Паола Ломброзо-Каррара, Марио КаррараИз миросозерцания простого народа
Очерк этот заключает в себе результат произведенного нами в среде простого народа в Италии, личного опроса с целью хоть мельком заглянуть в тайники скрытого в нем мира. Для исполнения этой задачи мы обратились к определенному числу людей из неимущих классов, с предложением разъяснить нам значение целого ряда специально намеченных слов, характер понимания которых отражал бы в себе их внутреннюю душевную жизнь. Речь идет о 50-ти лицах — 25 мужчинах и 25 женщинах; из мужчин часть родом из Пиемонта, почти все присужденные к незначительным тюремным наказаниям, а часть свободные лигурийские крестьяне. Женщины — домашние хозяйки из Сардинии и крестьянки из Лигурии.
Почти половина этих людей была совершенно безграмотна, а вторая половина научилась грамоте, хотя с грехом пополам, в низших элементарных классах.
Вместо того, чтобы обратиться с нашими вопросами к многочисленному кругу совершенно чуждых нам людей, мы сочли более целесообразным ограничиться теми близко знакомыми нам людьми, от которых мы могли ожидать большого доверия к нам, а вместе с тем и более свободных и твердых ответов.
Выбор вопросов предрешался данными практической жизни, т. е. поставленные нами вопросы не выходили из круга понимания опрошенных лиц. Вопросы эти примыкают, как к области чистого разума, так и к области этических переживаний, так что в комплексе данных нам ответов раскрывается пред нами, конечно, только в известных рамках, наглядная картина народной психологии в ее основных чертах.
Прежде всего мы попытались раскрыть характер общих понятий, доступных этим лицам, и с этой целью поставили им вопросы о значении таких слов, как «астрономия, микроскоп, колония, эмиграция, университет, миссионер, суд, торговля, бережливость, туземный, несправедливый» и т. п.
Как и следовало ожидать, не у всех находился ответ на всякий вопрос, по большей части, затруднялись они в объяснении таких слов, понимание которых предполагает известный уровень духовного развития и которые совершенно изъяты из круга личного опыта и практического применения в жизни необразованных людей, как «астрономия, колония» и т. п.
Более ориентированными опрошенные лица оказались в понятиях «торговли, бережливости» и т. д.
В определении смысла этих терминов они почти никогда не оперируют абстракциями, а уясняют их себе путем материальных, образных представлений: они, например, не обозначают торговлю, как «обмен между продавцом и покупателем», а говорят, что торговля — это «лавка, где покупают хлеб, вино, одежду и т. д.». Точно таким же способом они определяют «бережливость»; не вдаваясь в абстракцию, они поясняют ее конкретными примерами: «бережлив тот, кто, имея 4 лиры, две из них откладывает на черный день вместо того, чтобы сразу истратить все». Или «бережливость проявляет моя теща, когда говорит мне: «покупай немного масла», а «несправедливой» оказывается «тетка, которая одному оставляет больше денег, чем другому».
Это своеобразное толкование посредством специфических примеров вместо краткого определения общего смысла заданных слов свидетельствует нам о недостатке образования и инертности мышления, как мы наблюдаем это у всех некультурных народов и у детей, которые сильно затрудняются в процессе абстрагирования и обобщения при помощи ассоциации идей и вследствие этого вынуждены прибегать к помощи примеров и образных представлений, передавая всегда свои мысли в той материальной оболочке, в какой они восприняли в себя внешние явления мира.
Подобно дикарям, детям и душевно-больным, они в процессе ассоциирования идей подпадают под влияние однородного созвучия слов: слово «universita» смешивается или со словами «diluvio universale» (потоп), а «microscopio» с «peronospora» (виноградная болезнь),
36-и лицам мы поставили вопрос о том, как часто в жизни они пользовались услугами почты и телеграфа. Десять из них были совершенно безграмотны, из остальных-же 26-и только шестеро входили с почтою в сношения, а почти половина никогда не имела надобности в почте; только двое воспользовались услугами телеграфа. Таким образом, грамотность этих людей оказывается для них не только неусовершенствованным, но и совершенно бесполезным орудием, в котором они едва ли нуждаются; они в своем ленивом прозябании столь-же непричастны к культурной жизни народов, как и совершенно безграмотные товарищи их.
Из 43-х лиц, сорок два совершали более или менее частые поездки по железной дороге. Это обстоятельство навело нас на мысль порасспросить у них об устройстве паровой машины и о характере той таинственной силы, услугами которой они пользуются в своем передвижении.
От многих получился однородный ответ, что поезд приводится в движение «огнем и углем», «водою и углем». Более разнообразные ответы давали женщины из Сардинии. «Пар в машине гонит ее вперед», высказалась одна; другая того мнения, что «машина приводится в движение огнем». Только одна из них обнаружила ясное представление о внутреннем ходе совершающегося процесса, утверждая, что «в сжатой воде содержится та сила, которая двигает машину, подобно горшку с водой на огне». Это указывает на известную долю наблюдательности, к сожалению, столь редкой, среди глубоко наивных и поверхностных ответов.
«Как велико, по вашему мнению, солнце, также луна и звезды?» — спросили мы дальше: «и в чем их значение»?
На эти вопросы мы получили ответы троякого рода. Одни указывают на специальные функции светил: «луна предназначена осветить нам тьму», «солнце — ускоряет произрастание полевых посевов» и т. д.; другие настроены теологически, указывают на сверхъестественные силы мироздания, на Господа Бога и св. деву, сотворившие небесные светила; одна женщина говорила нам: «звезды — огромной величины, хотя и кажутся нам такими маленькими, ибо Господь Бог творит так много чудес, что и это чудо создано им». Наконец, следуют ответы антропоморфического характера: солнце — это лик Господа Бога, луна — св. Марии, а звезды суть ангелы или огненные обломки, или горящие свечи». Из всех ответов только пять указывают на действительную огромную величину небесных светил.
Что касается пространственных отношений и наименований крупнейших городов, то они имеют о первых совершенно ложные представления, а вторые им известны в весьма ничтожном количестве. В их глазах, ослепленных безграничной любовью к родине, Италия самая значительная по величине страна в мире; сокрытое от горизонта их глаз считается ими ничтожным и незначительным. Так, сардинянки полагают, что «вся поверхность земного шара, быть может, в сто раз больше, чем город Каглиари, а «Рим — величайший в мире город, потому что там живут папа и король»; Америка — это страна, где люди спят в шатрах, а Индия населена карликами.
На расспросы наши об именах великих людей мы получили также не совсем удовлетворительные ответы: ни единым словом не упомянуто было ни о Верди, ни о Бисмарке, ни о Гладстоне, ни о Пастере, — все такие имена, которые по статистическим данным других стран знакомы в большинстве случаев простому народу. Повидимому, сардинянки думают, что только некоторые патриархи из библейской истории или некоторые пресловутые разбойники, да еще два-три национальных героя в Италии, как Гарибальди, Мадзини, — только эти имеют единственно бесспорное право на бессмертие. Круг доступной этим лицам литературы исчерпывается несколькими юмористическими листками, писаниями о житии святых, несколькими средневековыми романами рыцарских времен; впрочем, книги вообще пользуются у них уважением, ибо, по мнению их, они служат скрижалью «для записи правды» или источником «поучения чему-либо хорошему», а то — опять-таки, прибегая к помощи примера, «можно научиться в них, как сделаться акушеркой или учительницей». Некоторые ответы, однако, изобличают в их авторах чисто религиозную предубежденность против светских книг всякого содержания.
Из полученных нами ответов на расспросы наши о том, что представляет собою народный депутат, что такое налоги, конституция, король, что означает война и к чему ее ведут, — выяснилось, что из 43-х лиц пятнадцать, вообще, никакого понятия не имели о народном представителе, хотя круг деятельности последнего тесно связан с интересами низших слоев народа, и что многие другие составили себе о характере его социальной работы совершенно ложное представление.
Только незначительное меньшинство выказало более или менее ясное понимание задач народного депутата. Последний призван «защищать отечество», «представлять нацию», споспешествовать благосостоянию страны» и т. д; Замечательно, что всем им свойственно почти граничащее с суеверием почитание лиц, занимающих официальные должности, так сказать, врожденная вера в авторитет, непоколебимо противостоящая всяким разоблачениям лжи и бестолковости государственного управления.
По поводу налогов у них существуют довольно ясные представления, исходящие из близких их уму и сердцу предпосылок. Они терпеливо несут бремя налогов, как неизбежное зло, иной добродушно находит оправдание налогам в том, что они нужны государю «для прокормления своей родни». Один заявляет, что вынуждены платить налоги «лишь бы не угодить в тюрьму», другой высказывается более ясно, характеризуя взимание налогов, как «грабеж», а одна женщина предполагает, что «правящие классы, собираясь устраивать какое-либо великое торжество, за неимением средств, выколачивают их из бедняков, которые должны платить за всех».
Все исходят из детски наивной точки зрения, что налоги поступают прямо к королю. Король является для них источником всей политической жизни страны, его вмешательству обязаны все события в жизни, нации, его воля для них закон и откровение, как воля Божия в вопросах мироздания и морали.
Разнообразны и любопытны ответы на вопрос: «что такое король?»
«Король тот, кто заправляет всеми», «кто владычествует в мире», «кто служит опорой государству», человек, раздающий милостыню и делающий добро бедным», «добрый, храбрый, изящный человек — не слишком большого роста», «если-б он не был добр и умен, то наверное не был-бы королем» и тому подобные ответы.