Rostowzew, ук. соч.).
В праве ли мы, однако, из неоспариваемого и мною предположения о том, что Перикл во время Понтийской экспедиции посетил северное Причерноморье, делать те выводы, которые с давних пор прочно вошли в научный обиход? Первый вывод состоит в том, что тогда некоторые города северного Причерноморья, в том числе и Нимфей, вошли в состав первого афинского морского союза. Это заключение выводится на основании, в буквальном смысле, жалких остатков одной, двух, трех начальных букв во фрагментах списков дани афинских, союзников. В этих остатках Ульрих Кёлер и за ним Бузольт усмотрели начальные буквы названий некоторых севернопричерноморских городов и дополнили их в таком виде (IG, I2, 63, 190–208, ср. Minns, Scythians and Greeks, 639, 2); Νύ[μφαιον], Ό[λβία], Τ[ύρας], Τα[μυράκε], Κα[ρκινε], Κιμ[μερ…], Πατ[ρασύς]. Hiller von Gaertingen, переиздавая эти остатки, с полным правом поставил при каждом из восстановлений вопросительный знак и все их назвал dubia. Действительно, не с одной только формальной стороны, но и по существу дела они вызывают сильные сомнения. Первый афинский морской союз охватывал собою, как известно, большую часть островных и береговых городов Эгейского моря, некоторые города на Геллеспонте, Пропонтиде и на Фракийском побережья, в соответствии с чем союзные города и были распределены по пяти округам: ионийский, геллеспонтский, фракийский, карийский, островной[55]. Ни одного причерноморского города мы не находим в списках дани; и если бы те из городов северного Причерноморья, имена которых были восстановлены и приведены выше, действительно состояли членами союза, то к какому округу они могли бы быть отнесены? Дункер (ук. соч., 5464), предвидевший, очевидно, этот вопрос, пробовал дать на него ответ в том смысле, что все вообще понтийские города могли быть «отлично» отнесены к Геллеспонтскому округу, но это «отлично» оправдалось бы лишь в том случае, если бы мы могли найти в списках этого округа хоть один город, не только понтийский, но и вообще к Геллеспонту не принадлежащий. Далее, первоначальная цель основания союза хорошо известна: предвиделась возможность возобновления борьбы с персами, которая могла протекать только в пределах бассейна Эгейского моря. Допуская, что с течением времени, по мере роста империалистической политики Афин, у них явилось стремление включить в число членов союза города, лежавшие за пределами Эгейского бассейна в широком смысле, чем они могли руководствоваться, привлекая в союз далеко расположенные от сферы их влияния города северного Причерноморья, и к тому же в ту пору города вряд ли значительные, какими были тогда и Тира, и Ольвия, и Нимфей, не говоря уже о Киммерике и ему подобных? Смущает и размер фороса, какой должны были вносить эти города в союзную, resp. афинскую, казну. Платить по таланту Ольвии, по два таланта Тире и Нимфею вряд ли было по силам[56]. По всем этим соображениям, думается мне, принадлежность каких-либо городов северного Причерноморья к афинскому морскому союзу должна оставаться под большим вопросом, и пока на него приходится дать ответ отрицательный[57]. И это даже несмотря на то, что у нас имеется свидетельство Гарпократиона, которое, казалось бы, должно служить непреложным доказательством того, что Нимфей, по крайней мере, членом афинского морского союза состоял.
В своем объяснительном словаре к десяти аттическим ораторам Гарпократион, имея в виду то место из Эсхина, разбором которого нам предстоит еще заняться, пишет под словом Νύμφαιον: «Эсхин в речи против Ктесифонта говорит: „Нимфей на Понте“. Кратер в 9-й книге „Декретов“ говорит, что Нимфей платил афинянам талант». Не входя в обсуждение вопросов, связанных с Ψηφισμάτων συναγωγή Кратера[58], должно сказать, что ссылка на него у Гарпократиона так коротка, или, лучше сказать, так последним сокращена, что сделать из нее какие-либо вполне надежные выводы вряд ли возможно. Это тем более досадно, что сборник Кратера содержал, в первую очередь, полные тексты афинских декретов, отражавших наиболее важные моменты внешней и внутренней истории Афин V в. Гарпократион взял соответствующий декрет из сборника и отметил из него то, что ему нужно было для пояснения термина «Нимфей». Мы не знаем, касался ли этот декрет специально Нимфея, или последний был упомянут в какой-нибудь иной связи с другими нам неизвестными сюжетами. Мы не знаем, имеется ли в виду в декрете боспорский Нимфей, или какой-нибудь другой Нимфей из числа известных нам Нимфеев, а может, быть и неизвестных, поскольку самое имя Нимфей по своему характеру могло быть, распространенным в греческой топонимике[59].
Мы не знаем, наконец, что нужно дополнять к словам Гарпократиона: «Нимфей платил талант». Талант чего? Фороса или каких-либо иных взносов? Лично я склоняюсь к мысли, что Кратер имел в виду боспорский Нимфей, а как представляется мне вероятным расшифровать слова: «платил талант», скажу позже, в связи с разбором свидетельства Эсхина о Нимфее. Пока я хотел бы лишь указать на то, что и свидетельство Кратера, в передаче его Гарпократионом, все-таки, не убеждает меня в том, что Нимфей входил в состав афинского морского союза.
На этом, впрочем, не все и настаивают. Зато с давних пор в научном обиходе получило права гражданства то мнение, что афиняне в результате понтийской экспедиции Перикла прочно утвердились в боспорском Нимфее[60].
Теперь уместно будет кратко сказать о том, что мы знаем о Нимфее. Местоположение Нимфея или Нимфеи (в античной традиции обычно Νύμφαιον, но в перипле Скилака, 68 — Νυμφαία) установлено прочно. Он находился в расстоянии 15 км с небольшим к югу от Пантикапея, на месте теперешнего Эльтегеня, на морском берегу[61]. Страбон (VII, 309) называет Нимфей πόλις ευλίμενος. Когда он был основан и кем? Близость Нимфея к Пантикапею, его чисто греческое название наводят на мысль о том, что своим основанием Нимфей обязан был милетским колонистам, поселившимся в Пантикапее и прельстившимся удобной нимфейской гаванью, имевшей преимущество пред пантикапейской в том отношении, что, в то время как последняя в зимнее время замерзает, море в южной части пролива или замерзает ненадолго, или иногда и вовсе не замерзает. В общем, на Нимфей приходится смотреть как бы на филиал Пантикапея, достигший, однако, самостоятельного значения и ставший полисом уже при Археанактидах или, в крайнем случае, при одном из двух первых Спартокидов. Это доказывается тем, что сохранились нимфейские серебряные монеты, относимые к концу V — началу IV в. до н. э.[62], нимфейская надгробная надпись, по характеру письма могущая принадлежать второй половине V в.[63] За это же говорят и наблюдения над нимфейским некрополем: некоторые из погребений его могут быть относимы ко второй половине V в.[64] От IV в. дошло с десяток нимфейских надгробных надписей[65], от III в. фрагментированный список имен с отчествами нимфейских граждан, среди которых попадаются имена туземные. В делосской посвятительной надписи около 100 г. до н. э. (SIG3, 1126) упоминаются два «нимфаита», т. е. нимфейских гражданина, попавшие на Делос в качестве купцов или капитанов судов. В 65 г. до н. э. Нимфей наряду с Фанагорией, Феодосией, Херсонесом и другими городами отпал от Мифрадата, но чрез два года, когда последний вернулся в Пантикапей, должен был признать его власть (App., Mithr., 108). Хотя Плиний (N. H., IV, 86) говорит о Нимфее как о «бывшем» городе, но это показание опровергается дошедшими до нас от императорской эпохи как нимфейскими надгробными надписями, так и открытыми в нем погребениями[66]. Вот все наши источники о Нимфее.
Теперь обратимся к разбору того единственного свидетельства, на основании которого возникло убеждение, что было такое время, когда Нимфей принадлежал афинянам. Эсхин в произнесенной им в 330 г. речи против Ктесифонта, предложившего присудить золотой венок Демосфену за услуги, оказанные последним Афинскому государству, касаясь, между прочим, предков своего политического противника, говорит следующее (171, 172): «Отцом Демосфена был Демосфен пеаниец, свободнорожденный человек… А как обстоят дела у Демосфена со стороны матери и деда с материнской стороны, об этом я скажу. Был некто Гилон керамеец. Предав врагам Нимфей, что на Понте, — государство (афинское) имело тогда эту местность, — Гилон, на основании [возбужденной против него] исангелии присужденный к смертной казни, не дождался судебного приговора и бежал из города. Он является на Боспор и получает там в дар от тираннов так называемые Сады. Там он женится на женщине богатой, клянусь Зевсом, принесшей ему много золота, но по происхождению скифянке. От него родились у нее две дочери; их он прислал сюда с большими деньгами. Одну из них он выдал — ну нее равно за кого… не хочу наживать себе многих врагов. На другой дочери, презрев государственные законы, женился Демосфен пеаниец, и от него родился Демосфен, этот обтачивающий каждое слово крючкотворец[67]. Таким образом, со стороны деда он будет врагом народа, так как вы присудили одного из предков его к смертной казни, а со Стороны матери — скиф, варвар, говорящий по-гречески»[68].
Уже Плутарх (Демосфен, 4) писал: «О том же, что говорит оратор Эсхин по поводу матери Демосфена, будто она была дочерью некоего Гилона, бежавшего из Афин вследствие обвинения его в измене, и варварки, я не берусь сказать, правду ли Эсхин говорил тут, или он клевещет и лжет»