При этом Э. Билль поддержал суждение итальянского историка Д. Ненчи о том, что Сицилия была основным объектом желаний Пирра: «у него не могло быть другого решения, кроме как захватить ее»[266].
Находясь на «прогреческих» позициях, Э. Билль сетует на то, что сицилийские греки предпочитали видеть карфагенян на Сицилии, нежели умереть перед Карфагеном (здесь имеется в виду категорический отказ сицилийцев плыть за Пирром в Африку и атаковать там Карфаген, как это сделал в свое время Агафокл). Исследователь сожалеет об «упадке греческого духа» и неспособности сицилийцев на протяжении целого века преодолеть свои раздоры[267].
Некоторые аспекты деятельности Пирра были рассмотрены в статье Ж. Гаже, посвященной религиозной политике Додонского оракула в Италии[268]. По мнению автора, еще с древних времен Додонский оракул оказывал большое влияние на греческих колонистов в Италии (в подтверждение этого Ж. Гаже приводит многочисленные археологические свидетельства). Однако со временем влияние Додоны начало ослабевать. Это было связано с тем, что большим влиянием у италийских греков начинает пользоваться Дельфийский оракул. Для Додоны экспедиция Пирра была действенным средством восстановления своего престижа в Италии. Согласно ученому, у додонских жрецов имелись планы распространить свое влияние и на италийские племена, в частности мессапиев.
В объяснении причин неудач Пирра Ж. Гаже явно не преуспел: на него оказали влияние морализаторские штампы Плутарха, объясняющие все недостатками характера Пирра и его честолюбием[269].
Последней в серии французских работ по истории Пирра является обстоятельная монография известного археолога и исследователя древностей Эпира П. Кабанеса[270]. Несмотря на то что данная работа имеет лишь опосредованное отношение к интересующей нас теме (здесь в центре внимания находится история Эпирского государства от смерти Пирра до завоевания его римлянами), в разделе, посвященном царствованию последних Эакидов, мы находим некоторые ценные замечания и по политике Пирра (правда, они касаются исключительно проблем внутреннего развития Эпира в период его царствования).
Так, рассматривая политическое устройство Эпира интересующего нас периода, П. Кабанес указывал на то, что Пирр, проводя активную внешнюю политику и почти не управляя Эпиром лично, мог использовать для этой цели институт простасии. Участвуя в многолетних кампаниях вне Эпира, Пирр следовал принципу «самоокупаемости войн»: он требовал от эпиротов только новобранцев, которые вербовались из излишков свободного населения[271]. Переход к наемной профессиональной армии позволил Эпиру в период царствования Пирра избежать участи Македонии, претерпевшей тяжелый экономический урон в результате оттока на Восток трудоспособного населения во время похода Александра и войн диадохов.
Завершая обзор французских работ, связанных с историей Пирра, еще раз подчеркнем, что именно французам мы обязаны зарождением интереса к личности эпирота. Исследования, начатые ими в этой области, были продолжены немецкими антиковедами, которые внесли решающий вклад в изучение истории царя Эпира.
Немецкая историография
Вклад, который внесла немецкая историография в изучение деятельности и личности Пирра, трудно переоценить. И в этом нет ничего удивительного: всегда проявлявшие пристальное внимание к сильным личностям древности, а также проблемам их властных полномочий, немецкие ученые не могли остаться равнодушными к эпирскому царю.
В изучении истории Пирра немецкими антиковедами можно выделить ряд этапов, которые отличаются как временными рамками, так и проблематикой исследований. Вместе с тем хотелось бы отметить, что предложенная нами периодизация достаточно условна и может нуждаться в определенной корректировке.
Первый период представлен обобщающими работами по истории Рима, в которых предпринимались попытки (на наш взгляд, достаточно успешные и интересные) на основе имеющего комплекса источников реконструировать ход событий, связанных с войной римлян против Пирра. Ввиду сказанного данный период условно можно назвать реконструктивным. Хронологически он охватывает приблизительно 30–60-е гг. XIX в. К работам этого периода следует отнести общие курсы римской истории Б. Г. Нибура, Т. Моммзена, В. Ине и «Историю эллинизма» И.Г. Дройзена.
Примечательно, что самый первый обзор истории Эпира и деятельности Пирра появился еще в 1594 г. (!) в труде Р. Рейнеккиуса «Historia Julia», который ныне является раритетом и по понятным причинам остался для нас недоступным.
Но свое истинное начало изучение немецкими исследователями истории Пирра берет с «Римской истории» Б. Г. Нибура. Тщательная реконструкция событий здесь гармонично сочетается с детальной, подчас остроумной критикой источников. Б. Г. Нибура отличал глубокий интерес к батальным сценам, которые он описывал с особой подробностью. Наиболее ярко, по нашему мнению, это проявилось в описании им битвы Пирра с римлянами при Беневенте[272].
Рассматривая одну из сложнейших проблем истории Пирра — вопрос о переговорах царя с римлянами, Б. Г. Нибур пришел к убедительному выводу, что поход Пирра на Рим состоялся после провала переговоров, ибо после неудачного похода царь едва ли мог ставить достаточно жесткие условия[273].
Описание событий удачно сочеталось Б. Г. Нибуром с обзором источников. Так, рассмотрев приводимые Дионисием Галикарнасским письма, которыми якобы обменялись накануне битвы при Гераклее Пирр и консул Левин, ученый отверг их аутентичность, назвав данную переписку «риторическим изобретением» Дионисия[274].
Впрочем, не со всеми выводами Б. Г. Нибура можно полностью согласиться. Например, говоря о биографии Пирра, написанной Плутархом, Б. Г. Нибур основным его источником в данном случае называл труд Дионисия, что отвергается большинством других ученых[275].
Как бы там ни было, главным, на наш взгляд, является то, что именно Б. Г. Нибур положил начало сразу двум направлениям в изучении немецкими антиковедами истории Пирра: реконструктивному, представленному обобщающими работами по истории Рима, и источниковедческому, детально анализирующему источники по истории эпирского царя.
Добротное рассмотрение политической деятельности Пирра мы находим в «Истории эллинизма» И. Г. Дройзена.
Экспедицию Пирра на Запад он объяснял довольно просто: овладение истощенной многочисленными войнами и внутренними неурядицами Македонией мало что могло дать по сравнению с богатыми греческими городами Италии и Сицилии.
За свои личные качества Пирр удостоился от И. Г. Дройзена самой лестной оценки: «Он, конечно, обладал смелостью, высоким боевым талантом, рыцарским духом, поклонялся всему великому и благородному», а его планы были «смелы, великолепны, поразительны»[276].
Но наряду с достоинствами Пирра И. Г. Дройзен указывал и на те отрицательные черты его личности, которые не позволили царю добиться поставленных целей. В отличие от Тимолеонта, Пирр не обладал энергией и настойчивостью в осуществлении поставленных целей. Неутолимая страсть к новым подвигам, по словам историка, постоянно влекла Пирра, заставляя его втягиваться во все новые и новые войны.
И. Г. Дройзен отказал Пирру в благородной миссии — спасении греческой цивилизации на Западе: «Он пришел не с тем, чтобы спасать греческую национальность в Италии и Сицилии, а напротив, воспользовался лишь призывом на помощь оттуда, как случаем и поводом для того, чтобы основать сильное владычество, чего так давно уже, но тщетно он домогался в родном крае»[277]. Нет, идея освобождения греков, их объединения не была чужда для Пирра, «но все это само по себе не составляло для него крайнего и высшего назначения», а служило лишь «стратегическим средством». Нотки сожаления звучат в голосе И. Г. Дройзена, когда он повествует о крушении греческого могущества на Западе. «Пока греческая национальность терзалась в нескончаемой неурядице и тратила лучшие свои силы на эллинизацию Азии, а эллинистическое господство на Востоке, расширяясь без конца, слабело все более и более, в то же время римское владычество исподволь, с самой строгой сосредоточенностью, с поразительной непреодолимостью продвигалось вперед, смыкалось все крепче и крепче. Эпирский царь видел римлян в бою, он сознавал, что лишь греческие города в Италии составляют оплот Востока; но никто не внял ему»[278]. Решающий фактор в крахе планов Пирра И. Г. Дройзен увидел в утрате Сицилии. Крутые меры, предпринятые царем на острове, вызвали среди местного населения неудовольствие и протесты. В итоге Пирр сделался деспотом, ограничив права свободной демократии. Все это в конечном итоге привело не только к потере Пирром Сицилии, но и к краху всех его планов на Западе. После ухода Пирра судьба греков на Западе была предрешена: «Ни в родном греческом крае, ни на эллинизированном Востоке не нашлось более государства, которое в силах было противостоять победителям галлов и самнитов»[279]. Но для Рима войны с Пирром имели огромное историческое значение не только в смысле территориальных приобретений. Благодаря этой войне Рим вступил в первые контакты с эллинистическими государствами[280]