Спустя полтора года после исчезновения своей дочери наш друг рассказал о том, что он чувствовал в своём первоначальном переживании горя – не только что его дочь покинула его, но и что до её смерти их разлучала жизнь – то, что он считал жизнью. «Я всегда был папой, который знает, а она – ребёнком, которому нужно учиться; сколько ролей и притворства. Но теперь я учусь чему-то иному. Я учусь переживать нечто, помимо разлуки. Я учусь тому, что мы нераздельны».
Во время пересмотра жизни, на который часто вдохновляет людей горе, наш друг отметил много моментов, когда он и его дочь были, с одной стороны, знающим отцом, с другой – невежественной дочкой. Один из них – большой, другой – маленький, один взрослый, другой – ребёнок. При этом он принимал любые чувства, которые возникали в связи с этим, с глубокой добротой по отношению к ней и к себе. Он упивался теми воспоминаниями, когда каждый из них был только сердцем, только любовью, которая выходила за пределы раздельных ролей и идентичностей и пронизывала их существо. Его отношения с другими его детьми, с женой и друзьями стали настолько трепетными, наполненными таким глубоким чувством связи, что они не пытались избавиться от боли или контролировать её, но просто делились ею друг с другом. Произошло глубочайшее исцеление, подлинное разрешение внутренних проблем. Впустив в себя боль, эти люди позволили ей полностью пропитать их; по его словам, в то время он ощутил глубокое чувство принятия самого себя, поднимающееся над переживанием разлуки со своей погибшей дочерью, и иногда ощущал нераздельность, в которой они пребывали вместе. Так начался второй этап исцеления переживаний горя. Когда ум погружается в сердце, мы больше не ощущаем разлуки, но понимаем, что всегда были и будем связаны друг с другом.
Когда он стал позволять другим проявлять заботу о нём, если было настроение, и себе проявлять заботу о других, когда это было уместно, – разрешая, чтобы ему делали массаж, когда ему того хотелось, или не разрешая, когда не хотелось, каждый миг прислушиваясь к самому себе, чтобы понять, как поступить лучше, он глубже погрузился в ту область, к которой очень долго не давал себе приблизиться. Он кричал, когда хотелось кричать, и не кричал, когда крика не было. Он позволил себе присутствовать в непрестанно меняющемся потоке чувств. Когда наступало время для игры, он играл. Когда наступало время молчать, он молчал. Он заметил, что, когда он в хорошем самочувствии, у него возникает чувство вины из-за того, что он чувствует себя недостаточно плохо; также чувство вины возникало, когда в плохом настроении он чувствовал недостаточно хорошо. Он наблюдал за происходящим с милосердием и заботой, позволяя своему сердцу раскрываться в этом. Позднее его жена говорила: «Мне почти кажется, что это лучше, чем всё, о чём я могла бы просить. Я говорю о том, что теперь мы можем переживать такие вещи. В каком-то смысле я чувствую, что мы совместно исцеляемся. Можно ли дать друг другу больше?»
Когда процесс проживания горя обретает большую глубину, а ум начинает погружаться в сердце, мы замечаем, какой потенциал таит в себе милосердная и сознательная открытость боли. На это могут уйти месяцы, даже годы. У сердца – свои сезоны, и даже когда ум входит в сердце, иногда человеку удаётся прикасаться к своей боли с заботой и нежностью, а иногда ум снова начинает вмешиваться в процесс, демонстрируя закоснелую обусловленность своих «должен», своё напряжение и жажду контроля.
Когда ум погружается в сердце, в некоторые моменты мы чувствуем, в каком единстве с близкими людьми мы пребываем и всегда пребывали. Возможно, мы даже ощутим чувство связи, которое присутствовало ещё до нашего рождения, чувство нашего бессмертного изначального единства.
Когда горе настолько глубоко погружается в сердце, что нам удаётся принять боль во всей её полноте и прикоснуться к «нашей общей божественности», выражаясь словами одной женщины, дочь которой была убита, мы исцеляемся до самой сердцевины своей жизни. Хотя временами вы ещё можете находиться в ужасном состоянии, исцеление продолжается. Мы спокойно относимся к тому, что порой почти не способны сохранять открытость, к тому, что наша открытость переменчива, что исцеление проявляется и угасает. Мы замечаем, что порой бывают минуты или целые дни, когда мы чрезвычайно открыты и переживаем глубокое чувство связи с другими, но, проснувшись следующим утром, понимаем, что путь к сердцу закрыт, – и тяжесть ощущается там, где всего несколько часов мы чувствовали обширное пространство. По мере того как исцеление раскрывает себя, черпая силы из того, что стоит выше всех прежних ресурсов, и из невообразимой нежности, в нашем сердце появляется место для нас самих, даже когда само это сердце закрыто.
На этом этапе проживания горя никто не может лишить нас этого чувства бытия. Мы неразделимы с другими, и мы осознаём, что наша связь лежит вне времени и возникла до его начала.
Возможно, трагичнее, чем потеря ребёнка или смерть близкого друга, то, как часто мы ощущаем отсутствие этого единения с людьми, с которыми делим свою жизнь.
Задача всех и каждого из нас – исцелиться от горя, разделяющего нас с теми, кого мы любим, чтобы можно было начать переживать свою целостность и делиться ею сейчас, в это мгновение.
Для многих людей исцеление, происходящее благодаря исследованию и осознанию горя, начинается лишь после утраты. Однако некоторые люди обретают глубокое понимание того, что, работая над принятием боли и страдания уже сейчас, мы избавляемся от неразрешённых проблем и позволяем каждому мигу обрести новизну и свежесть, вместо того чтобы и дальше переживать прежнюю боль, прежнее чувство разлуки и горя, которые всегда сильно сужают наше переживание жизни, самих себя и других людей.
Встречаясь с горем, присутствующим в уме, с несколько большей мудростью и прощением прикасаясь к миру горя, мы открываемся исцеляющему мигу во всей полноте жизни.
Введение в медитацию на переживании горя
Броня, защищающая наше сердце, – это наше накопившееся горе, все мгновения, когда мы отстранялись от жизни, все минуты, когда наше отношение к другим и самим себе было почти лишено милосердия. На пути к исцелению ума и тела в сердце нашего существа необходимо изучить своё горе, чтобы подняться над привязанностями старого ума и по-новому открыться возможностям текущего мига. Некоторые впервые обращаются к этой медитации, поскольку ощущают наличие каких-то неразрешённых проблем в связи со смертью родителя, ушедшего из жизни много лет назад, или болью, заключённой в болезни близкого человека, что обитает в туманных тенях вытесненных переживаний. Некоторых эта медитация привлечёт, поскольку они чувствуют боль в связи с нереализованными мечтами, многочисленными потерями, связанными с изменчивостью этого мира, – безымянным, неназванным горем, которое носит в себе каждый из нас. Через эту практику мы начинаем взаимодействовать со слезами, что не были пролиты, со смехом, что был подавлен, со всеми непрожитыми мгновениями. Не обязательно переживать смерть близкого человека, чтобы такое исследование способно было принести большие плоды. Благодаря этой практике в нашем сердце появляется место для боли, радости и для жизни.
В центре груди на грудине есть точка, примерно на линии между сосками, на два-три дюйма выше места, где соединяются рёбра. Это ключевая точка в этом процессе. Изучите свою грудь и найдите эту точку чувствительности. Это место, где мы удерживаем много горестных переживаний. Оно может быть необычайно чувствительным. Многие люди, обнаружив эту точку, сразу же понимают, что это именно она. В этом месте может быть даже небольшая вмятина. Потратьте немного времени на изучение груди, чтобы обнаружить её возможное местоположение. Некоторые могут найти её сразу же. У других эта точка не так очевидна. В этом случае вам нужно «почуять», в каком месте в центре груди она может находиться, и работать с любыми возникающими там ощущениями. Эта точка имеет соответствия во многих целительных техниках. В топографии акупунктуры это «точка 17». Она существует во всех традициях, которые понимают тело в качестве энергетической системы. Это сердечный центр.
Когда вы найдёте точку, где переживается горе, поместите на неё большой палец. Когда вы нажмёте на неё большим пальцем, то почувствуете, как его что-то выталкивает наружу. Очевидно, что это грудина, грудная кость, но также ощущается и нечто более тонкое – желание защитить себя, управлять происходящим, отстраниться от чувств. Каждое мгновение, когда мы прячемся и защищаемся от жизни, создаёт слой, закрывающий сердце нашего существа. Тысячи таких мгновений накладываются друг на друга, превращаясь в подобие прочной брони. Это косность самозащиты и неготовности прямо войти в боль и развиваться, отталкиваясь от неё, – косность, которая очень долго подавлялась и которая отталкивает вас, когда вы пытаетесь в неё проникнуть. Это сопротивление жизни. Это сопротивление рождению. Сопротивление исцелению, которое предстаёт в виде щита, закрывающего свет. Это жизнь в мире теней, хотя можно беспрепятственно войти в таковость всего, что есть. Это сопротивление, накопленное за всю жизнь, именно оно отталкивает большой палец, что нащупывает точку переживания горя, чтобы освободить путь к сердцу, следуя за возникающими ощущениями.
Если у вас длинные ногти, старайтесь пользоваться подушечкой вашего пальца и не надавливать на грудь ногтем. Неважно, задействуете вы кончик пальца или сустав, – главное, чтобы вы могли оказывать на эту точку давление и таким образом сосредоточиваться на этой области. Один из моментов, который нужно иметь в виду, начиная нажимать на точку переживания горя, начиная соприкасаться с горем, заключается в том, что давление не должно превращаться из исследования в наказание. Вы стремитесь приблизиться к этой точке, стимулировать её, чтобы ощутить ответное давление, а не чтобы причинить себе боль. Это не упражнение на выносливость. Это упражнение на обретение открытости. Не нужно дополнительно причинять себе боль, чтобы осознать, как много боли мы уже носим в себе. Простое давление, оказываемое на эту чрезвычайно чувствительную область, соединяет ум/тело с сердечным центром. На пути в глубину сердца становится предельно ясно, что мы миллион раз отрекались от самих себя. Осторожно надавливайте на эту точку, чтобы всем существом пробудиться для переживания горя, которое мы с давних пор носим в себе, а также для простора, который ожидает милосердного осознания.