ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Самия. Ведь правду говорят, что женщина и деньги все равно что солнце и льдина, которую оно непрерывно подтаивает. Не успела Фульвия прочитать записку некроманта, как тотчас же передала мне этот кошелек для Лидио. Гляди, вот он. Ты видишь, о Лидио, что твоя подруга верна своему слову. Разве ты не слышишь, Лидио? Чего ты ждешь? Бери же его, о Лидио!
Сантилла. А вот и я.
Лидио. Давай сюда.
Самия. Ух ты! Разиня я, промахнулась. Прости меня, сударь. Мне нужен был вот тот, не ты. Прощай, а ты слушай.
Сантилла. Теперь-то ты и промахнулась. Говори, что там такое, а этого человека не удерживай.
Самия. Вот дьявол! Обозналась. Будь здоров и иди своим путем, а ты подойди ко мне.
Лидио. Что это за «будь здоров»? Подойди-ка сюда!
Самия. О, о, о! Мне нужен вот он, а не ты. Ты — слушай, а ты прощай!
Сантилла. Что за «прощай»? Разве ты не ко мне обращаешься? Разве я не Лидио?
Самия. Еще бы, он и есть ты, а ты — нет. Я тебя ищу, а ты иди своей дорогой.
Лидио. Совсем, видно, спятила. Взгляни на меня хорошенько: разве я не тот?
Самия. О-о! Все-таки я тебя узнала. Ты — Лидио, как раз ты мне и нужен, а ты — нет, отойди. А ты бери кошелек.
Сантилла. Подумаешь, «бери»! Дура! Это я, не он.
Самия. Так оно и есть. Это я ошиблась. Ты прав, а ты виноват. Ты иди с миром, а ты — держи.
Лидио. Что ты делаешь, бестия? Хочешь отдать кошелек ему, а знаешь, что денежки-то в нем наши.
Сантилла. Почему «наши»? Оставь его мне.
Лидио. Нет, мне.
Сантилла. Как это «мне»? Лидио — я, а не ты.
Лидио. Давай кошелек сюда.
Сантилла. Что значит «сюда»? Это мой кошелек.
Самия. О-о! Теперь-то я уж ни за что не позволю, чтобы его присвоил кто-нибудь из вас, иначе буду орать во всю глотку. Но постойте, дайте разглядеть, кто же из вас Лидио. О Боже, о чудо из чудес! Никто так на себя не похож — ни снег на снег, ни яйцо на яйцо, — как оба они друг на друга похожи, так что я и не разберу, кто из вас будет Лидио, ибо тебя я принимаю за Лидио и тебя я принимаю за Лидио, ты есть Лидио, и ты есть Лидио. Давайте попробуем разобраться. Скажите: кто-нибудь из вас влюблен?
Лидио. Да.
Сантилла. Да.
Самия. Кто?
Лидио. Я.
Сантилла. Я.
Самия. Откуда эти деньги?
Лидио. От нее.
Сантилла. От возлюбленной.
Самия. Вот беда! Ничего не пойму. Скажите: а кто возлюбленная?
Лидио. Фульвия.
Сантилла. Фульвия.
Самия. А кто ее милый?
Лидио. Я.
Сантилла. Я.
Лидио. Кто? Ты?
Сантилла. Да, я.
Лидио. Нет, я.
Самия. У-у-ух. Не было еще беды! Что же это такое? Стойте: о какой Фульвии вы говорите?
Лидио. О жене Каландро.
Сантилла. О твоей хозяйке.
Самия. Черт! Ясно — либо я сошла с ума, либо их попутал нечистый. Но обождите, сейчас разберемся. Скажите: в какой одежде вы к ней ходили?
Лидио. В женской.
Сантилла. В девичьей.
Самия. Видно, этак ничего не узнаешь… Впрочем, спрошу-ка еще одну вещь. В какое время пожелала она видеть своего возлюбленного?
Лидио. Днем.
Сантилла. В полдень.
Самия. Тут сам черт не разберется! Вот дьявольская сеть, сплетенная этим проклятым духом. Уж лучше верну я кошелек Фульвии, и пусть она отдаст его тому, кому ей больше самой захочется. Вам ведь известно, какая она? Мне-то откуда знать, кому из вас его отдать. Фульвия уж конечно различит, кто ее настоящий любовник, а потому кто из вас настоящий, пусть тот и отправляется к ней и от нее сам получит деньги. Идите с миром.
Лидио. Я и в зеркале не вижу такого сходства с самим собой, какое вижу в его лице. На досуге узнаю, кто он такой. Такие удачи выпадают не каждый день, а поскольку Фульвия может за это время и одуматься, то поспешу-ка я к ней, ибо деньги немалые. Клянусь честью, так я и поступлю.
Сантилла. Так вот он, любовник, за которого меня принимали. Какого же черта Фаннио все медлит и не возвращается? Будь он уже здесь, как условились, мы вернулись бы к Фульвии и, быть может, заполучили бы эти деньги. Ведь правда же, мне следует подумать и о своих делах.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Фессенио. Ни на улице, ни дома Лидио я не нашел.
Сантилла. Что же мне теперь делать?
Фессенио. Пока не выясню, правда ли, что он превратился в женщину, я не найду себе покоя. Однако, ой-ой-ой, не он ли, не он ли это? Нет, не он. Конечно, он. Нет, не он. Э, он самый. Вот еще наваждение!
Сантилла. О горе!
Фессенио. Он сам с собой разговаривает.
Сантилла. Хуже положения не придумать!
Фессенио. Что же делать?
Сантилла. Неужто мне так сразу и суждено погибнуть?
Фессенио. Почему же погибнуть?
Сантилла. Потому что меня слишком горячо любят…
Фессенио. Что это значит?
Сантилла. Неужели я должна расстаться с этой одеждой…
Фессенио. Горе мне! Будет дело. Никак, и голос его стал более женственным.
Сантилла. …и лишить себя этой свободы?
Фессенио. Что правда, то правда.
Сантилла. Теперь во мне признают женщину и больше не будут принимать за мужчину.
Фессенио. Попалась мышка в масленку.
Сантилла. Теперь меня будут называть и в самом деле Сантиллой, а не Лидио.
Фессенио. Вот еще беда! А кажется, все это сущая правда!
Сантилла. Да будь проклята моя злосчастная судьба, которая не дала мне умереть в тот день, когда был захвачен Модон.
Фессенио. О жестокие небеса, как это могло случиться? Если бы об этом я не слыхал прежде от Лидио, я никогда бы не поверил. Дай-ка заговорю с ним. Эй, Лидио!
Сантилла. Кто эта скотина?
Фессенио. Значит, и то правда, что Лидио, кроме своей Фульвии, никого не признает! Ты называешь меня скотиной, а? Как будто не узнаешь меня?
Сантилла. Никогда не знал тебя и знать не хочу.
Фессенио. Значит, ты не узнаешь своего слуги?
Сантилла. Ты — мой слуга?
Фессенио. Если не хочешь, чтобы я был твоим, буду чужим.
Сантилла. Иди с миром, иди. С винной бочкой я разговаривать не намерен.
Фессенио. Ты и не разговариваешь с винной бочкой, но я-то разговариваю с беспамятством. Да ты от меня не прячься, ибо обстоятельства твои, как и ты сам, мне хорошо известны.
Сантилла. Какие же это обстоятельства?
Фессенио. Силой некроманта ты стал женщиной.
Сантилла. Я — женщиной?
Фессенио. Да, женщиной.
Сантилла. Плохо знаешь.
Фессенио. Мне непременно нужно это выяснить.
Сантилла. Негодяй, что ты хочешь делать?
Фессенио. Сейчас увидишь.
Сантилла. А, несчастный! Как? Таким способом?
Фессенио. Хоть убей, а рукой потрогаю.
Сантилла. Нахал! Не подходи! О, Фаннио, Фаннио, скорее сюда!
Фаннио. Что такое?
Сантилла. Этот мерзавец говорит, что я женщина, и хочет меня насильно осмотреть.
Фаннио. Откуда у тебя столько наглости?
Фессенио. А у тебя откуда столько нахальства, чтобы становиться между мною и моим хозяином?
Фаннио. Это твой хозяин?
Фессенио. Да, мой. А что?
Фаннио. Милый человек, ты обознался. Мне известно, что ни ты никогда не был его слугой, ни он твоим хозяином. Он всегда был моим, а я его.
Фессенио. Но ты никогда не был его слугой, а он никогда не был твоим хозяином. А я и в самом деле твой слуга, а ты в самом деле мой хозяин. Я говорю правду, а вы оба лжете.
Сантилла. По дерзости твои слова могут сравниться лишь с наглостью твоих поступков.
Фессенио. Не удивительно, что ты забыл меня, если самого себя не узнаешь.
Фаннио. Говори с ним помягче.
Сантилла. Это я-то не узнаю самого себя?
Фессенио. Нет, сударь… сударыня, хотел я сказать, не узнаете. Если бы ты узнал самого себя, то узнал бы и меня.
Сантилла. Самого себя я хорошо знаю, но кто ты, никак не припомню.
Фессенио. Скажи лучше: ты нашел другого или потерял самого себя?
Сантилла. А кого же я нашел?
Фессенио. Твою сестру Сантиллу, которая сейчас в тебе, раз ты женщина. Потерял самого себя, ибо ты больше не мужчина, больше не Лидио.
Сантилла. Какой Лидио?
Фессенио. О, бедняжка, ничего не помнящий! Эх, хозяин, разве ты не помнишь Лидио из Модона, сына Деметрио, брата Сантиллы, ученика Полинико, хозяина Фессенио, возлюбленного Фульвии?
Сантилла. Примечай, Фаннио, примечай! Фульвия-то и в самом деле живет в моей душе и в моей памяти.
Фессенио. Так я и знал, что одну Фульвию ты и вспомнишь, и никого другого, так тебя околдовали.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Лидио. Фессенио, Фессенио!
Фессенио. Кто эта женщина, которая меня зовет? Подожди, сейчас я вернусь.
Сантилла. Фаннио, если бы я знала, что брат мой жив, я бы преисполнилась нечаянной надеждой, ибо поверила бы, что он — тот, за кого этот меня принимает.
Фаннио. Правда твоя, разве точно мы знаем, что Лидио умер?
Сантилла. Теперь я уже ни в чем не уверена.
Фаннио. А я уверен, что Лидио — тот самый, о котором он нам говорит, — жив, находится здесь, и мне даже кажется, что слуга этот не кто иной, как Фессенио.
Сантилла. О Боже! Я чувствую, как сердце у меня замирает от радости и нежности.
Фессенио. Мне еще не совсем ясно, действительно ты — Лидио или та женщина — Лидио. Дай-ка я получше тебя разгляжу.
Лидио. Ты, никак, пьян?
Фессенио. Да, ты — Лидио и к тому же мужчина.
Лидио. Ладно, будет болтать, сейчас ты знаешь, куда я иду, поговорим потом.
Фессенио. Иди скорей к Фульвии, иди, продавай свои товары: отдашь масло, получишь деньги.
Сантилла. Ну хорошо, что же ты еще скажешь?
Фессенио. Если я тебе что-нибудь сделал или сказал не по нраву, прости меня. Ведь теперь я вижу, что принимал тебя за своего хозяина.
Сантилла. А кто твой хозяин?
Фессенио. Некий Лидио из Модона, и он настолько на тебя похож, что я принял тебя за него.
Сантилла. Фаннио, дорогой, у-у-у! Да, дело ясное! Как тебя зовут?
Фессенио. Фессенио, с вашего позволения.
Сантилла. Мы счастливы, сомнения больше нет. О Фессенио мой милый, мой милый Фессенио, дорогой ты мой!
Фессенио. Зачем столько нежностей? Нет-нет! Но ты хочешь, чтобы я был твоим, а? Если я говорил, что я твой, я нагло врал. Я не твой слуга, ты не мой хозяин. У меня другой хозяин, а ты добывай себе другого слугу.
Сантилла. Ты — мой, и я — твоя.
Фаннио. Да это мой Фессенио!
Фессенио. Что означают все эти объятия? О-о-о! Под этим что-то кроется.
Фаннио. Отойдем-ка в сторонку, и мы все тебе расскажем. Это — Сантилла, сестра Лидио, твоего хозяина.
Фессенио. Наша Сантилла?
Фаннио. Тихо! Это она, а я — Фаннио.
Фессенио. О мой Фаннио!
Фаннио. Придержи язык и руки, прошу тебя. Стой смирно и молчи.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Самия. О бедная, несчастная моя хозяйка, ты заодно и опозорена и погублена!
Фессенио. Что с тобой, Самия?
Самия. О злосчастная Фульвия!
Фессенио. Что случилось, Самия?
Самия. Дорогой Фессенио, мы погибли!
Фессенио. В чем дело? Говори скорее.
Самия. Плохие вести. Хуже быть не может.
Фессенио. А что?
Самия. Братья Каландро застали твоего Лидио с Фульвией и послали за Каландро и за ее братьями, с тем чтобы они пришли и опозорили ее! А там, того гляди, убьют и Лидио.
Фессенио. Вот еще гром с ясного неба. О несчастный мой хозяин! Его схватили?
Самия. Нет еще.
Фессенио. Почему же он не бежал?
Самия. Фульвия думала, что, прежде чем сыщут Каландро и ее братьев, некромант снова превратит его в женщину и таким образом спасет ее от позора, а Лидио от опасности, в то время как, если бы он спасся бегством, Фульвия осталась бы опозоренной. А потому она приказала мне слетать за некромантом. Прощай!
Фессенио. Послушай, обожди. В какой комнате находится Лидио?
Самия. Вместе с Фульвией в нижней спальне.
Фессенио. А разве там нет низкого окна?
Самия. Он мог бы выйти через него в любое время.
Фессенио. Не для того я спрашиваю. Скажи: есть там кто-нибудь, кто мог бы помешать воспользоваться этим окном?
Самия. Вроде нет. Все сбежались на шум к дверям в спальню.
Фессенио. Самия, все это дело с некромантом — сущий бред. Если ты хочешь спасти Фульвию, беги домой и под благовидным предлогом гони всех, кто случайно оказался бы возле дома.
Самия. Сделаю все, как говоришь, но гляди, как бы совсем не погубить Лидио и хозяйку.
Фессенио. Не бойся, уходи.
Сантилла. О, дорогой Фессенио, дай-то Бог, чтобы я в тот же миг не обрела и снова не потеряла своего брата и чтобы мне и жизнь не была возвращена, и смерть не была уготована!
Фессенио. Жалобы здесь ни к чему. Случай требует того, чтобы лекарство было столь же срочным, сколь и мудрым. Нас никто не видит. Возьми одежду Фаннио, а свою отдай ему, да поскорей. Или возьми вот это. Надевай скорей. Ты и этак даже слишком хорош. Не мешкай, иди за мной. Ты, Фаннио, жди. Тебе же, Сантилла, я укажу, что делать.
Фаннио. Каким только испытаниям судьба не подвергает этих двух близнецов — брата и сестру! Сегодня наступит либо величайшее горе, либо величайшая радость, которые они когда-либо испытали, и это в зависимости от того, куда повернется дело. Хорошо поступило небо, сделав их похожими друг на друга не только с виду, но и по судьбе. Оба они находятся в таком положении, что один по необходимости получит то же благо и то же зло, какое получит другой. Пока я конца еще не вижу, не могу ни радоваться, ни сокрушаться, и в сердце у меня нет ни верного страха, ни верной надежды. Пусть же небу будет угодно свести все дело к тому, чтобы Лидио и Сантиллу миновали все эти заботы и превратности. Я же в ожидании того, чем все это кончится, удаляюсь в сторонку и буду стоять один-одинешенек.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Лидио. Меня миновала великая опасность, и я вышел из нее с большим трудом, сам не зная как. Я был, можно сказать, в заточении и оплакивал злосчастную судьбу Фульвии и свою собственную, как вдруг некто, предводительствуемый Фессенио, впрыгивает в спальню через заднее окно и тут же надевает на себя мое платье, а свое на меня. Фессенио же выталкивает меня наружу, так что никто меня не замечает, и говорит мне: «Все уладится как нельзя лучше, будь спокоен». Таким образом, я от величайшего горя перешел к величайшему благополучию. Фессенио там остался, переговариваясь через окно с Фульвией. Хорошо, что я нахожусь здесь поблизости, чтобы посмотреть, чем все это кончится… и… Ох-ох-ох! Все идет на лад! Радостная Фульвия появилась на пороге.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Фульвия. Ну и натерпелась же я за этот день! Благодарю небо за то, что я так счастливо преодолела все опасности. Они миновали, и я исполнена величайшей радости, ибо небеса спасли не только мою честь и жизнь Лидио, но и сделали так, что я чаще и легче смогу с ним встречаться. Тот, кто сейчас счастливей меня, не может быть смертным.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Каландро. …И веду я вас к ней для того, чтобы вы увидели, какую честь она оказала вам и мне. А после того как я ее всю измолочу, отведите ее в дом хотя бы к самому черту, ибо я не хочу держать у себя в доме срамницу. Посмотрите, до чего дошла ее наглость! Стоит на пороге, словно она — само добро и сама красота.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Каландро. Ты здесь, зловредная баба? И у тебя хватает духу поджидать меня здесь, наставив мне рога? Не знаю, что меня удерживает отлупить тебя так, чтобы на тебе живого места не осталось. Но сперва я убью у тебя на глазах того, кого ты держишь в спальне, потаскуха ты этакая, а потом собственными руками выцарапаю тебе глаза.
Фульвия. Увы, супруг мой, что заставляет тебя делать из меня преступную жену, каковой я никогда не была, а из себя жестокого мужа, каковым ты до сих пор не был?
Каландро. О бесстыжая, ты еще смеешь спрашивать! Будто мы все не знаем, что в спальне у тебя твой любовник, переодетый в женщину!
Фульвия. Дорогие братья, он добивается, чтобы я раскрыла перед вами то, что всегда скрывала: мое долгое терпение и оскорбления, которые этот жестокосердный и развратный человек наносит мне каждодневно. Ведь нет на свете жены более верной, чем я, и с которой обращались бы хуже, чем со мной. Он даже не стыдится объявить, будто я ему наставляю рога.
Каландро. Нет, это сущая правда, негодница, и я тотчас докажу это твоим братьям.
Фульвия. Входите и смотрите, кто у меня в спальне и как этот кровожадный пес его убьет. А ну-ка, входите.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Лидио. Фессенио мне сказал, что все уладится. Однако я все еще сомневаюсь и тревожусь. Тот человек, с которым Фессенио заставил меня поменяться одеждой, мне не знаком. Фессенио не появляется. Каландро, угрожая Фульвии, вошел в дом. Он буйствует, как помешанный, и, того гляди, с ней расправится. Если я услышу в доме шум, клянусь собственным телом, я туда ворвусь, чтобы ее защитить и, если надо, умереть. Любовник не может быть трусом.
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Фаннио. Гляди-ка, вон Лидио, или, скажем лучше, Сантилла, это значения не имеет. Давай переоденемся. Бери свою одежду и верни мне мою.
Лидио. О каких переодеваниях ты говоришь?
Фаннио. Да ведь Фессенио еще так недавно заставил тебя переодеться, что ты об этом не можешь не помнить. Давай одежду сюда и бери свою.
Лидио. Да, я вспоминаю, что переодевался, но это не та одежда, которую я тебе давал.
Фаннио. Мне сдается, ты не в своем уме. Неужели ты мог подумать, что я ее продал?
Лидио. Отстань. А вот и Фессенио.
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Фессенио. Ха-ха-ха! Вот здорово! Они думали под женским платьем обнаружить юнца, который развлекался с Фульвией, хотели его убить, а ее опозорить, но, удостоверившись, что это девушка, тотчас успокоились, признав Фульвию самой целомудренной женщиной на свете. И вот она сохранила свою честь, а я получил непомерную радость. Сантилла, отпущенная ими на свободу, выходит из дома, вся сияющая от удовольствия. Глядите-ка, а вон и Лидио.
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Сантилла. Эй, Фессенио, где мой брат?
Фессенио. Смотри, вон там, все еще в том платье, которое ты ему дала. Подойдем к нему. Лидио, ты знаешь эту женщину?
Лидио. Нет, конечно. Скажи мне, кто она?
Фессенио. Та самая, что вместо тебя осталась у Фульвии и которую ты так долго разыскивал.
Лидио. Кто же?
Фессенио. Твоя Сантилла.
Лидио. Моя сестра?
Сантилла. Я твоя сестра, а ты мой брат.
Лидио. Ты ли это, моя Сантилла? Теперь я тебя узнал. Ты самая и есть. О возлюбленная моя сестра, я так долго тебя разыскивал! Теперь я спокоен, теперь мое желание исполнилось, теперь настал конец моим мучениям.
Сантилла. О сладчайший мой брат! Наконец-то я тебя вижу и слышу. Едва могу поверить, что это ты, живой и невредимый! А я-то без конца тебя оплакивала, словно мертвого. Теперь ты здравствуешь, и я радуюсь этому тем больше, чем меньше этого ждала.
Лидио. А ты, сестра, ты дорога мне тем более, что сегодня я обязан тебе своим спасением. Не будь тебя, я, быть может, был бы уже мертв.
Сантилла. Теперь настанет конец моим воздыханиям и моим слезам. Это — Фаннио, наш слуга, он всегда служил мне верой и правдой.
Лидио. О Фаннио, дорогой! Тебя ли не помнить! Ты служил одной, но обязаны тебе двое. И уж конечно ты получишь от нас хорошую награду.
Фаннио. Большей награды я получить не могу, как видеть тебя живым вместе с Сантиллой.
Сантилла. Что ты так пристально смотришь, мой Фессенио?
Фессенио. А то, что я никогда не видел, чтобы один человек был так похож на другого, как вы похожи друг на друга, а вижу это я потому, что сегодня произошло столько переодеваний.
Сантилла. Еще бы…
Лидио. Прекрасных переодеваний и даже больше чем прекрасных!
Фессенио. Поговорим об этом на досуге. Сегодня займемся делами более важными. Я уже шепнул Фульвии, что это Сантилла, твоя сестра. Фульвия проявила непомерную радость и заверила меня, что выдаст за нее своего сына Фламинио, чего бы это ей ни стоило.
Сантилла. Теперь мне ясно, почему она там, в спальне, так нежно меня целовала и даже обратилась с такими словами: «Кто из нас более доволен, я не знаю. Лидио нашел сестру, я нашла дочку, а ты нашла мужа».
Лидио. Можно считать, что дело слажено.
Фаннио. Есть другое, и оно, пожалуй, еще лучше.
Лидио. Какое?
Фаннио. Как говорит Фессенио, вы похожи настолько, что нет человека, который бы мог вас различить.
Сантилла. Я знаю, что ты хочешь сказать: чтобы Лидио, наученный нами, занял бы мое место и взял бы в жены дочку Перилло, которую они прочат за меня.
Лидио. Ясно.
Сантилла. Яснее ясного, вернее верного.
Лидио. Солнце нам улыбнулось! Смотри, после проливного дождя наступает дивная погода.{7} Нам будет лучше, чем в Модоне.
Фессенио. Настолько лучше, насколько Италия достойней Греции, насколько Рим знатнее Модона и насколько два богатства лучше одного. И все мы будем торжествовать.
Лидио. Так идемте же и справим торжество.
Фессенио. Зрители, свадьба состоится завтра. Те, кто хочет присутствовать, пусть не расходятся. Кто же не хочет скучать в ожидании, может уйти. Пока делать здесь больше нечего. Valete et plaudite.{8}