го, не знаю чего, уже приближались к закономерному фиаско, когда Крафт, отодвинув в сторону комод грубой кустарной работы, обнаружил под ним люк. Люк можно было бы счесть самым обычным канализационным, если бы на его крышке не красовалась таинственная и изрядно намозолившая нам глаза в последнее время буква «Д».
— А что я говорил! — торжествующе воскликнул Крафт и попытался сорвать с места чугунную крышку. Крышка поддалась, когда к Вацлаву Карловичу присоединились профессионалы в лице Василия и Михаила.
— Пованивает, — сделал заключение Боря, склонившись над отверстием.
— Надо спускаться, — вздохнул Миша, страдальчески оглядывая свои новенькие импортные туфли.
— Канализация, — сделал вывод тонко разбирающийся в запахах Боря.
— Вроде как серой попахивает, — не согласился с ним Крафт.
Я не был согласен ни с Мащенко, ни с Вацлавом Карловичем. Запах был, конечно, затхлый, но не нес в себе ничего предосудительного, а уж тем более потустороннего.
— Ну так полезайте первым, Вадим Всеволодович, — предложил мне Крафт, — все-таки для вас подземный мир более привычная среда, чем для нас.
— Это что, намек? — возмутился я.
— Назовем это признанием заслуг, — мягко поправил меня Мащенко.
— Признание заслуг, Боря, — это когда орден дают, а когда посылают в дерьмо — это называется совсем по-другому.
Тем не менее в люк я полез первым, подсвечивая себе фонариком. К счастью, ничего непоправимого со мной не случилось. Я очутился в тоннеле, довольно сухом и относительно чистом.
— А что я говорил, — воскликнул Боря, приземляясь рядом со мной.
— Ну и куда он ведет, этот ваш тоннель? — спросил Василий, осматривая с помощью фонарика капитальные стены.
— А черт его знает, — буркнул Миша.
— Давайте не будем поминать черта в столь стесненных обстоятельствах, — попросил Мащенко.
Минут десять мы двигались молча, стараясь не прикасаться плечами к стенам, кое-где покрытым то ли слизью, то ли лишайниками — словом, чем-то зеленоватым и весьма неприятным на вид. Ничего примечательного в этом тоннеле мы не обнаружили, несмотря на то что прошли по нему довольно приличное расстояние. Я уже начал подумывать о том, чтобы повернуть назад, но не успел обнародовать зреющее в мозгах предложение.
— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — опередил меня Мащенко, — а теперь куда?
Вопрос был задан, что называется, по существу, ибо тоннель в этом месте раздваивался, ставя перед нами хоть и разрешимую, но довольно сложную задачу.
— Слева канализация, — сказал Василий, втягивая широкими ноздрями воздух, — это я вам абсолютно точно говорю.
— Значит, справа преисподняя, — мрачно изрек Вацлав Карлович, при этом впечатлительный Боря вздрогнул.
— Давайте не будем о грустном, — мягко предложил я.
Михаил вдруг оглянулся и предостерегающе поднял руку. Я прислушался, встревоженный не менее своих товарищей. Кто-то шел за нами следом, во всяком случае за нашими спинами слышались шаги уверенного в себе человека. Нерастерявшийся Василий жестом пригласил нас влево. В данных обстоятельствах особенно привередничать не приходилось, поэтому никто компетентному товарищу не возразил. В отличие от нас, застрявших на распутье, следовавший по нашим пятам человек решительно повернул направо. Впрочем, далеко продвинуться по избранному пути ему не пришлось, ибо за его спиной неожиданно раздался голос Михаила:
— Руки вверх.
Приказ был отдан таким внушительным тоном, что не подчиниться ему было просто невозможно. Рослый гражданин остановился, поднял руки над головой и лишь потом обернулся.
— Ключевский, — мгновенно опознал своего недруга Крафт.
Компетентные товарищи с завидной быстротой обыскали задержанного, но, увы, ничего примечательного в его карманах не обнаружили. Марк не выказал по поводу встречи с нами ни малейшего удивления. Похоже, он догадывался, что некие расторопные граждане опередили его на пути в неизведанное.
— Как вы сюда попали, господин Ключевский? — строго спросил задержанного Василий.
— Так же, как и вы, — пожал плечами Марк, — через люк. Я могу опустить руки?
— Можете, — сухо отозвался Михаил. — Но по выходе на поверхность вам придется отчитаться в своих действиях, гражданин Ключевский.
— Как вам будет угодно, — не стал возражать Марк.
— От кого вы узнали про этот люк? — спросил Василий.
— До сегодняшнего дня я даже не подозревал о его существовании. Просто решил проверить некоторые свои предположения, и, как видите, не ошибся.
— Скажите, Марк, вы случайно не в этом бараке родились?
— В этом, — не стал скрывать Ключевский. — Но я здесь практически не жил. После смерти родителей меня определили в детский дом.
— А как погибли ваши родители?
— Мне сказали, что они отравились угарным газом. Раньше в бараке было печное отопление.
— А как вы впервые попали в Апландию?
Вопросы Марку задавал я, и компетентные товарищи мне в этом не препятствовали. Зато слушали ответы Ключевского с большим вниманием, а Василий даже делал пометки в записной книжке, благо света от пяти фонариков было вполне достаточно, чтобы рассеять тьму на несколько метров вокруг.
— Когда мне было пять лет, нас повели в театр. Не помню точно, но, кажется, это был спектакль «Кот в сапогах». Я впервые в жизни увидел средневековый замок, пусть и нарисованный. И этот замок так меня поразил, что по выходе из театра я исчез с глаз своих воспитателей. Им, разумеется, и в голову не пришло, что я переместился в прошлое.
— Вы попали в замок Меласс?
— Да.
— И как на вас отреагировали его обитатели?
— Меня отвели к монсеньору Доминго.
— Но вы вернулись?
— Разумеется. Я сделал это по совету монсеньора, который считал, что я не должен разрывать связь с этим миром. У него на меня были свои виды.
В принципе слова Ключевского не расходились с тем, что я слышал от него раньше. Не думаю, что он мне лгал. По-моему, в этом не было никакой необходимости, к тому же мы с ним были товарищами по несчастью и уже хотя бы в силу этой причины испытывали друг к другу определенную симпатию. Новостью было только то, что его путешествие в прошлое началось с посещения театра.
— Вы всегда попадали в Апландию из театра?
— Рядом с театром расположен сквер, как вы знаете. Когда мне становилось тоскливо, я приходил туда.
— А слуги замка сразу признали в вас де Меласса? И никто ваших прав не оспаривал?
— Нет. Никто и никогда. Впрочем, замок Меласс и его окрестности не настолько лакомый кусок, чтобы ломать из-за него копья.
Загадочная история, что там говорить. Странным для меня здесь было еще и то, что монсеньор Доминго, один из самых влиятельных жрецов храма Тьмы, точно знал, когда мальчик объявится в замке Меласс, и поджидал его там. А ведь монсеньор был рожден, так же как и я, в наше время. Не исключаю, что источником его знаний были древние летописи. В Средние века любили фиксировать на пергаменте слухи о разных чудесах, происходивших в округе. И видимо, какой-то дотошный монах, узнав о появлении в замке Меласс загадочного мальчика, не преминул вставить в летопись отчет о столь странном происшествии.
— Я искал гробницу атланта в подвале театра и упустил из виду этот чертов барак, — сокрушенно покачал головой Марк. — Кто же мог предположить, что тайна может скрываться в столь непрезентабельной оболочке.
— Пока что никакой тайны мы здесь не обнаружили, — сухо сказал Василий. — И вообще, господа, лично у меня создается впечатление, что вы просто водите меня за нос.
— Вот именно, — поддержал товарища Михаил. — Магия, понимаешь. Атланты. По-моему, вы просто ловкие фокусники и аферисты.
— Думаю, вам осталось совсем немного пройти по этому тоннелю, чтобы утвердиться в своем мнении уже окончательно, — ехидно заметил Крафт.
— Ну так пойдемте, — всплеснул руками Мащенко. — За чем дело стало.
Первым по тоннелю решительно двинулся Михаил, следом печатал шаг его компетентный товарищ. Мы с Марком болтались в арьергарде, дабы не навлекать на себя подозрений со стороны недоверчивых профессионалов. Как и предполагал Вацлав Карлович, наше путешествие по загадочному тоннелю не затянулось. Не прошло двадцати минут, как мы вынуждены были остановиться перед глухой стеной, которая надежно перекрыла нам путь в неизведанное.
— Это еще что такое?! — возмутился Василий. — Строили, строили — и нате вам.
Возмущение Василия было абсолютно справедливым. Мне тоже поведение строителей показалось глупым. Перевести столько бетона и прочих сопутствующих материалов только для того, чтобы соорудить гигантский тупик.
— Может, здесь раньше был бункер на случай войны? — предположил Михаил, осматривая стену с помощью фонарика. — А потом надобность в нем отпала — и вход замуровали, чтобы ребятишки и бомжи не баловали.
Предположение сотрудника службы безопасности было здравым, и с ним уже готовы были согласиться все присутствующие. Однако нашелся среди нас и инакомыслящий. В этот раз неблагодарную роль сомневающегося интеллигента взял на себя Вацлав Карлович Крафт, который, отодвинув в сторону профессионала, сам принялся исследовать стену.
— А что я говорил! — вскричал он через минуту торжествующе. — Надпись!
Буквы на глухой стене были. Это признали все, включая Василия и Михаила. Правда, мнения по поводу этих самых букв кардинально разошлись. Боря Мащенко считал, что это работа полуграмотных подростков, которые марали стену просто из озорства.
— Из озорства они написали бы что-нибудь покрепче, — не согласился с бизнесменом рассудительный Михаил. — По-моему, кто-то просто написал на стене марку бетона, использовавшегося при строительстве.
— А я говорю вам, что это магическое заклятие, — надрывался Вацлав Карлович, рассерженный неожиданной тупостью профессионалов.
— Не смешите нас, гражданин, — осадил Крафта Василий. — Зачем нашей канализационной системе магические заклятия. Дерьмо у нас и без заклятий хорошо плавает.