Она взяла его за руку и повела за собой к столу, за которым сидел светловолосый парень немногим старше Ма’Айя.
— Это Мори. Не обманывайся его внешним видом. Как и эльфы, он гораздо старше, чем выглядит. Изучал медицину, балансирование между жизнью и смертью, что привело его к изучению некромантии. Он талантливый создатель заклинаний. Одно из них мы и проверяли в тот вечер. А это Холгун, — представила она подошедшего к ним высокого мужчину крепкого телосложения и хмурым взглядом. — Он руководит службой решения дел. Иногда нам нужна его помощь, а иногда ему наша.
Представив всех, она вновь потянула его за руку, проводя мимо очага. Следуя за ней, он гадал, сколько же ей лет. Ему было известно, что эльфы могут жить сотни, а то и тысячи лет.
— Там, — указала она на проем ведущий куда-то вниз. — Находятся камеры, где мы держим подопытных, как известный тебе синяк.
Она провела, через единственную дверь в этом помещении.
— Это мой кабинет, — объявила она, позволяя ему оглядеть уютную довольно большую двух уровневую комнату.
При входе взгляд сразу натыкался на полки книг у дальней стены. Вдоль правой тянулся длинный стол с заставленными на нем бутылками и склянками, раскиданными листками и стопками книг. Слева расположился очаг по типу камина с широким диваном возле него. Дорисовывали картину несколько кресел и небольших столиков, в хаотичном порядке расставленных по комнате, а ковры лежали на полу, а не висели на стенах, в отличие от их дома. Что находилось на втором уровне, видно не было.
— Вы здесь живете? — предположил Ма’Ай.
— Вроде того, — улыбнулась она и указала на диван. — Присаживайся. Ты пробовал когда-нибудь настоящее эльфийское вино?
— Вам же известен ответ. Зачем спрашивать?
Она слегка рассмеялась, отходя к одному из нескольких столиков на котором стояла бутыль странной формы и бокалы, но возразила:
— Почему нет? Как я выяснила, ты можешь меня удивить, — вернувшись к нему с бокалами в руках, она села недалеко от него на диван, поджав одну ногу под себя, и протянула один из бокалов.
— Иногда печально, что здесь нет окон, — заметила она.
Ма’ай посмотрел через стекло бокала на жидкость в нем.
— Оно похоже на жидкое золото, как ваши глаза… — произнес он.
— Ма’Ай, — позвала она. — Прежде чем сделать глоток, вино необходимо вдохнуть.
Она поднесла бокал, закрыла глаза и глубоко вдохнула. Ма’Ай последовал ее примеру. Этот горько-сладкий запах, запах его дома. Когда он открыл глаза, то встретился с взглядом золотистых глаз эльфийки.
— Потрясающе? — понимающе улыбнулась она.
Слов у него не было. Он сделал глоток, если бы запах цветов в сезон дождей превратили во вкус, такой же густой и насыщенный, вот таким и было это вино. Вкус ностальгии по дому, ему понравился.
— Если вы не делаете ничего противозаконного, то почему вы скрываетесь? — через какое-то время спросил он.
— Скрываемся?
— Эльфийки Ашран Квинламин не числится в городе. Я искал, — пояснил он. — В городе вообще не числится ни одного эльфа.
— Ты много не понимаешь, Ма’Ай. Неважно делаю я что-то плохое или нет. Мое существование находится вне закона. Ты ведь не понял, что я полукровка? Знаю, в Белом королевстве полукровок не бывает, но в остальном мире полукровок положено уничтожать.
— Тут ты ошибаешься, — отчасти весело заявил Ма’Ай, обнаружив, что она может ошибаться или чего не знать. — В Белом королевстве имеется полукровка, и я не слышал, что его собираются уничтожать. Из первых уст, так сказать, сама принцесса рассказывала.
Всё-таки ей было такое неизвестно, он видел на лице Ашран не скрываемое удивление. Хотя может её удивило его заявление о принцессе. Он испытал странный порыв всё-всё рассказать ей. Рассказать о побеге, как они попали к эльфам, о том, что произошло в пещерах и как попали сюда, но для начала решил заверить, что ее тайна в безопасности:
— Если это так важно, то можешь не беспокоиться, я никому не скажу о том, что ты полукровка.
— Ты и не вспомнишь Ма’Ай… — сказала она, вставая и забирая пустой бокал из его рук.
— Почему? — он удивленно посмотрел на нее снизу вверх.
— Как тебе вино, Ма’Ай? — вместо ответа спросила она, впервые за вечер, улыбаясь лишь правым уголком губ с легкой грустью в ее прекрасных глазах.
Возможно, ему просто показалось, подумал он. Ответ пришел сам, слабостью в теле, как в первые дни болезни, когда еще нет симптомов, но ты уже знаешь, что болен.
— Вы меня отравили? — спросил он. Он не хотел так думать, что Ашран, могла с ним так поступить.
— Я не убийца, Ма’Ай. Ты просто проснешься завтра и обо всем забудешь. Причем ты забудешь даже про меня и это, признаться, огорчает.
— Я не забуду! — не соглашаясь, вскричал он, вскакивая с дивана.
Он не хотел забывать о ней и о том, что она рассказала. Ведь за час беседы с Ашран он узнал больше, чем за год, проведенный с преумной Шивой. В отчаянной попытке придумать, что делать, его взгляд упал на кувшин со странным узким и длинным горлышком, где в плоском нутре плескались остатки вина, он схватил его.
— Ма’Ай! Успокойся! — воскликнула эльфийка, тоже схватившись за горлышко кувшина, в попытке его отнять.
Он почувствовал воздействие магии вложенной в слова, но они на него не подействовали. Она была выше его, старше, но физически он все же был сильнее. Он перетянул кувшин, выливая остатки на свою одежду.
Все закончилось тем, что его просто выставили в проулок, и кирпичная стена вновь превратилась в обычную кирпичную стену. Ему нужно домой. Шива умная, она все поймет. Он побежал к дому. Ему удалось пробежать большую часть пути, пока хватало сил бороться с охватывающей тело противоестественной слабостью. Он спешил. Контролировать тело с каждым шагом становилось все тяжелее. Ноги не смогли преодолеть ступени, ведущие вниз, к заливу, от чего он кубарем пролетел по ним.
Он едва не заплакал от счастья, когда обессиленный добрался до дверей кузни. Двери были заперты, а непослушные пальцы не могли найти ключ в кармане. Попытался стучать, но у него получилось лишь погладить дверь бессильной рукой. Он решил стучать всем телом, пока ноги слушают его. После второй попытки неуклюжего выноса двери он, наконец, завалился в дом.
— Ма’Ай, что с тобой? — озабоченно спросил Куран, открыв ему дверь. Он хотел помочь Ма’Айю встать, но тот упорно продолжал ползти к каморке, в которой обосновалась Шива.
— Шива…Мне нужна Шива. Шива!
Шива не заставила себя ждать, дверь у подножия лестницы распахнулась, явив себя в белой рубашке до пят с лампадой в руке.
— Куран! — вскричала она — Заткни его! Я только стала засыпать.
— Шива! — взмолился Ма’Ай, схватившись за подол сорочки девушки. — Вино…
Если бы ее волосы могли, как у кошки вставать дыбов, то они непременно, так и сделали.
— Ты нажрался вина и сообщаешь это мне?! — зло вопросила она. — А ну, руки убрал.
Она оттолкнула его ногой и с силой захлопнула дверь, что щепки полетели с косяков. На такой грохот выбежали остальные обитатели дома. Ста’Арх увидев своего друга в плачевном состоянии распластавшимся внизу лестницы, кинулся к нему. Без лишних слов он подхватил друга на руки, лишь вопрошая:
— Где ты так напился то?
Но к этому времени язык отказывался повиноваться. Ма’Ай столкнулся с обеспокоенным взглядом За’Ар, осознав, что не там искал понимания. Он протянул к ней руку, из последних сил прошептав:
— За’Ар… — и погрузился в темноту.
Глава третья. Путь долголетья…
"нᴀчᴀᴛь ʙᴄё ᴄ нуᴧя ϶ᴛо нᴇ бᴇзуʍиᴇ. бᴇзуʍиᴇ — ϶ᴛо ᴨᴩиᴛʙоᴩяᴛьᴄя ᴄчᴀᴄᴛᴧиʙыʍ."
из днᴇʙниᴋоʙ боᴄоᴦо ʍᴀᴦᴀ.
Утром он проснулся от приятного запаха пирога, доносившегося снизу. Он принюхался. Пахнет сладко, начинка видимо, будет фруктовой. Как говорила матушка, счастье приходит в дом на запах пирогов. С тех пор как Ма’Рта стала работать у Лакорна, утренними пирогами их баловали лишь по выходным. Он хотел резво соскочить с кровати, но его остановила резкая боль в грудине. Кряхтя, он осмотрел себя, обнаружив огромные синяки на ребрах.
— Где ж я так приложился… — озадачено протянул он.
Умывшись не так быстро, как хотелось бы, натянув простую одежду, поспешил вниз. Друзья, сидевшие за столом, встретили его откровенным удивлением.
— Жив, однако, — констатировала милая Шива.
— А чего такое? — поинтересовался Ма’Ай, пристраиваясь на лавке. За столом его видимо не ждали.
— Так ты ж вчера вусмерть напился… — пояснил Куран.
— Я? — Ма’Ай не верил своим ушам.
Единственный раз сильнейшего опьянения на его памяти случился по причине его злоупотребления настоем обезболивающего, что ему выдала За’Ар, и то не умышленно. Но серьезное выражение глаз друзей не обманывало.
— Бери пример с животных! — Шива указала на минотавра, развалившегося на коврике возле печи. — Нажрался — спи!
— Он не животное, — возразила За’Ар.
— Вот не начинай. Это к делу не относится, — отмахнулась Шива.
— Не помню, чтобы я вчера пил… — растерянно протянул он.
Алкоголь мог объяснить появление синяков и отсутствия воспоминаний. Но он был на удивление свеж, голова не гудела.
— Ты больше не видел Ашран Квинламин? — поинтересовалась Шива.
— Кого? — переспросил Ма’Ай, не расслышав. — Квинбульмуль?
— Забудь.
Больше к его персоне внимание не возвращалось. За столом разыгрывалось представление: За’Ар вооружившись пикой сарказма, уколола Шиву, затем ловко парировала защитную грубость и тут же удерживала булаву знаний, щитом жизненного опыта. Если честно, никто из них не мог выдержать агрессивного напора Шивы, кроме За’Ар. И так сложилось, что спор ради спора стал любимым развлечением девушек. Ма’Ай не вслушивался, что стало причиной на этот раз, его охватило непонятное ощущение. Так бывает, когда знаешь слово, понимаешь его значение, а сказать не можешь. Целый день он промаялся с этим ощущением. Лишь вечером решил поделиться с За’Ар своими мыслями, но ответов у нее не было. Универсальным способом решения проблем За’Ар было просто не обращать внимания или забыть.