Иосиф Флавий(Йосеф, сын Маттитьяху)ИУДЕЙСКАЯ ВОЙНА
Книга первая
Введение
1. Война евреев против римлян была не только величайшей войной нашего времени, но и, пожалуй, самой великой из известных нам войн между городами или народами. Однако ее события искажаются как теми, кто, не быв их участником, записывает на манер софистов собранные ими недостоверные и разноречивые рассказы, так и очевидцами, которые из желания польстить римлянам или из ненависти к евреям извращают истину и подменяют точность исторического изложения то обвинительными, то хвалебными речами. Поэтому я предлагаю подданным Римской империи переложение на греческий язык книги, написанной мною ранее на своем родном языке для народов, живущих на Востоке. Я — Йосеф, сын Маттитьяху, по происхождению еврей из Иерусалима и принадлежу к сословию священников, сначала я сам воевал против римлян, а впоследствии был невольным свидетелем событий.
2. Это, как я сказал, величайшее потрясение нашего времени произошло, когда сам Рим пребывал в состоянии смуты. Еврейские мятежники воспользовались всеобщим смятением, чтобы поднять восстание; в людях и деньгах у них не было недостатка, и беспорядки достигли такой степени, что, в зависимости от положения дел на Востоке, одни были полны надежды на победу, а другие — страхом поражения. В самом деле, евреи, что по ту сторону Евфрата, все как один ждали случая присоединиться к восстанию, в то время как римлян беспокоили соседние им галлы, да и кельты тоже проявляли признаки волнения, ибо после смерти Нерона беспорядок царил повсюду. Многие склонялись к тому, чтобы воспользоваться обстоятельствами для захвата императорской власти, в то время как войска использовали переход власти из рук в руки в целях собственной наживы.
По этой причине я счел нелепостью видеть, как искажается истина относительно столь значительных событий, и не обращать на это внимания. Парфяне, вавилоняне, народы Южной Аравии, наши собратья, что по ту сторону Евфрата, и адиабеняне получили, благодаря моему усердию, точные сведения как о причинах этой войны, так и о навлеченных ею страданиях и ее бедственном конце. Неужели же греки и те римляне, которые не принимали в ней участия, должны остаться неосведомленными о действительных событиях и быть введенными в заблуждение лестью или обманом?
3. Ведь хотя те писатели, о которых идет речь, и притязают на то, что пишут историю, они не только неверно истолковывают события, но и, как я считаю, вообще не достигают своей цели: желая показать величие римлян, они пренебрежительно отзываются о евреях, постоянно высмеивая их действия. Однако я не понимаю, как могут выглядеть великими те, кто одержал победу над ничтожным противником? Неужели их не впечатляет ни длительность войны, ни величина римского войска, ни понесенные римлянами лишения, ни величие их военачальников? Ведь изнурительная осада Иерусалима не принесет им, я думаю, большой славы, если будут преуменьшены трудности, которые им пришлось преодолеть.
4. Я же не собираюсь принижать мужество римлян за счет преувеличения мужества своих соотечественников, но буду излагать события точно и беспристрастно. Однако речи, которые я включаю в повествование, отразят мои собственные переживания: так я смогу дать выход чувствам и оплакать бедствия родины. Она была погублена внутренними распрями, и римляне, предавшие огню священный Храм, сделали это не по своей воле, но подвигнутые правителями евреев; свидетелем тому сам император Тит, разрушитель Храма. На всем протяжении войны он жалел народ, оказавшийся во власти мятежников: вновь и вновь он откладывал взятие города и продолжал осаду в надежде, что зачинщики сдадутся сами. Если же кто-то вознамерится осудить меня за то, что я обвиняю зачинщиков смуты и их разбойничьи шайки и к тому же оплакиваю несчастную судьбу родины, пусть он, невзирая на правила исторических сочинений, проявит снисхождение к моей слабости. Ибо случилось так, что из всех государств, находящихся под властью Рима, именно наше сначала достигло вершин процветания, а затем пало в глубину ничтожества. Ведь в сравнении с злополучием евреев меркнут несчастья всех когда-либо живших народов, и виновником этого явился не кто иной, как они сами. Поэтому-то я и не в силах сдержать своих сетований. Но тот, кто склонен сурово осуждать меня за это, пусть различает между событиями — достоянием истории и скорбью самого автора.
5. Вместе с тем я сам мог бы подвергнуть справедливому осуждению тех греческих писателей, которые, являясь современниками событий, затмевающих войны старинного времени, и сами избегают описывать современность, и порицают тех, кто решается на это предприятие. Они, хоть и сильны в многоречии, сделали ошибочный выбор. Они описывают дела ассирийцев и мидийцев, полагая, что их предшественники не выполнили этого надлежащим образом. И все-таки они уступают писателям древности как в силе выражения, так и в понимании событий. Ведь те трудились над описанием дел, современниками которых были: их причастность событиям придавала жизненность повествованию, а если бы они стали извращать истину, то были бы уличены очевидцами.
Поистине нет ничего более достойного одобрения, нежели оставить после себя будущим поколениям нестареющий отчет о событиях своего времени, и истинный писатель не тот, кто только изменяет порядок и расположение частей в сочинении другого, но тот, кто имеет сказать нечто новое и воздвигает свое собственное здание истории. Мне самому это стоило большого труда и многих расходов, ибо я все же чужестранец, но зато теперь я могу предложить грекам и римлянам нестареющий отчет об их победах. Ведь когда их собственные авторы, хотя и имеющие передо мной то преимущество, что они не встречают затруднений в выражении своих мыслей и располагают неограниченным запасом слов, обращаются к истории, которая требует говорить истину на основании тщательно собранных сведений, они выказывают совершенную беспомощность и препоручают незначительным писателям, незнакомым с событиями, задачу записи деяний великих людей. Итак, пусть историческая истина, которой пренебрегли греки, будет почтена по достоинству в моем сочинении.
6. Изложение древней истории евреев, их происхождения, их исхода из Египта, длительности их странствий, их последующих завоеваний и выселения из страны было бы, как мне представляется, здесь неуместным и, во всяком случае, не необходимым. Ибо многие евреи до меня с точностью изложили деяния своих предков, и их изложения были переведены на греческий язык с очень незначительными ошибками. Я же начну свое повествование с того, на чем остановились греческие историки и наши пророки. События войны, свидетелем которой я был, я изложу как можно более подробно и со всем совершенством, на которое способен, тогда как предшествующие моему времени события удостоятся только беглого обозрения.
7. Я начну с Антиоха Эпифана, который приступом взял Иерусалим и удерживал его три с половиной года, после чего был изгнан из страны Хасмонеями; затем расскажу о том, как борьба за власть между их потомками повлекла за собой вмешательство Помпея и римлян; как Ирод, сын Антипатра, привел Сосия и положил конец династии Хасмонеев; как народ восстал после смерти Ирода, когда императором в Риме был Август, а его наместником в Иудее — Квинтилий Вар; как, наконец, на двенадцатом году правления Нерона разразилась война, неудачи, выпавшие на долю Цестия, и победы, одержанные евреями в первых сражениях.
8. Затем мною будет описано укрепление областей страны; решение Нерона, в котором поражения Цестия пробудили опасения за будущее всей империи, поручить верховное командование Веспасиану; вторжение Веспасиана, сопровождаемого старшим сыном, в страну евреев; размеры римской армии и союзных ей войск, с помощью которых Веспасиан взял Галилею; захват галилейских городов, из которых одни были взяты силой, а другие сдались по обоюдному соглашению. Здесь я должен буду рассказать о порядке, которым отличается римское войско, и о том, как обучают легионеров; описать размеры и отличительные особенности обеих Галилей, равно как и пределы Иудеи и ее отличительные черты, в том числе ее озера и источники. Я представлю также подробное изложение судьбы каждого из захваченных городов; здесь я буду основываться на том, что видел и пережил сам, ибо я не собираюсь обходить молчанием мои собственные несчастья, и без того уже известные читателям.
9. Затем я перейду к рассказу о том, как, когда евреи уже пали духом, скончался Нерон и как надежда на престол заставила Веспасиана прекратить наступление на Иерусалим; о том, какие предзнаменования были ему об этом, и о перевороте в Риме; о том, как против его воли войска провозгласили его императором; как вслед за этим он отбыл в Египет для приведения в порядок дел империи и среди евреев тут же возникла междоусобица, приведшая к тирании и раздорам между главами враждующих партий.
10. Затем должно будет изложить второе вторжение в страну, предпринятое Титом из Египта; расстановку, расположение и размеры его войска; состояние раздираемого раздорами города ко времени его прибытия; количество приступов и размеры осадных сооружений; очертания трех защитных стен и их размеры; состояние городских укреплений и расположение Храма и Святилища; их точные размеры, равно как и размеры алтаря; некоторые особенности праздников, семь ступеней чистоты и порядок богослужения; наконец, каковы были одежды священников и первосвященника и что собой представляла святая святых. При описании всего этого я ни о чем не умолчу и ничего не прибавлю.
11. Затем я противопоставлю жестокость, проявленную главарями мятежников по отношению к соотечественникам, и милосердие, выказанное римлянами в отношении чужестранцев, и поведаю о настойчивости, с какой Тит стремился спасти город и Храм, призывая мятежников к соглашению. При рассмотрении страданий народа и бедственного исхода войны я приму во внимание то, в какой степени это было вызвано действиями неприятеля, в какой степени — внутренней междоусобицей и в какой степени — голодом. Я не забуду рассказать ни о злосчастии перебежчиков, ни о наказаниях, к