— Э-э-э? Человек? — удивился Дрюня, увидев торчащие из-под капота ноги.
— А-а-а, дави его… — нервно зевнул Папа Шульц. — Мало что ли мы народу покалечили? Одним больше, одним меньше…
Его товарищ не послушался и ткнул локтем Папу Шульца, чтоб не зарывался.
— Посмотри…
Бормоча в полголоса проклятья в адрес очередного мученика науки, Папа вышел из машины. Обходя грузовик, он успел проклясть жизнь и порядки, при которых ему мало того, что не дают на опыты денег, так еще и разные дураки бросаются под колеса… Не скрывая своего раздражения, этот обычно интеллигентный человек нецензурно советовал лежащему на асфальте идиоту, если тот действительно хочет свести счеты с жизнью дойти до их лабораторного огорода, встать под яблоню и потрясти её посильнее. Выслушать ответ он не успел. Внимание переключилось на окруживших его вооруженных людей.
— В чем дело? — спокойно спросил профессор. Он мог бы и не спрашивать и без того ясно было, что дело, скорее всего в бумажнике или автомобиле. — Господам угодно развлечься?
— Господам угодно прокатиться, — раздалось снизу.
Рожа поднялся с асфальта.
— С вашего разрешения мы хотим воспользоваться этим автомобилем.
В профессоре еще не остывшем от словопрений в Военно-Техническом Бюро, закипело холодное бешенство.
— Может быть, вам еще что-нибудь нужно? У моего коллеги, например, есть хорошее исподнее… Совсем чистое…
Этот вопрос остался открытым, оттого что кто-то крикнул:
— Профессор! Коллега!
Нарушив все правила конспирации, на дорогу выбежал один из делегатов и начал трясти руку Папе Шульцу.
— Не пугайтесь, профессор. Тут все порядочные люди, — приговаривал он.
Близоруко щурясь, профессор разглядывал говорившего, не в силах поверить своим глазам и наконец, всплеснул руками.
— Дон Себасьяно? Вы? — спросил он с великим изумлением. — Вы на большой дороге? Вам что, мало платят на кафедре гидравлики?
— Одну минуту, профессор! — перебил его делегат. — Среди нас нет грабителей!..
Профессор полуобернулся ко мне и в полголоса, но так чтоб слышал водитель авто, сказал:
— Это профессор Клямке, Шульц Клямке. Порядочный человек… Мне думается, что он на нашей стороне… Позвольте, я поговорю с ним.
Я пожал плечами. Машина у нас, считай, имелась. Водителей в нашей компании тоже хватало, так что вполне можно было бы обойтись без помощи и даже согласия, но я все-таки кивнул. Хозяин за рулем своей машины выглядит убедительнее, тем более, что оказывается и личность достаточно известная.
— Пожалуйста. Но ничего лишнего…
— Конечно, нет — успокоил меня делегат, ничего, похоже, плохого не подумавший. — Я только объясню, что его автомобиль послужит благородному делу.
Пропаганда дело хорошее, однако, сейчас не время для митингов.
— Хорошо. Только не объясняйте какому…
Делегат повернулся к профессору.
— Уважаемый коллега! Я не вправе рассказать вам всего…
Тот, кого он назвал Папой Шульцем ехидно и невежливо перебил коллегу.
— Я не настаиваю на том, чтоб узнать, хотя бы и половину. Не принимайте меня за идиота… По виду ваших друзей и так видно кто вы такие.
Делегат сбился.
— Вы знаете мой образ мыслей. За последние 40 минут он стал еще более радикальным, поэтому давайте ближе к делу… Если вам нужна помощь двух бедных провинциальных профессоров, то мы готовы оказать вам ее.
Наш товарищ затряс его руку еще сильнее.
— Спасибо, профессор! Я знал, что в трудную минуту вы будете рядом с нашим многострадальным народом!
— Короче.
— Нам нужен ваш автомобиль.
— Вас преследуют? Вы бежите?
— Что вы! Мы просто планомерно отходим, — с достоинством ответил коллега. — Из тактических соображений.
Папа Шульц посмотрел на Дрюню. Тот с интересом ждал, чем закончатся переговоры.
— Ладно, — сказал профессор, немного подумав. — Я тут подумал и решил, что для Военно-Технического Бюро, это будет покруче, чем репейник. Репейнику еще расти, и расти, а тут — раз и готово…
Его товарищ за рулем грузовика кивнул.
— Мы поможем вам. Все-таки приятно, когда в такую тяжелую минуту лучшие представители нашего многострадального народа пожелали составить нам компанию.
Он повернулся ко мне, сразу определив, кто тут главный. Пару секунд мы мерились взглядами. Я видел, что он решает, какой тон выбрать для разговора. Я представлял, что сейчас твориться в его голове и поэтому не удивился его выбору. Профессор решил говорить с нами с позиции силы. Ну, сразу видно, что не профессор психологии.
— В тех кустах у вас никого нет?
— Нет. В тех кустах у нас никого нет, — подтвердил я.
Глядя на меня, Папа Шульц достал тонкую трубку. Покатав что-то во рту, поднес ее к губам и с силой дунул в сторону кустов. Там громыхнуло. В стороны полетели ветки и осколки камней.
Ого! Никак не хуже гранаты. Только вот как он её во рту уместил и через трубочку выплюнул?
Через мгновение на дороге остались только автомобиль, профессора и я. Пережидая звон в ушах, я с искренним интересом оглядывая вывороченную рядом с дорогой ямину.
— Что случилось? — спросил Маркуша. — Кто стрелял?
Папа Шульц присел на корточки так, что голова его оказалась рядом с головой нашего товарища.
— Это хорошо, что у вас там никого не было, — сказал он назидательно, — а то могло бы произойти несчастье…
Если б он удосужился поднять вверх палец и потрясти им, то стал бы похож на бродячего проповедника. Только вот яма в земле намекала на то, что проповедями он может и не ограничиться.
— Похоже, вы очень серьезные люди, — ответил я, — но если мы отсюда не уберемся, то всем будет плохо.
Поняв, что он произвел необходимое впечатление на тех, кого в большинстве своем он считал недалекими малолетними хулиганами, Папа скомандовал.
— Дрюня! Мы уезжаем.
Дрюня, наконец, вышел из кабины и встал перед машиной, опершись костлявой задницей на капот. Словно не слыша друга, спросил.
— Что за люди?
— «Общество» — ответил Папа.
— Хорошие люди, — с чувством заметил Дрюня, рассматривая автомат на Маркушиной шее. Тот махнул рукой и с задней стороны грузовика послышался топот многих ног, хлопнула дверца.
Дрюня обеспокоено заозирался.
— Ты бы предупредил молодых людей… Мало ли что…
— Да! — сказал Папа Шульц. — Там у нас ящики… Так вы с ними поосторожнее..
— Коллекционные экспонаты? — поинтересовался я. — Достояние угнетенного народа?
— Нет. Овощи. Продукция с лабораторного огорода…
В голосе профессора чувствовалось что-то недоговоренное. Я посмотрел на дымящиеся останки куста, потом на профессора. Тот, ухмыльнувшись, ответил на немой вопрос:
— Эта горошина с той свеклой, что в фургоне лежит, на одной грядке росли…
— Биовзрывчатка, — внес ясность желчный Дрюня. — В машине не плевать и не курить.
Он явно хотел произвести впечатление на нас, но просчитался.
— Других предосторожностей не нужно? — небрежно поинтересовался я. — Чесаться и бить чечетку не возбраняется?
Папа Шульц оглядел меня, словно редкость, Бог знает как попавшую в его руки. Ему явно хотелось сказать что-то колкое, но он благоразумно сдержался. Вместо этого он с печальным вздохом произнес:
— Я не знаю, насколько вы матерый революционер, но в плане науки, друг мой, вы дремуче невежественны… Вы даже не представляете, с чем столкнулись…
— Почему же? Но самое главное для меня в данный момент то, что, по-видимому, у вас есть все необходимые документы от Министерства Нападения.
— Господи! — он воскликнул так, словно я спросил его о чем-то неприличном. — Документы… Да уж конечно! Мы же на них работаем!
— Работали, — поправил Папа Шульц товарища. — Все уже в прошлом…
— Значит, помех на нашем пути будет немного.
— Если ваши приятели не подорвут нас по дороге, — сказал Дрюня, — то мы довезем вас, хоть до Президентского дворца, если вам туда нужно.
— Вас знают? — удовлетворенно спросил подошедший Председатель, услышав то, что хотел услышать.
Профессора переглянулись с самодовольными улыбками.
— От нас шарахаются… Мы подарим вам на память сводки полицейского управления, — пообещал Папа Шульц.
К нам подбежал Маркуша.
— Мы готовы. Можно ехать.
Я потянул его в сторону.
— Я в кабине. В ящиках, что в кузове — взрывчатка. Загородите ими двери. Если что-то начнется…
Маркуша закивал, показывая, что знает, как поступить в этом случае. Надеюсь, что обойдется…
— Ну, сам знаешь, что говорить об этом…
Председателя втянули внутрь. Я закрыл заднюю дверь и сел за руль.
Плюнув синим дымом плохо отрегулированного выхлопа, фургон взревел и тронулся с места.
Через полтора часа машина остановилась у заброшенных складов компании «Джет» в Зеербурге и делегаты мелкими группами рассосались по конспиративным квартирам. Последними склад покинула моя группа. За нами прибыл небольшой фургон, доставивший команду на предназначенную для них явку — подвал самого большого в городе универсального магазина.
С этого момента группа приступила к выполнению основного задания.
— Ну вот и первый облом у тебя. Этот гейм мы выиграли вчистую. И самолеты не помогли.
— Убежать — не значит выиграть. Убежать значит только спастись. Да и если б не профессора твои.
— Так ведь мои, а не твои.
— Ну, значит, ход ты использовал. Вот и славно. Играем дальше. Ввожу в игру самого Президента!
— Вводи сразу двух!
— Не положено…
— Господин Кашенго! Господин Президент!
Эле Кашенго открыл сомкнутые полудремой веки. В дверях стоял старый лакей, бывший когда-то денщиком лейтенанта Кашенго и потому имевший право на некоторую вольность в обращении. На ливрее золотистыми отметками горели нашивки за ранения.