о, за пределы рождения или смерти, в безвременную, бесформенную, беспредельную природу самого внимания. Мы переживаем свет, порождающий сознание на экране восприятия, и открываем сам акт творения, свою истинную природу.
Тогда любые явления становятся зерном, падающим на мельницу практики. И никакие проявления ума не притягивают нас и не заставляют нас отстраняться. Ничто не является для нас препятствием. Мы учимся сохранять открытость сердца в аду. И всё происходит само собой. Обретя открытость, невзирая на ужасное сопротивление, мы вступаем в сердце мгновения, во всей глубине переживая огромное сострадание и сочувственную радость. Сохранять открытость сердца в аду – значит вступать в любовь, не знающую границ. Так мы входим в изначальную реальность, в сущностную взаимосвязанность, существующую за пределами приятного и неприятного, удовольствия и боли.
Многие приступают к этой работе только тогда, когда им ставят смертельный диагноз. Не дожидайтесь момента, когда вам скажут, что осталось жить всего шесть месяцев. Это не та работа, которую нужно откладывать на потом, до времени, когда вам поставят пугающий диагноз или дадут неутешительный прогноз болезни. Это исцеление, которое мы можем обрести прямо сейчас. Вступление в своё сердце – это процесс освобождения от страдания.
Этот процесс выхода за пределы своего страдания заставляет вспомнить историю о восьми учёных хасидах, которые переводили старинный древнееврейский текст и столкнулись со строчкой: «Страдание – это благодать». Она поставила их в тупик: совершенно открыто они стали обсуждать тот факт, что, хотя они много раз слышали этот текст, им не удавалось осмыслить его по существу. «Действительно, как страдание может быть благодатью?» Ни одного из переводчиков не устраивали стандартные переводы этой примечательной мысли, и они ощущали, что не могут двигаться дальше без более глубокого её понимания. «Как такое может быть?» – спрашивали они друг у друга. Затем один из раввинов предложил: «Прямо за городом живёт калека Ионафан. За свою жизнь он встретился с великими горестями и множеством болезней. Его сын погиб из-за разрушительного наводнения, которое уничтожило его землю и утопило его дом в грязи. Но, хороня своего сына и вычищая землю, что погребла его дом, он стал воздавать хвалу Господу. Через несколько лет его жена серьёзно заболела, поскольку ему едва удавалось вырастить достаточно пищи для их пропитания. Однако он не перестал воспевать Бога. Затем, когда он сломал ногу, а на врача у него не было денег, так что кость срослась неправильно, и он стал болезненно хромать, Ионафан, казалось, оставался невозмутимым. Даже в этих скудных полях в пору засухи Ионафан непрестанно молился и восхвалял Бога. Если кто-нибудь и знает, как страдание может быть благодатью, то он – тот человек, которого стоит об этом спросить. Он беспросветно беден и пережил большие несчастья, но, кажется, его душа пребывает в мире». Итак, восемь раввинов отправились на пребывающую в запустении ферму Ионафана и его жены. Ионафан ожидал их на крыльце и пригласил разделить с ним скромный ужин. Конечно, раввины заколебались, заметив, что он был очень беден и при этом так щедро принимает их, и это вывело разговор к причине их визита. Они рассказали Ионафану о затруднениях, с которыми столкнулись при необходимости доходчиво перевести слова: «Страдание – это благодать». Им показалось, что из всех знакомых им людей он один способен был прояснить значение этих слов, ведь, казалось, несмотря на все несчастья, его сердце не стало более закрытым. «Ионафан, ты потерял своего ребёнка и свою ферму, ты и твоя жена больны, как при этом ты всё же можешь восхвалять Господа? Как ты понял, что страдание может быть благодатью?» На это Ионафан робко ответил: «Очень сожалею, что вы проделали такой длинный путь, и я не могу вам помочь. Я не тот человек, который мог бы ответить на ваш вопрос. Я не страдаю».
Из всех людей, которых мы знаем, те, кто глубже всего впустил в себя исцеление, рассказывали, что ощущают любовь, исходящую из области болезни. Теперь они не просто направляли любовь в эту область, но стали испытывать любовь каждый раз, когда их внимание соприкасалось с этой областью. Болезнь стала зеркалом их сердца. Глубоко вглядевшись в свои собственные боль и страх, они обнаружили океан любви, лежащий прямо за гранью сомнения и тревоги, прямо за границей ума. Хотя поначалу им пришлось развить более глубокую способность к сосредоточению, чтобы обойти препятствия и наполнить болезнь любовью, каким-то образом эта любовь уничтожила саму потребность в любви, и осталась только сама любовь. Болезнь для этих людей стала хранилищем их любящей доброты. Их отношение к болезни стало отражением их сострадания по отношению к самим себе. Они приблизились к сущности, выходящей за пределы как ума, так и тела, радостно играющей в пространстве беспредельной тайны. Благодаря своему исцелению они смогли открыться тому, что выходит за пределы боли и болезни, ума и тела, жизни и смерти. Они поднялись над «кем-то», кто переживает исцеление, или «кем-то», кто пребывает в медитации, к переживанию как таковому, к просторной лёгкости, в которой медитирующий отсутствует и есть лишь самопроизвольно движущаяся медитация. Они вошли в простор, который в дзен-буддизме может называться «не-умом», бесформенным вниманием, которое бесстрастно наблюдает за сотворением творения. Это «я-естьность», проявляющаяся всюду единомоментно, безграничность, само бытие, сущностная природа, лежащая в основе всего. Так они снова припомнили, что «не-ум» – это полнота сердца.
Медитация на отпускание
(Из книги «Кто умирает?»)
[Медленно зачитывать другу или про себя]
Позвольте вниманию сосредоточиться на дыхании.
Не на мысли о дыхании, но на непосредственном ощущении дыхания, на его естественном начале и завершении.
Пусть внимание направится напрямую к самим ощущениям, которые возникают, когда дыхание входит в ноздри и выходит из них.
Пусть внимание будет мягким и открытым, прикасаясь к каждому дыханию без малейшего намерения его изменить.
Ощущайте естественные приливы и отливы дыхания, его появление и угасание.
Не пытайтесь контролировать или менять его. Просто наблюдайте.
Откройтесь для восприятия всех изменчивых ощущений, которые каждый миг сопровождают дыхание.
Пусть дыхание течёт свободно. Не комментируйте его. Не пытайтесь каким-либо образом его контролировать. Пусть дыхание будет таким, какое оно есть. Если вы дышите медленно, дышите медленно. Если дыхание глубокое, пусть оно будет глубоким. Если оно поверхностное, пусть будет поверхностным. Позвольте вниманию воспринимать ощущения, миг за мигом, в каждом вдохе и каждом выдохе.
Пусть дыхание будет совершенно естественным и свободным. Никак не ограниченным со стороны ума. Пусть дыхание просто присутствует в своём свободном течении. Пусть ощущения каждый миг возникают в обширном просторе внимания.
Если вы замечаете, что ум пытается оформлять дыхание, контролировать его хотя бы в чём-то, просто наблюдайте за этой склонностью и не препятствуйте свободному течению дыхания. Никакой привязанности. Никакого контроля.
Полностью отпустите контроль над дыханием. Пусть тело дышит само по себе. Не вмешивайтесь в этот тонкий поток.
Пусть присутствует только внимание. Обширное и просторное, будто небеса.
Ощущения, связанные с дыханием, возникают и растворяются в этой открытости. Не за что держаться. Только лишь дыхание в своём естественном течении.
Каждый вдох уникален. Ощущения меняются каждый миг.
В теле, в безграничном внимании возникают и исчезают другие ощущения. Руки сложены на коленях. Ягодицы касаются подушки. Каждый миг ощущения свободно присутствует в поле внимания. Каждый миг переживания остаётся таким, какой он есть. Нет нужды в каких-либо обозначениях. Нет необходимости во что-либо вмешиваться.
Не называйте переживание, просто напрямую соприкасайтесь с ним. Просто бытие, переживаемое в обширности внимания.
Ощущения дыхания. Ощущения в теле. Они свободно пребывают во внимании. Не привязывайтесь к дыханию. Не создавайте образа тела. Пусть мгновения переживания просто появляются и исчезают в этом просторе.
Отмечайте, как возникают мысли. Комментарии, воспоминания, размышления. Каждая мысль – как пузырь, проходящий сквозь обширный простор ума. Существующий лишь мгновение. Снова растворяющийся в потоке. Нет нужды в контроле. Есть лишь обширный, открытый поток изменений. Есть лишь процесс, развивающийся каждое мгновение.
Мысли текут сами по себе. Ничего не отвергайте. Ничего не прибавляйте. Совершенно откажитесь от всякого контроля. Просто позвольте всему происходить естественным образом, вспыхивая и угасая в просторе бытия.
Дайте свободу телу. Пусть ощущения свободно пребывают в обширном пространстве. Отпустите ум. Мысли. Чувства, что возникают и растворяются. Не нужно ни за что держаться.
Не нужно ничего делать: просто будьте. Пребывайте в покое. Войдите в обширную безграничность внимания.
Воспринимайте мысли, которые вы «имеете» или за которые вы «ответственны», и сам ум просто как пузыри, проплывающие в пространстве мышления. Мысли обо «мне» и «моём» возникают и исчезают. Миг за мигом. Позвольте им возникать и уходить.
Нет того, кем нужно быть. Нет того, что нужно делать или куда идти. Есть лишь настоящее. Лишь именно этот миг.
Дайте своему телу свободу. Отпустите ум. Переживайте совершенно свободное течение бытия. Нет ни малейшей нужды в помощи или контроле. Не давайте оценок. Не вмешивайтесь в процесс. Есть лишь поток и изменения.
Сохраняйте безмолвие и знание.
Раз и навсегда полностью откажитесь от контроля. Отпустите страх и сомнение. Пусть каждое явление пребывает в своей собственной природе.
Растворитесь в обширном просторе внимания. Нет тела. Нет ума. Только мысли. Только чувства. Только ощущения. Пузыри, проплывающие сквозь бескрайнее пространство.
Момент мысли. Восприятия звука. Воспоминания. Страха. Подобно волнам, они на мгновение возникают и снова растворяются в океане бытия. В обширности вашей истинной природы.