[92], Г. Астути, П. Сарачено и М. Буонджорна о юридическом статусе и административном управлении генуэзских факторий в Причерноморье[93], В. Витале и Дж. Костаманьи по истории Генуи «генуэзского нотариата[94], А. Сапори и Ф. Мелиса[95] по источниковедению истории итальянской торговли на основе преимущественно богатых и малоисследованных тогда фондов Архива Датини в г. Прато. Интенсивные архивные разыскания привели генуэзского архивиста Дж. Муссо к открытию многих новых источников по истории Причерноморья XIV–XV вв., в том числе массарий Каффы 1386 и 1424–1426 гг.[96] Систематизация архивных фондов и выявление материалов, относящихся к Леванту, проводятся также А. Агосто и Дж. Феллони[97].
Значительное оживление исследовательской работы: в Генуе связано с деятельностью Института медиевистики Генуэзского университета, созданного в 1963 г. и возглавляемого крупным итальянским ученым Дж. Пистарино (до 1982 г. институт назывался Институтом палеографии и средневековых исследований). Институт ежегодно издает несколько томов публикаций архивных источников и исследований по истории Генуи и Генуэзской Романии[98]. Перу Дж. Пистарино, его учеников и коллег Г. Айральди, Л. Баллетто, С. Оригоне, Р. Павони, В. Полонио и других принадлежит ряд ценных трудов, в которых сделаны важные заключения о природе генуэзской торгово-предпринимательской деятельности, рассматриваемой в тесной связи с историей и социальной структурой Генуи и Лигурии, о характере отношений генуэзских колонистов с местным населением факторий, о формах делопроизводства и торговли и т. д.[99] Для школы Пистарино характерно отрицательное отношение к историческим модернизациям. Сознавая важность изучения в комплексе проблемы «Генуэзцы на — Леванте», Дж. Пистарино является инициатором совместной разработки ее с советскими, болгарскими, румынскими коллегами, учеными многих других стран[100].
Рассматривая генуэзское присутствие в Черном море, Пистарино поставил вопрос об удельном весе его на анатолийском берегу и отметил неясность и неизученность проблемы. По его мнению, на это есть три причины: 1) невнимание к изучению соответствующих памятников в Турции; 2) малочисленность источников в генуэзских архивах, прямо относящихся к анатолийскому берегу Черного моря; 3) сложность политической судьбы городов Южного Причерноморья, пестрота картины государственных образований в XIII–XV вв.[101] Со всеми этими выводами можно в полной мере согласиться.
Научные институты Фондационе Дж. Чини в Венеции, один из которых ориентирован на изучение связей Венеции и Востока, являются координационными центрами международного масштаба и местом занятий приезжающих в Венецию специалистов. Они не располагают значительным собственным научным штатом[102]. Венецианский государственный архив, возглавляемый Μ. Ф. Тьеполо, проводит большую исследовательскую работу по выявлению новых источников, в том числе и по истории Причерноморья, и систематизации фондов[103].
Если итальянские ученые внесли большой вклад прежде всего в изучение и публикацию источников, то наиболее крупные проблемные исследования в современной зарубежной историографии по проблеме итальянской колонизации осуществлены учеными Франции Ф. Тирье, М. Баларом, Ж. Эрсом. Французская историография плодотворно развивает традиции изучения Средиземноморья, заложенные еще в фундаментальных трудах Ф. Броделя[104]. Труд Эрса посвящен социально-экономическому развитию Генуи в XV в. и «содержит большой раздел по истории финансов и торговли[105], в котором, однако, черноморское направление этой торговли: отражено фрагментарно. Изучая же саму экономику Генуи, Эре видит в ней структуру, свойственную зрелому капитализму[106], с чем трудно согласиться.
Ф. Тирье посвятил свою основную монографию Венецианской Романии, где акцент сделал на рассмотрении средиземноморских владений Венеции[107]. Тирье отметил также и отдельные стороны венецианской торговли в Причерноморье, к которой он возвращался в своих, последующих публикациях[108], используя материалы Венецианских ассамблей, регесты которых он ранее составил.
Наибольший вклад в изучение Генуэзской Романии и генуэзской торговли на Леванте, после В. Гейда, внес М. Балар. В его двухтомной монографии, основанной на продолжительном изучении архивных материалов, прежде всего нотариальных актов, содержится и небольшой раздел о генуэзцах в Южном Причерноморье. Основное внимание уделено времени зарождения генуэзских факторий, их административному устройству. В обширном и превосходно документированном разделе об экономической эксплуатации Генуэзской Романии наш регион специально не выделен и рассмотрен в общем контексте[109]. Труд Балара ценен прежде всего комплексным анализом всей системы генуэзского предпринимательства от Хиоса и Перы до Каффы. Он не охватывает, однако, последний период генуэзского присутствия на Леванте, обрываясь на первом десятилетии XV в.
Экономика и торговля Венеции в средние века, навигация, денежное обращение, состояние рынка в последние годы интенсивно разрабатывались американскими учеными Ф. Лэйном[110] и его учеником Р. Мюллером[111]. Целую панораму трудов по истории Средиземноморья и места в ней Генуи и генуэзского предпринимательства создал видный американский ученый итальянского происхождения Р. Лопец[112]. Одним из первых Лопец показал упадок генуэзской торговли в Причерноморье во второй половине XIV в. и объяснил его причины (в дальнейшем эта тема была развита Б. Кедаром[113]) и глубину социально-экономических последствий для Генуи османских завоеваний. Лопец не разделяет точки зрения тех ученых, которые отстаивают положение об относительности «закрытия» османами Черного моря для иностранных купцов, и подчеркивает не политическую, а экономическую сторону произошедших перемен и невозможность для генуэзцев по-прежнему развивать торговлю на Леванте[114]. Вступив в полемику с Ж. Эрсом, Р. Лопец убедительно доказал, что основной размах генуэзской торговли приходится не на XV в., как утверждал французский ученый, а на вторую половину XIII в. и что, несмотря на нововведения в коммерческой технике, в XV в. экономическая активность генуэзцев в целом слабеет[115].
Греческая исследовательница М. Нистазопулу-Пеликидис написала краткую обобщающую работу о венецианцах на Черном море, где в основном остановилась на проблеме устройства венецианских факторий и навигации[116]. Краткие и популярные очерки о торговом значении Трапезунда с упоминанием итальянской торговли в нем принадлежат О. Лампсидису и Л. Хуманидису[117]. Исследование о константинопольском баюлате Венеции и о венецианской административной системе с публикацией новых источников было осуществлено X. Мальтезу[118].
Проблеме «Латиняне на Эвксинском Понте» был посвящен доклад английского византиниста Э. Брайера на XV Международном конгрессе византийских исследований в Афинах[119]. Брайеру, директору Центра византийских исследований Бирмингемского университета, принадлежат многие ценные исследования по истории Понта, в том числе по исторической географии его (в соавторстве с Д. Уинфильдом)[120]. О проникновении венецианцев в Черное море писал М. Мартин, сторонник теории появления купцов Республики св. Марка в Причерноморье еще до XIII в.[121]
Проблемы итальянской торговли в Византии до XIII в. были в комплексе представлены в монографии ученого ФРГ Р. Лили[122]. Торговлю итальянцев в византийских городах как до, так и после XIII в. изучал также и западногерманский ученый П. Шрайнер[123]. Й.-Ф. Леонхард впервые собрал данные о политике и торговле Анконы в средние века. В ней, однако, почти нет материалов по Южному Черноморью[124].
В турецкой историографии есть работы о генуэзских памятниках и надписях. Краткие сведения о генуэзской колонизации включены и в некоторые обобщающие труды[125].
Исследование торговли как таковой имеет богатые традиции в отечественной науке. Еще в 1904 г. появилась первая обобщающая работа на эту тему А. К. Дживелегова[126]. Наиболее крупные и оригинальные исследования были предприняты в советской историографии в послевоенный период В. И. Рутенбургом