. Итальянская экспансия в Восточном Средиземноморье, по утверждению Лайу, не разрушила византийской торговли, но привела к ее радикальной переориентации в рамках созданной итальянцами ситуации, отличавшейся большей сложностью, чем существовавшая ранее[173]. Суть торговых влияний итальянского предпринимательства Лайу сводит к следующим положениям: 1) воздействие итальянского торгового капитала на региональную структуру; 2) замена одних рынков другими (Пера вместо Константинополя, Килия вместо Вичины) или создание новых рынков (Кандия); 3) ежедневный контакт греков и итальянцев на рынке и в порту и отчасти выработка общего торгового языка и общей практики ведения дел[174].
М. Балар в монографии о Генуэзской Романии склонен делать акцент на негативной стороне итальянского предпринимательства. Он пишет об экономической эксплуатации Романии (прежде всего тех районов, которые были подвластны генуэзцам), а также о подчинении византийской экономики, которая приобрела пассивный характер, западному купечеству[175]. Близкую точку зрения отстаивает и западногерманский ученый Ф. Тиннефельд: именно удар 1204 г., создание Венецианской торговой империи, последующая борьба Венеции и Генуи за преобладание экономически разрушили Византию, подчинили ее торговлю итальянским купцам[176]. Дж. Пистарино подходит к проблеме иначе. С одной стороны, генуэзцы создали густую сеть экономических связей между разными берегами Черного моря, между Причерноморьем и Средиземноморьем, с другой — они способствовали усилению политических трений и конфликтов между причерноморскими государствами и боролись за создание собственных сфер влияния[177]. Пистарино признает, что генуэзцы глубоко внедрились во внутренние структуры византийского общества и эксплуатировали его[178]. Несмотря на значительные взаимные влияния, греческий мир и западный мир оставались различными. Однако генуэзцы создали своего рода общий рынок на обширных пространствах Евразии[179].
Нельзя не отметить, что обсуждение проблемы только начинается. Необходимо ее конкретное рассмотрение во всех аспектах и в разных регионах Византии и Латинской Романии, привлекая как можно более широкую базу источников. Необходимо учитывать также в теоретическом плане избирательный характер влияний международной торговли на отдельные секторы экономики, ее неспособность в рамках средневековья овладеть всеми сферами обмена, особенно внутреннего, разный характер ее взаимодействий с разными группами и социальными слоями общества.
Итак, при относительно хорошей изученности итальянской торговли на Леванте, Южночерноморский регион оставался пока вне специального рассмотрения. Не ясны структура итальянской торговли в нем, специфика товарообмена, организация торговли, масштабы и степень кооперации местного и итальянского купечества, величина товарооборотов и механизм формирования прибыли, конкретные экономические результаты, динамика торговли, статус венецианских и генуэзских купцов в разных городах и государствах Понта и Пафлагонии. Далеко не в полной мере ясна политика Венеции и Генуи по отношению к этим государствам, система охраны и поддержания торговых прав и преимуществ.
Между тем торгово-предпринимательская деятельность итальянцев в Южном Причерноморье сильно отличалась от торговли как на территории Византии и Латинской Романии, так и в Северном Причерноморье. В Северном Причерноморье и на Босфоре генуэзцы опирались на крупные города-фактории, обладали политической и административной властью, которой не имели в Южном Причерноморье. В Византии итальянцы располагали широкими торговыми привилегиями вплоть до полной экзимированности их торговли, чего опять-таки не было в городах Южного Причерноморья. Податные льготы не могли здесь использоваться, как в Византии, для внедрения в инфраструктуру внутренних рыночных связей региона. Города Южного Черноморья переживают определенный подъем в XIII–XV вв., именно в период расцвета итальянской торговли. Этот факт также требует объяснения. Не дана пока еще серьезная, обоснованная периодизация развития торговых связей итальянских морских республик с Трапезундской империей, Государством Джандаров (как, впрочем, и с Византией). Наконец, как уже отмечалось, далека от своего решения проблема воздействия итальянской торговли на региональную экономику. Не определены возможные пути и рычаги этого воздействия в разных районах: 1) там, где итальянцы осуществляли прямую политическую власть над греческими землями (этот вариант наиболее изучен); 2) там, где они пользовались неограниченными фискальными и иными привилегиями (Византия); 3) там, где они находились под политическим и налоговым контролем местных властей, но имели иммунитеты и привилегии и 4) там, где они не обладали никакими политическими преимуществами и экономическими льготами.
Современная историография накапливает значительный сравнительный материал по истории итальянской торговли, материал подчас противоречивый и нуждающийся в дифференцированном рассмотрении. Поэтому оправданно и в историографическом плане изучение того типа торговых отношений, который сложился в Южном Причерноморье, ключевом районе торговли Запада к Востока.
Автор считает своим приятным долгом поблагодарить, коллег, всех сотрудников кафедры истории средних веков МГУ и сектора византиноведения Института всеобщей истории АН СССР за помощь и поддержку в работе. Мы признательны за критические замечания и советы 3. В. Удальцовой, А. А. Сванидзе, Г. Л. Курбатову, И. П. Медведеву, Л. М. Брагиной, Л. А. Котельниковой, В. И. Кузищину, М. Л. Абрамсон, О. Р. Бородину, П. И. Жаворонкову, Μ. М. Фрейденбергу. Выражаем благодарность Р. М. Шукурову за предоставленную возможность использовать его переводы персидских источников. Неоценимую помощь в работе в итальянских архивах и библиотеках нам оказывали ученые и архивисты Венеции и Генуи, в первую очередь профессора и доктора Дж. Пистарино, Дж. Муссо, Μ. Ф. Тьеполо, A. Агосто, Л. Баллетто, Г. Айральди. Слова благодарности обращаем и к работникам библиотек Москвы и Ленинграда: Государственной библиотеки СССР им. B. И. Ленина, Института научной информации по общественным наукам АН СССР, Государственной публичной библиотеки им. Μ. Е. Салтыкова-Щедрина, Библиотеки АН СССР, Государственной публичной исторической библиотеки РСФСР, Научных библиотек МГУ и ЛГУ, архива Ленинградского отделения Института истории СССР АН СССР.
Глава I.Южное Причерноморье в XIII–XV вв.
С историко-географической точки зрения Южное Причерноморье, от мыса Баба на Западе до устья реки Чорох на Востоке, включает в себя две области: Пафлагонию и Понт, разделяемые рекой Галис (Кызыл-Ирмак). Южную границу Пафлагонии образует горная цепь. Орминион (Илгаз Даг) и река Галис, Понта — Понтийские горы и река Ликос (Келькит). В пределах Пафлагонии можно выделить два района: западный, более равнинный, с городами Ираклия Понтийская (Эрегли) и Амастрида (Амасра), и восточный, более гористый, с центром в Кастамоне.
Западная часть Понтийской области в источниках именуется Джанитом или Джаником (по названию древнего автохтонного населения, тцанов или чанов). В расширительном смысле под Джаником иногда понималось и все побережье от Синопа до Трапезунда[180], но постепенно, с выделением эмирата Джандаров, Джаником стали называть территорию с центром в г. Самсун приблизительно от мыса Бафра до мыса Ясун или до г. Керасунта (Гиресун)[181]. Район Понта к востоку от Трапезунда, населенный лазами, назывался Лазикой или Лазистаном[182].
Политическое развитие Южного Причерноморья проходило в XIII–XV вв. в сложных условиях. После распада в 1204 г. Византийской империи внуками императора Андроника I (1183–1185) Алексеем I и Давидом Комнинами, принявшими именование Великих Комнинов[183], на Понте и в Пафлагонии была основана Трапезундская империя (1204–1461). Первое время Давид и Алексей притязали на роль восстановителей Византии, опираясь при этом на поддержку могущественной грузинской царицы Тамары, способствовавшей созданию их государства[184]. В 1205 г. границы Трапезундской империи простирались от устья реки Араке почти до Мраморного моря. Но очень скоро в борьбе с другим греческим государством, возникшим в Вифинии, Никейской империей, Комнины потерпели поражение и были отброшены к границам Пафлагонии, а затем, в 1214 г., утратили и эту область. Западная Пафлагония была завоевана Никейской империей, а Восточная — Иконийским султанатом, подчинившим себе также Синоп с прилегающим к нему районом Джаника[185]. До 1360 г., когда она была завоевана османами, Западная Пафлагония входила в состав Византии. В Восточной Пафлагонии, в районе Кастамона, с 1211/12 г. стал складываться туркменский эмират, основателем которого был один из удж-беев Хусам ад-Дин Чобан. Эмират Чобаногуллары просуществовал до 1291/92 г.[186] После разгрома сельджуков монголо-татарами (1243 г.) и особенно с 60-х годов XIII в. почти вся территория Южного Причерноморья находилась под верховным сюзеренитетом монгольских ханов. Иконийский султанат распался, и отдельные феодалы, признавая власть монголов, становятся полунезависимыми правителями. Таковым, например, был перване Муин ад-Дин Сулейман, всесильный первый министр сельджукских султанов и наместник Рума, назначенный ильханами (1260–1277). Ильхан Хулагу (1256–1265) дал перване ярлык на отвоевание Синопа, вновь завоеванного у сельджуков в 1254 г. трапезундским императором Мануилом I