Пестиримус останавливается и внимательно на меня смотрит, прямо в глаза:
– Ну, если ты по-прежнему думаешь, что я – собачка…
– Извини, я по привычке.
Екатерининский парк, как и любой парк осенью, выглядит печальным. Лодочная станция закрыта, на дорожках пустынно; деревья, справедливо полагая, что до первого снегопада времени осталось совсем ничего, неспешно избавляются от листвы. Разлапистый кленовый лист заплывает под мостик, что горбатится через Напрудный ручеёк, гордо именуемый рекой, выплывает с другой стороны и неторопливо отправляется курсом в Неглинную, к Самотечной площади. Лист – плоский, если он тоже существо мыслящее, чего я в новой модели мироустройства не исключаю, его вселенная имеет два измерения. Как работают его органы чувств: солнечно – сыро, тепло – холодно, сухо – мокро, светло – темно? И что, соседский лист или ветка дерева воспринимаются им как линия? Ведь мы, существа из трехмерного мира, должны видеть двухмерные существа раскрашенным мультфильмом на поверхности экрана – тогда какими нас, людей, воспринимают существа, у который мир состоит из даже не четыре, а пяти измерений? Ведь для них наш трёхмерный мир – вроде ожившего рисунка на плоскости, лишь одна из возможных проекций, промежуточных состояний, и существа из другого измерения видят нас совсем иначе, чем мы, люди – друг друга? Плоскими кленовыми листьями? Лист плывёт в неведомое: всё лето, провисев на дереве, он наконец-то добился полного суверенитета от кленовой метрополии и теперь пустился в самостоятельное плавание, философски размышляя о свободе выбора и триумфе воли.
– Тебе от меня что-то нужно.
Я подозреваю, что Пестиримус взял на себя роль моего репетитора не случайно. С утра вместе со мной проснулась подозрительность – я далеко не уверен, что тому, кто выглядит как собака, свойственны порывы человечности и альтруизма. Я предостаточно изучил практический характер мнимой болонки, чтобы понять, что просто так та ничего не делает: псевдо-псы – существа рациональные. Тот с лёгкостью это признаёт:
– Само собой. – Что мне в нём нравится, так отсутствие комплексов, присущих крайне мнительной человеческой породе. – Я рад, что ты догадался. Ты не так безнадёжен, как мне сначала казалось.
– И на этом спасибо! – Я расцениваю это как комплемент; сердиться на Пестиримуса – это как обижаться на воду за то, что та мокрая и скоро замёрзнет. – Ты мне вот что объясни. Ты тратишь множество усилий и своё драгоценное время чтобы отыскать человека с двумя лицами, в данном случае – меня. Возишься с ним, как с маленьким, знакомишь со странными стариками, спасаешь от мордобоя. Зачем тебе это нужно?
Когда задаёшь вопрос – надеешься получить ответ, даже догадываясь, что он тебе может совсем не понравиться. Так и сейчас: меня одолевает нехорошее предчувствие. Задавать вопросы – это как после свежевыпавшего снега ходить по скользкому льду – никогда не знаешь, когда брякнешься.
– Просто прими на веру то, что я тебе сейчас сообщу, – Пестиримус серьёзен и невозмутим, как сфинкс. – Тогда всё встанет на своё место.
– Хорошо. Давай попробуем.
– Скоро наступит Конец Света.
– Да ладно…
Его привычка рубить правду-матку, не заботясь о последствиях, мне начинает нравиться меньше. Вот я как чувствовал, что он что-то недоговаривает!
– А что-то можно сделать?
– Имеется два варианта. Первый – закатить грандиозную всемирную вечеринку.
Да запросто – такой опыт у меня имеется – позвоним Джону, он мигом целую толпу соберёт. Но проблемы это не решит.
– Второй – нужно приложить некоторое количество совместных усилий и спасти Землю, Солнечную систему, а заодно всю Вселенную. С обоими копиями.
Я догадывался, что намечается что-то интересное, но, чтобы настолько глобально… Да, тут не только падение, тут ещё и лёд проломился.
– Если не вмешаться, оба параллельных мира исчезнут. Совсем. Мгновенный финал света, тьмы, времени и праздным прогулкам по паркам. Одному мне не справится. Мне нужно, чтобы ты мне помог.
С той поры, как я познакомился с говорящей болонкой, меня не покидает ощущение, что я угодил в какой-то странный сон, а проснуться не получается. Само-собой, чувство юмора у Пестиримуса своеобразное, но сейчас мне ясно, что со мной не шутят:
– Скажи мне, что мне всё это снится…
– Да пожалуйста: «тебе всё это сниться». Что ещё я могу для тебя сделать?
Я мысленно плаваю в ледяной воде, и никто спасать меня не собирается.
Екатерининский парк неестественно безлюден. Пуста не только дорожка, что кольцом огибает главный пруд, пустынны все его аллеи – идеальное одиночество посреди огромного города, какое только можно вообразить. Может быть, исчезновение мира разделено на этапы, и люди уже исчезли первыми? В таком случае, хорошо было-бы, чтобы парк и пруд были в этой очерёдности крайними.
Вода парит, изморозь белесой крупой осела на опавшей листве и влажной краске скамеек. Ещё один подмёрзший лист срывается с липы и плавным штопором отправляется в недолгое путешествие к остальным собратьям, уже усеявшим газон и дорожки. Вода в пруду начала подмерзать, ближе к берегу её серая поверхность уже превратилась в узорчатое стекло. Несколько упрямых уток упорно продолжают выписывать круги в полыньях, наивно надеясь, что лёд до центра пруда не доберётся, и светопреставления не случиться.
– И когда он настанет? Конец Света?
Апокалипсис от Пестиримуса, часть первая, продолжение следует. Первый ангел вострубил, и все воды земные сделалась как кока-кола.
– Неправильный вопрос. Правильный вопрос – каков сценарий.
– Не знал, что у конца света есть сценарий.
– У него даже имеется название – «Бездонная Дырка».
Ничего себе утречко – меня только-что проинформировали о близком конце света, пока – без уточнения сроков. Второй ангел вострубил, и свернулось небо ванильной трубочкой. То, что дальше рассказывает Пестиримус, мне нисколько не нравится: на одной из копий Земли находится Бездонная Дырка, недолго, всего несколько миллионов лет. Она не опасна, пока пребывает в заархивированном состоянии. Именно её и следует найти, не дав попасть ей в не те руки. Особенность её в том, что если переместить её в параллельный временной поток, она станет активной, и тогда никому мало не покажется. Сгинет не только будущее, но и прошлое, они взаимосвязаны; поэтому в прошлом не спрятаться, оно тоже исчезнет. Голова не заболела?
– Нет, только кружится. И кому она понадобилась?
– Те, кто её ищут, зовутся Пилигримы, это некие бестелесные и могущественные существа. Зачем она им – можно только предполагать.
– Вот это задачка! И как эта Бездонная Дырка выглядит? – всё сходится, именно дырку без дна во время вчерашней встречи упоминал тот странный старец, сделавший мне необычные подарки.
– Никак не выглядит.
– Не понимаю.
– Она невидима.
– Совсем?
– Попробую объяснить так, чтобы тебе стало ясно. На небе есть звёзды.
– Да, я в курсе.
– Раньше или позже, только любая звезда в конце концов перестаёт светить. После этого то, что от неё осталось, сжимается до такой степени, что образует гравитационную ловушку. В такой ловушке время, каким его мы с тобой знаем, исчезает. Звезда становится размером с футбольный мяч, только в футбол им не сыграешь – её гравитация становится настолько мощной, что даже свет больше не может из неё вырваться. Пространство и время в ней перестают иметь какое-либо значение, а все известные нам законы мироздания, для описания которых необходимы эти два понятия, больше не действуют. В результате то место, где раньше находилась звезда, становится темнее чёрного – это и есть Бездонная Дырка. Её даже мне не увидеть.
– Но в активном состоянии искать её будет поздно?
– Конечно. Никакого смысла – можно сразу переключаться на организацию вечеринки.
– Значит, мы будем искать не её? Тогда что?
– Дырку заархивировали и спрятали. Возможно, сами Пилигримы – просто забыли, куда засунули, а теперь ищут. Может быть, кто-то ещё, о ком мы вообще не знаем. Точно не известно. Но если Пилигримы найдут Дырку первыми – всем крышка.
Задачка из сказки про Ивана-дурочка – найди то, не знаю что! Где оно находится – неизвестно, как выглядит – а никак! Сколько времени на поиск – его нет совсем, но время пошло.
– И какая она? В заархивированной версии?
– Это довольно крупный, даже по вашим меркам, объект. Его особенность – одна его половина должна находиться в охлаждённом, а вторая – в нагретом состоянии, так она лучше хранится. По вашей температурной шкале – плюс и минус.
– То есть, этот объект, весьма большущий, размером с гору. Существует с одном из миров, а в другом его нет?
– Точно.
– И как нам найти эту самую Дырку?
– Я над этим много думал. Понятно, что она упрятана в одном из параллельных миров, в каком – неизвестно. Поэтому оба мира следует сравнить, чем один отличается от другого.
И где такое прикажете искать, дырку от бублика? Можно, конечно, просто поспрашивать – дойти до Садового кольца, где народу побольше, и ну приставать с вопросами к прохожим: «Гражданин, вы Дырки не видели? Здоровая такая! Вся такая тёмная! И без дна!» Можно объявление дать, в газету: «Пропала Бездонная Дырка. Прошу вернуть за вознаграждение». Не успеем – всё исчезнет. Тётушка исчезнет, а мне так много нужно ей сказать. Моя комната исчезнет, вместе с ней – моя коллекция пластинок. Как я без них? Никак, потому что я тоже исчезну. Наш дом на Пименовской исчезнет. Мне нравится наш дом, мне в нём уютно, двор у нас хороший. Дача на Николиной Горе исчезнет, вместе с тётушкиным огородом, она такого не переживёт! Это плохо. Но если меня не будет, как я пойму, что ничего нет? Москва тоже исчезнет, но зато в ней пробок не будет. А может в том, что всё исчезнет, имеются какие-то плюсы? Сосед этажом выше исчезнет, этой весной залил нам кухню, не извинился, ещё и нахамил! Из Зарядья шпана исчезнет. Зимней сессии не будет, экзамены можно будет не сдавать. Рекламы телевизионной не будет! Вообще никакой! Войн не будет – воевать будет некому! Если хорошо подумать – всём есть свои положительные стороны.