Исцеление от травм
Что такое исцеление?
Понятие «травма» включает в себя целый спектр различных недугов. На одном его конце – такие серьезные расстройства, как ПТСР и другие психические заболевания. Другой конец спектра – это внешне вполне обычные люди, просто им не удается достичь полного раскрытия своего потенциала и новых уровней сознания. Соответственно, существуют и различные пути исцеления от травм. Любая методика терапии травм направлена на возвращение пациентов к нормальной жизни. Лечение помогает им справляться с ежедневными задачами – работой, общением с семьей и друзьями – и не испытывать при этом страхов и навязчивых фобий, вспышек гнева и тяги к насилию. Многие методики предполагают также экзистенциальное лечение: оно дает людям возможность понять смысл выпавших на их долю страданий, выстроить новую картину мира и заново найти себя. Впрочем, по нашему мнению, главная задача исцеления – в устранении барьеров, препятствующих самореализации – тому, что во многих духовных практиках называется просветлением. На этом уровне исцеления человечество получит возможность преодолеть кризис современной цивилизации и встать на путь эволюции, ведущий к рождению нового человека. Лишь очень немногие врачи-терапевты способны стать целителями такого уровня: как правило, здесь успешно работают духовные наставники, а применяемые ими практики – это медитация и служение.
Что это значит – быть исцеленным? По существу, это означает навсегда оставить в прошлом деструктивное поведение и эмоции, возникшие как следствия былых травм. Сигнал тревоги, вызывающий автоматические реакции на определенные стимулы, больше не должен срабатывать. Исцеленный от клаустрофобии перестает бояться замкнутых пространств, исцеленный ветеран не бросается на землю при взрывах фейерверка. Исцеленный муж не вспыхивает яростью, если ребенок вдруг заплачет, или супруга запоздает с ужином. Поведение исцеленных людей в любых житейских ситуациях становится рациональным и адекватным. Они становятся свободными.
В фактической памяти о травме изменений после исцеления обычно не происходит. То есть человек по-прежнему в состоянии восстановить последовательность событий и еще раз обдумать их. Из его жизни исчезают лишь связанные с былой травмой отрицательные эмоции и физиологические симптомы. Впрочем, многие люди и так не помнят своей травмы, поскольку амнезия – одно из ее наиболее распространенных последствий. В таких случаях исцеление либо возвращает им память, либо нет. Последнее особенно характерно для травм во внутриутробном периоде и младенчестве, когда когнитивные способности еще не развиты. Большинство из нас хотело бы вернуть себе все воспоминания, чтобы с их помощью лучше понимать себя, однако на самом деле это не обязательно. Питер Левин даже утверждает, что желание знать и понимать, рождающееся в коре больших полушарий, препятствует рептильному мозгу высвобождать энергию возбуждения, и таким образом закрывается путь к самоисцелению. Иногда, чтобы избежать перевозбуждения, нужно отказываться от рефлексии и позволять работать древним отделам мозга[85].
Исцеление диких животных и людей от травм
Звери в дикой природе страдают от травм совсем не так, как люди. Если защитная реакция велит животному перед лицом опасности замереть, то потом оно сбрасывает энергию возбуждения в виде дрожи и возвращается к нормальному состоянию. В играх детенышей развиваются различные способности, которые пригодятся им позже – в том числе и такие, что помогают избежать опасности и избавиться от ужаса после нее[86]. Похожие стратегии использовали первобытные племена охотников и собирателей, которые практиковали шаманские ритуалы. Они знали, что такое посттравматический стресс и страх, зачем нужны дрожь днем и кошмары по ночам – и принимали эти симптомы спокойно. К эмоциональным потрясениям и душевным ранам относились сочувственно, пострадавшие не стеснялись делиться своей болью, и обряды исцеления исполнялись всем племенем. Легенды, песни и пляски, пантомима, бой барабанов и действие дурманящих растений – все это позволяло достичь глубокого транса, в котором происходил полный выброс энергии возбуждения. Во время подобных ритуалов тело больного охватывала дрожь и конвульсии, а если было необходимо, шаман отправлялся в мир духов, чтобы там собрать по кусочкам его душу[87].
Совсем иначе люди стали поступать после Великого Падения: они воспевали героев, израненных, но не покорившихся безжалостной судьбе. Проявление же естественных эмоций в трудных обстоятельствах не одобрялось, особенно для мужчин. Слезы и страх, бессонница и кошмары были недостойны воина. Мы и сейчас восхищаемся мужеством и презираем слабость. Но цена этой бравады – травма, запертая внутри нас, со всеми физическими, психическими и социальными последствиями.
Исцеление от коллективных и наследственных травм
В некотором смысле исцеление от коллективной травмы ничем не отличается от исцеления от травмы индивидуальной. Ведь и в травмированном обществе каждый человек страдает от собственной боли, которую необходимо вылечить. Пока не пройдут ярость и жажда мщения у одного – невозможно будет наделить желанием примирения, прощения и справедливости остальных. Кроме того, задача коллективного исцеления облегчается, когда люди постепенно, один за другим, начинают выздоравливать и испытывают потребность делиться своими чувствами, страхами, болью и потерями. А когда все общество идет на поправку, возрастающее взаимопонимание и осознание произошедшего помогают в лечении личных травм.
Таким образом, два уровня исцеления дополняют друг друга. Но существуют и различия, требующие разных подходов к индивидуальному и коллективному исцелению. Уже один только масштаб страданий тысяч и миллионов людей – после стихийного бедствия, войны или геноцида – не позволяет вылечить людей одного за другим. Различия есть и в сущности методик исцеления. Деревня может оказаться полностью стертой с лица земли, образ жизни – полностью разрушенным, но и то и другое нуждается в восстановлении. Культурные традиции, моральные ценности, социальные нормы могут оказаться подорванными, и образовавшийся вакуум будет необходимо заполнить новым мировоззрением, новыми смыслами, мифами и ритуалами. Рано или поздно придется повернуться лицом к страху и недоверию по отношению к другому народу, другой религии и цвету кожи – и научиться жить в сотрудничестве. Очень часто страх и недоверие – результат травм не индивидуальных, но коллективных и наследственных. В этих случаях приходится бороться с враждой, угнетением и предрассудками, которые копились сотни лет.
И масштабы, и последствия коллективных травм всегда различны. Стрельба на детской площадке, например, – это большая трагедия, но лишь для некоторых. С другой стороны, после геноцида в Руанде и войны на Шри-Ланке миллионы превратились в нищих беженцев. В Австралии и обеих Америках целые народы сотни лет страдали от коллективных и наследственных травм, пока не вымерли. Своя общенациональная травма есть и в Европе – немцы до сих пор несут ответственность за две мировые войны и холокост. В каждом из этих случаев исцеление требует особого подхода. В части VI мы вернемся к этой теме.
Исцеление Тома Брауна-младшего
В главе 1 мы уже рассказывали о том, как на Тома Брауна напал дикий пес. В последующие годы у него было еще немало неприятных встреч. Однажды целая стая собак загнала его на дерево, где он провел несколько дней, прежде чем смог спуститься. В следующем отрывке из его книги рассказывается еще об одном приключении: его товарищ Рик, вскарабкавшись по склону глубокого карьера, спасся от пятнадцати голодных собак, которые остались внизу. Том говорит, что этот случай помог ему исцелиться от собственной травмы[88].
Мы сидели… и смотрели вниз на собак, которые теперь были в нашей власти, так же как когда-то я оказался в их власти, взобравшись на дерево. Я смотрел на них, и тогда мне вспомнились… клыки того пса, который набросился на меня из кустов много лет назад. С тех пор ужас успел превратиться в потихоньку тлеющую злость, и теперь я смотрел на собак с гневом и ненавистью, каких прежде не испытывал.
Весь страх… который возвращался ко мне только в ночных кошмарах, вдруг переполнил меня. Я вскочил, схватил большое бревно и поднял над головой, глядя на собак внизу. В тот момент я ненавидел их так сильно, что сам удивлялся этому. Сейчас я понимаю, что эта ненависть была лишь страхом, прорвавшимся наружу, и именно страх, а не ненависть, мною и двигал.
Я швырнул бревно изо всех сил.
Оно упало посередине стаи, но не задело ни одну из собак. Я развернулся, чтобы схватить следующее. Собаки оказались в ловушке, у них не было никаких шансов. Мне и тогда не казалось правильным желание перебить их вот так, но… призрак того пса снова с рычанием прыгнул на меня… Я подобрал кусок шлакоблока… В этот раз я бы точно не промахнулся.
Но когда я поднял этот камень, собака, смотревшая на меня, припала к земле, и весь мой гнев вдруг улетучился. Теперь она выглядела не как дикий зверь, а как домашний пес. Я выронил камень и отвернулся… Когда я снова взглянул вниз, то увидел эту стаю как будто другими глазами… Эти собаки просто жили своей жизнью в одной вселенной с нами, как мы живем своей… После этого не было и речи о том, чтобы перебить их. Но и оставлять их так было нельзя.
Том и Рик бросали собакам еду и насыпали что-то вроде подъема, чтобы те смогли взобраться по крутому склону. Последней деталью этой конструкции был старый холодильник. Том сбросил его и побежал со всех ног, прежде чем собаки успели бы вцепиться в него. Вот что он рассказывает дальше:
По их лаю я решил, что они уже настигли меня, а потом вдруг увидел, что вся стая бежит рядом со мной… Я так удивился, что они не набросились на меня, что остановился и вытащил из ножен мачете. Но и собаки тоже остановились и стали крутиться вокруг меня, виляя хвостами. Теперь они вели себя как милые домашние питомцы.