— Не знаешь, зачем? — потягиваясь и зевая, спросил он посланного за ним слугу.
— Нет, господин! — с поклоном ответил тот.
— Чем он хоть занимается?
— Читает. То есть, слушает, что читает ему Грифон.
— Да-а? Не иначе, как сегодня начнется дождь — одеваясь, удивился Альбин. — И что же это он интересно читает?
— Не смею знать, господин! — виновато ответил раб. — В отличие от Грифона я не обучен грамоте. Но, кажется, какого-то Омара.
— Что?! — поперхнулся зевком Альбин. — Гомера?!!
— Вот-вот! — подтвердил раб. — Его самого!
— Этого еще только не хватало!..
Альбин мгновенно оделся и выскочил из своей каюты.
Клодий встретил его, полулежа на застланном мягкими подушками ложе, и вместо того, чтобы, по обыкновению, пригласить тоже прилечь, показал пальцем на свиток в руках стоявшего около канделябра Грифона:
— Что это?
Альбин вместо ответа неопределенно пожал плечами.
Тогда Клодий театральным жестом взял со столика пустой тубус, громко по слогам, прочитал:
— «Гомер. Илиада».
И приказал Грифону:
— Читай!
Тот поклонился и, даже не заглядывая в свиток, начал:
— «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога…»
— Довольно! — Клодий нетерпеливым жестом остановил Грифона и вопросительно посмотрел на Альбина: — И это, по-твоему, Гомер?
— Нет… — чуть слышно ответил тот.
— Я и сам слышу, что нет! — усмехнулся Клодий. — И поэтому спрашиваю у тебя: что это?
Альбин не ответил.
— Может, это ты, Грифон, что перепутал? — Клодий с притворной строгостью взглянул на раба.
— Как можно, господин! — испуганно ответил тот. — Мне достаточно один раз прочитать книгу и, какой бы она ни была сложной или большой, в точности запомнить ее навсегда! На Востоке, откуда я родом, многие обладают таким даром!
— Знаю! — оборвал раба Клодий и уже без улыбки, сухо спросил Альбина: — И потому в третий и последний раз спрашиваю у тебя: ЧТО ЭТО? А впрочем, постой! Я и сам все понял! Это то самое, что искали в порту таможенники и преторианцы?
— Да, — опуская голову, вынужден был признать Альбин.
Клодий во все глаза уставился на него:
— И ты хотел провезти их в моем багаже?!
— В нашем багаже! — вскидывая голову, поправил Альбин. — И если бы не благоприятная случайность, которая не позволила им обнаружить их, я бы признал, что эти свитки принадлежат мне! И под любой пыткой засвидетельствовал, что ты ровным счетом ничего не знал!
— Допустим! — слегка смягчился Клодий. — В твоей честности, порядочности вообще и преданности по отношению лично ко мне я не сомневался никогда. Но скажи мне тогда — что это хоть за книги, из-за которых ты так рисковал? Мало того, что моим благорасположением, но и своей жизнью! Что — какое-нибудь полузапрещенное новое мистическое учение, наподобие Сараписа или Изиды? А?
Альбин отрицательно покачал головой.
— Тогда что-то из секретных архивов императора? Что — тоже нет?
— Нет. Это — Священные книги христиан.
— Христиа-ан?! — изумленно протянул ожидавший услышать все, что угодно, только не это, Клодий. — О, боги! Я отказываюсь верить своим ушам! Ты что — христианин?!
— Да, я христианин, — глядя прямо в глаза Клодию, сказал Альбин.
Клодий отшатнулся, как от удара.
— И ты так спокойно говоришь это мне?! Да как ты мог предать наших богов и обратиться к Богу рабов и черни?
— Почему только их? — возразил Альбин. — В числе христиан теперь немало самых влиятельных уважаемых в Риме людей. Всадники, богатые матроны, сенаторы…
Альбин хотел добавить, что христианка — даже дочь самого императора, но вовремя прикусил язык. Ведь это была не его тайна…
Но Клодию в этот момент было бы даже не до Дросиды.
— Да что мне дело до других? — возмутился он. — Меня интересуешь сейчас только ты, ближайший ко мне человек, и… эти свитки. Мы что, так и будем возить их, подвергая свои жизни угрозе?
— Не знаю, но я должен довезти их до места целыми и невредимыми! — спокойно сказал Альбин.
— Он должен! Под моим начальством, на моем корабле, в моих сундуках! — возмущенно воскликнул Клодий и испытующе посмотрел на Альбина: — А если я прикажу их сжечь или выбросить в море — ты что, станешь препятствовать мне?
— Да! — не думая ни мгновения, ответил тот.
— И не остановишься даже перед тем, чтобы… убить меня?
— Да, — упрямо повторил Альбин.
Он ожидал вспышки гнева, угрозы высадить его с трапа прямо посреди моря вместе с этими свитками, в лучшем случае — увольнения и обещания выгнать его в ближайшем порту.
Но Клодий неожиданно сказал:
— Надо же… Видать, эти книги, и правда, для тебя дороже жизни. Тогда тем более я должен знать, что в них. К тому же, недостойно уважающему себя римлянину делать какие-либо выводы и тем более принимать решения, не выяснив сути дела. Ступай! И можешь быть спокоен. До этого я не сделаю им никакого зла, клянусь Юпитером! — кивком отпустил он Альбина.
Но тот не тронулся с места, прекрасно памятуя, что его начальник особо не верит ни в каких богов.
— Ну ладно, — тоже хорошо зная своего помощника, согласился Клодий. — Даю слово!
Это было совсем другое дело! Слово Клодия по твердости напоминало алмаз. И было даже еще крепче. Этот самый крепкий драгоценный камень можно было разбить. А вот чтобы Клодий хоть раз не сдержал своего слова, такого на памяти Альбина не было ни разу.
— Даю слово, — повторил Клодий, что если не найду в этих книгах ничего противоправного, то молча верну их тебе. Но если нет, прости, Альбин, закон — есть закон! Эти книги ищут по приказу самого императора. И я буду вынужден сдать их властям в ближайшем порту.
— Уж лучше сдай тогда там меня, а их доставь по назначению! — через силу усмехнулся Альбин.
— Да ты хоть понимаешь, что говоришь и о чем просишь меня?
— Конечно, я серьезен как никогда!
— Я тоже, — сухо сказал Клодий.
И Альбин понял, что единственная возможность спасти книги — о себе он уже и не думал — это обратить Клодия в христианскую веру или хотя бы убедить его отказаться от своего намерения.
— Ну что ж, спасибо и на этом! — благодарно поклонился он и вышел из каюты.
А Клодий, проводив его долгим, задумчивым взглядом, поудобней устроился на ложе и приказал Грифону:
— Читай!..
Около домика в глубине церковного двора снова было пустынно.
Все здесь было, как и пару часов назад. Только скамейка под окном стала ярко-зеленой и остро пахла свежей краской. На ее спинке белел большой лист бумаги с крупной печатной надписью:
«Осторожно, окрашено!»
Чуть ниже, очевидно, отцом Игорем, было приписано:
«Поздно…»
Александр невольно улыбнулся и посмотрел по сторонам: чего-то ему уже явно здесь не хватало. Тут на глаза ему попалась брошенная лейка, и он понял, что не чего-то, а кого-то: Алеши!
«Да, после того, что здесь случилось, его, наверное, не скоро увидишь!» — огорченно покачал он головой и вошел в домик.
На двери редакции теперь уже висела табличка, напечатанная тем же шрифтом, что и на скамейке:
«Не входить! Верстается номер!»
«Вот-те раз! — удивленно подумал Александр. — И чего же они, интересно, без меня там верстают? Тем более что отец Игорь запретил даже макетировать без него!»
Он взялся за ручку двери и, внутренне собравшись, решительно открыл ее.
Открыл и в удивлении замер.
На двух составленных столах стояло два компьютера.
Перед одним — ноги на стуле — сидел смуглый черноволосый парень в наушниках, который быстро-быстро дергая головой, что-то чуть слышно пел на чудовищном английском языке.
Перед другим — энергично дирижируя авторучкой, без слов подпевала ему крашеная блондинка в вызывающей кофточке и джинсах.
Обнаружив это вопиющее несоответствие с тем, что ожидал увидеть в помещении редакции православной газеты, Александр решил с первых же шагов поставить здесь все на свои места. Он демонстративно оглянулся, посмотрел на табличку и уточнил:
— Простите, я не ошибся дверью?
— Нет-нет, это редакция, проходите! — не переставая петь, кивнула ему девушка и протянула руку: — У вас что? Если заметка, то предупреждаю — гонораров у нас не платят. А если реклама — поставим, по утвержденным бухгалтером расценкам, в ближайший же номер!
— Да нет, собственно говоря, я совсем по другому вопросу!
Александр прошел к компьютеру парня, заглянул в монитор. И к еще большему своему удивлению, вместо текста с заголовками под церковнославянский шрифт или фотоснимков храмов, увидел — нотные линейки и знаки!
«Конечно, хорошее дело — помогать певчим на клиросе, размножая для них партитуру, — подумал он. — Но какое отношение это имеет к газете?»
И тут, приглядевшись, не поверил своим глазам. Над нотами стоял большой черный заголовок, набранный шрифтом, похожим на колючую проволоку: «Черное пламя».
— Ч-что это? — только и смог вымолвить он.
Парень снял наушники, из которых послышались шипящие звуки тяжелой рок-музыки, и с явным недовольством спросил:
— Вы что, читать не умеете?
— Почему? Учили когда-то в школе! — не остался в долгу Александр и показал пальцем на нотные знаки. — И поэтому спрашиваю: разве это газетная статья или заметка?
— Я имею в виду табличку на двери! — кивнул в сторону выхода парень.
— А, прочитал, — кивнул Александр. — «Редакция!»
— А что под этим написано — видели?