– Чувствую себя биороботом каким-то. Давай уедем отсюда? В Грузию рванем, у меня там друг живёт, Максим Максимыч. Первое время у него поживём.
– Лучшее враг хорошего. Всё же замечательно… Мы вместе, денег – море.
– Мы живём в доме твоего мужа и полностью от него зависим. У нас даже секс с тобой по расписанию, которое он утвердил. Ну, пожалуйста, уедем! Я сына хочу. Настоящие рейверы в неволе не размножаются…
Елена зло посмотрела на Почкина, накинула пеньюар на плечи и выскользнула из спальни на чердаке. Почкин громко сказал в закрывающуюся дверь:
– К нему пошла? Под бочок? Зашибись, у нас с тобой отношения!
Наутро Почкин пошёл на работу, настроение было гнусным, поэтому всем, кто к нему обращался, он отвечал – «охуенно».
– Нам нужно оплатить электроэнергию, подпишите?
– Охуенно.
– Белую или синюю упаковку для этого уксуса?
– Охуенно!
– Понял, значит, синюю!
– Там в третьем цеху Попов умер. Электрик. Скидываемся.
– Охуенно.
– Честно говоря, мне он тоже не нравился…
Самое интересное, на работе никто не заметил его игру. Даже наоборот, все считали его ответы уместными и в меру интеллигентными. Дома он тоже решил не выходить из образа.
– У нас сегодня на ужин салат из черных томатов с красным луком, рукколой и базиликом. На горячее – запеченные под моцареллой цуккини и лангустины.
– Охуенно.
– Вчера в зал для дзюдо пришёл один прыщавый паренёк. С виду – дрищ дрищом, – вещал Геннадий Харитонович, – а начали бороться, он меня три раза бросил, да так чётко. Пришлось его в замгенеральные брать по нефтяной теме. Почкин, думаешь потянет?
– Охуенно!
– Ну вот и я думаю, что потянет. Как любит говорить один очень уважаемый человек – «хорошие дзюдоисты нужны везде».
Почкин понял, что от него вообще ничего не зависит в его теперешней жизни. Видит бог, он хотел стабильности. Ему так надоело работать таксистом и массажистом. Но от этой жизни было ещё хуже… Вечером Почкин стал собирать сумку, когда к нему в комнату зашла Елена:
– Понятно. Я так и знала. Чуть что, сразу бежать. Свобода. Fuck the system? От себя не убежишь. И так ему херово и так херово. А как тебе не херово?
– С тобой. Но не здесь.
– Я тебе расскажу, что такое херово. Слушай, мне было тогда пятнадцать…
Глава 14
– Я ненавижу Новый год! Нет, у меня есть одно воспоминание, запрятанное где-то глубоко внутри моей души. Красивая ёлка, гирлянда, мандарины и он, мой отец.
Помню его добрые голубые глаза и улыбку как у деда Мороза. Мать ушла от него, когда мне было четыре. Ну, как ушла… Сбежала. Ночью. Меня сгребла в охапку, прыг на междугородний рейс, и в – неизвестность. Она говорила: «Быть за мужем за работягой – худшее, что может с тобой случиться в жизни. Не такое счастье я тебе желаю…».
В другом городе мы сняли двухкомнатную квартиру. И мать вышла на тропу войны. Искать того самого, не работягу. В нашей съемной квартире стали появляться разные мужчины. Я их не запоминала. Она была красивой. Очень красивой. Пока не начала пить. После очередного любовного фиаско, она выпивала столько, что отключалась. На моих глазах она превращалась в какое-то животное, ни в мою маму.
Вместе с мамиными женихами у нас менялось и жилье. Из двушки мы переехали в хрущевку однокомнатную, потом в малосемейку. Затем перебрались на окраину города, в частный сектор. Мать напивалась до беспамятства, приходя домой с разными непонятными личностями. Потом появился он. Арсен. Он держал шашлычку на выезде из города. Все дальнобойщики останавливались у него.
Она помолчала и сделала глубокий вдох.
– Мама должна была всем. Арсен взял её к себе работать в кафе продавщицей.
Потом стал ночевать у нас. Иногда мне казалось, что он спаивал мать. А потом…
Мне было пятнадцать. В школу я не ходила. Отмечали Новый год у нас. Я смотрела телевизор, когда заметила на себе этот взгляд. Ну как тебе объяснить, взгляд хищника, что ли. Я повернулась и увидела, как мать что-то шепчет Арсену, а он смотрит на меня как на добычу. Я испугалась. Понимаешь?
– Да. Если хочешь – не продолжай.
– Нет, я хочу, чтобы ты знал. Дальше я помню всё в мельчайших подробностях.
Неожиданно мама сказала, что хочет в душ. Она была уже сильно пьяна. И ушла, закрыв за собой дверь. Она включила воду и начала громко петь!
Блять, она включила воду! И пела. Пока… Он подошёл ко мне сзади и сказал, что я красивая. Взял за плечи… Я просила, чтобы он прекратил. Он ударил меня по лицу, повалил на диван. А она пела.
Это длилось целую вечность. Мне было больно. Под новогодние песни с телевизора, под шум воды… Ненавижу Новый год.
Когда он закончил, он налил себе шампанского и тихо сказал: «С Новым счастьем!
Если ты кому-нибудь скажешь – убью. Завтра выходишь ко мне в кафе работать.
Иди, переоденься!»
Потом вышла она. И посмотрела на меня так… Ты понимаешь?! Она знала. Тварь, сука, гадина!
– Тихо, тихо…
– Она, как ни в чем не бывало, села за стол. Налила себе целый стакан водки и произнесла тост: «Чтобы Новый год был лучше, чем предыдущий. Всё плохое смоется!». Смоется!!!
Ну, а потом он устроил меня работать в свою шашлычную. Днём я продавала жареное мясо, а вечером мясом становилась я. Мне стало понятно, почему это место было так популярно у дальнобойщиков. «Шашлык за сто и минет за триста».
Днём я много размышляла, вот почему люди уходят сами?! Мне кажется, ответ очень простой: ты ненавидишь свою жизнь, а главное ты не знаешь, как из неё вырваться. Я была в тюрьме. Если вчера я смотрела мультик «Русалочка», то сегодня делала минет толстому и вонючему водителю из Минска. После смены заходила в аптеку и покупала упаковку любых таблеток. Любых. На какие хватало денег. Приходила домой. А там он.
Я хотела принять все свои таблетки каждый день. Но каждое утро я давала себе шанс, надежду. Я думала, что это плохой сон. Но потом он вёз меня на работу…
Было около двух дня, когда к кафе подъехал чёрный джип и оттуда вышел парень.
Он попросил меня с ним поговорить. Мы сели за столик у входа. Он сказал, что еле нашёл меня. Он друг моего отца. И у него плохие новости – отец умер. Я решила – это знак и вечером пора и мне. Ещё он передал пачку денег. Спросил, что еще может сделать для меня. Я ответила, что уже ничего. К столику подошёл Арсен и уточнил: «Если девочку брать не будешь, уезжай. Там клиент приехал».
Парень выпучил свои глаза. Потом сказал Арсену: «Беру на день!», кинул деньги на стол. Арсен спокойно пересчитал деньги и разрешил: «Хоть на два!». Парень зло посмотрел на него: «Ты людей-то с шашлыками не путай. Разница есть!»
Потом парень посадил меня в машину и отвёз в свой номер в гостинице. Сказал, ждать его. Его не было часа четыре. Потом он приехал, от него пахло дымом. Я всё поняла. Он быстро собрался, и мы уехали из этого поганого города. Он предложил, чтобы я жила у него как сестра. Чтобы я делала то, что хочу. В училище я пошла на повара. Через пару лет он предложил мне расписаться. Так и жили. Он хороший человек. Пока не встретила тебя, Почкин.
– А мать?
– Она для меня умерла. Тогда в новогоднюю ночь, в ванной.
Почкин обнял Елену. Он не знал, что делать. Оставаться с ней или уходить одному.
Глава 15
В аэропорту Тбилиси было не так много встречающих. В основном – таксисты с разными табличками. Из них выделялся пожилой русский мужчина. Высокий, широкий в плечах и с аккуратно подстриженными усами. Видно было, что он о чем-то напряженно думает.
Объявили прилет. Минут через двадцать после проверки на таможенном контроле стали выходить люди. Мужчина прищурился и стал внимательно искать глазами своего прилетевшего. Но, видимо, его не было. Прошли все пассажиры. Мужчина глубоко вздохнул и направился к выходу из аэропорта. Как вдруг голос сзади окрикнул его:
– Максим Максимыч, неужели ты не рад старому боевому товарищу?!
Мужчина развернулся и увидел его. Да, потолстел. Да, ссутулился. Полысел. Но он же!
Они бросились обнимать друг друга.
– Почкин! Как я рад тебя видеть!
Они ехали на машине Максима Максимыча. Почкин не умолкал:
– Максим Максимыч, спасибо, что согласился принять.
– Попробуй тебе откажи. Я тоже рад. Что случилось, голос у тебя был подавленный.
– Да, что-то поплыл я.
– Сколько я тебя знаю, ты постоянно плывёшь. Потом ввязываешься во что-то, а потом пытаешься вылезти…
Оба замолчали. Потом Почкин спросил:
– Как думаешь, если бы она была жива… Я был бы с ней?
– Ну, ты и вопрос задал. Откуда я-то знаю. Да ещё и с твоим характером. Но вот, что я тебе скажу точно – вы любили друг друга, ребятки. А это в нашем сумасшедшем мире что-то, да значит.
– Она мне часто снится.
– Что случилось?
– Запутался я. Поживу у тебя. Мозги в порядок приведу.
– Живи сколько хочешь. Я одинокий пенсионер. Таксую от скуки.
– Почему после службы не вернулся?
– А куда возвращаться-то? Такую страну просрали! Моя Родина – СССР! Я у себя.
– Старообрядец. Поехали обедать. Лобио с харчо где самые вкусные?
Они зашли в подвальное помещение. За каждым столиком сидело по шумной компании.
Все что-то громко обсуждали. Максим Максимыч выбрал столик в углу. Почкин сел за стол, осматривался и восторгался:
– Ты посмотри, какая атмосфера! Люди какие красивые!
– Мы ещё не выпили, а ты уже…
– Как же я по этому всему соскучился.
Они еще не успели сделать заказ, как Максим Максимыч кого-то увидел и скомандовал Почкину:
– Быстро встаём и уходим!
– Мы же только пришли.
Было поздно. От стойки бара отделился мужчина в строгом деловом костюме. На лице был шрам. Они узнали его. Каздбич. Он спокойно направился к ним и присел за стол, пристально разглядывая Почкина.
– Ну, здравствуй, Почкин.
– Мы уходим, Каздбич!