Истребитель ведьм — страница 35 из 64

— Ну и?

— Зубастая принцесса разбросала его клочки по всей округе. На выстрел из лука.

— И все?

— Был еще один…

Градоправитель замолчал, но ведун не расспрашивал.

— Да, — повторил наконец Велерад. — Был еще один. Сначала, когда Фолтест пригрозил ему виселицей, посмей он убить или покалечить упырицу, парень только рассмеялся и стал собирать вещички. Ну, а потом… — Велерад почти шептал, перегнувшись через стол. — Потом все же согласился. Видишь ли, Геральт, в Стужне есть здравомыслящие люди, некоторые на очень высоких постах, и вся эта история им безмерно надоела. По слухам, они посоветовали ведуну не увлекаться заклинаниями, попросту прикончить упырицу, а королю сказать, что дочка его сама упала с лестницы и свернула шею. Несчастный случай на работе. Король, мол, в этом случае ограничится тем, что не заплатит ни гроша. Плут ведун смекнул, что к чему, и заявил им, что бесплатно они сами могут отправляться на упырицу. Что им было делать… Поторговались, скинулись… Вот только ничего из этого не вышло.

Геральт поднял брови.

— Ничего, — повторил Велерад. — Ведун не хотел идти во дворец сразу, первой же ночью. Кружил по околице, присматривался, собирался с духом. И, как болтают, увидел упырицу Увидел за работой — она не вылазит из гроба затем только, чтобы размять ноги. И той самой ночью потихонечку убрался, не прощаясь ни с кем.

Геральт покривил губы — это должно было обозначать усмешку:

— Ведуны не берут плату вперед. Значит, эти деньги до сих пор лежат у твоих благоразумных людей?

— Наверняка, — кивнул Велерад.

— А что говорит молва — сколько там денег?

Велерад оскалился:

— Одни говорят — восемьсот…

Геральт покачал головой.

— Другие говорят о тысяче…

— Немного, особенно если вспомнить, что молва всегда преувеличивает, — сказал ведун. — В конце концов, король дает три тысячи.

— Ну да, и принцессу в жены… — буркнул Велерад. — О чем ты говоришь? Я же знаю, что тех трех тысяч тебе не получить.

— Ты уверен?

Велерад стукнул ладонью по столу:

— Геральт, я начну хуже думать о ведунах! Эта история тянется шесть с лишним лет! Шесть! Упырица пожирала человек пятьдесят в год — теперь, правда, чуть поменьше, потому что меньше стало охотников шататься ночью по дворцу. Братец, я верю в чары, видывал на своем веку не одно чародейство, я верю в способности магов и ведунов. Но то, что упырицу можно превратить, сняв чары, в принцессу — вздор! Это выдумал тот горбатый дурак, свихнувшийся в своем отшельничестве! В эту сказку не верит никто, кроме Фолтеста! Адда родила упырицу, потому что спала с родным братом, — вот истина, и никакие чары тут не помогут. Упырица жрет людей, как обычная упырица, и ее нужно попросту убить — мечом по голове, без возни с заклятьями. Года два назад дракон повадился пожирать овец у крестьян в каком-то захолустье под Магакамом — крестьяне пошли на него толпой, прикончили дубинами, и никто из них не подумал этим хвалиться. А мы тут, в Стужне, ждем чуда, запираем двери в полнолуние, привязываем преступников к колу перед дворцом, чтобы эта тварь нажралась досыта и оставила нас в покое…

— Ловко вы придумали, — усмехнулся ведун. — И что, преступность уменьшилась?

— Ничуть…

— А не пора ли нам отправиться во дворец?

— А как быть с суммой, собранной благоразумными людьми?

— Зачем спешить, градоправитель? — сказал Геральт. — Несчастный случай на работе может произойти сам по себе, независимо от моих намерений. Вот тогда-то разумные люди должны подумать, как уберечь меня от гнева короля. И приготовить те полторы тысячи оренов, о которых судачит молва.

— Молва судачит о тысяче…

— Нет, господин Велерад, — сказал ведун решительно. — Тот, кому предлагали тысячу, удрал, увидев упырицу, и даже не пытался попросить больше. А значит, риск стоит больше тысячи. А может, и больше полутора… Сначала я должен увидеть все сам.

Велерад почесал в затылке:

— Тысячу двести?

— Нет, градоправитель. Работа нелегкая. Король дает три, и нужно тебе сказать, что снять чары иногда легче, чем убить. Если бы убить упырицу было проще, это давно сделал бы кто-нибудь из моих предшественников. Думаешь, они дали себя загрызть только потому, что опасались гнева короля?

— Ну ладно, братец, — с неохотой кивнул Велерад. — Договорились. Только королю — ни слова о возможном несчастном случае. Очень тебе советую…

Фолтест был стройным и красивым мужчиной. Лет ему, как прикинул ведун, меньше сорока. Король сидел в резном кресле из черного дерева, ноги вытянул к камину, у которого грелись два пса. Сбоку, на ларе, сидел пожилой бородатый мужчина могучего сложения. Другой вельможа, богато одетый, с задумчивым лицом, стоял за спинкой королевского кресла.

— Ведун из Ривии, — сказал король.

— Да, государь, — поклонился Геральт.

— Почему ты такой седой? От заклятий? Я вижу, что ты еще не стар. Ладно, это шутка. Можешь не отвечать. Какие-нибудь соображения у тебя есть?

— Да, государь.

— Хотелось бы послушать.

Геральт поклонился еще ниже:

— Государю следовало бы знать: наш закон запрещает нам рассказывать о своей работе.

— Весьма удобный закон, мой милый ведун, весьма… Ну хорошо, не будем вдаваться в подробности. С лешаками тебе приходилось иметь дело?

— Да.

— С вампирами?

— Да.

Фолтест поколебался:

— А с упырицами?

Геральт поднял голову и посмотрел королю в глаза:

— С ними тоже.

Фолтест отвернулся:

— Велерад!

— Слушаю, господин мой.

— Ты рассказал ему подробности?

— Да, господин мой. Он твердит, что с принцессы можно снять заклятье.

— Это я сам давно знаю. А вот каким образом, милый мой ведун? Ах да, я и забыл. Закон. Что ж… Будь по-твоему. Я только хочу тебя предупредить: здесь уже побывало несколько ведунов… Велерад, ты ему рассказывал? Отлично. Так вот, я уже знаю, что ваше ремесло — скорее убивать, а не снимать заклятье. Это мне не подходит. Если у моей дочери упадет с головы хоть один волос, я положу на плаху твою. Твою голову, я хочу сказать. Вот так, и никак иначе. Ты, Острит, и ты, Сегелин, останьтесь, расскажите ему все, что он захочет узнать. Эти ведуны всегда много расспрашивают. Накормите его и поселите во дворце. Нечего ему болтаться по корчмам.

Король встал, свистнул псам и направился к двери, разбрасывая мантией покрывавшую пол солому. Обернулся.

— Если у тебя все получится, ведун, — награда твоя. Может быть, еще и прибавлю, если останусь доволен. Понятно, все россказни насчет того, что победитель получит руку принцессы, — ложь от начала и до конца. Ты ведь не думаешь, что я способен отдать дочь за первого встречного?

— Нет, король. Не думаю.

— Прекрасно. Вижу, что ты неглуп.

Фолтест вышел и прикрыл за собой дверь. Велерад и вельможи тут же расселись вокруг стола. Градоправитель осушил недопитый кубок короля, заглянул в пустой жбан и выругался. Занявший королевское кресло Острит исподлобья рассматривал ведуна, гладя ладонями резные поручни. Бородач Сегелин кивнул Геральту.

— Садитесь, любезный ведун, садитесь. Сейчас подадут ужин. О чем вы хотели бы узнать? Градоправитель Велерад и так должен был вам все рассказать. Я его знаю, он всегда предпочтет рассказать больше, чем недоговорить.

— Всего несколько вопросов.

— Задавайте.

— Вы говорили, градоправитель, что король, когда появилась упырица, призвал множество Ведающих.

— Вот именно. Но говори не “упырица”, а “принцесса”. Если обмолвишься “упырица” при короле — тебя ждут крупные неприятности…

— Был среди Ведающих кто-нибудь известный, знаменитый?

— Были, и сначала, и потом. Вот только имен не помню, А вы, господин Острит?

— И я не помню, — сказал вельможа. — Помню только, что некоторые и в самом деле были известные и славные. Народ о них многое рассказывал…

— И они согласились, что заклятье можно снять?

— Вот чего им не хватало, так это доброго согласия, — усмехнулся Острит. — О чем бы речь ни заходила… Но мысль такую, о снятии, высказывали. Говорили, что дело это, в общем, простое, даже не требующее познаний в магии. Насколько я понял, достаточно было, чтобы кто-то провел в гробнице у саркофага ночь напролет — от захода солнца до третьих петухов.

— Ну да, уж чего проще! — прыснул Велерад.

— Я хотел бы знать, как выглядит… принцесса.

Велерад вскочил.

— Принцесса выглядит, как упырица! — крикнул он в сердцах. — Как упырейшая упыриха, каких только видывали! Ее высочество королевская доченька, ублюдок проклятый, ростом в целых четыре локтя, смахивает на пивной бочонок, пасть от уха до уха, клыки как кинжалы, красные буркалы и рыжие космы! Лапищи с коготками, как у дикого кота, до земли достают! Странно даже, что мы до сих пор не разослали ее парсун дружественным королям! Принцессочке — чтоб ее чума взяла! — уже четырнадцать, пора бы подыскать жениха из соседних принцев!

— Умерь свой пыл, градоправитель, — поморщился Острит, покосившись на дверь. Сегелин усмехнулся:

— Картина эта весьма живописная, но полностью достоверная. Именно это ты хотел узнать, любезный ведун, не так ли? Велерад только забыл добавить, что принцесса движется невероятно быстро, она гораздо сильнее, чем полагалось бы при ее росте и сложении. И ей в самом деле четырнадцать лет, если это так важно.

— Это важно, — сказал ведун. — Она нападает на людей только в полнолуние?

— За пределами дворца — да, — сказал Сегелин. — А любой, кто войдет во дворец, погибнет при любом состоянии луны. Но из дворца она выходит лишь в полнолуние, и то не всегда.

— А днем она нападала? Хотя бы раз?

— Нет. Никогда.

— Свои жертвы она пожирает?

Велерад смачно плюнул на пол:

— Тьфу! Что ты, Геральт, перед ужином! Пожирает, раздирает, убивает и оставляет нетронутыми — смотря по настроению. Одному только голову отгрызла, парочку обглодала дочиста. Догола раздела, так сказать! Вся в маму, та обожала голе…