[37].
По своим религиозным убеждениям Малх уже не был язычником, но имеются основания думать, что, формально являясь христианином, он сочувствовал язычеству[38].
Фотий высоко оценивает историческое произведение Малха. Он пишет: «Историческое изложение его превосходно. Слог его чист, непринужден, ясен, цветист; выражения он употребляет звучные и важные, вообще он образец исторического сочинения»[39]. По сохранившимся фрагментам трудно вынести окончательное суждение об утраченном сочинении Малха. Думается, однако, что Фотий несколько преувеличил его достоинства и что этот добросовестный историк все же уступал своему предшественнику Приску Панийскому по уму и красноречию[40].
Смутное время от воцарения Льва I (457–474) до начала правления Анастасия (491 г.) было описано в утраченном труде Кандида Исавра, отрывки из которого сохранились лишь в «Библиотеке» Фотия[41]. Писец (нотарий) по профессии, по религии — православный, он верой и правдой служил династии Исавров и основной задачей своего произведения считал ее прославление. Ценность труда Кандида состоит главным образом в том, что в нем сохранились факты, говорящие об острейшей борьбе варваров — исавров и готов (Аспара и его сыновей), — свидетельство усиления варваров и в Восточной Римской империи во 2-й половине V в. В центре повествования Кандида — царствование Зинона и борьба этого императора с разными узурпаторами.
По отзыву Фотия, произведение Кандида было написано излишне витиеватым стилем. Его труд — явно тенденциозное восхваление политической роли исавров в истории Византии V в.
Наиболее выдающимся историком VI в. является Прокопий Кесарийский.
Незаурядный политический деятель и искусный дипломат, занимавший высокие посты в византийской администрации, Прокопий обладал недюжинным литературным талантом, широким для своего времени научным кругозором и большой любознательностью. Куда бы ни забрасывала его жизнь, какие бы отдаленные страны он ни посещал, всюду он жадно смотрел на окружающее, много видел, а главное — понимал. Пытливый ум и зоркая наблюдательность помогли Прокопию собрать ценнейший исторический материал о своей эпохе, описать многие важнейшие события, свидетелем, а зачастую и участником которых он был.
Прокопий родился в Кесарии Палестинской в конце V или в самом начале VI в. (вероятнее всего, между 490 и 507 гг.)[42]. Он происходил из знатной, состоятельной семьи и получил превосходное образование: будущий историк приобрел основательные познания в области риторики, философии, а также юриспруденции; последнее открыло ему дорогу к придворной и дипломатической карьере. В 527 г. Прокопий стал секретарем Велисария, а во время африканского похода этого полководца получил звание его советника по юридическим делам. Поток жизни захватывает и уносит Прокопия в самую гущу политической борьбы: походы против персов, экспедиции в Северную Африку и Италию — калейдоскоп лиц, событий, стран и народов проходит перед его взором.
Уже в эти годы, в перерывах между сражениями и дипломатическими переговорами, в походных палатках и на бивуаках Прокопий, вероятно, вел дневники, куда записывал свои впечатления, беседы с очевидцами, набрасывал характеристики наиболее выдающихся политических деятелей и полководцев, с которыми встречался. Он интересовался всем, но особое его внимание привлекали тайные пружины политических драм, секреты дипломатических переговоров, заговоры, которые плелись при дворах варварских правителей и в константинопольском дворце. Доверие и высокое покровительство Велисария открывали ему доступ ко многим скрытым от посторонних глаз документам. Сведущ был Прокопий и в военных делах.
Отдавая дань уважения древности, Прокопий всем своим существом тяготел к современности.
Свой замысел — создать обширный труд, который бы во всей полноте сохранил для потомства именно современные события, — Прокопий осуществил между 545 и 550 гг., когда написал «Историю войн Юстиниана». Первая редакция увидела свет в 551 г.[43] Издание этого труда принесло Прокопию признание читателей и одобрение двора.
Шестнадцать лет спустя Прокопий пишет «Трактат о постройках Юстиниана»[44], прославляющий в неумеренно хвалебных тонах строительную деятельность этого императора. Прокопий, видимо, настолько угодил деспотическому правителю своим льстивым панегириком, что, возможно, именно в награду за него был назначен на высокий пост префекта города и получил титул illustris (позднейшие писатели называют его патрикием)[45]. События последних лет жизни и дата смерти Прокопия до сих пор остаются неизвестными.
Как в жизни, так и в творчестве Прокопия была глубоко трагическая и вместе с тем бросающая тень на его нравственный облик двойственность. В нем как бы уживались два человека, находящиеся в постоянном противоборстве между собой. Один — несколько суховатый и холодный, замкнутый в себя чиновник, быстро продвигающийся по служебной лестнице, дипломат, обладающий трезвым умом, большой сдержанностью и скрытностью, карьерист, который, зная, как Юстиниан мечтает иметь придворного историка, был готов использовать свой талант писателя для достижения высоких постов. Карабкаясь к вершинам власти, Прокопий использует в качестве опоры свои официальные исторические труды. Незаурядную эрудицию, обширные знания и жизненный опыт он отдает императору, иногда даже пресмыкаясь перед ним и его любимцами и добиваясь таким путем милостей повелителя. В «Истории войн Юстиниана» историк также всячески подчеркивает свою лояльность. Но в этом основном сочинении Прокопия сквозь завесу официозности уже пробивается, правда, пока еще робкая, критика существующего порядка, начинает приглушенно звучать голос того второго человека, который живет в Прокопии. Иногда он позволяет себе в завуалированной форме отметить недостатки правления Юстиниана. Чтобы обезопасить себя от доносов правительственных шпионов, Прокопий перемежает похвалы Юстиниану и его полководцу Велисарию с отдельными критическими замечаниями, в целях маскировки вкладывая их в уста открытых врагов императора.
Другой человек, уживающийся в Прокопии рядом с придворным льстецом, — это страстный обличитель юстиниановского режима, пылающий самой непримиримой ненавистью к самому Юстиниану и императрице Феодоре, а также к их клевретам. Слава не могла заглушить в душе Прокопия глубокой неудовлетворенности своими официальными творениями. Он остро ощущал лживость их концепции, знал, сколько раз приходилось ему кривить душой, скрывая или искажая истинные причины тех или иных событий, приукрашивая деятельность сильных мира сего. Все настойчивее зрело решение написать такое сочинение, где бы можно было тайное сделать явным. Плодом глубоких раздумий, противоборства политических и личных страстей, симпатий и антипатий явилась созданная скрытно от всех, даже самых близких людей, «Тайная история» — произведение единственное в своем роде во всей византийской историографии[46].
Написанная в 550 г. «Тайная история» как бы собрала воедино все жизненные наблюдения автора и с предельной откровенностью обнажила его политические настроения.
В предисловии к этому произведению Прокопий объясняет задачи своего труда следующим образом. Цель историка — возвышенна: сохранить для будущих поколений истину и научить потомков делать добро и избегать зла. Однако применяемые им самим средства для достижения этой цели довольно сомнительны. Если в своих официальных трудах Прокопий восхваляет существующий режим, то в «Тайной истории» он обрушивает на правителей ушаты грязи, вскрывает не только их действительно ужасные преступления, но порою и приписывает им такие немыслимые пороки, которые могут быть лишь плодом неудержимой фантазии, питаемой глубокой ненавистью. Справедливо отмечалось, что «Тайная история» — не историческое сочинение в собственном смысле этого слова, но скорее политический памфлет, написанный желчью, а не чернилами[47]. Прокопий словно забывает о необходимости для историка строго проверять все факты. Он неразборчиво наполняет свое сочинение самыми нелепыми, порою несправедливыми нападками на Юстиниана, изображая его в виде некоего демона, пришедшего в империю, чтобы губить ее подданных. Прокопий с радостью, злорадством и удивительным легковерием смакует самые скандальные сплетни о правящей чете или о Велисарии и его жене Антонине, передаваемые на улицах и базарах Константинополя. Но вместе с тем страстная партийность, оппозиционность режиму помогли Прокопию разоблачить тиранию Юстиниана, деспотизм и жестокость его правления. «Тайная история» обнажает растленные нравы византийского двора VI в. с не меньшей силой, чем в свое время «История 12 цезарей» Светония изобличала пороки правителей ранней Римской империи.
Благодаря оппозиционным настроениям Прокопия мы располагаем важными сведениями о тяжелом положении народных масс в народных движениях в правление Юстиниана. Ненавидящий правительство историк вскрывает язвы, разъедающие византийское общество, произвол и продажность администрации, безмерную тяжесть налогов, словом, все, что утаивалось в официальных трудах самого Прокопия и его собратьев по перу.
Причиной оппозиционности Прокопия были не только его личные нравственные качества, его ненависть к правительству, проистекавшая, быть может, от каких-то обид, причиненных ему при дворе. Раздвоенность историка была порождена самой жизнью — сложнейшей идейно-политической борьбой внутри господствующего класса империи VI в.