался до Англии, и вскоре де Голль назначил его своим представителем во Франции, поставив задачу объединить разрозненные группы движения Сопротивления.
Что же произошло во Франции за этот год? Там постоянно возникали группы Сопротивления, но не было конкретных результатов. Вопросами объединения разрозненных групп занимался в Лондоне бывший специалист по строительству укреплений, профессор колледжа Сейнт-Сир Андре Деварвен, прозванный Пасси. Он начинал эту работу с нуля.
На оккупированной территории Франции по-прежнему действовала группа «Либерасьон Норд», основанная социалистом Кристианом Пино. Вокруг него объединились его друзья-социалисты: Тек-сьер, Кавайе, Леон Жуо, Сейлан, Робер Лакост.
Основным в работе этой группы было издание и распространение еженедельной газеты «Либерасьон», выпускаемой тиражом в 50 тысяч экземпляров.
Наряду с этой чисто политической организацией работала «Гражданская и военная организация», основанная полковником Туни, который предпочитал, чтобы его называли Ланглуа. Он общался с представителями правой ориентации, которых социалисты не одобряли: Лустоно-Лако (бывший кагуляр) и полковник Эрто из Легиона ветеранов. Работой этой организации руководил удачливый бизнесмен Максим Блок-Маскар, ставивший перед членами организации экономические и финансовые задачи. Он организовал с этой целью бюро, с которым тайно сотрудничали многие высокие чипы правительства в Виши.
Союзники отдавали предпочтение движению, основанному зятем генерала Манжена Леконтом-Буане «Те, кто в Сопротивлении». Это была чисто военная организация, которая снабжала союзников информацией военного характера и помогала в организации побегов в Англию.
Другая организация, «Те, что за свободу», выступала против немцев, но не против правительства в Виши.
Через несколько дней после того, как Жан Мулен был сброшен на парашюте (январь 1942 года), Пьер Пюше, министр внутренних дел правительства маршала Петена, принял одного странного гостя. Это был мужчина 36 лет — моложавый, голубоглазый блондин, со спортивной выправкой. Звали его Анри Френей.
Министр сразу приступил к изложению сути дела, которое собирался ему поручить, заявив: «Правительство преследует те же конечные цели, что и движение Сопротивления, но действует другими путями и использует другие средства. Сейчас подпольные газеты, издаваемые группами Сопротивления, принимают враждебный тон, критикуя правительство. Нам бы хотелось заключить договор мирного сосуществования». У министра был план, и гость был готов его выслушать.
«Вы, подпольщики, не будете выступать с критикой политики маршала Петена и откажетесь от боевых операций. Тогда мы рассмотрим вопрос об освобождении захваченных в плен участников Сопротивления, а полиция откажется от репрессивных мер. Кроме того, необходимо установить связь между правительством и движением Сопротивления».
Френей сразу понял, что принять этот план означает попасть на удочку красивых обещаний и отказаться от борьбы.
Мог ли пойти на это основатель движения «Комба», которое вскоре стало называться «Движением за национальное освобождение»?
Захваченный в плен, Френей бежал в июле 1940 года и добрался до юга Франции, на свободную зону, где после долгих размышлений решил создать действенную организацию Сопротивления. Он в прошлом закончил военную школу и имел соответствующий опыт. В ноябре он получил назначение на работу во Второе бюро при правительстве в Виши, но оставался там только пару месяцев, пообщавшись со своими товарищами по военной школе, которые разделяли его взгляды. Он встретился со своей старой знакомой Берти Альбрехт, работавшей в отделе соцобеспечения комиссариата.
Берти Альбрехт была женой богатого голландца. Она была умной и красивой женщиной, доброй и отзывчивой, и вскоре стала правой рукой Анри Френея, который ушел по собственному желанию из Второго бюро и начал издавать информационные бюллетени.
В 1941 году организация «Комба», которой руководили Френей и Берти Альбрехт, делала первые шаги. Ее руководители встречались с людьми и разрабатывали платформу действий. Через Франсуа де Ментона Френей вышел на известных юристов Тейтгена, Куртена, братьев Кост-Флоре, Рене Капитана. Затем он завязал контакты с левым христианским движением «Эспри», которое представляли Эммануэль Мунье и Станислас Фюме. Эти персонажи стали интеллектуальной базой движения «Комба».
В конце 1941 года полиция в Виши арестовала Берти Альбрехт. Это был неожиданный и сильный удар по организации, но финал был неожиданным и счастливым. В дело вмешалась служба национальной безопасности, и Берти не только отпустили, но и поручили организовать встречу Френея с министром внутренних дел Нюше.
Френей в тот год часто переезжал, бывая то в Лондоне, то в Виши, то в Берне (где находился Даллес), ведя тонкую игру. Летом 1941 года он встретил в Виши генерала Форнеля де Ла Лоренси, спасшего 3-й армейский корпус, в котором сражался Френей во время отступления из Дюнкерка. Генерал был убежденным антинацистом, враждебным коллаборационизму.
Ла Лоренси не только одобрил действия Френея, оказав моральную поддержку, но и пожертвовал на нужды организации «Комба» 350 тысяч франков (по-видимому, это были деньги США).
В начале осени генерал вызвал Френея в Лион. Там Френей не без удивления нашел генерала в обществе двух американцев: это были военный атташе США в Берне и полковник Ледже, таинственный мистер Скотт, в котором Френей признал руководителя американской разведки в Европе.
«Правительство в Виши обречено, — заявил генерал Ла Лоренси, — оно не сможет долго продержаться. Я согласен с нашими американскими друзьями, предлагающими мне создать правительственный кабинет. — Затем, обращаясь к молчавшим американцам, добавил: Мне поможет сейчас мой основной помощник, господин Френей, который обрисует вам состояние движения Сопротивления и его нужды».
Френей с трудом ориентировался в этой ситуации. Генерал явно спешил с выводами. Однако он обещал генералу встретиться с ним в Валенсии в октябре.
А тем временем он вышел на Эммануэля д’Астье де ла Вижери. Это был офицер авиации, организовавший под псевдонимом Бернар движение «Либерасьон». Происходил он из аристократической семьи. Политическая ориентация братьев была различной: генерал Франсуа был голлистом; Анри монархистом, основателем «Пятерки» в Алжире, противником де Голля.
В сентябре 1941 года стала выходить газета «Либерасьон», а через голлиста Ивона Моранда была установлена связь с Лондоном, куда д’Астье сразу же послал восторженные и оптимистические отчеты. Там к этим донесениям отнеслись скептически, а к организации «Комба» и Френею довольно серьезно. За это время Френею и Берти Альбрехт удалось создать на неоккупированой территории филиалы организации военного типа, которая ставила задачи организации подпольной армии.
В Валенсии Френей встретился с генералом Ла Лоренси. На встрече присутствовал д’Астье. Д’Астье и Френей согласились, что надо отговорить Ла Лоренси от его фантазий по поводу создании нового правительства с ним во главе. Когда они в разговоре упрекнули Ла Лоренси, что тот не принимает в расчет генерала де Голля, тот воскликнул:
«А кто такой де Голль? Всего лишь бригадный генерал!»
«А куда вы собираетесь его определить?», — спросил Френей.
«Я его амнистирую!»
Но руководитель «Комба» от американских денег не отказался. Он возобновил контакты с атташе из Берна и передал Аллену Даллесу интересную информацию, ту же самую, что отправил в Лондон. Дан лес стал снабжать Френея деньгами. Полковник Пасси упрекал Френея, что, беря американские деньги, он выдает Даллесу ту же информацию, что посылает в Лондон, только несколько позже.
Капитану Анри Френею 14 июля 1940 года было 35 лет, когда он бежал из немецкого плена и пересек демаркационную линию. Он решил действовать. Вот что пишет о нем один из его товарищей, Гилэн де Бенувилль: «Френей был пунктуальным, дружелюбным и авторитетным, но не давил на другого человека. Он умел расположить к себе всех, кто с ним общался и внушить им доверие к планам, которые он выдвигал».
Эти качества позволили Френею объединить нескольких преданных друзей. Это были: Пьер де Фромане Шеванс, Жак Бомель и Клод Райнал. План Френея состоял в создании движения Сопротивления. Он четко разработал структуру организации, состоявшей из трех основных отделов: набора новых членов, организационной работы и пропаганды; информационный отдел; отдел подрывных операций.
Большое внимание он уделял второму отделу, который считал главным. Он хотел иметь информацию как о правительстве в Виши, так и о немцах. Возглавил этот отдел инженер из Марселя Жан Гемейлинг.
Служба информации организации «Комба» работала с отдачей. Она располагалась в Лионе. Гемейлинг создал два подотдела — военной информации, по географическим секторам и политической информации. Им была организована и служба контрразведки для борьбы с внедрением в организацию немецкой агентуры.
Связь службы Гемейлинга и полицией правительства в Виши (его основным агентом был комиссар Вила) и министерствами в Париже была очень тесной (агентом № 1 организации «Комба» в Министерстве иностранных дел была Сюзанна Борель, впоследствии жена Жоржа Бидо).
После оккупации немцами свободной территории Франции в ноябре 1942 года служба информации «Комба» активно действовала, и никакие военные операции немцев не ускользали от внимания ее агентов.
Своего радиопередатчика в отделе информации не было (это им, как и другим разведгруппам, запретил полковник Пасси), а поэтому они полностью зависели от английской разведки. К моменту освобождения Франции в группе работали более тысячи агентов, две трети из которых были награждены орденами за доблесть.
Разведсеть полковника Реми
В июле 1940 года в Генштаб генерала де Голля в Лондоне пришел Гильберт Рено. Это был 35-летний мужчина крепкого сложения, круглоголовый, с тяжелой челюстью и тонкими губами. О себе он сказал, что до этого работал страховым агентом и кинопродюсером и что готов выполнять секретные задания во Франции.
Им занялась английская разведка, окрестив сначала Реймоном, а потом Реми. Новый агент стал обучаться традиционным навыкам шпионажа — использованию симпатических чернил при написании донесений и шифровке документов. Затем его послали в Португалию и Испанию. Это случилось за 4 месяца до прибытия во Францию командира корвета д’Эстьенн д’Орвеса. Оттуда Реми перебрался на территорию Франции и в начале декабря 1940 года начал передавать сообщения в Лондон.
Реми был одним из трех агентов, которого глава зарождавшейся разведслужбы генерала де Голля полковник Пасси отправил во Францию. Двумя другими были: Пьер Фурко (боевое имя Барбес) и Морис Дюкло (или же Сейнт-Жак), один из которых работал на неоккупированной территории, а другой — в Париже.
Когда разведсеть Дюкло была уничтожена немцами из-за предательства, Реми остался один, продолжая наблюдать за перемещениями немецких сухопутных войск и флота на Атлантическом побережье от Бреста до Байона. Скрывался он в Нанте.
За несколько месяцев он сформировал одну из первых активных разведсетей, которая легла в основу службы разведки де Голля. В нее входили патриоты, добровольцы, не прошедшие специальной подготовки. Реми назвал свою группу «Конфедерацией Нотр-Дам».
Его отзыв в Англию задерживался, и Реми занялся серьезной организацией группы, расположив штаб в Париже в здании на Елисейских полях в доме № 72, где размещался кинотеатр «Эрмитаж». Здесь под прикрытием непрерывного потока посетителей членам группы было легче встречаться. В бесконечных коридорах здания нетрудно ускользнуть от преследования и спокойно выйти на рю Потье, идущую параллельно Елисейским полям.
Штаб разведгруппы работал под прикрытием коммерческой фирмы. В том же здании работала другая коммерческая фирма, которой заведовал друг Реми архитектор Журден, который при необходимости мог предоставить группе возможность укрыться у него. Руководил штабом Франсуа Фор, по прозвищу Пако. Ему подчинялось 34 агента, но только 9 из них знали о существовании штаба. Немногие заходили в это здание, даже помощник Пако Жак Робер не бы и там ни разу.
Почти каждый день по английскому радио звучала фраза: «Выпьем в тот день за ваше здоровье стаканчик Перно». Эту и другие фразы шифрованных сообщений, направленных Гильберту Репо немцы не могли расшифровать.
К февралю 1942 года уже два месяца длились обещания пригубить этот стаканчик. Это означало, что Рено должен был со дня на день вылететь в Англию самолетом «Лизандер».
Броненосцы «Штарнхорст» и «Гнейзенау» и крейсер «Приму Эуген» уже в течение нескольких месяцев стояли на якоре в порту Бреста и в любой момент могли попасть под прицел английской авиации. Помощник Реми, лейтенант флота Филиппон, все время пытался связаться с Лондоном и сообщить сведения об арсенале Бреста, но ему этого не удавалось. 25 января он мог передать важное сообщение: броненосец «Гнейзенау» был готов выйти в открытое море на целые сутки. Это был испытательный выход для про верки результатов ремонтных работ, а затем броненосец должен был отбыть из Бреста в порт приписки Киль. Но Лондон этого сообщения не получил.
Только 7 февраля группе Реми удалось сообщить из Парижа об этой утерянной возможности, добавив, что через три дня все три корабля выйдут в море. И, действительно, в ночь с 11 на 12 февраля два броненосца и крейсер тихо покинули порт Бреста и вышли в пролив Ла-Манш. Лейтенант сразу узнал об этом, но не смог связаться с Лондоном раньше, чем ко второй половине дня 12 февраля, потому что время выхода в эфир устанавливалось односторонне Лондоном.
Капитан Жюлитт по прозвищу Ги, квалифицированный радист, посланный полковником Пасси во Францию и вернувшийся в Лондон одновременно с Реми, поднял этот важный вопрос: даже в установленные часы Лондон оставался глухим во время передач сообщений из Франции. Причина была простой: длина волны радиопередатчиков разведгруппы не была правильно рассчитана и превышала длину волны, на которой работала принимающая аппаратура в лондонском Центре. Ее надо было при таких характеристиках установить значительно севернее, возможно даже в Исландии.
«Когда я узнал об этом, — рассказывает Реми, — я был вне себя, ведь наши радиотелеграфисты подвергали себя смертельной опасности, их в любой момент могли локализовать немцы, а они в течение часа напрасно взывали к Лондону, который оставался глухим».
Вот почему как только Реми прибыл в Лондон, он потребовал у руководства, чтобы его радисты могли вызывать Центр в любое время суток и чтобы аппаратура была отлажена. После ряда технических наладок, Реми удалось с помощью английских специалистов организовать этот режим работы, что было большим успехом.
Руководимая им разведсеть «Конфедерация Нотр-Дам» и работавшие с нею небольшие группы стали мишенью контрразведки СД в абвера, были выведены ею из строя, но самому Реми чудом удалось спастись.
Почтовый штемпель на пакетах и регистрационный номер корреспонденция, приходившая из штаб-квартиры правительства свободной Франции в Лондоне, была шифрованной и не представляла проблем, но на части ее, предназначенной для разведсети «Конфедерация Нотр-Дам» (C.N.-D.), которой руководил Реми, или отправляемой оттуда, необходимо было поставить регистрационный номер. Оставить на пакете почтовый штемпель — означало облегчить возможность немецкой контрразведке определить отправителя или подменить документ. Поэтому почту перевозили связные. Агенты разведсети должны были хорошо знать своих связных. Мало было одного пароля, связного надо было знать в лицо.
Поэтому в конверт надо обязательно было вложить листок с указанием даты вручения пакета, краткого содержания текста и количества страниц. Кроме того, каждый пакет документов помещался в двойной конверт. Внутренний конверт был запечатан сургучом, а второй конверт просто заклеен.
В Центре по сбору информации было три типа архивов: хранение документов, полученных от представительства свободной Франции в Лондоне, требовавших ответа; документы, с которыми были ознакомлены только помощник Реми Пако и генеральный секретарь Лавокат; и наконец особо секретные документы. Архивом заведовал человек, которому абсолютно доверяли, но он не входил в разведсеть, которой руководил Реми и не поддерживал связей с агентурой.
В идеале было найти такого человека, которого нельзя было заподозрить в симпатиях к Сопротивлению.
Два филиала французской разведки в Лондоне и английское бюро по выполнению специальных операций (SOE)
Марселю Пеллею едва исполнилось 20 лет, но он был крепким парнем со стальными нервами. В ночь с 22 на 23 июля 1943 года его физическая и моральная закалка пригодились — этой ночью он был сброшен на парашюте на территории Шалон-сюр-Сон на юн Франции с заданием взорвать дамбу канала на участке Гиньи, которая была важным немецким стратегическим объектом.
Ночь выдалась теплая, достаточно темная. Пеллею, прозванному в Лондоне Пакбо, повезло. Операция была хорошо организована участниками группы «Комба». Пеллею должен был помогать опытный подрывник Бутуль. В условленном месте в районе Шалон они встретились с Анри Гиллерменом (псевдоним Паша), руководителем отрядов специального назначения в Сон-сюр-Луар.
В ночь с 26 на 27 июля все трое добрались до дамбы, нагруженные взрывчаткой. Операция была выполнена — неплохой фейерверк был устроен немцам. Для ремонтных работ тем понадобилось 4 месяца.
Через некоторое время в ночь с 12 на 13 августа был сброшен еще один диверсант, Арросуар, взорвавший два шлюза на канале Бриар, в результате чего движение по нему было перекрыто на 4 ме сяца и возник затор сотен барж с грузом.
После выполнения этого задания Арросуар наметил взорвать еще два шлюза на участке канала от Марны до Рейна. Он взорвал не только эти шлюзы, но и несколько барж с грузом, направлявшимся в Германию.
Эти операции были проведены группой «Армада», прошедшей подготовку в Англии. Участники группы отличились во многих one рациях 1943 года.
Среди них были два неразлучных друга — Реймон Бассе и Анд ре Жарро, их звали в отряде Мари и Гуржон. Мари был ювелиром из Марселя, а Гужон ремонтировал автомобили в собственном га раже в Шалон-сюр-Сон. Первый был небольшого роста, а второй — крепкий, как шкаф. Это были два отчаянных парня, взрывавшие объекты с той легкостью, с какой иные решают кроссворды.
На счету у этих парней были несколько взрывов лодок, судов, электростанций, а также фабрики Шнайдера дель Крезо. После взрыва, проведенного Пеллеем, они взорвали в 80 километрах от дамбы в Гиньи еще десяток шлюзов канала на отрезке от Сены до Родано и еще одну дамбу. Канал для немцев имел огромное стратегическое значение, по нему они перевозили горючее для подводных лодок, стоявших на базах в Бресте и Лорьене. На эти базы горючее прибывало через Дюисбург — Страсбург — Париж и через Дюисбург — Ганд — Париж.
Подготовкой диверсантов для заброски на парашютах на оккупированные немцами территории занималось Бюро специальных операций английской разведки (SOE). Французских отделов было шесть, из них самые важные «F» и «RF», готовившие диверсантов.
Здесь надо пояснить трудности, которые возникли в работе английской разведки с двумя представительствами Франции в Англии.
В июле 1940 года де Голль назначил полковника Пасси главой служб разведки и контрразведки Генштаба вооруженных сил свободной Франции. Пасси собрал небольшую команду, в которой выде-ни пись известные кагуляры: Дюкло (Сейнт-Жак), Фурко (Барбес).
Сразу возникла проблема: не все противники немецкой оккупации были сторонниками де Голля.
Естественно, что генерал де Голль не мог допустить, чтобы его оппозиционеры выдавали себя за представителей свободной Франции. Поэтому англичане и создали два отдела, готовившие подрывников для заброски во Францию. Отделом «F» руководил подполковник Морис Букмастер, а отделом «PF», состоявшим из голлистов, английский офицер Эрик Пике-Викс. Контролировал работу ного отдела полковник Пасси.
В конце 1940 года, когда голлистов в Англии и во Франции было еще мало, основную работу по подготовке диверсантов и организации отрядов Сопротивления во Франции проводил отдел «F».
Английская разведка, и в частности начальник ее французского отдела Клам, не хотели признавать полномочий полковника Пасси и стремились сами руководить разведкой на территории Франции, оставив Пасси только службу военной информации.
Пасси понадобилось немало усилий, чтобы радисты, забрасываемые на территорию Франции, пользовались двойной шифровкой — наряду с шифром союзников существовал французский шифр. Только Пасси знал этот шифр и использовал его, не доверяя его союзникам.
Эти две ветви французского Сопротивления, британская и голлистов, существовали в течение 1941 года. Англичане самостоятельно создавали новые разведсети, нанося моральный урон Пасси и генералу де Голлю, выбирая людей по своему усмотрению. Таких как руководитель сети «Альянс» командир Лустоно-Лако, руководитель сети «Жильбер», и полковник Жорж Груссар, работавший в Швейцарии, а также другие разведгруппы, зависящие от отдела «F», которым руководил полковник Букмастер.
В течение 1941 года было проведено несколько операций по заброске агентов на территорию Франции: в мае в районе Индо были сброшены на парашюте Жорж Беге и инженер Макс Гиманс, организовавшие разведсеть на юго-востоке страны; через год были сброшены братья де Вомекур, Вирджиния Холл и Клод де Баиссак вместе с несколькими англичанами. Они тоже создали новые разведсети. Эти операции были разработаны английской разведкой и французской, с которой не поддерживал отношения де Голль.
Но что мог сделать генерал де Голль, если оружие, взрывчатку, снаряжение и продовольствие обеспечивала английская разведка?
Она же и обучала диверсантов.
Эту проблему предстояло решить Пасси. С ним стали сотрудничать многочисленные группы партизан на территории Франции, которые совершали диверсии и передавали в Центр ценную информацию.
С англичанами было заключено соглашение, согласно которому французская разведка получала большую свободу действий.
В результате этого соглашения возникло Центральное бюро информации и действия (BCRA).
Макс-объединитель
Осенью 1941 года Жан Мулен прибыл в Лондон. Руководителям английской и французской разведок понравился этот серьезный сорокалетний интеллигент. Де Голль назначил его своим личным представителем в организациях Сопротивления во Франции. Начальник службы «Аксьон», новый руководитель Центрального бюро информации и действия капитан Бьенвеню и один из помощников полковника Пасси капитан Манюэль получили задание помочь Мулену в техническом оснащении групп Сопротивления.
В подполье Мулен был известен как Макс. Ему предстояло объединить разрозненные группы Сопротивления во Франции, но и здесь, в Лондоне среди голлистов до единения было далеко. Расхождения во взглядах и споры между де Голлем и адмиралом Мюзильером в 1941 году достигли апогея. В декабре 1941 года было заключено сомнительное соглашение, но потом отношения были прерваны.
Не лучше обстояли отношения между Пасси и комиссаром внутренних дел Андре Дьетельмом: начальник Центрального бюро информации и действия с трудом отбивался от амбициозных попыток Дьетельма слить службу разведки с комиссариатом.
Прибытие в Лондон Жана Мулена вместе с другими участника ми Сопротивления, придерживавшихся левых взглядов, накалило обстановку в службе разведки.
Макс был мужчиной невысокого роста, крепкого сложения, седоволосым. Пасси так завершил его портрет: «У него были живые глаза, и, когда он начинал говорить, от него исходила энергия ума и интеллекта».
Мулен прибыл в Лондон уже в ореоле боевого крещения первых операций движения Сопротивления. За противодействия немецким властям на посту помощника префекта в Шартре он уже отсидел и немецкой тюрьме, где подвергся избиениям. Мулен был освобожден, когда заявил начальнику тюрьмы, что иначе покончит с собой. Провожая его, фельдкомендант Эбмаейр сказал: «Вы достойно сумели защитить интересы своей администрации. Ваше поведение делает честь Франции».
Пасси в Лондоне так определил основную проблему французского Сопротивления: «Как нам убедить союзников, что Франция стоит на стороне де Голля?»
Ответ на этот вопрос мог дать некий господин Маршан из Лиона.
Он жил один в центре города, снимая маленькую комнату, внешне не бросался в глаза, одевался скромно, ходил обедать в один и тот же дешевый ресторанчик и встречался с немногими людьми. Трудно было предположить, что господин Маршан и Жан Мулен был один и тот же человек.
Февральским вечером 1942 года Макс пришел на важное свидание, которое назначил у входа в муниципальный театр.
До этого, выполняя задание де Голля и Пасси, он уже встретился со многими подпольщиками, включая членов группы «Комба».
Они должны были признать руководство Центра в Лондоне и его как личного представителя де Голля. Френей на это пошел не сразу. Ему приписывается такая шутка: «Сопротивлению не нужен воспитатель». Склонить к этому группу «Либерасьон» и ее руководителя д’Астье тоже была задача не из легких.
Этим февральским вечером Мулен ждал его у театра, когда неожиданно перед ним появился незнакомый молодой человек и кивнул ему головой. Это не был д’Астье, но оба они, не сказав друг другу ни слова, пошли рядом.
Это был помощник д’Астье Обрак. Мулен показал ему пленку, на которой был написан приказ де Голля. Но у Обрака были четкие инструкции от д’Астье. «Этого недостаточно», — сказал он недовольным тоном.
Мулен усмехнулся — он не впервые сталкивался с недоверием и страхом. Он уже встретился с руководителями многих групп, поездив по стране, организовывал работу радистов, принимал агентов, сбрасываемых на парашютах, а в апреле 1942 года создал Службу информации и печати, поручив руководство журналисту Жоржу Бидо, бывшему профессору истории, недавно освобожденному из немецкого лагеря. Мулен думал уже о том времени, когда страна будет освобождена от немецкой оккупации и организовал Центр по разработке фундаментальных реформ административных структур управления.
Макс, Маршан, Мерсье, Мартель, или просто Хозяин, — это были основные псевдонимы маленького улыбчатого человека в фетровой шляпе и длинном шарфе, укутывавшем шею. Де Голль и Пасси поручили ему не только объединить разрозненные группы Сопротивления, но и распределить денежные фонды, использование которых могло преодолеть многие трудности и поднять авторитет руководства.
Летом 1942 года Жан Мулен имел очень важную встречу. В августе он познакомился с человеком, которого высоко уважал генерал де Голль. На этот раз точки зрения англичан и генерала сошлись.
Этим человеком был маленький энергичный дивизионный генерал Делестрент, по прозвищу Видал, который был специалистом танковой техники. Выполняя задачи, поставленные де Голлем, Мулен приступил к организации секретной французской армии. Кандидатуру Френея на роль командующего французскими вооруженными силами он отверг, убедив того, что командующий не может быть одновременно активным участником Сопротивления.
Приказом от 2 октября де Голль назначил Макса президентом комитета по координации деятельности четырех основных движений Сопротивления, к которым должны были примкнуть все остальные группы.
Несколько месяцев спустя 5 мая 1943 года Макс мог написать в отчете, направленном генералу де Голлю: «Соглашение достигнуто, ваш приказ выполнен».
В апреле на территорию Франции был сброшен на парашюте Пасси. С ним был и Пьер Бросслетт.
Он завершил работу Мулена, объединив группы в северных областях оккупированной Франции.
27 мая 1943 года состоялось совместное заседание, на котором присутствовали 18 представителей разных политических направлений французского Сопротивления. Оно произошло в здании на рю дю Фур. Каждый делегат представлял либо партию, либо профсоюз. Наиболее важными делегатами были: Люен («Комба»), Паскаль Копе («Либерасьон», южная группа), Леконт-Буане («Те, из Сопротивления»), Шарль Лоран («Либерасьон», северная группа), Пьер Вион («Национальный фронт»), Жорж Бидо представлял демохристиан, Ле Троке — социалистов, Мерсье — коммунистов.
Представитель генерала де Голля обратился ко всем присутствующим, поставив перед ними задачу борьбы за освобождение Франции в период приближения окончания войны.
Он говорил в общих чертах, не задев ничьи интересы и амбиции.
Затем Макс прочитал послание генерала де Голля, в котором говорилось о необходимости объединения: «Существенно важно, чтобы Сопротивление на территории Франции было организованным, действенным, гибким».
Присутствующие делегаты учредили Национальный совет Сопротивления. Де Голль поставил перед ним двойную задачу: «Разработать основные направления борьбы и объяснить их участникам своих организаций, и, кроме того, создать основы структур национального представительства — политический совет к моменту прибытия генерала де Голля во Францию».
В преддверии приезда руководителя Сопротивления полномочным представителем главы свободной Франции на оккупированной территории был назначен Жан Мулен.
Все вопросы повестки дня были обсуждены на встрече и решения приняты. Победа была достигнута, но впереди предстояли страшные испытания.
«Вы кадровый офицер или резервист?» «Кадровый, господин генерал». «Прошли военную подготовку?» «Нет».
«Где учились?»
«В Политехническом институте».
«Чем занимались до мобилизации?»
«Преподавал фортификацию в военном училище Сейнт-Сир». «Есть еще дипломы о высшем образовании? Говорите по-английски?»
«Я окончил юридический факультет и владею английским».
«Где вы находились во время военных действий на территории Франции?»
«Я был в экспедиционном норвежском корпусе».
«Хорошо. Назначаю вас начальником разведки и контрразведки при моем Генштабе. До встречи».
Так, 1 июля 1940 года в Лондоне молодой капитан Андре Де-варвен был назначен де Голлем начальником создаваемой Службы информации свободной Франции. Ровно через 4 года 1 июля 1944 года американская газета «Нью сейтсмен энд нейшн» утверждала: «Пасси привез в Лондон секреты французского Второго бюро».
Это было абсолютной ложью. Капитан Деварвен был новичком в разведке.
Тот, о котором Реми писал «очень моложавый офицер, уже лысеющий, безбородый», сразу показал себя как блестящий организатор. Он начал с того, что выбрал себе в помощники совершенно неожиданную кандидатуру — Мориса Дюкло. Пасси представил его так: «Кагуляр, симпатичный и молодой, большой любитель хорошей кухни и выпивки, бабник и смелый как лев боец».
Потом он собрал вокруг себя друзей той же политической ориентации (это были кагуляры правого толка, настроенные против немцев): Фурко, Лажье, Березников…
Отношения с де Голлем складывались порой нелегко — Пасси никогда не был сентиментальным голлистом, он порой дискутировал с генералом. Тот назвал его однажды мальчишкой и относился ко многим кагулярам критически. Когда адмирал Мюзельер решил создать службу информации на флоте, Пасси решительно возражал.
Конец спору положил де Голль, заставив адмирала признать принцип единой разведслужбы, бытовавший со времен Второго бюро, но назначил во главе ее капитана корвета Оноре д'Эстьенн д'Орвеса, которого Пасси характеризовал так: «Очень симпатичный молодой офицер, смелый, преданный, почти святой, но самый непригодный к разведке человек».
Арест Жана Мулена
«Немецкая полиция!» — Неожиданно доктора Дюгужона обступили, угрожающе смыкаясь несколько мрачных типов, их было человек шесть.
В комнате на первом этаже проходило важное собрание руководителей Сопротивления, на котором присутствовали 8 человек. Этим и воспользовалось гестапо из Лиона. Команда гестаповцев ворвалась в дом доктора Дюгужона, находившегося в пригороде Лиона Калуире-Кюир на площади Кастеллане. Ими командовал оберштурмфюрер СС Клаус Барбье.
Почти всех арестованных в гостиной Барбье знал. Среди них были Томас и Дидо. Томасом был не кто иной, как Анри Обри, представитель отряда «Комба» в Генштабе секретной армии. Настоящим именем Дидо было Арди. Он в объединенной организации Сопротивления руководил подрывной работой.
Был здесь и другой руководитель секретной армии — полковник Лаказ, которому генерал Делестрен поручил руководство 4-м отделом Генштаба. Лаказ только приступал к работе, но рядом с ним работа и ветеран полковник Шварцфельд, или же Клэр. Он основал одну из первых подпольных групп «Франс д’абор» («Франция превыше все го»), Делестрен ценил его опыт и сделал своим помощником.
Реймон Обриак, или же Эрмелен, представлял на встрече группу «Либерасьон». Он был гражданским инженером и тоже входил и Генштаб секретной армии.
Кроме них, на встрече присутствовали еще три неизвестных Барбье человека. Команда эсэсовцев набросилась на арестованных, из бив их до полусмерти, и втащила в столовую. Там Барбье, сняв нож ку стола, ударил ею Томаса-Орби, закричав: «Ты чем-то недоволен, мерзавец? А вчера на мосту Моран смеялся, не помнишь? Я читал га зету рядом с Дидо, на скамейке».
За несколько дней до этого, 9 июня в Париже из станции метро «Мюэтт» вышел пожилой мужчина. Он спешил на встречу с Арди. Неожиданно к нему подошел молодой человек и заговорил: «Гене рал, я послан Арди. Он просил меня передать, что встретит вас на станции „Пасси“. Я вас провожу». Старик после некоторых разду мий сел с ним в автомобиль.
Так попал в ловушку гестапо генерал Делестрен, командовав ший секретной армией. Через 45 минут на станции метро «Помр» были арестованы его заместители — полковник Гастальдо и лейтенант Теобальд.
Дидо был арестован 8 июня в Шалон-сюр-Сон; Андре Лассань, один из присутствовавших на встрече в доме доктора, не без удивления увидел его 21 июня в компании Обри.
«Вас не вызывали на встречу», — заметил он.
«Я знаю, но мне нужно лишь повидаться с Максом. Я должен ему кое-что сообщить», — ответил Дидо-Арди.
Действительно, встречу руководителей групп в доме доктора в пригороде Лиона организовал Жан Мулен. Сам он присутствовал на ней под псевдонимом Жан Мартель.
Это собрание было вызвано необходимостью принятия мер в связи с арестом генерала Делестрена, последовавшего вслед за арестом 28 мая в Масоне Берты Альбрехт.
Когда для встречи был выбран дом доктора Дюгужона, Обрак предупредил молодого помощника Мулена Бруно Ларата, который должен был сообщить ему об этом. Тот должен был привести с собой Обрака, Шварцфельда и полковника Лаказа. Лассань в свою очередь должен был привести Обри.
Таким образом встреча проходила с соблюдением секретности. Число участников встречи тоже было строго обговорено, поэтому Лассань удивился, когда увидел, что вместе с Обри пришел Дидо-Арди.
Арди все еще находился в здании, когда эсэсовцы ворвались на первый этаж. Основным обвинением товарищей против Арди было то, что немцы знали о присутствии среди гостей доктора Дюгужо-на Жана Мулена. Но гестаповцы не знали его в лицо.
Только постепенно Барбье понял, что Мартель, утверждавший, что он снабженец, родившийся в Лионе в 1897 году, и есть Жан Мулен.
В течение недели Барбье долго и изощренно пытал главу французского Сопротивления. Об этом рассказали немногие узники, выжившие в крепости Монтлюк в Лионе.
Больше Макса в Лионе никто из участников Сопротивления не видел. Вот что о нем известно: полуживого его перевезли в Нейи на виллу начальника гестапо во Франции, а в начале июля его привезли на очную ставку, на которой присутствовали Лассань и генерал Делестрен. Вид Мулена был ужасен: голова вся разбита и перевязана, он едва дышал и только по глазам можно было определить, что он еще жив. Барбье его бросил в комнату на диван, вложив в руки ручку и потребовал написать на листке имена, адреса. Макс что-то выводил на листке. И каков же был гнев палача, когда он увидел там свою карикатуру!
Теперь оставалось понять роль Арди в аресте участников собрания. Улики против него становились все более весомыми. Он был арестован со всеми, но ему надели лишь наручники, но не избивали, а потом он каким-то чудом бежал из-под стражи.
На следующий день Арди был арестован французской полицией и попал в гестапо, но опять, странное дело, его отвезли не в крепость Монтлюк, а в военный госпиталь Красного Креста, откуда он, естественно, опять сбежал. Четыре дня спустя четверо подпольщиков, руководители групп: Копо, Дельом-Фоше, Бурде и Ив Фарж стояли у станции метро «Сент-Жермен-де-Пре», обсуждая случившееся и роль в этом деле Арди. Паскаль Копо заявил без тени сомнения, что Дидо — предатель, выдавший Мулена в руки гестапо. Луи Фарж заканчивает сцену так: «Тут же мы приговорили предателя к смерти».
Арди не был убит товарищами, после войны его передали в руки правосудия. На суде его защищал один из лучших французских адвокатов Морис Гарсон. На процессе 1947 года Арди был признан невиновным, а три года спустя это же решение принял военный трибунал. Улики против него были признаны недостаточными.
Операции военных делегатов де Голля на территории оккупированной Франции
Январь 1943 года. За несколько недель до последнего приезда Жана Мулена во Францию немцы упустили представившуюся возможность устроить настоящую облаву и задушить французское Сопротивление. Но через несколько месяцев им представился еще один случай.
В январе 1943 года на территорию Франции были сброшены на парашютах Пасси, Пьер Броссолетт и английский подполковник Томас, известный под прозвищем Белый Кролик. Их задание состояло в том, чтобы правильно представить роль де Голля в движении за освобождение Франции и способствовать пропаганде голлизма и рядах Сопротивления на оккупированной территории. Это было не обходимо, чтобы укрепить авторитет генерала, который не мог найти общего языка с англичанами.
Известна шутка Черчилля: «Из всех крестов, которые мне приходилось нести, самый тяжелый — Лоренский». (Лоренский крест был символом правительства свободной Франции во главе с де Голлем). Уже в сентябре 1942 года английский премьер-министр в гневе кричал де Голлю: «Но, черт подери, разве вы — Франция?» Противоре чия между Черчиллем и де Голлем необходимо было сгладить и ответить на этот вопрос: «Да, де Голль — это Франция».
В Службе специальных операций в Лондоне работали два французских отдела, а де Голль стремился, чтобы Францию представлял один отдел — Служба информации правительства де Голля. Англичане противились этому.
В январе 1942 года английский министр иностранных дел Энтони Иден ответил сухо на его письмо: «Судя по вашему письму, у меня складывается впечатление, что вам хотелось бы, чтобы английская разведка действовала во Франции только по каналам свободной Франции. В настоящих условиях мы не можем пойти на это».
Через несколько дней генерал Губбинс, возглавлявший в сентябре 1943 года Службу специальных операций, так пояснил позицию англичан: «Мы не можем пойти на то, чтобы создавать секретную армию во Франции под эгидой и знаменем генерала де Голля. Мы будем работать по каналам французского отдела английской разведки, пока не возникнет иная политическая ситуация».
Так обстояли дела к моменту, когда три вышеназванных парашютиста приземлились во Франции. Генерал де Голль имел непреклонных противников не только среди союзников, но и среди своих соотечественников. Многие считали, что на роль руководителя французского Сопротивления больше подходит генерал Жиро.
Этот вопрос и должна была разрешить миссия Пасси, Броссолетта и Томаса — Белого Кролика. Томас должен был выяснить этот вопрос, опросив бойцов Сопротивления, Пасси — создать военный Генштаб на оккупированной территории, подчинявшийся де Голлю.
Коммунисты не проявили энтузиазма к проекту Жана Мулена, не приняв его.
По окончании своего расследования Томас сделал такое заключение: «Генерал де Голль является несомненным и неоспоримым моральным авторитетом французского Сопротивления. Оккупированная территория на 95 % голлистская».
Этот вывод не оставлял надежды генералу Жиро. После ареста Жана Мулена Пасси собрал Национальный совет Сопротивления, на котором поручил Броссолетгу и Томасу определить масштаб катастрофы.
Летом 1943 года, когда отношения между англичанами и свободной Францией особенно напряглись, Лондоном была подготовлена операция «Мари Клэр». Начальник английской службы специальных операций сэр Чарльз Хамбро (которого в сентябре сменил на этом посту генерал Губбинс) вместе со своими помощником Робином Бруком и руководителем французского отдела полковником Хатчисоном считал, что после арестов Мулена и товарищей необходимо во что бы то ни стало избежать второго провала. А потому следовало максимально избегать централизации в руководстве Сопротивлением и создавать разведсети за пределами Франции.
В августе Робин Брук получил телеграмму из французского Бюро информации и действия, в которой сообщалось о назначениях двух военных делегатов на территории оккупированной Франции — один для южных районов, другой для северных. Это означало, что французы не отказывались от принципа централизации руководства.
Тем не менее 19 сентября эти делегаты, Броссолетт и Томас, были сброшены на парашюте и уже 21 сентября в Париже встретились с молодым руководителем делегации свободной Франции на оккупированной территории. Его звали Серрель, псевдоним Скапен. Он был неопытен, не соблюдал элементарных правил безопасности и через несколько дней был арестован.
Судьба ополчилась на руководителей этой важной организации: после Скапена делегатом свободной Франции был назначен Жак Бинген (псевдоним Клеант). Он был арестован в Клермон-Ферране и покончил жизнь самоубийством в карцере. Назначенный на этот пост Эмиль Боллерт (Жеронт) был арестован в феврале 1944 года. После ареста и гибели Жана Мулена руководителем Национального совета движения Сопротивления стал молодой журналист, руководитель отдела пропаганды и печати Жорж Бидо. Наравне с этой организацией существовало и представительство военных делегатов генерала де Голля.
Операция «Мари Клэр» урегулировала вопрос относительно военных делегатов, которые стали подчиняться Бюро информации и подрывной работы, расположенному в Лондоне. Это положило конец распрям между руководством в Лондоне и Сопротивлением. Томас, который поддерживал в этом вопросе французское Сопротивление, был отозван.
А тем временем в феврале 1944 года в Бретани, в момент, когда Броссолетт и Боллерт готовились отбыть в Англию, они были арестованы. Томас вылетел во Францию, чтобы попытаться организовать побег своих друзей.
Отряду специальных операций в Бретани удалось выйти на связь с тюрьмой, куда был заключен Броссолетт. Отряд вместе с Томасом подготовил все необходимое для побега: комплект напильников, веревки, крючки, одежду. Но немцам в последний момент удалось арестовать помогавшего Томасу подпольщика, и тот под пытками выдал его. Арестованный в Париже 21 марта 1944 года Томас был препровожден в гестапо на авеню Фош. После жестоких пыток его полуживого отправили в Бухенвальд. Он выжил, но умер вскоре после войны — его здоровье было непоправимо подорвано.
Броссолетт остался в тюрьме Ренн. Немцам не сразу удалось узнать его настоящее имя. Было известно, что Броссолетт имеет яркую прядь седых волос среди абсолютно черных. Чтобы быть неузнанным, он красил волосы, но в тюрьме седая прядь отросла. Немцы препроводили его в Париж на авеню Фош, где начались допросы. В кабинете на пятом этаже летом окно было распахнуто. Сам ли он выбросился или его выбросили из окна? Скорее всего сам, зная, что его ждет. Броссолетт встретился с Томасом в Бухенвальде. Его не так изуродовали. Он выжил.
6 августа 1942 года француз по имени Дюфур подал иск в лондонский суд против генерала де Голля, обвиняя его разведслужбу в том, что помощник полковника Пасси Вибот и сотрудник службы Жирар подвергли его избиениям и пыткам. Он утверждал, что его несколько раз ударили в лицо, а затем избили стальным прутом в кожаном чехле и угрожали убить. Несколько дней Дюфура держали в подвале французской спецслужбы, расположенной на Дюк-стрит, 10.
В протоколе полиции со слов потерпевшего было записано, что его каждую ночь допрашивали и избивали Вибот и Жерар, как и при аресте.
На самом деле Дюфур был агентом английской разведки. Пасси и Вибот заманили его на Дюк-стрит, 10, чтобы выведать какие задания он выполняет по приказу своих хозяев, но доказательств избиений не было представлено, и суд не состоялся. Пасси утверждал, что Дюфур был мифоманом.
Чуть раньше этого эпизода стали распространяться слухи о том, что в подвалах Дюк-стрит арестованных убивают. Сотрудников Пасси прозвали «убийцами с Дюк-стрит».
Все началось с самоубийства пойманного немецкого агента, о действиях которого по приказу начальника разведслужбы свободной Франции Жака Сустелля было начато расследование. По этому делу проходил и офицер английской полиции.
Этот агент бежал из Франции, и отсидев в испанской тюрьме, прибыл в Англию и предложил разведке де Голля, чтобы его отправили добровольцем в отряды свободной Франции. Когда его во время допроса попросили показать подмышки, где сотрудников СС помечали специальной отметкой, он бежал. Его поймали — он был действительно офицером СС. На следующий день агент повесился в подвале на Дюк-стрит.
Доказательства самоубийства были представлены, но с тех пор стали ходить слухи об убийствах. Одни считали, что спецслужба де Голля служит его диктаторским интересам и является французским гестапо, другие полагали, что эта секретная служба продалась немцам. После освобождения Франции слухи эти подогревались иностранными разведками.